После женитьбы на Школьной Траве

«Ну и как это, чёрт возьми, называется? Впервые он зашёл за защитой в аптеку с супругом и тут же нарвался на тестя с тёщей!» — в этот момент Цзяню просто хотелось стать невидимкой и исчезнуть отсюда со звуком «хлоп». Это было бы чудесно! — Сяо Ран, какие-то проблемы? Тебе стало плохо? — с беспокойством спросила мама Рена. Цзяня тут же осенила, и он усердно закашлялся: — Кха! Горло приболело! Кха-кха… — Так серьёзно? — удивился отец Рена. — Давай-ка съездим в больницу. Не переживай, крёстный позаботится о тебе! Пошли! — Нет-нет, — поспешно замотал головой Цзянь Ран. — Я просто приму таблетку. — Старший, я заплатил… — появился Рен Цинлинь. Увидев родителей, он тоже растерялся: — Мама? Папа? А Цзянь Ран с облегчением выдохнул, когда увидел, что в руках нет неких однозначных коробочек. Он украдкой подмигнул супругу и спросил: — Кха, Цинлинь, ты нашёл лекарство от кашля? — Пока нет, — тут же включился Цинлинь. — Брат предпочитает китайскую медицину или западную? Девушка-продавец лишь закатила глаза: «Мальчики действительно хорошие актёры!» В итоге Цзянь Ран набрал лекарств, в которых совершенно не нуждался. Они все вчетвером вышли их аптеки, и Рен Му сказала: — Забегу-ка я во фруктовый магазин и возьму немного сиднейских груш. Думаю, Сяо Рану не помешает немного запечёной груши с ягодами годжи в сахаре. (*распространённый в Китае рецепт от кашля для смягчения лёгких). Цзянь Рану стало стыдно. Мама Рена так к нему хорошо относилась, а он просто хотел тела её сына: — Тётя, пожалуйста, не надо так беспокоиться! Всё это ерунда! — Это точно не помешает! — отрезала женщина. — Всё, мальчики, возвращайтесь домой! А мы с папой прогуляемся ещё. На обратном пути Цзянь Ран схватился за сердце и пробормотал: — К счастью, у меня хватило мозгов выкрутиться, а то пришлось бы выходить из шкафа. (* выйти из шкафа — камингаут для геев) Рен Цинлинь улыбнулся: — Мой брат самый потрясающий. Однако… Единственное, чего не знал Цзянь, что эта аптека самая близкая к дому семьи Рен, и мама хорошо знакома с владельцем и продавцом. И они уже давно обменялись контактами в WeChat. — Однако что? — неожиданно напрягся Цзянь Ран. — Пустяки, — мотнул головой Цинлинь. — А что твои родители делали в аптеке? — поинтересовался, наконец, Цзянь. — Они же ничего не купили. Я не видел, а ты? Цинлинь лишь озадаченно пожал плечами. А старший предложил: — Может, они хотят завести второго ребёнка? — Для этого как раз не надо ходить в аптеку, — улыбнулся Цинлинь. — Ну да, — покивал Цзянь. Они в задумчивости вернулись в квартиру. Родители могли вернуться с минуту на минуту, поэтому парни не осмелились на какое-то баловство. — Поиграем в приставку? — предложил младший. — Хорошо, но… — Цзянь решил уточнить. — Но тебе же не нравится играть в видеоигры. — Если с моим братом, то нравится. — Не, так не пойдёт, — замотал головой Цзянь, улыбаясь. — Давай заниматься тем, что тебе нравится. Я готов. Чем тебе нравится заниматься? Цинлинь тут же прямолинейно сказал: — Сексом. — Кха-кха, — теперь уже по-настоящему закашлялся Цзянь. — Мне тоже. А кроме этого? Цинлинь немного задумался и ответил: — Читать книги и слушать песни. — О! — щёлкнул пальцами Цзянь. — Хочешь, я спою тебе? — Хочу, — уголки губ Цинлиня чуть приподнялись. Он зашёл в кладовку и вышел оттуда с гитарой, вытер с неё пыль и протянул Цзянь Рану. — Ты тоже играешь? — спросил Цзянь, беря инструмент. — Не-а, — улыбнулся младший. — Я купил её, когда увидел, как брат играет. В надежде, что однажды он сыграет и споёт для меня. Цзянь Ран на первом курсе во время военной подготовки был вынужден несколько раз играть и петь. У Цинлиня на компе было несколько фото с тех выступлений. Цзянь сел в кресло, настраивая гитару, и скромно сказал: — Я пою и играю средне, если честно. Вот Сяогоу делает это намного лучше меня. Что ты хочешь услышать? — Ту, что пел мой брат во время военной подготовки, — тихо произнёс Цинлинь, заворожённо следя за