Маятник

      Красный, красный, красный. Красная кровь, красные стены. Этот ужасный цвет плясал пятнами в уставшем сознании, просящем лишь спасительной темноты. Открытые инъекции покалывали в носу горьковатым запахом, который грубо перемешивался с острой вонью этилового спирта. Ко всему прочему ощущения перебивал непрекращающийся звон в ушах, который, казалось, существовал уже года, пробиваясь даже сквозь боль и дремоту, будто вечный спутник мучительной пытки в голове.       Ещё это чувство скованности в конечностях…       — Он вообще очухается?       Знакомый мужской голос прошелестел совсем тихо, напоминая шорох листвы, который отрывает ранним утром от тревожной дремоты.       Раздражает.       Прямо над ухом чётко и чисто прозвучал ещё один, незнакомый и уже женский шёпот:       — Да, но всё равно не стоило его так сильно травмировать.       Голова казалось тугой и тяжёлой, она словно мешала. При каждой попытке подумать хотя бы о простых повседневных вещах в сознании взрывались странные цветные фейерверки, проносящиеся яркими пятнами.       Подобное Артём ощущал лишь раз, когда в детстве по ошибке опустошил половину бутылки отцовского самогона, стащив его с дальней полки шкафа. И крепко же мальчику родители тогда наподдали…       Ох, голова снова разболелась.       Женщина снова заговорила:       — Ты меня слышишь? Попробуй медленно открыть глаза.       Парень недовольно замычал и болезненно нахмурился, после чего послушно попытался разжать обмякшие веки.       Опять чёртов красный.       …Нет, в этот раз это уже была не игра его сознания, а реальный багровый цвет, в свете которого предстала небольшая комнатка. От пола до невысокого потолка она, заставленная до потолков шкафами и полками с бесконечными баночками, скляночками, колбочками и прочей медицинской утварью, пленила одной своей атмосферой. Завораживающая и вместе с этим такая… Неприятная.       В фильмах в таких местах обычно пахнет ещё и кровью…       — А ну посмотри на меня.       Артём только сейчас отметил то, что у этой девушки был довольно приятный голос. Такой спокойный и чарующий. И, наверное, немного холодный…       Немного повернув голову, парень увидел хрупкий силуэт. Незнакомка с каждой секундой всё больше прояснялась в его глазах, становясь меньше и утончённей. Она была совсем невысокой, поверх домашних шорт и футболки был накинут белоснежный медицинский халат, а руки держали какой-то небольшой предмет, разглядеть который оказалось ещё непосильной задачей.       Да, зрение не хотело фокусироваться.       — Не торопись и не пугайся. Что ты помнишь? Как тебя зовут? Где ты находишься?       — Эй, он же…       — Помолчи уже.       Мужчина замолчал. Студенту подумалось, что всё происходящее какое-то абсолютно неправильное, но всё-таки послушал незнакомку и напряг извилины.       — Артём… Моё имя.       — Та-а-к, — протянула девушка, — хорошо. И где ты сейчас?       Где он? Разумеется, в…       Так, где это он?!       Казавшаяся невыносимой боль чудесным образом отошла на второй план, когда парень попытался резко подорваться. Глаза мгновенно забегали по всё той же забитой душной комнатке, где больше ничего интересного не было, а мозг начал судорожно соображать, пока по нему не ударил оглушительный звон и новый прилив боли.       Конечности заныли.       Что за?..       Студент опустил глаза на своё тело и оторопел.       Цепи?       Да, это точно были металлические оковы. И они вполне себе крепко фиксировали руки и ноги не позволяя даже свободно лишний раз дёрнуться, что Артём проверил снова, попытавшись аккуратно притянуть свою руку.       Крепкие.       — Судя по всему, ты уже немного освоился. Скажешь, когда будешь готов.       Готов? К чему он должен быть готовым?       Судя по изначальному плану, сейчас Артём должен был изучать Актиополь после подачи документов в местный университет. Так с какого же момента всё пошло не так? С посещения учебного заведения или уже с приезда в город?       Нет, не тогда, а…       Ужас импульсом ударил в голову.       Картинки стали одна за другой появляться, напоминая малобюджетный абсурдный фильм с чрезвычайно глупым персонажем в главной роли.       