В последний раз

2018 год, апрель «Ада Штиссель — художница» не дало никаких результатов. «Ада Штиссель картины» тоже. С утра, как только они приехали в офис, вместо того, чтобы заняться работой, Женя уселась за макбук и принялась искать. Свой нездоровый интерес она оправдывала тем, что любая баба на ее месте повела бы себя так же, если бы наткнулась на такой «шедевр». Ей просто хотелось знать, как выглядит женщина, которую Лариса не просто трахала, но еще и любила. Сквозь тонкие стены просачивались обрывки звуков: мелодии мобильных, шаги, голоса. Количество непрочитанных сообщений в рабочих чатах росло, а на почте лежал неизученный вариант договора с поставщиком безалкогольных напитков. Но Женя никак не могла оторваться от гугла. Наконец, в ответ на запрос: «А. Штисель» с одной «С», он разродился ссылкой на какой-то заброшенный древний сайт. Пост, датированный сентябрем 1997 года, назывался «Новый проект Андрона Дзиговского в галерее «Синтаксис». В начале публикации были размещены снимки работ с выставки. Женю они никак не впечатлили, а вот автор поста утверждал, что в творчестве Дзиговского пульсирует скрытая энергия и назвал его эстетическим и социальным феноменом, а также вызовом массовым стандартам. Он долго и пространно рассуждал о роли Дзиговского в современном фотоискусстве. И только в самом последнем абзаце написал о том, что помимо работ гениального фотографа на выставке можно было также увидеть картины А. Штисель, которая служила моделью для нескольких его коллажей. Но на фотографиях, которые были на сайте, никаких женщин не было. Только чьи-то руки, углы зданий, силуэты, бритые мужские головы и прочая невнятная хренотень. Женя начала гуглить Дзиговского, и сразу выяснила, что он в конце девяносто восьмого женился на гражданке Америки Тане Гросс, уехал в Нью-Йорк и там же и скончался от передоза через четыре года. Нить оборвалась. Но Женя чувствовала, что подобралась совсем близко. Охваченная самым настоящим охотничьим азартом, она написала «Дзиговский, галерея Синтаксис» и наткнулась на интервью некоего Леонида Фролова, владельца галереи «Синтаксис». Фролов рассказывал о том, что купил ее десять лет назад, когда она была близка к разорению. «Галерея на Малой Бронной была мне дорога, как память о молодости. Первый раз я оказался здесь еще в 97-м, на открытии выставки, по личному приглашению ее авторов, моих друзей, одним из которых, кстати, был легендарный Андрон Дзиговский». — Поехали в кабак? — Лариса вошла в кабинет как раз в тот момент, когда Женя полезла смотреть часы работы галереи. — Поехали, — Женя поспешно захлопнула макбук — если Лариса увидит миллион открытых вкладок с сайтами про искусство 90-х, охуеет. Со времени приезда Женя была в «Жемчужине» уже несколько раз. На место управляющей Лариса в конце января взяла Алину, энергичную бабенку лет сорока с хвостиком, которая до этого работала в модном кафе-баре в «Москва-Сити», но, по ее словам, заебалась обслуживать веганов и хипстеров. Алина отлично со всем справлялась, всегда была на позитиве и радовалась приезду хозяйки, как дети приходу Деда Мороза с мешком подарков. Жене в этом чрезмерном радушии чудилась легкая фальшь, но она вообще редко верила чересчур восторженным людям. У входа Женя заметила курящую Лизу, которая, увидев их еще издалека, поздоровалась кивком и, тут же затушив сигарету, юркнула внутрь. Женя представила себе, как официантка предупреждает дежурного администратора зловещим шепотом: «Хозяйка тут», и улыбнулась. Она и сама по привычке напрягалась, сидя с Ворониной за столиком — никак не могла избавиться от ощущения, что все еще тут работает. Подошедший к ним Тимур приветливо улыбнулся и вопросительно посмотрел на Воронину. Лариса похлопала Женю по руке: — Закажи мне что хочешь, а я пока пойду к Павловне, отчет месячный гляну. Женя выбрала для нее уху и салат из свежих овощей, а для себя бульон и «Цезарь». И снова залезла в телефон, на этот раз ей пришло в голову набрать «Ada Shtisel». Возможно, уехав за границу, Ада решила писать свое имя исключительно латинскими буквами. Поиск не дал никаких результатов. Как только Лариса вернулась, Женя спрятала телефон, и как раз в этот момент Тимур принес заказ. — А где Алина Михайловна? — спросила Лариса. Тимур ответил, что управляющая уехала на рынок за продуктами для завтрашнего банкета. Когда он отошел, Воронина сказала: — Хотела похвалить. Выручка у нее неплохая за два месяца и списаний меньше, чем у Ирки. Нормально