Сновидения

      «Нана?» — подумала я и посмотрела на охотников изумлённо испуганными глазами, не поверив в происходящее. Моё лицо растерянно вытянулось и побледнело. Вдруг, замахнувшись левой рукой, я звонко ударила себя по щеке, задев край губы, из которой вмиг потекла горячая кровь. Потом опять хлестнула себя по уже другой стороне лица, и никто из присутствующих не рискнул остановить меня. Но, как на зло всему, кошмар, в который я попала, не прекращался. Окружённая охотниками, передо мной величественно стояла дьяволица Мать. Чёрная чума, ворвавшаяся в стены поместья бравых мечников, борющихся со злом. Мать неизменно жутко смотрела на меня, налившимися кровью глазами, в которых закипали адское ехидство и безграничное превосходство. Я застыла на месте, как будто ярость мешала мне говорить, и отчаянно уставилась в глаза Шинобу, увидев в них своё истинное отражение.       — Нана, вы в порядке? — Первой отмерла мечница и заговорила ровным, сдержанным тоном, в котором просачивалось едва уловимое пренебрежение. Я оттаяла вместе с молодой женщиной и спешно ощупала своё лицо, которое оказалось родным и таким же холодным, как полы и стены.       «Я осталась прежней…» — быстро сообразила я, горячо пытаясь совладать со своими эмоциями.       В любой момент у меня могла начаться неконтролируемая истерика, хотелось подпрыгнуть на месте, взмахнуть руками и кричать до потери сознания, как сумасшедшая.       «Мать вернулась, но никто не видит её истинный облик. Неужели это и есть её способности?» — я думала и терялась в хаотичных догадках, вспыхивая краской негодования.       — Что ты здесь делаешь? — Не выдержав, посмотрела я исподлобья на Мать, та лукаво заулыбалась.       Я задыхалась от жгучей ярости, сжимала и разжимала кулаки до белизны костяшек, готовая в любой момент броситься на дьяволицу и задушить её голыми руками. Та только и делала, что молчала, игриво склонив голову на бок, прячась в тени стен поместья, куда не проникали лучи света. Её глаза тяжело и надменно блестели, как у спортсмена, который был на финишной прямой. Дьяволица, сцепив за спиной руки замком, триумфально наблюдала за происходящим.       — Вы не помните Мэй? — более настойчиво и холодно продолжила Шинобу, обращая на себя всё внимание. Я захотела взвыть от безысходности. — Мы можем вам чем-нибудь помочь? — спросила она и осторожно выступила вперёд, загородив правым плечом дьяволицу. Потом кратко моргнула, пару раз сердито покрутила головой, словно засомневалась в своих словах, крепко сжала зубы и вернулась в привычное состояние.       Мне поплохело. Во взглядах охотников чувствовалось напряжение, давящее на меня тяжёлым грузом. Глубокое безмолвие, тотчас воцарившееся, загробным холодом заскребло душу. Повинуясь странному порыву упрямства и глупости, я потянулась к Кёджуро и зашептала с надеждой в голосе:       — Ты не узнаёшь меня? — Едва шевелила я холодными губами, отчаянно заглянув ему в глаза.       Мужчина непонимающе приоткрыл рот, беспомощно и мучительно окинув меня взглядом. Словно до этого он был уравновешен, придерживался строгого и единого плана, но мои слова нахлынули на него холодной волной и вмиг всё потревожили. Кёджуро резко оживился, словно выпил залпом бодрящий напиток. Вмиг на его лице отразилось смятение, мужчина волнительно осмотрел меня и дьяволицу, будто видел нас обеих впервые. Улыбка, теплящаяся на его лице, криво задрожала. С каждой секундой он начинал мрачнеть и всё чаще хмуриться, опустив горячую ладонь на рукоять катаны.       Заметив это, дьяволица ослепительно заулыбалась, непринуждённо коснулась крепкого плеча мечника и грубо его сжала. Кёджуро тихо задрожал, словно вёл внутри себя ожесточённую войну, а потом накрыл лицо руками и резко протёр глаза рваным жестом, отогнав все сомнения. Он выпрямился и вновь посмотрел на меня, лицо его побагровело от напряжения, взгляд помутнел и потерял привычную краску.       — Прошу прощения, мисс Нана, я не понимаю, о чём вы! — воскликнул он, но голос его заскрипел от ноющей печали.       