Поезд. Ник. Город. Часы. Линзы. Еда. Автобус. Удар.       …Боже правый, только не говорите, что…       Артём побелел.       Он действительно продался за еду?       Нет, такого не может быть, это же абсурд! Снова и по порядку.       Парень пошёл за странным человеком на работу, где ставят эксперименты над людьми, а потом его хорошенько приложили.       Внутри поднималась лёгкая тошнота, то ли от духоты, то ли от осознания ситуации.       То есть, его вкусно накормили, а после всеми навыками красноречия убедили в том, что он особенный. И по этой причине ему обязательно нужна ни разу не странная и ни в коем случае не опасная работа.       Чем больше студент думал, тем хуже ему становилось.       …Очевидно, что сейчас ему думать в принципе вредно, а самобичеванием можно заняться и потом.       Отложив на неопределённый срок свои размышления, Артём снова осмотрелся, насколько это было возможно, и, не найдя ничего интересного, вернул свой взгляд на девушку. Она не казалась ему хладнокровной убийцей или мучителем, скорее просто до смерти уставшим человеком, о чём свидетельствовали чёрные мешки под алыми глазами и немного отрешённый взгляд. Дикие, слегка вьющиеся чёрные волосы хаотично спадали на лицо, мешая обзору отросшей длиной, а на плечах покоился, словно небольшой зверь, легко затянутый хвост. Пару раз стукнув по шприцу, девушка взглянула на парня и улыбнулась. Её улыбка казалась больше вежливой, чем дружелюбной, но отчего-то по этой причине Артём проникся к ней уважением.       — Раз со своими делами ты закончил, то я представлюсь. Можешь звать меня Мари, я главный учёный в нашей организации. Времени у нас немного, так что, надеюсь, хотя бы немного деталей тебе поведали. Удовольствие получить будет, конечно, трудно, но… Ты постарайся сильно не буянить, ладно?       …Какие ещё детали?       В небольших руках сверкнул багровым хирургический скальпель.       Что.       ЧТО?!       Почему? Зачем? За что?       Ему же это только снится, правда же? Ну не могут его на самом деле пытаться зарезать, правильно?       Нет, только не сейчас. Он слишком молод, не познал студенчества, не завёл друзей, не попрощался с родителями, не…       А как же последнее желание? Любимое блюдо?       Ну хоть что-нибудь, пожалуйста…       Скальпель отбивал в глаза кроваво-красный свет, но мысли продолжали отражаться в голове молниеносным потоком.       Глаза зажмурились сами по себе, а картинка перед ними сменилась.       Мама улыбалась.       — Звони почаще, мы с папой будем ждать. Не забывай кушать.       Папа немного приобнял её.       Они были идеальной парой. Всю жизнь жили душа в душу, хоть и казались полными противоположностями. Она тревожная, очень маленькая и складная, постоянно волнуется о них сильнее, чем о себе. Он же всегда спокоен, но внешним видом больше походит на медведя. Казалось, будто одна его рука могла полностью закрыть Артёма. Но оба они невероятно добрые и трудолюбивые, таких людей словно нигде больше и не существовало.       Внезапно папа тоже улыбнулся.       — Доброго пути. Не бойся говорить, если что-то случится. Наш дом всегда ждёт тебя.       Простите. Пожалуйста, простите.       Будьте в порядке.       В области живота прожгло острой болью, которая через мгновение стала пылать по всему телу сумасшедшей пульсацией.       Больно. БОЛЬНО.       Артём кричал и бился, а его слёзы мгновенно высыхали, стоило им потечь из закрытых глаз. Уши заложило от собственного крика.       Не как фильме, НИ РАЗУ НЕ КАК В ФИЛЬМЕ.       Почему, почему? Всё не должно было быть так!       Боль становилась невыносимой. Пожалуйста, пусть всё закончится, пожалуйста.       Места, где были прикованы руки, начинали будто плавиться.       Боже, почему смерть от лезвия так болезненна?       Пожалуйста, хоть бы потеря сознания. Лучше смерть, однозначно лучше, чем это мучение.       Горло тоже горело. Сухость. Жар. Воды, ВОДЫ.       Дрожащими об боли руками Артём попытался дотянуться до раны, но его руки перехватили. До его ушей донёсся ещё один крик.       — Придурок, успокойся! Чёрт побери!       — Зови Лея, срочно!       Воды.

