«Не хватало мне ещё одной головной боли», – подумала я про себя, чтобы не обидеть нового друга.
У входа в комнату я нашла всё необходимое для Люци, начиная от корма, заканчивая всякими игрушками. Их оказалось невероятное количество, что, конечно, было слишком для одного кота. – Ты как подкидыш, Люци, – сказала я, – тебя готовы отдать и сверху ещё заплатить, лишь бы избавиться? Кот лишь сверкнул на меня своими ледяными глазами и лёг обратно спать, умостившись на моей кровати, будто он тут всю жизнь жил. Я почувствовала себя гостем в своей же комнате и чуть ли не на цыпочках стала ходить, лишь бы не разбудить его. Я всегда любила животных и считала их во многом лучше, чем людей. Но как-то всё время откладывала этот ответственный шаг, ведь за любым существом нужен уход. А я… могла следить только за собой. У меня даже растения с трудом выживали дома, и то, благодаря маме, которая за ними и следила.«А за котёнком нужно ведь присматривать, и еду там ему давать…» – пронеслись в голове переживания.
Я начинала паниковать от этих мыслей и решила, что нужно поговорить с Димой. Ведь это очень обязывающий подарок. А я… я просто не готова к такой ответственности. Быстро приняв душ, я начала одеваться под сопение маленького дьявола на моей кровати. Я надела серую короткую юбку, чёрный топ с рукавом, ботинки и кожаный бомбер. Взяв на руки Люци, я спустилась на кухню, где уже собрались все экстрасенсы, кроме… Димы. – Доброе утро, – сказала я, усаживаясь за стол. – Доброе, Лилит, – отозвалась Надежда Эдуардовна, – это что за чудо такое? – она с умилением смотрела на кота. – Это не чудо, а настоящий дьявол, – возразила я, – он уже исцарапал мне лицо и разодрал подушку! – Откуда ты притащила этого кота? – нахмурился Влад. – Я их терпеть не могу. – Никого я не тащила, – буркнула я, – мне же не десять лет, чтобы котов с улицы носить. Я проснулась, а он уже был в комнате… – Сам в дом пробрался что ли? – поинтересовался Саша, гладя Люци по холке. – Сомневаюсь. Около двери стоял корм с игрушками для него, – сказала я, – кота кто-то принёс и нагло подкинул мне! Я теперь обязана стать его хозяйкой что ли? – «Кто-то», – заулыбался Влад, – Димка тебе подарок сделал, ведьмочка, а тебе всё не так. – Да, Лилит, это точно Дима, – подмигнула мне Лина. – Ну и где Матвеев? – спросила я, как бы невзначай. – Не терпится отблагодарить его за такой щедрый подарок. – Ушёл куда-то ещё час назад, – пожал плечам Саша. Мне не давало покоя, куда постоянно уходил чернокнижник по утрам, ведь это было не первый раз. Позавтракав с ребятами, я взяла Люци и вышла на задний двор, чтобы проветрить мысли. – Ну, привыкай к улице, – поставила я кота на землю, – ты же не хочешь быть домашним пугливым котиком? Люци посмотрел на меня, хмуря свои маленькие глазки, и робко стал ступать по земле на согнутых лапках. Он был похож на хищника, который выслеживает добычу. Спустя какое-то время кот уже спокойно бегал по двору, словно всю жизнь рос на улице. – Где ты нашла этого дьявола? – спросил знакомый голос. Дима подкрался ко мне тоже, как хищник, со спины. Люци поглотил всё моё внимание, и Матвеев мог бы с легкостью даже воткнуть мне нож в спину, я бы не заметила. Я вздрогнула от его появления, ведь до сих пор не чувствовала парня. Даже не уловила знакомый запах, который был единственным ориентиром его присутствия. – Я хотела задать тебе тот же вопрос, – я вскинула брови от удивления, – разве не ты подкинул мне его? Дима нахмурился и даже немного растерялся. Таким я его видела впервые, ведь он никогда не сомневался. Никогда даже ни секунды не думал, когда причинял мне боль и хватал. А тут… его замешательство казалось мне искренним. – С чего ты это взяла? – он чуть махнул головой. – Ну… ты вчера назвал меня котёнком, а сегодня у меня в комнате сидит Люци, – я указала пальцем на кота. – Люци? – чуть хмыкнул парень. – Оригинальное имя, но я впервые его вижу. Кот, словно почувствовав угрозу от чернокнижника, подбежал ко мне и замяукал. Я быстро взяла его на руки, будто ребёнка, которого хотела защитить от всего мира. Наверное, это называется материнским инстинктом. Что-то на подсознательном уровне будто заставляет тело реагировать быстрее, чем ты думаешь. Никогда мне не было дела до чьей-то жизни, кроме мамы и Агаты, но с этим дьявольским котом… я будто всем нутром чувствовала, что он – моя ответственность теперь. Я с удивлением взглянула Люци в глаза и чуть улыбнулась его испуганной мордашке.«Ну ты и трусишка… – подумала я. – Испугался злого дядю?»