Дьяволица веселилась, напустив на охотников невидимые чары. Всё вокруг резко переменилось и напряглось, став чужим и диким, как в самую глубокую зимнюю ночь. У меня по всему телу льдом пронеслось ощущение, словно из стен и окон резко выросло множество жутких глаз, вцепившихся в мою спину голодным взглядом. Кровь отпала от моих щёк, лицо посерело и сморщилось в гримасу ужаса. Глаза расширились, как у обезумевшей, болезненно заблестели и раскраснелись. Губы скривились и опустились с дрожью уголками вниз, брови грозно сдвинулись. Я начала кусать губы и ощутила, как по щекам понеслись неконтролируемые слёзы. Сознание вмиг потемнело от страшных мыслей.       Шинобу и Кёджуро испуганно переглянулись, их глаза сверкнули, выразив неловкость и смятение. Кёджуро шатнулся в мою сторону и вытянул руку. Но вмиг сжал пальцы в кулак и резко одёрнулся.       Мать наблюдала за происходящим с радостным выражением лица, довольная положением дел. Она не вмешивалась, словно позволяла себе и мне посмаковать каждую секунду происходящего. Матери некуда было спешить, дьяволица сотворила среди людей яркое представление, заняв место зрителя в первых рядах. Она сама избрала роли и декорации, с ослепительным ликованием наблюдая за тем, как разворачивалась история по её велению. В ту секунду я в полной мере ощутила её могущество, осознав, как шатко было моё положение. Мать слепила из камней и глины для меня личину Наны. Одной только дьяволице было ведомо, какая мне роль достанется завтра. Я отступила на шаг назад и на ещё один, поняв, как с каждым движением волна паники нарастала в моём сердце. После развернулась на прямых ногах и позорно убежала прочь, взвыв горячо и больно, услышав, как громкий и звонкий смех Матери доносился в спину.       Обитатели поместья, встреченные мной, недоумённо крутили пальцем у виска и гнали, брезгливо толкали и швыряли в сторону, как грязную, уличную крысу. Все видели перед собой чужака, пришедшего извне, нездешнюю по имени Нана. Я вспомнила старое, давно забытое чувство отторжения, которое впитала кожей, когда пришла сюда впервые. Я упрямо силилась вразумить обитателей, молитвенно кричала и пронзительно визжала, никак не унимаясь. Но никто не хотел слушать и понимать, словно заговорила я разом на неизведанных языках.       Даже Танджиро, в которого я жадно верила, меня не признал: притворно улыбался и искал утешительные слова поддержки, всё называя меня омерзительной «Наной» и «мисс Наной». Я слушала его, хорошо понимая, что испытывала когда-то Йоко. Ни старуху, ни настоящую Нану я никак найти не могла, и у меня закралось подозрение, а были ли эти люди в поместье на самом деле.       — Танджиро, мы должный пойти! — Не унималась я, схватив юношу за запястье. — Твоя сестра точно поймёт, что это демон, давай, пойдём! — Я тянула мальчишку за руку, но тот упёрся ногами в землю и отрицательно закрутил головой.       — Мисс Нана… — Пытался осторожно подобрать слова он. — Постойте, давайте вы успокоитесь. Здесь нет никакого демона.       Я ослабила мёртвую хватку и выпустила его руку, громко засопев. Пакостные факты зловонно плевались и вырывали с корнем ростки надежды. Ситуация была такова: как бы я ни пыталась вразумить окружающих, все они стали жертвами сил Матери. А это значило, что нужно было искать помощь извне, куда дьяволица пока не могла добраться.       Я не знала, что делала, страх подхватил меня на руки и понёс впереди здравых мыслей. Преисполненная отчаянием, я носилась из угла в угол, как дикая лань, окружённая в лесу охотниками. Боязно было признать, что это единственное, на что я была тогда способна. Только металась, волнительно одурманенная надеждами, заведомо знающая, что обречена на неутешительный исход событий. Дьяволица баловалась, внушив мне эфемерное чувство свободы и выбора. Никуда бы она меня так легко не отпустила. От этих мыслей состояние моё делалось только мрачнее.       «Нужно бежать к другим охотникам! За пределы поместья! Я смогу попросить помощи у семьи Ренгоку, пока не стало слишком поздно!» — лихорадочно рассуждала я и не верила в саму себя. Я припомнила смиренное лицо Йоко, принявшую свою незавидную судьбу, и всё внутри меня стремительно похолодело. Центральные ворота поместья с каждым шагом становились всё ближе, но я уже чувствовала, как невозможно было осуществить задуманное. Мои плечи тяжелели, всё вокруг быстро темнело. Загадочная сущность, уже знакомая мне, стремительно отнимала все силы. Я опустилась на колени, а после повалилась всем телом на землю, слёзно посмотрев на ворота, которые были так близко. Веки отяжелели, глаза сомкнулись, я провалилась в долгую, мучительную бездну.

