Убить. Убить. Всех убить.
Киллуа нервно сглотнул в попытке привести мысли в порядок. Он желал сейчас чего угодно, чего угодно, лишь бы не находиться здесь сейчас, когда все взгляды были направлены на него, будто заглядывая в подкорки мозга, ожидая чего-то в ответ. Щëки загорелись, но не из-за смущения, а невероятнейшего ужаса. Стресса. Перевозбуждения. Сознание захватили уже другие мысли.Сбежать. Убежать. Уйти.
Встречный вопрос, а от кого уйти? От чего? От мыслей. От скверных, кошмарных мыслей. От желания. Капля ледяного пота скатилась по спине и Киллуа дрогнул. Младший Золдик сжал мокрые руки в кулаки, не поднимая головы, и очень тихим, едва слышным тоном произнёс: – Я сдаюсь. Иллуми ничего не ответил, лишь натянуто, наигранно улыбнулся и сложил ладони перед собой. Этот жест символизировал добро, признание и принятие. Но Киллуа знал, что брат испытывает отнюдь не это. Притворялся? Очевидно. Был удовлетворён его словами, своей победой, во имя удовлетворения своего эго? Не менее очевидно. "Урод... Поганец..." Он мог лишь стоять, как вкопанный, когда судья объявил выигрыш Гиттаракура, или же Иллуми, как прояснилось для всех окружающих. Собрав всю оставшуюся силу, что ещё слабо, чертовски слабо ощущалась в его будто окостеневшем от гадких чувств и ощущений теле, Киллуа стремительным шагом направился вон из зала, в котором проводился последний этап экзамена, вон из этого гадостного здания, вон... Вон отсюда. От всех людей, от эмоций, ото всего, что только могло тяготить его. Но он знал, что далеко не уйдёт. Он может лишь погрузиться во что-то иное, что-то, что отвлечёт его от отталкивающих, тёмных мыслей, но они вернутся. Они вернутся, как ни в чëм не бывало, они вернутся и будут давить с такой силой, с какой никогда в его жизни не давил его собственный брат, таково было его жесточайшее воспитание и те принципы, те отвратные морали, что он с таким терпением закладывал в него с самого детства. Бежать. Бежать. Лишь бы подальше от Гона... Гон... Гон. Он не должен видеть его в таком состоянии. У Гона и так сейчас сломана рука и он отнюдь не в лучшем состоянии. Он не может... Не может волновать его этим, пускай даже кто-то расскажет ему о том, что произошло в этом "бою". "Какое знакомое имя. Такое... Тёплое. Такое прижившееся. Гон." – невольно вторил у себя в голове Киллуа, устремляясь всё дальше от здания, вперёд, по дороге, ближе к многочисленным деревьям. Он не намеревался уходить совсем далеко... Наверное. Ему важно было лишь сбежать. Пережить этот порыв. И вот уже экзаменационное здание виднеется едва заметной точкой, и он наконец сворачивает куда-то в сторону, неважно куда, что ждёт дальше. Главное, чтобы его не нашли. Без разницы. Плевать. Не волнует. В сознании Киллуа пролетела ещё одна внезапная мысль о том, что дорогой друг может найти его по запаху... Бежать. Бежать. Укрыться. Доро̅г̕о̏й̏ ́дру̅г͊.̋.?ͅ Действительно ли Гон является эͅти́м̄ для него? Он не знает. Он уже ничего не знает. Чëрт. Белобрысый остановился лишь в глубине леса, в который в порыве эмоций забежал. Он легко найдёт дорогу обратно, он ведь член сем̃ьи͘ у͂б͝и̅й͠ц̑.ͅ ͝ Для него это проще простого. Конечно. Нельзя сомневаться. Сомнения и неуверенность в себе наряду с чётким, устоявшимся убеждением того, что он ничего не достоин, преследовали его на протяжении всего жизненного цикла, не давая покоя. Не менее знакомыми приятелями мальчику были страх и боль – он испытывал их с самого детства. То был страх перед старшим братом, Иллуми. Страх перед открытым миром и новыми вещами. Страх перед людьми, которым он может, сам того не желая, причинить вред. Страх поражения. Разрушительный и мерзкий страх смерти, который был вогнан в него благодаря тяжёлому и ужасающему воспитанию брата с отцом. "Не сражайся с противником, что сильнее тебя. Беги." Киллуа передëрнуло и он бессильно сжался на коряге, что подвернулась ему по пути, запуская руки в пушистые белые волосы, издав краткий, приглушённый стон отчаяния. Будь ты проклят, брат. Всё больше мерзотных и беспросветных мыслей с каждой секундой заполняли всё существо Золдика, не давая передышки, не давая ходу, ни шанса другим размышлениям, чувствам и ощущениям.Чт͠о, еслͅиͅ..́.̓ ̎