. . .

      Артём словно тонул. Так тихо. Так прохладно. Так…       Спокойно.       Дышать было так просто, а голова наполнилась блаженной пустотой. Перед глазами плыла синеватая гладь, сквозь которую не пробивался уже и солнечный свет.       Как давно он плывёт? Как здесь оказался?       Неважно.       Даже если это сон, Артём вовсе не против побыть здесь ещё немного.       Всё равно это скоро надоест, ведь так?       . . .       Конечности и живот начинало жечь, а спокойное течение стало быстрее, собираясь в водоворот. Быстрее. Ещё быстрее. Голова не кружилась, появлялось лишь ощущение скорости и небольшой радости, несмотря на ноющую боль.       — Эй, проснись!       Кто-то говорил с ним сквозь толщу воды. Как кого-то вообще может быть слышно в таком водовороте?       — Довели новичка, какой позор.       Другой голос. Нет, голос?       Разве он спал? Разве он не должен был быть уже?..       — Ой, да завали уже. Оклемается.       Каждое слово отдавалось эхом.       Какое вообще эхо может быть в воде, бред какой-то…       Артём непроизвольно замычал, пытаясь пошевелиться. С большим трудом рука отозвалась сильной болью.       Ну, раз страдает, значит живой.       — Ха-ха, видите? Не утонул! А я ведь говорил, что ещё ни один человек не жаловался на собственное утопление в моей воде!       Ещё один новый голос. Ничего понимать решительно не хотелось.       — Ради Бога, угомонись уже, пришибленный.       …А вот это уже Никита.       Мозг всё ещё продолжал где-то плавать, отказывая в полноценной работе. Усталость навалилась тяжёлым покрывалом, затягивая в пучину апатии с головой.       Как же надоело всё это. Почему в его комнате вообще какие-то люди?       И когда они с Ником успели куда-то заселиться?       Артём в очередной раз с трудом разлепил веки. В эту же секунду раздался уже ледяной голос Мари:       — Да проще застрелиться с вами, чем ещё раз кого-то отправить в город. Провизии опять нет, привели ещё одного Одарённого, так ещё и не рассказали ему ни о чём! Мы с вами тут в игрушки играем? Меряемся количеством извилин? Боже правый! Разбирайтесь, теперь, как хотите, я устала, хочу вина, горячей ванны и спать. И только попробуйте сунуться в лабораторию в ближайшие сутки.       Дверь громко хлопнула.       У них какая-то ссора?..       И откуда он вообще помнит имя какой-то девушки…       Гадать было бесполезно. Да и не очень-то хотелось.       — Кажется, он открыл глаза!       Речь незнакомца напоминала петарды. Такие люди просто не умеют говорить шёпотом — почти сразу же их голос начинает грохотать, несмотря на все усилия говорящего.       — Боже, ну куда ты рвёшься, дай ему сначала привыкнуть.       …Интересно, они правда думают, что студент их не слышит?       Артём медленно огляделся. Было темно. Нет, не так. Был поздний вечер.       Кажется, он находился в просторной комнате, которая казалась почти пустой даже несмотря на то, что в ней было достаточно мебели, но это не создавало ощущение заброшенности. Броский диван в центре, занавешенное громадное окно, сквозь которое пробивался противный белый свет уличных фонарей, невысокий стеклянный столик подле дивана и раскиданные поодаль мягкие лёгкие кресла формировали впечатление островка уюта, в котором хотелось бы оставаться в долгий ливень. Торшер, стоящий среди пуфиков, излучал мягкий приглушённый свет с тёплым желтоватым оттенком, ласкавшим уставшие глаза. Монотонное постукивание настенного маятника словно убаюкивало, создавая приятную домашнюю атмосферу. Где-то в углу на старой тумбе смешно потрескивал массивный ящик допотопного телевизора, беззвучно надрываясь в своей безуспешной попытке показать стабильную картинку новостей.       