– Он похож на свою хозяйку, – ледяным тоном сказал Дима, – такой же пугливый. Я даже не успела среагировать на такой выпад парня, как он развернулся и скрылся в доме.«Почему он просто не признается, что это его подарок? – мысли стали окутывать меня. – Как же он постоянно всё усложняет».
***
Всё моё внимание теперь было сосредоточено на этом маленьком демоне, который каждый день разносил мою комнату, скидывая со стола все вещи и раздирая когтями всю мебель. Я целую неделю пыталась внушить Люци, что он ведёт себя ужасно и некрасиво, но ему не было никакого дела до моих наставлений. И, чем больше мои мысли занимал новый друг, тем меньше я вспоминала о Диме, ведь он, как и ожидалось, избегал меня, вечно где-то пропадая. Я уже не старалась понять причины такого поведения. Мне было просто невыносимо опять копаться в своих чувствах, мыслях. Это всё… было уже через чур для меня. Я поделилась с Агатой последними новостями, в том числе и поведением Димы, и она сказала, что у него какой-то «избегающий тип привязанности». Эти психологические термины иногда выводили меня из себя. Почему нельзя просто сказать, что человек больной или сумасшедший? Зачем давать его странному поведению какие-то оправдания? Зачем пытаться всё сводить к детским травмам и пытаться его понять? Он что, единственный человек в мире, которого родители били по попе в детстве или не додали любви и внимания? Все эти рассуждения заставляли злиться. Ведь у меня тоже было достаточно необычное детство, но я, по крайней мере, стараюсь быть доброй. А Дима… нет, он ни капельки не старался. Единственное, что он не ленился делать, – выводить меня из себя. На ежедневной основе, двадцать четыре часа в сутки. Мой поток мыслей прервал какой-то шум внизу. Я посмотрела на часы – 1:30 ночи. Такой гул в ночное время был чем-то странным для меня, ведь обычно все экстрасенсы уже либо спали, либо тихо делали практики в комнатах или на улице. Я быстро накинула халат и на цыпочках вышла из комнаты, чтобы не разбудить спящего Люци. Спустившись вниз, я опешила: на кухне была вечеринка. Дима, Олег и Саша устроили бардак в гостиной. На столе уже стояли пустые бутылки из под виски и чёрт знает чего ещё. Вся комната была в сигаретном дыму, от чего дышать было просто невозможно. На всю играл какой-то рок, а мужчины активно о чём-то спорили. Их голоса стихли, как только на пороге появилась я. – Вы что тут устроили? – громко спросила я, пытаясь перекричать музыку. Мужчины переглянусь, как пойманные за чем-то плохим подростки, и Саша уменьшил звук. – Ма-а-м, – с улыбкой протянул Олег, – не ругайся. У нас мальчишник. Парни рассмеялись, словно это была самая смешная шутка, которую они слышали. Даже Дима… он был весёлым, парень смеялся от всей души своим дьявольским смехом. Его металический голос пробирал меня мелкой дрожью. Кожа покрылась мурашками.«Чёрт, да он пьяный вдребезги!» – поняла я.