работает. Поставщиков, кстати, поменяла. Как ты и хотела. — Я в декабре не успела, потому что со старыми контракт до января был, — Женя отпила горячий ароматный бульон и даже зажмурилась от удовольствия. После вчерашних возлияний это было как раз то, что доктор прописал. — Помню, — коротко ответила Лариса и тоже приступила к еде. Когда они уже почти закончили, к столику подошел высокий, коротко стриженный голубоглазый брюнет в расстегнутом стильном пиджаке. — Лариса Максимовна? — спросил он. — Да, — сказала Лариса и, отложив вилку, внимательно посмотрела на незнакомца. — Извините, что отрываю от обеда, но не могли бы вы уделить мне минут десять? Хотелось бы с вами пообщаться с глазу на глаз, — брюнет выразительно посмотрел на Женю. — Вы вначале представьтесь, — резко сказала Лариса. — Александр, — он улыбнулся, — тезка вашего племянника. Я здесь по поручению Андрея Сергеевича Бабицкого. Так мы можем побеседовать конфиденциально? — Присаживайтесь, — Лариса кивнула. — Это моя помощница, все нормально. — Окей, — пожав плечами, он выдвинул стул и уселся. — Андрей Сергеевич в курсе вашей проблемы и готов посодействовать в ее решении. — Вы серьезно? — картинно изумившись, Лариса широко распахнула глаза, в которых уже ясно читался презрительный гнев. — Вот так прямо возьмете и поможете? Просто так? — с демонстративной издевкой спросила она. — Вот так возьмем и поможем, — Александр улыбнулся ей добродушно и уверенно, как будто и не замечая ее откровенной враждебности. — Но есть один нюанс, как говорится, — улыбка вдруг погасла и взгляд его прозрачных голубых глаз стал колючим и сосредоточенным. — Завтра вы оформляете сделку по Истре. Цена сто пятьдесят. Подпишете бумаги, и ваш Саша вечером дома будет кушать Катин борщ. — Сто пятьдесят? — с иронией переспросила Лариса. — В декабре вы предлагали другую сумму. — Правильно. Но Андрей Сергеевич вас предупреждал, что цена упадет. — Да, да, что-то там про сегменты… — Лариса взяла стакан с соком, и Женя испугалась, что сейчас она плеснет его мужчине в лицо, но та просто отхлебнула небольшой глоток и снова поставила стакан на стол. Александр достал из внутреннего кармана пиджака сложенные вчетверо отксеренные листы и разложил их перед Ларисой веером, как карты. — Вот это копии протокола изъятия, это заключение экспертизы, — ногти у него были плоские, широкие, с большими белыми лунками. — Это показания вашего племянника, которые он успел дать до того, как вы прислали адвоката, — наконец он откинулся на спинку стула и подытожил: — Двести двадцать восьмая рисуется. Ваш Шапиров пока еще эти документы не получил. Хотя, конечно, затребовал. Но бюрократия дело такое, — он усмехнулся. Не удостоив его ответом, Лариса отодвинула от себя бумаги. — Тоже правильно, — Александр одобрительно кивнул. — Незачем тратить время на ерунду. Все равно оригиналы на ваших глазах будут уничтожены в момент подписания договора о продаже. — Я не настолько ценю родственные связи, — спокойно сказала Лариса. — Вы просчитались. Александр вздохнул. — Ну, тогда послезавтра вашему племяннику будет предъявлено обвинение и его переведут в СИЗО. Кто знает, что он там еще вспомнит. Например, что вы были в курсе, а может, даже в доле. Память у людей в камере обычно обостряется, — он улыбнулся и поднялся со своего места. — Мы ждем ответа в течение суток. Если вы согласны, позвоните Степану Матвеевичу. С вами свяжутся. — Зачем Сашку в это все втравили? Схему целую придумали — Лариса зло усмехнулась. — Можно было сразу ко мне с паяльником или утюгом. Чего постеснялись-то? Все равно бандитами были, бандитами остались. Шпана. — Да ну бросьте, Лариса Максимовна. Вам ли нас обличать. Я ведь с досье на вашего супруга ознакомился чисто от скуки. Бандиты скромно курят за амбаром, — Александр задвинул стул. — Извините, что побеспокоил, надеюсь, не испортил вам аппетит. И вам всего хорошего, Евгения Александровна, — он подмигнул Жене и ушел. — Ладно, — произнесла Лариса после небольшой паузы, разблокировала телефон и кашлянула. — Только не волнуйся, — сказала Женя. — Я тебя очень прошу. Это не конец света. Ты обязательно найдешь выход. — Это вряд ли, — Лариса невесело усмехнулась, продолжая прокручивать список контактов. — Но попробую. Так… где тут у меня этот деятель… сейчас, — сказала она и, нажав на вызов, приложила мобильный к уху. Услышав, что снова кашлянула, Женя налила ей еще сока. Но в это время Лариса начала говорить. — Марат Игоревич? Извините, если