пальцами супруга, перебирающего струны. Цзянь Ран откашлялся, несколько секунд вспоминал текст и заиграл, наполняя комнату тихой, ласковой мелодией. Заставив Цинлиня замереть на подлокотнике дивана, словно парализованного. Когда мама и отец Рены вернулись домой, то услышали чистый и непринуждённый мужской голос из комнаты сына, поющий в сопровождении гитары. Они удивлённо переглянулись. — Когда это наш ребёнок так хорошо запел на кантонском диалекте? — спросил отец Рен. Мама закатила глаза: — Очевидно, что это поёт Сяо Ран! Отец Рен на цыпочка поднялся к комнате сына и стал тайком наблюдать через приоткрытую дверь. Прошептал с завистью, подзывая супругу: — Приятно быть молодым! Посмотри на Сяо Рана, какой он красивый. Кажется, даже всё его тело светится! Женщина улыбнулась, глядя через плечо мужа в комнату: — Действительно. И немудрено, что он так нравится сыну. — Да и мне он очень нравится, — улыбнулся отец. — Но разве у него не болело горло? — Кто знает, — беспечно отмахнулась матушка Рена. Мужчина стал тихонько подпевать песне Цзяня: «Будь осторожно-осторожно! Существо с ног на голову, поцелуя, температура… Оба-оба! Предан снова, снова… Подзабыл!» Рен Му не выдержала этого издевательства мужа над кантонским и утащила его вниз, на кухню. Готовить грушу для Сяо Рана. Когда отзвучала песня, Цинлинь всё также молча сидел на краю дивана. Цзянь глянул на него извиняющимся взглядом: — Я давно не играл и чуть налажал местами. Ты… Ты ничего не скажешь? Как тебе? Цинлинь очнулся, вскочил с дивана и закрыл комнату на ключ: — Оценка у меня одна — я очень хочу трахнуть своего брата! — А? А твои родители? — немного прифигел Цзянь Ран. Рен Цинлинь взял гитару из его рук, наклонился и поцеловал супруга: — Они не войдут! — Подожди, — Цзянь стал отталкивать младшего: — Давай дождёмся хотя бы ночи! — Но я хочу сейчас! — Цинлинь ухватил старшего за запястья. Цзянь очень любил своего супруга, но что на него неожиданно нашло? Что это, нападение? — Если ты будешь настаивать, я начну нервничать! — просипел Цзянь, придавленный младшим. — И что тогда произойдёт? — с улыбкой спросил Цинлинь, прижавшись щекой к его щеке и тихо ласкаясь. — Ты меня покусаешь? Цзянь Ран залился краской: — У нас не так много изделий 001. Может, лучше поэкономить? Давай позже, ну пожалуйста! Рен Цинлинь набрал полную грудь воздуха и отстранился от старшего: — Ну хорошо, пусть так… Цзянь снова взял гитару и чуть подрагивающим голосом спросил: — Давай я ещё спою? — Нет! — отрезал Цинлинь. — Если я ещё немного тебя послушаю, то уже не приму отказа. Я тебя прямо на полу… Их разговор прервал стук в дверь. Мама позвала их вниз, поесть сиднейской груши. Парни привели себя в порядок и спустились в кухню. Кроме Цзянь Рана, порция досталась и Цинлиню. Отец сурово посмотрел на него и спросил: — Тебе нравится? Эту порцию готовил папа. Но тут подал голос Цзянь Ран: — Это восхитительно! Такая сладкая белоснежная груша! Она же еле в миску помещается! М-м-м! — Сяо Ран, — разулыбалась польщённая женщина, — ешь побольше! Это полезно для твоего горла! Ранран, у которого не было никаких проблем с горлом, кивнул: — Конечно, тётя! После ужина парни вернулись наверх. Цзянь Ран отправился в душ, а Рен Цинлинь занялся сбором чемодана, так как завтра им в аэропорт. Раздался стук в дверь. Цинлинь поднял голову: — Мама? Женщина глянула в сторону ванной: — Сяо Ран там? — Да, — Рен Цинлинь аккуратно развесил на плечиках джемпер, который Цзянь завтра наденет. — В чём дело? Рен Му зашла внутрь и присела у стола: — Я догадываюсь, зачем вы ходили сегодня в аптеку. Я не ошиблась? Цинлинь замер, а потом глянул на маму с улыбкой: — Ты всё знаешь. Мама грустно улыбнулась в ответ: — Я тебя родила. Думаешь, я не знаю, что творится в твоей маленькой голове? — Ну, я не планировал это всё скрывать. — Ты уже говорил мне раньше, что тебе не нравятся девушки, — вздохнула женщина, разглядывая своего высокого мальчика. — И что ты не хочешь жениться, говорил. Я