Тепло…       — Да я просто один раз посмотрю и уйду, честное слово.       — Судя по его состоянию, вы на новичка уже достаточно «посмотрели».       — Я правда тебе втащу, если не закроешь хлеборезку.       Голоса доносились словно из ниоткуда. Серьёзно, в этой комнате по меньшей мере три человека не считая его, где они все?       Артём лениво зевнул. Не то чтобы он сильно хотел расслабиться, но подобная обстановка, тёплый плед и мягкое кресло просто требовали от студента ещё одной порции долгого сна.       Стоп, плед и мягкое кресло?       Чего?       С силой тряхнув головой, парень посмотрел на своё тело, которое было заботливо укутано в клетчатое бесформенное нечто и попытался пошевелиться. В этот раз прожарило болью не только руки, но ноги с животом.       Вот же чёрт, что с ним случилось?..       — Ух, я бы на твоём месте не шевелился. Болит, наверное?       Человек-петарда уже давно не пытался говорить шёпотом.       — Скажи мне, ты совсем глупый, или это ещё можно вылечить? — в очередной раз съязвил Ник. Кажется, он в ударе.       Хотелось бы посмотреть на великого гения, способного задавать совсем неочевидные вопросы, но сначала стоит осмотреть себя.       Вообще, было бы, конечно, странно, если бы он был полностью в порядке после испытанной сильной боли, но бинты, толстым слоем покрывающие запястья, парень совсем не ожидал увидеть. Интуиция подсказывала, что если Артём их сейчас размотает, то явно расстроится, поэтому он благополучно решил оставить свои части тела в покое.       Другими словами, с движениями тоже придётся повременить.       — Ну теперь-то можно же?       Сопровождаемая чужим тяжёлым вздохом высокая фигура через пару мгновений появилась перед глазами Артёма, загораживая свет.       — Ты же новень-.?       Незнакомец осёкся на полуслове и нахмурился.       Это был статный и довольно высокий парень. Он стоял напротив, согнувшись пополам и внимательно, с небольшим напряжением вглядывался в черты лица студента, будто пытался что-то вспомнить. Яркие синие глаза быстро бегали по серебристым, перепрыгивая на волосы и руки Артёма. Часть прядей незнакомца была причудливо зачёсана, с одной стороны торча на затылке, а с другой ниспадала длиной на плечи, струясь чёрным потоком. У него были странные, практически светящиеся глаза, странная причёска и странная наклейка на лбу, подозрительно похожая на драгоценный камень…       Спустя минуту Артём с ужасом осознал, что это и впрямь был самый настоящий камень.       Синий-синий, как море в тех самых картинках курорта из Интернета и как глаза этого парня, небольшой камешек немного выпирал из лба, переливаясь всеми оттенками синего и зеленоватого. От него неглубокими трещинами шли длинные шрамы, доходя до висков, линий бровей и волос. Создавалось ощущение, будто когда-то этот камень вбивали в голову молотком.       Тошнота приступила к горлу. Голова закружилась. Вокруг снова появилась суета, но осознать что-то не представлялось возможным — всё начало плыть, давя неприятными воспоминаниями по голове и лёгким.       Последним, что Артёму удалось услышать, прежде чем провалиться в пучину бессознательного в очередной раз, была странная фраза того парня с камнем в голове:       — Ты же…       Вместо слов в голове раздался оглушительный шум, состоящий из непонятных звуков.



