Истории у костра

Высокая желтая трава гнулась от легкого ветерка, небо было на удивление чистым и светлым. Обманчивая безмятежность. Спокойствие. Так можно было охарактеризовать сей пейзаж, если бы не тихий стрекот счётчика Гейгера и писк детектора аномалий, если бы не продирало морозом по коже при взгляде вперед. Продирало — от знания, выкаленного, выжженого в подсознании — этот безмятежный пейзаж смертельно опасен и каждый шаг может стать последним. Звук передёрнутого затвора вытащил Воронина из омута собственных мыслей. — Пошли, — сказал Лукаш. Все равно надо идти — осталось неозвученным. — Поведёшь? — вздохнул Воронин. Свободовец молча прошёл вперёд. Воронин встроился за ним след в след, не забывая и поглядывать назад. И они пошли. И потянулись вокруг тополя, вышки ЛЭП с оборванными проводами, разрушенные деревянные дома, кривые деревья и остовы ржавых машин. Забытая, брошенная земля. Кладбище прошедшего. Место, не имеющее будущего. Только память. Старую лестницу, брошенную на земле, Лукаш обошёл по широкой дуге. Генерал не стал спрашивать, что его так напрягло, в Зоне способность удивляться начисто отпадает. Тем более, раз доверился проводнику, так изволь за ним лезть туда, куда слепая собака хрен не сунет. Это закон. Воронин не был суеверным, но Зона меняет, и некоторые мелочи коснулись даже его. — Кем ты был? — вдруг спросил Лукаш не оборачиваясь. — Ну, там, — он махнул рукой, — до всего этого. — Я… — Воронин растерялся от внезапного вопроса, и какое-то время молча шагал по следам свободовца глядя под ноги. — Скажем так, я служил в одной из военнизированных организаций этой области. — Логично, мэн, — усмехнулся Лукаш, беспечно размахивая болтом на верёвочке, — значит ты знал, что вояки тут на Чернобыле химичили? — Мы не могли знать, — медленно поговорил генерал, отодвинув ветви с пути — свободовец снова обходил что-то на тропе. — Наши… организации работали параллельно. Впрочем, скрывать не буду — сюда меня направили. — Причинять порядок и творить закон, — веселым тоном продолжил Лукаш. — Не паясничай, — скривился Воронин. Добавил строго: — Вас хоть кто-то сдерживать должен. Мать Анархия, емае… — Никто не свободен, если он не господин самому себе, — спокойно произнёс Лукаш. — Лидер-философ… Повезло твоим «мэнам». Проповеди не читаешь? — Хотел послушать? Заходи, у нас по вторникам особенно душевно. Генерал фыркнул. — Ты ещё чаепитие совместное предложи, Долг у Свободы… — Мы принимаем всех, генерал. Такая уж у нас идеология. Хоть Долг, хоть Ренегатов. Только понятия чти, будь добр. И не важно, кем ты был. — Ну ты то явно не из ОП был. — Верно. Но я всю жизнь увлекался оружием. Совсем рядом взвыл слепой пёс, и разговоры пришлось свернуть и взяться за автоматы. Где один, там и вся стая, а возможно, и матёрый вожак-чернобылец вместе с ней. Некоторое время шли в сосредоточенной тишине. Слепцы тявкали где-то слева за домами, впрочем, не показываясь, и постепенно, вынужденные союзники миновали стаю, так и не открыв огонь. Паскудно это, думал Воронин, когда в Зоне все тихо. Пусть даже не на долгое время. Он сглазил. Когда Лукаш ступил на асфальт, тот разбился перед ним тысячей осколков — дорожкой пулевых отверстий. — Засада! — прорычал Воронин, кидаясь рядом со своим компаньоном за вывороченный грунт у тропы.

. . .

— Если долго глаз тереть, очень можно умереть! — выдал Нира, устраиваясь у бочки с костром. — Тебе в глаз может вмазать за такой юмор? Это кто придумал вообще?! — возмущённо вскинулся Серж, напряжённо смотрящий в огонь до этого. — Кто-то из вольных бродяг вроде бы, — задумался Нира, игнорируя чужое возмущение. — Хэй, дайте рассказать, — обиженно произнёс прерванный свободовец по кличке Лёха. — Так вот, господа хорошие, мало кто помнит, но во времена первых взрывов были такие аномалии, которые хрен заметишь. Вот контактная пара, например, как две такие кочки или неровности земли, а между ними било так, что то, что оставалась, собирали в пластиковый пакет. Так и хоронили. Что осталось, да. Говорят, опытные ветераны обходили их без приборов… Наловчились, курва мать. — Как близнецы наши, что ли? — Точно. Только обычные люди, не в обиду Нира, не смотри так. Вот кто щас так смог бы? — Лукаш смог бы. Он Зону как-то чувствует. — Серж шмыгнул носом, глядя на огонь. — А вот жадинки раньше были, — продолжил Леха после паузы. — А это что за хрень ещё? — пробурчал Серж, роясь в карманах в поисках сигарет. — А ты ещё чаще с базы не выходи, и тогда все аномалии запомнишь. Слушай, в общем. Жадинки, правда, и сейчас попадаются иногда, но совсем редко. Взрывались раньше жадинки, прикинь чё. Сейчас они только ловят, на месте цепляют. Незаметно, паскуды, кажется сначала, будто ноги от усталости гудят, но нет, в Зоне ничего просто так не бывает — вот и не стой на месте то, не проверив, — застрянешь, а потом не сойдешь… А стоит подождать, они в гравиконцентрат трансформируются… Вон в чём прикол- то. Семёнов не вмешивался в свободовский разговор, но уже ничему не удивлялся. Его, и ещё пару долговцев оставили в тылу в составе этой группы, и за несколько часов разговоры почти стали привычным фоном. Карый замер чуть впереди, глядя во тьму ночи, на слепые, разбитые окна дома напротив. Дом утопал в аномально разросшихся деревьях, и они беспокоились, шумели листвой от порывистого ветра. Пахло озоном. Дождём. Электричеством. Зоной. — Выброс скоро, — вдруг тихо сказал Карый, и разговоры у костра тут же прервались. — Я знаю, — пожал плечами Нира. — Точно в глаз получишь, — пробурчал, Серж. — Как скоро? — Следующий день, наверное. — А командиров все нет, — нервно провел рукой по бритой голове сапёр-свободовец. — Они придут. Они отличная команда. Карый все ещё смотрел в глухую ночь — не поворачиваясь и не двигаясь: видел что, или чувствовал, или различал в неявной игре светотеней напротив. Остальные же видели только тьму под чей-то далёкий, тоскливый вой. Семёнов не очень понимал, кто такие тёмные, и чем они могут отличаться от других, но свободовцы говорили, что чутьё у них феноменальное. — Как ты понял? Чутьё это ваше? — Они подходят друг другу. — Что?! — У них схожая энергия. Карый обернулся, и длинные волосы загадочно скрыли часть его лица. Нира хмыкнул, закуривая. Серж просто молча таращился на тёмного в немом удивлении. — В каком смысле? — отмер Семёнов. — Они похожи гораздо больше, чем сами осознают, — Карый пожал плечом, будто говорил что-то очевидное. Пояснил, глядя на вытянувшиеся лица вокруг. — Сила их энергии сходна. Стоит им двоим объединиться — и из них получается максимально эффективная команда. На этом он замолк, снова уставившись в темноту. Никто не решился сразу нарушить тишину, обдумывая услышанное. — Это типа… Ауры? — вдруг выдал Семёнов, удивившись самому себе. — Если хочешь, — кивнул Карый, отвернувшись снова.