Никогда не видела Матвеева в таком состоянии, даже на той вечеринке… пьяная была я. Но сейчас ему словно было плевать, каким я его могу узнать. Все маски отрешённости, злобы и сарказма слетели с его лица. И таким… он пугал меня ещё больше. В глазах Димы сейчас по-настоящему плясали черти. Чернокнижник с интересом посмотрел на меня, будто видел впервые: – Малышка Лилит, присоединяйся или иди спать, – холодно сказал он, – время недетское. – Я не могу уснуть из-за вас, – серьёзно ответила я, – заканчивайте этот цирк немедленно. Парни опять рассмеялись. Я чувствовала себя, как в дурдоме. – Ни в ко-о-оем случае, – протянул Саша, – наш вечер только начинается! – Да вы уже пьяные! – вспылила я. – Сколько вы выпили? Дима резко встал с дивана и в моменте оказался возле меня. Теперь его, уже такой знакомый запах, был испорчен нотками алкоголя. Я вся сжалась от такого напора, не зная чего ожидать от чернокнижника в таком состоянии. – А ты что, хочешь проверить, сколько мы выпили? – тихо произнёс он. – Давай, проверь, малышка Лилит. Дима схватил меня за локоть и повёл к столу. – Отпусти меня, – пыталась не кричать я. – Так, вы разбирайтесь, голубки, а мы на улицу покурим, – Саша с Олегом поспешили удалиться, не желая встревать в наш конфликт. – Та-а-ак, что тут у нас? – с притворным интересом сказал Дима. – Бутылка виски… бутылка вина, бутылка… еще виски! О, вот еще какая-то настойка, – он взял находку в руки, – кажется, вечеринка ещё продолжится. Всё это время парень мёртвой хваткой держал меня за руку, водя за собой вокруг стола, словно я была его куклой. Опять… это ужасное ощущение бессилия перед ним. – Делай, что хочешь, – прошептала я, – только оставь меня в покое. Дима сделал самое печальное выражение лица, на которое был способен. Он насмехался над моими словами, никогда не воспринимал всерьёз. – Ну как же я могу тебя оставить, Лилит? Нам же так весело вдвоём, – его глаза сверкнули холодом. – Мне с тобой невыносимо, – выпалила я, – ты отвратительно себя ведёшь, как мальчишка. Дима притянул меня к себе так, что я чувствовала его обжигающее дыхание на своём лице. Его взгляд… не предвещал ничего хорошего. Для меня. – Когда ты поймёшь, что со мной нельзя так общаться? – стальным тоном спросил он, сжимая мою руку сильнее. Я уже не чувствовала его грубой хватки, лишь понимала, что синяков не избежать. На моей тонкой коже любое прикосновение отзывалось синевой и болью мгновенно. Не знаю, понимал ли это чернокнижник. Возможно, он даже наслаждался теми отметками, которые раз за разом оставлял на моём теле. Эти следы присутствия чернокнижника в моей жизни навсегда останутся со мной. Дима выжигал все хорошие моменты, которые у нас были. Он стирал их из памяти, заполняя пробелы ненавистью и… болью. На моих глазах проступили слёзы. Не от страха, а от обиды. Я не понимала, почему он так поступает? Чем я заслужила такое презрение и ненависть? Я ведь… даже в моменте допускала малейшую мысль, что он неплохой парень. Что он не монстр на самом деле. Я ошибалась на его счёт, как всегда ошибалась.«Дура», – горько подумала я.
Непрошеные слёзы полились ручьём из глаз, я не могла это контролировать. Как бы я не хотела показывать ему свою слабость, я не была всесильной. – Меня тошнит от твоих слёз, Лилит, – холодно сказал Дима, – ты просто жалкая. Такая же слабая, как и остальные. Ничего… – он ухмыльнулся, – в тебе нет ничего особенного. Я, резко замахнувшись свободной рукой, влепила парню пощёчину. Он лишь чуть развернул голову, как бы принимая удар. Словно он знал, что я так сделаю и подставлял щёку. Его лицо моментально покраснело. Я била со всей силой, чтобы наверняка дать понять, какие у меня чувства внутри. Такой контраст: его белоснежное лицо вдруг стало красным, как пламя, полыхающим. Такое же пламя горело у меня в груди. Где-то рядом с сердцем бушевал ураган из ненависти и обиды. Совсем не зная таких чувств, я застыла на месте. Ещё никогда и ни к кому я не испытывала такого… отвращения и тяги одновременно. Это сводило с ума. – Иди к чёрту и никогда не смей меня больше трогать, – прошептала я сквозь слёзы, выбегая на улицу. Дима лишь рассмеялся на мои слова. Он был настоящим безумцем в тот момент. Я не видела в нём ничего… ничего от человека или от Димы, который мог быть нежным, понимающим. Не видела в нём ничего от парня, который буквально недавно смотрел со мной фильм, который заглядывал в мои глаза так, будто я что-то для него значила. Это испарилось. В моменте выключилось в нём, словно он мог контролировать такое важное для любого качество – человечность. На улице шёл ливень. Такой сильный, что не было видно даже леса за домом. Я моментально промокла до нитки, но… даже не заметила холода. Я не могла почувствовать сейчас