помешала. Вам удобно говорить?.. Это вас беспокоит вдова Воронина Валерия Андреевича. Помните такого? — губы ее растянулись в легкой улыбке. Как будто собеседник мог ее видеть. — Мне ваш совет пригодился бы по одному деликатному делу. Да, вообще-то срочно. Нет, мне бы сегодня? Можно я подъеду? А вы все там же, на Кузнецком? Да, да, я помню… Спасибо. Буду через час, — пообещала она и, отключившись, объяснила Жене: — Валеркин кореш старый, когда-то с гэбней был связан, потом в ЦК ушел, а при Ельцине себе пару судоходных верфей отхватил. Неплохой мужик. Мы с ним виделись в последний раз на похоронах. Но он мне и после звонил, спрашивал, не надо ли чем помочь. Пряча телефон в карман пиджака, Лариса поднялась со стула. — Я поехала. — Может, мне с тобой? — Нет, — Лариса посмотрела на часы и взяла сумку. — Приедешь в офис, скажи Лене, пусть отменит все мои встречи на завтра… и на послезавтра, — она быстрым шагом направилась к выходу, кивнув на прощание Тимуру. — Ты надолго? — Женя толкнула дверь, пропуская Ларису вперед. — Как получится. Если с Маратом не срастется, может, метнусь к Кириллову, был такой приятель у нас, на охоту с Валерой все катался. В Госдуре до сих пор штаны протирает. Но на него надежды еще меньше. Калибр не тот. Зябкий апрельский ветер неласково хлестнул в лицо. Женя на ходу застегнула куртку, она едва поспевала за Ларисой, которая стремительно шагала к парковке, на ходу закалывая волосы. Садясь в «Лексус», она обернулась и поцеловала Женю в висок. Поцелуй отозвался в сердце тревожным щемлением и еще чем-то, от чего у Жени защипало в носу, а на глаза навернулись слезы. — Не парься. Кондеями займись, — сказала Лариса. Вернувшись в офис на такси, Женя пересела в свой «Ниссан» и поехала на Шоссе Энтузиастов, где находилась фирма «Фреоникс» — «восемьдесят моделей кондиционеров в одном месте». На этот раз с менеджером ей повезло, он прямо-таки соответствовал названию геометки, протащил ее по всему шоуруму, не замолкая ни на секунду. Но главное, что чуть помявшись, согласился, когда Женя с лучезарной улыбкой попросила скинуть еще пять процентов. Это была победа. Она написала Ларисе сразу, как только вышла из офиса фирмы. Послала снимок заключенного договора. Хотя понимала, что ей не до того, но все же нет-нет, но заглядывала в телефон, пока пила эспрессо в кафе. Сообщение оставалось непрочитанным. Стены кафе были увешаны картинами с какой-то абстрактной мазней, напоминающей детские каракули и просто пятна от разлитой краски. Женя с неприязнью подумала, что лучше бы Ада писала в таком стиле. А еще о том, что ей надо закрыть для себя эту тему раз и навсегда. А потом все же поехала в галерею на Бронной. Девушка в очках, сидящая за письменным столом в углу зала, сообщила, что Леонид Владимирович будет завтра с трех до шести. Домой Женя вернулась в восемь, приготовила ужин. Сообщение ее так и оставалось непрочитанным. Не выдержав, она набрала Романа. — Привет. Лариса Максимовна рядом? — спросила она. — Нет. Жду ее, — коротко ответил Роман. — Передай, что я звонила, пожалуйста, — сказала Женя. И подумала, что вероятно, Лариса там сейчас пьет водку с каким-нибудь стариканом и рассказывает, что скучает по своему мужу. Лариса написала через час: «Все хорошо. Скоро буду». Приехала она около одиннадцати трезвая и злая. Шуганула путающегося под ногами Игната и, кинув Жене: — Чай мне сделай, пожалуйста, — отправилась в спальню. Заварив чай, Женя отнесла ей чашку. Дверь на лоджию была распахнута, Лариса сидела там в плетеном кресле и курила, задумчиво вглядываясь в черное беззвездное небо. — Не получилось? — спросила Женя. — Нет, — затушив сигарету, Лариса поднесла чашку к губам и подула. — Сказали, что я легко еще отделаюсь, если завтра подпишу. Могли бы и так отобрать, если бы захотели. Женя подошла ближе и, присев на корточки, положила голову ей на колени. — Ничего, — Лариса погладила ее по голове. — Пусть подавятся. Я уже подумала. Деньги вложу в стройку в Абрамцево. Может, и лучше, что так все. Три базы — это для меня уже многовато. — Мне так жаль, — произнесла Женя. К сочувствию примешивалось неприятное ощущение собственного бессилия. Ей хотелось быть Ларисе настоящей опорой, а получалось, все, на что она была способна — это лепетать слова утешения. — Ничего…прорвемся, — чуткие пальцы продолжали бережно перебирать ее волосы. — Как там Ремарк писал: " …Нужно уметь и проигрывать, иначе нельзя было бы жить…». Хуйня, конечно, но звучит красиво.