!!!!!

. . .

.

.

.

      Прохлада била в лицо острым потоком, пытаясь ворваться в открытые створки яростным сквозняком. Луна спокойно смотрела на земную суету, которая замедлялась словно от ее чар, окнами заворожённо глядя в ответ светло-голубым отражением. В высокой траве еле слышно трещали сверчки и кузнечики, то и дело случайно перебивая друг друга и снова замолкая, чтобы внимать молчаливому трепету звезд, вновь и вновь появляющимся и изчезающим за низкими плотными облаками.       Спина горела от страха, разум кричал об опасности, но Артём не мог найти в себе силы отвернуться от манящей безопасностью луны и вновь взглянуть на место, которое, кажется, до конца жизни будет вызывать в нём тревогу.       Всё верно. Смотреть не надо. Нужно лишь прыгнуть. Это ради его же блага.       Несмотря на то, что здесь был всего лишь первый этаж, фундамент у этого дома оказался особенно высоким — в этом районе Актиополя несколько десятилетий назад ставили только такие из-за того, что у страны не было денег для закупки или производства нормального цемента, и количеством пытались заменить качество. Однако исторические знания на данный момент парня лишь удручали, ведь, исходя из них, этот бетон вполне себе может начать разваливаться, пока он своей тушей растаптывает подоконник в нерешительности.       Резкий выдох, лёгкий мандраж, пробившийся дрожью по всему телу, и рывок.       …И две капли янтарной смолы, удивительно похожие на текучее золото, сверкнули позади.       Снизу расстояние до окна казалось до смешного маленьким, но приземлиться нормально всё равно не получилось, из-за чего Артём в очередной раз почувствовал себя отсталым. Даже в темноте на белой рубашке были теперь видны тёмные пятна из грязи и травы, которые наверняка уже не получится отстирать, а ладони исцарапались о камни в траве.       Класс.       Хотя, может, это и к лучшему — полиция, по крайней мере, хотя бы сначала воспримет его серьёзно. Осталось только добежать до ближайшего участка.       Актиополь был молчаливым и неприветливым. Многоэтажки обступали улицы, пугая кромешной тьмой из переулков, а в округе не выли даже собаки. Ни одна вывеска и ни один фонарь не разрушал ночной мрак, оставляя один на один со всем беззаконием, который безграничной смолью распространялся по земле, хватаясь липкими пальцами за почти нагие лодыжки.       Артём уже не был даже уверен в том, что в этом городе полиция работает в это время суток. Только вот окончательно удостовериться он в этом не мог — телефон остался в рюкзаке, о котором студент не подумал.       Вывеска.       Совсем мутная и заляпанная какой-то грязью, но еще различимая эмблема полиции еле мерцала, собирая вокруг себя заблудшие души мотыльков, комаров и мошек и создавая ощущение спокойствия.       Слава Богу.       Парень влетел в небольшую каморку. Два мужчины, которые, судя по всему, были во время перерыва на поздний ужин, без колебаний бросились успокаивать запинающегося и трясущегося от обрушившегося волнения Артёма, выслушивая его прерывающиеся рассказы.       — …Значит, говорите, в нашем районе есть преступники, которые ставят эксперименты на людях?       Артём отхлебнул из чашки, любезно предоставленной офицером. По запаху эта бурда напоминала отвратительный пакетированный чай, но жаловаться было грешно — кипяток и плед одновременно и успокаивали, и возвращали в чувство.       — Да. Если не верите, я могу показать вам…       Второй полицейский шумно вздохнул и покачал головой.       — Не нужно. Хотя в последние несколько лет таких случаев поубавилось, подобные притоны всё равно прикрывать приходится частенько. Чёрт бы побрал этих чокнутых…       Такое здесь не редкость, верно…       Да, значит, придётся уехать домой и забыть об этом случае, как о страшном сне.       И мама с папой обрадуются…       Почему-то Артёму стало тоскливо. Многих бы обрадовала спокойная жизнь в окружении пшеничных колосьев и скотины, но каждый раз, когда в голову парню приходили подобные картины, на него нападала некая хандра.       От размышлений Артёма отвлёк голос офицера:       — Ну, парень, ты пока отходи, а мы созвонимся с штабом. Подкрепление нам явно не помешает.       Студент кивнул, провожая взглядом обеспокоенных полицейских. Интересно, о чём они думают, выбирая подобную работу?       — …Серебряные, да.       Обрывок фразы долетел до уха Артёма, заставив его напрячься.       Серебряные?       Нет, тут может и не быть ничего удивительного. Город небезопасный, им вполне могли дать новое дело.       Но внутри всё равно что-то неприятно скреблось.       Ничего же не будет, если он немного подслушает, правильно?       — Говорю же, не седой. И глаза тоже серенькие, словно металлом отливают. Точно Одарённый.       Всё вокруг заледенело, иголками пронизывая каждый миллиметр тела. Собственное дыхание не ощущалось — настольно сильным был испытанный Артёмом ужас.       — Истребить?       — Тише ты, балбес. Нет, мы не можем, судя по его рассказу, тут ещё много таких.       Неужели он поспешил с выводами и вновь поступил опрометчиво?       Нет, в этот раз он точно пошёл куда надо, так почему…       — Да, мы задержим его до утра. Так точно.       Дверь скрипнула, и парень поспешно отвернулся, делая вид, будто поглощён чаем.       Нужно срочно что-то придумать. Оставаться здесь до утра совершенно точно нельзя.       Столкнувшись взглядом с офицером студент еле улыбнулся, и тут же спрятал глаза, пытаясь не выдавать фальши, которой, кажется, уже стало попахивать в воздухе.       — Ха-ха, вижу, тебе понравился наш чай. Хочешь ещё?       Не хотелось. Эта жидкость с каждой секундой всё сильнее казалась отравленной, но Артём всё равно кивнул, чтобы не вызвать подозрений — как-никак, он всё же чашку выхлебал.       Довольный полицейский пошёл к чайнику, пока другой в упор наблюдал за студентом. Напряжение постепенно достигало своего пика.       !       Бух.       БАМ.       Вторая дверь сорвалась с петель, влетев прямо в наливавшего чай офицера, который тут же заорал от испуга и боли. Артём подскочил, уже готовый к нападению (или, скорее, к скорой кончине), но тут…       — Я вам, черт возьми, кто, чтобы ещё вторую дверь открывать? Тц, надоедливые.       Ник стоял в проёме двери с вытянутой ногой. Его раздражению не было предела.       — Мелкий где?       Второй полицейский достал револьвер и встал перед студентом, прикрывая его спиной. Наверное, он думал, что играет героя, но подобный поступок вызывал в Артёме лишь больше непонимания.       — Руки за голову! Вы не смеете…       Цокнув, Никита в то же мгновение вытащил из открытого кармана рюкзака собственный пистолет и направил на лежащего, и, судя по всему, уже изувеченного офицера.       — Рот прикрой, дружок.       Повисла звенящая тишина. Никто не двигался, и казалось, даже не дышал. Полицейский обливался потом, пока Ник невозмутимо продолжал таращиться на него.       Возможно ли, что это удача? Сейчас, когда они заняты друг другом, Артём мог бы сбежать через чёрный ход, который, кажется, находился прямо позади него.       В этот момент до ушей парня донёсся спокойный и чистый женский голос.       — Мы можем решить это дело без побоища.       