ничего, кроме боли в груди. Такой режущей боли, от которой весь мир вокруг переставал существовать. И на всём свете, во всей вселенной оставался лишь ты и твоё ноющее сердце. Диме было мало моих страданий, мало эмоций. Он, словно хищник, вышел за мной под проливной дождь. Ничего не было преградой для него: ни погода, ни дрожащая, почти задыхающаяся от истерики… я. Дождь полностью намочил его волосы, его одежду. Он обнажил Диму передо мной, как и меня перед ним. Сейчас погода будто пыталась смыть с нас всё, что копилось. Всю боль, что мы причиняли друг другу. Но ему… ему было плевать. Диму не остановить, если он что-то задумал. На сегодня его цель – мои страдания. – Ты так отчаянно пытаешься не влюбиться в меня, – с издёвкой произнёс он, – забавно за этим наблюдать. Как тебя штормит, как ты дрожишь под моим взглядом, – он подошёл ближе, заглядывая в мои глаза, налитые слезами. Я вся содрогнулась от его слов, так больно было слышать надменность из его уст. Я не верила… не хотела верить, что он так думает. Я хотела быть особенной для него. Да, я хотела этого намного сильнее, чем могла себе признаться. Я хотела этого так отчаянно, что эти слова, брошенные им в эмоциях, задели меня гораздо сильнее, чем любая пощёчина. Вся моя суть хотела, нет... желала, чтобы он пожалел о том, что сказал. Я хотела, чтобы Дима до конца жизни вспоминал и корил себя за это. Если он вообще способен на такие чувства. – Зачем, – я собралась с духом, – зачем ты меня тогда поцеловал, раз я такая обычная? Раз я примитивная, как и все остальные? Лицо парня лишь на мгновение приняло растерянный вид, и он снова взял себя в руки. Я поняла, что он не такой уж и пьяный, каким хотел показаться. Дима, как и обычно, контролировал почти каждую эмоцию, каждый свой шаг. Он показывал мне лишь то, что сам хотел. То, что по его мнению, мне было необходимо увидеть. Не больше. – Хм-м, – он изобразил задумчивость, – дай подумать. Наверное, мне просто было скучно, малышка Лилит. Ты ведь не обижаешься, что я позволил себе так развлечься? – с издёвкой спросил он. – Я уже наигрался тобой, прости, больше неактуально. Я не верила ему. Не хотела верить. Я чувствовала между нами… что-то большее, чем обычную похоть или скуку со стороны Димы. Я чувствовала искру, от которой так стремительно убегала. От которой хотелось спрятаться под кровать и никогда не вылезать оттуда, чтобы не ударило током, чтобы я не сгорела. Почему он сейчас врёт? Почему так извращает то, что было? Парень развернулся и пошёл в дом, но… я не закончила этот диалог. В этот раз он не будет решать, когда разговор закончится. – Поцелуй меня, – произнесла я, не успев подумать. Дима, повёрнутый ко мне спиной, застыл на месте, а моё сердце, казалось, остановится от волнения. Секунды молчания длились бесконечно. Я глубоко и часто дышала, борясь с приступом тревоги, вырывающимся из меня. Я висела на волоске сейчас. На краю обрыва. И в следующую секунду я или разобьюсь, или спасусь. Мой исход… решал парень, чернокнижник, который замер в метре от меня. Я не могла больше ждать ответа от него, мне было невыносимо. Глубоко выдохнув, я быстро прошла мимо Димы, направляясь в дом.«Я была лишь игрушкой для него», – бесконечно повторялось в моей голове.
Мгновение и... ледяная рука схватила меня за запястье. Развернувшись, я упала в его объятия. В мои такие ненавистные, такие желанные объятия. Дима взял моё лицо в руки, задерживая буквально на секунду взгляд, как бы проверяя: могу ли? И резко, не дожидаясь ответа, накрыл мои губы своими. Мир вокруг рухнул на мелкие части. Всё летело в бездну. В эту секунду, в этот момент… центром вселенной стали мы. Дима целовал меня с болью, с надрывом, глубоко проникая языком внутрь. Он с жадностью изучал меня, иногда покусывая мои губы, впиваясь в меня, прижимая меня, как вампир. Этот раз отличался от первого: он был страстным и безумным. Да, это было самым настоящим безумием, как и сам Дима. Парень так сильно держал моё лицо, словно боялся, что я сбегу или исчезну, а я на носочках пыталась быть с ним наравне. Пыталась держаться, не упасть в эту пропасть, не утонуть в его глазах и этих эмоциях. Напрасно… ведь я уже провалилась. Никто бы не спас меня. Никто. Моя голова плыла от нахлынувших эмоций, от огня, который вдыхал в меня чернокнижник. Он… он опять заполонил всю меня. Мы слились в этом безумстве, забывая всё на свете. Посылая к чёрту всех. Это был фейерверк чувств – микс из ненависти и тяги. Моя самая большая боль и самое прекрасное наслаждение. Мой самый большой секрет. Тайна, которую я никому не расскажу – Дима… Он, с трудом оторвавшись от моих губ, задыхаясь, с чёрными, как ночь, глазами, хрипло прошептал: – Не влюбляйся, малышка Лилит, ты этого не переживёшь.