...Они были правы в чём-то? Может... Может, ему действительно и не нужно это? Не нужны друзья. Не нужен...Не нужен Гͅо̒н.̓ ͑
Г̕о̓н.͘.?͊ ̀Не ͝н͒ӯжѐн̀?͜
О чём ты думаешь, Киллуа. Он же твой приятель. Вы ведь уже общались. Вы нашли общие интересы. Разве вам не было приятно проводить время вместе? Разве вам не было весело? Не нужно лишний раз накручивать себя. Мальчик нервно сжал платиновые пряди волос чуть сильнее и склонился над землей, чувствуя всё большее сомнение, стремительно возрастающее, захватывающее дух. Сомнение окончательно поглотило его. Может, стоит решить наконец? Нельзя сомневаться вечность. "Ассасинам не нужны друзья." Да, точно. Это бред, просто бред. У Гон͜а есть ещё множество друзей, и новых он сможет завести по щелчку пальцев. А я... Я другой. Мне они... Мне они незачем. Конечно. Проще подчиниться, чем вечно бегать за этим. Я... Я ведь обладаю навыками убийства. Превосходными навыками. Кажется... Благодаря моему таланту, меня даже величают наследником, в отличие от моих старших братьев. Может... Может, это правильный путь? Я стану полноценным убийцей, у меня никогда не будет проблем с поиском жилья и работы, ведь... А ̎кӓ͜к ͝ж͝е͝ ͅГон͠? Он мне не нужен. Я... Я устраню его. Я устраню его, ведь для меня совершенно не нужны лишние люди в жизни, кроме заказчиков и моей семьи. Да. Я смогу. В этом нет ничего плохого. Уверен, он уже совершенно забыл обо мне, его не волнует то, что со мной случилось, ни мой объявившийся брат, никто. Киллуа выпрямился, медлительно встав с корявого пня. Поток мыслей закончился. Ощущалась лишь неимовернейшая, совершенно губительная, беспристрастная пустота. Ветер слабо развевал его ещё сильнее распушившиеся волосы. Его взгляд был холоден, как никогда в жизни. – Киллуа! – как раскат грома, раздаётся звонкий голос.Он вздрагивает.
– Киллуа-а-а! – второй крик, уже более громкий. Гон приближается. Младший Золдик не поворачивается, услышав знакомый голос, осознавая, что вот-вот настанет момент встречи с друг͛ом, который каким-то образом всё же умудрился его найти в этом чëртовом лесу. Не поворачивается. Не смеет. Не может. Стоит, не шелохнувшись. Проходит порядка десяти секунд, и он уже ощущает спиной Гона, совсем вблизи. "Около двух метров."Тут же просчитал расстояние Киллуа.
Гон вновь, в последний раз выкрикивает его имя. – Привет! Что ты здесь делаешь? Зачем убежал? – голос звучит утомленно, но радостно, задорно. Едва цепляя нечто засевшее глубоко в окоченевшем сердце убийцы, но тот пропускает это мимо себя. Пауза. – Слушай... Я узнал, что произошло тогда, когда... Эээ... Когда пришла твоя очередь биться... Меня ж тогда не было, ха-ха, ну ты знаешь... – голос звучит немного стеснительно. Киллуа ощутил, как мальчик начал ходить из стороны в сторону. – Прости, что не смог, эээ... Находиться там! Знаешь, я был бы рад увидеться с твоим братом, я б ему показал, как нужно обращаться с такими хорошими... Хе-хе... В общем, просто хорошими, как ты! Я считаю, ты всё равно крутой, даже если завалил! Пойдёшь в следующий раз пересдавать, а? – тон становится более агрессивным к середине фразы, но затем вновь переливается в непринуждённый и веселый оттенок. Проходит будто вечность, как вдруг Киллуа с усилием, будто нехотя, наконец поворачивается к Гону. Лицо его не выражает ничего. Абсолютное ничего. Лишь взгляд его стеклянный создаёт какой-то зловещий эффект, как подумал Гон. Проходит несколько секунд, и оба они молчат. В одно мгновение, в единое движение, мастерски отточенное до совершенства, завершается тяжелейшая война, происходящая всё это время в голове наследника семьи Золдик.