Незнакомка вошла в здание и сладко зевнула, поправляя чëрные пряди. Её голос казался до ужаса знакомым, но студент был уверен, что ранее они не встречались. Или же…       Мари?       Артём в удивлении ещë несколько раз моргнул и уставился на девушку. В дверях сейчас стояла поистине пугающая и величественная женщина, а не побитый жизнью клерк. Теперь вместо усталости и синяков под глазами её лицо украшал яркий макияж, поношенный халат заменило облегающее красное платье, а общий образ дополняли чёрный пиджак и аккуратные закрытые туфли того же цвета на невысоком каблуке.       Она остро блеснула тёмно-красными глазами, выхватывая взглядом парня, и тяжело вздохнула.       До этого стоявший молча полицейский, отчеканил:       — Вы не можете просто вломиться в полицейский участок и угрожать оружием хранителям правопорядка. Это карается законом и мы обязаны вас задержать.       — Так и есть, — раздался мужской бархатный голос сзади. — Но вы, в свою очередь, тоже обязаны были доложить о новом Одарëнном нам, а не штабу. А ведь это нарушение, способное повлечь за собой более тяжёлые последствия, чем наши игрушки.       Артëм обернулся. Со стороны чёрного хода стоял, отряхивая руки, рыжеволосый парень. Казалось, будто его глаза пылали огнём, подсвечивая пляшущими языками пламени густые веснушки на щеках. Несмотря на тёплую погоду, шею и практически всю нижнюю половину лица прикрывал красный вязаный шарф.       Окончательно отряхнувшись, мужчина произнёс:       — Мы «Организация по Изучению Одарëнных». И этот человек находится под нашим покровительством.       Даже сзади было видно, насколько сильно кровь отпрянула от лица полицейского. Без лишних движений он убрал пистолет в кобуру и застыл на месте, пока незнакомец лëгкой, бесшумной поступью расхаживал по комнатке. Пройдя мимо Артëма и встав вплотную к смертельно напуганному офицеру, парень вкрадчивым голосом тихо спросил:       — И что мы с этим будем делать?       Студент молча наблюдал за тем, как мелкая дрожь била казавшегося до этого непробиваемым мужчину. Тем временем рыжий парень продолжал:       — Можете не бояться так — привычки кусаться у нас нет. Даже напротив, у меня есть для вас предложение. Надеюсь, вам интересно?       Полицейский осторожно кивнул.       — Вот и славно. Я предлагаю нам забыть об этом происшествии. Вижу, ваш напарник, как и офис, сильно пострадали… Можете прислать счета за ремонт и лечение на счёт нашей организации.       Довольно выдохнув, незнакомец повернулся к Артëму и слегка кивнул.       — Уходим.       Парень не сдвинулся с места.       Он прекрасно понимал, что эти люди намного страшнее, чем он думал и нужно повиноваться, но тело было словно деревянным. Паника нахлынула новой волной. Пот лился градом, пока студент пытался заставить себя пошевелиться, а время текло до ужаса медленно. Все взгляды устремились на студента. С каждой секундой воздух становился гуще, тяжелее…       Тепло. Рыжий незнакомец стоял рядом, положив руку на плечо. Из-за шарфа нельзя было прочитать эмоции на его лице, но пламя в глазах вселяло спокойствие.       — Всё закончилось. Теперь ты под моей защитой.       Артём окинул взглядом помещение. Полицейский пытался вытащить своего товарища из-под двери, Мари пыталась оценить состояние пострадавшего, а Ник виновато топтался на месте, хмуря брови и бормоча себе что-то под нос.       — Меня зовут Лев. Если вдруг эти двое снова что-то вытворят, просто обращайся ко мне, хорошо?       Лев оттянул свой шарф, показывая мягкую улыбку, а вместе с ней и страшный шрам от ожога на щеке и губах. Возможно, он хотел так дать понять, что всегда будет открыт для студента...       А возможно, Артёму просто очень хотелось в это верить.