к этом словам отнеслась как к детской глупости. Теперь же мне кажется, что у вас всё серьёзно? — Так и есть. — А со стороны Сяо Рана? — То же самое. — Вы с Сяо Раном совсем ещё дети, — грустно протянула мама. Цинлинь тоже вздохнул и плюхнулся на диван, с укоризной глядя на маму. — Мама не знает, как долго всё это продлится. Но ты моя плоть от плоти. И если ты счастлив, то счастлива и мама. Но… — матушка Рен помассировала виски. — Но твой отец совсем другой. Да и родители Сяо Рана другие. Если вы настроены серьёзно, то надо готовиться к конфликту. Адамово яблоко Цинлиня дёрнулось: — Ма, ты… поддержишь нас? — Ну, о какой-то поддержке говорить сложно, — вздохнула мама. — Я так бы хотела, чтобы ты жил нормальной жизнью, но… Раз ты так любишь этого парнишку, что я могу поделать? Бах! Распахнулась дверь ванной, и изнутри раздался весёлый вопль Цзянь Рана: — Рен Ци! Бедный мастер Дао видит, как твой Иньтан почернел, переполненный злыми духами! Опасаюсь, как бы не случилось катастрофы и конца света! Быстрее разденься и позволь бедному даосу произнести заклинание, изгоняющее злых духов из тебя! Лицо Рен Цинлиня окаменело. Как и лицо Рен Му. Из ванной выскочил весёлый Цзянь Ран в пижаме Человека-паука и… сам замер статуей, увидев маму Рена в комнате. Улыбка истаяла, как первый снег. — Сяо Ран смешной, — выдавила женщина через секунду, поджав губы. Тишину в комнате, казалось, можно резать ножом и мазать на батон. «Боги, можно я умру прямо сейчас! Хочу повеситься! Рен Цинлинь, выбей из-под папочки табурет! Спасибо! Спаси… те!» — панически заорал Цзянь. Мысленно. — Тётя? — пискнул Цзянь то-о-оненьким голоском. Рен Му почувствовала, что ещё секунда — и Сяо Ран сгорит от стыда прямо посреди комнаты и осыплется пеплом. Поэтому она улыбнулась: — Вам пора ложиться спать. Тётя покинет вас! Как только мама ушла, Цзянь прыгнул на кровать и зарылся лицом в подушку: — А-а-а-а-а! — заорал он глухо, дрыгая босыми ногами. — Мне нужно писать завещание! В это мире нет для меня места! Идиот!!!!! Какой же папочка идиот!!! А Цинлинь рассмеялся, усевшись рядом с ним и погладив супруга по спине в красной пижаме: — А что, даосский мастер больше не хочет наложить на меня заклинание? Цзянь Ран перекатился на бок и неверяще уставился на младшего: — Чёрт возьми, ты всё ещё можешь смеяться?! — Извини, — Рен Цинлинь опустил голову, но его плечи дрожали. — Я постараюсь сдерживаться, раз такое горе. — Забудь об этом! — буркнул Цзянь. — Хочешь смеяться, так смейся… Цинлинь хихикая лёг рядом с ним и спросил, подперев кулаком голову: — Откуда мой брат вообще набрался таких историй? — Из интернета, — мрачно ответил Цзянь. — Мне захотелось пошутить, ну и поискал… такое, чтобы разнообразить. Цинлинь протянул руку и потащил на себя Цзяня, заставляя того сесть сверху ему на бёдра: — Если брат хочет поприставать ко мне, то я научу его делать это быстро и качественно. Цзянь устроился поудобнее и спросил: — Что мне делать? Рен Цинлинь потянулся, чмокнув старшего в губы, а потом сказал несколько фраз на ухо. Глаза Цзянь Рана расширились: — Ты… Что? — Ты хорошо расслышал. Или нужно повторить? Цзянь Ран, покраснев, прошептал: — Ты извращенец, знаешь? Потом он стал стягивать пижаму. — Не замёрзнешь? — забеспокоился Цинлинь. Цзянь покачал головой. Наоборот, скоро обоим будет очень жарко. Но всё же он решил уточнить: — А твои родители… Но Рен прервал его, накрыв губы поцелуем. Наконец остатки одежды обоих упали на край кровати, и в комнате отчётливо потеплело. — Ты знаешь, что нужно говорить? — спросил младший, держа Цзяня за тёплую талию. — М-м-м… — Так скажи уже! Я хочу это услышать! Цзянь сморщил нос, откровенно стесняясь, но собрался с духом, наклонился и выдохнул: — Я хочу, чтобы муж был внутри меня! Чтобы он насадил меня глубоко, как может! В этот момент Цинлинь исполнил его просьбу, мягко проникая в старшего всё глубже и глубже: — Какой у меня плохой старший братик… Какой бесстыжий… Какой… глубокий!