⋇⋆✦⋆⋇

      Когда я пришла в себя, над миром властвовала глухая ночь. Тяжело приподнявшись, я зашаталась из стороны в сторону, дрожа в ознобе. Происходящее произвело на меня горькое впечатление. Всё вокруг поглотила тьма, давящая невидимым грузом, и только слабый полусвет луны и звёзд редко создавал из теней жуткие силуэты и образы.       «Небо, дай мне сил пережить всё это. Защити меня и моих близких от дьявола…»       Мои глаза защипало от нахлынувших эмоций, стоило вспомнить родную улыбку Кёджуро. Я запрокинула голову к звёздам и тяжело задышала. Ущипнула окоченевшими руками щёки и поспешила привести себя в чувства. Пару раз обернулась по сторонам: ни движения, ни дыхания, всё вокруг зачахло и смолкло, словно вся жизнь из поместья утекла разом. И только гудение маленьких насекомых делало ночь не такой пугающей и тихой.       Я посмотрела на центральные ворота, до которых так и не смогла добраться, и необычайно быстро зашагала по грязевой тропе в их сторону. Путь передо мной расстилался без видимых препятствий, но, как бы я ни пыталась ускориться, заветная цель не приблизилась ко мне ни на шаг. Я сорвалась на нещадный бег, появилось чувство, словно ворота отдалялись от меня с каждым вздохом. Бросив попытку, попыталась приблизиться к забору, чтобы перелезть через него, но всё в точности повторилось, как и с воротами. Рваное дыхание обжигало лёгкие, горячие толчки сердца нещадно рвали грудь, и мне пришлось спешно остановиться, чтобы восстановить дыхание. Холодный воздух слабо щекотал, быстро влетая в рот и ноздри. В ушах звенело, я сердито склонила голову, ругаясь на себя и всё, что происходило вокруг. Проведя рукой по растрёпанным волосам, резко выпрямилась и расправила плечи. Я прикрыла глаза и прислушалась к собственному дыханию, на мгновение позволив себе пролить пару скупых слезинок и быстро утереть их.       Я обернулась и окинула поместье решительным взглядом. Всё опустело и потускнело: одиноко качались верхушки деревьев, вся зелень неожиданно иссушилась и поблекла. Печально выделялись двери и окна, измазанные грязью и окутанные густыми вьюнами. С замиранием сердца я поднялась по заросшим ступенькам, те противно и громко заскрипели под ногами. Повсюду были разбросаны ветви, камни и чьи-то старые вещи. Я осторожно потянула на себя первую дверь, но оказалось, что она была заперта. По ту сторону сразу раздались невнятные и приглушённые звуки. Поддавшись порыву, я попыталась через окно заглянуть в помещение. Сквозь плотные шторы виднелись человеческие силуэты, почти бесшумно мельтешащие кругами. Я собралась с духом, поднесла кулак к оконной раме и пару раз постучала. Настолько слабо и тихо, будто дуновение ветерка.       — Есть тут кто-нибудь? Шинобу? — наивно прошептала я и сразу пожалела об этом.       Все звуки вмиг умолкли, а силуэты скрылись. Неожиданно воцарилось тяжёлое молчание, от которого у меня подкосились колени. Моя душа встревоженно похолодела, зубы звонко застучали то ли от ненастной погоды, то ли от испуга. Я слабо согнулась, беззвучно прислонила ухо к стеклу и прислушалась. В глубокой тишине мне удалось различить несколько негромких металлических звонов, сменившихся приближающимися шагами. Я отстранилась от окна и отошла на несколько шагов назад. Минуту ничего не происходило, из-за чего мне становилось не по себе. Неожиданно в окне загорелись чьи-то очертания, нечто подступилось и прислонилось к стеклу головой через шторы. Всё внутри меня резко сжалось. Я в ужасе схватилась за сердце, не моргая, и уставилась на существо по ту сторону. Послышался глухой скрежет, словно кто-то провёл когтями по стеклу. Неожиданно нечто заскулило, и звук этот за секунду перерос в неистовый лай тысячи псов. Дикие завывания сменились яростными ударами об окно. Из-за штор выглянули яркие, красные глаза и оскал белоснежных зубов. Я с трудом очнулась от наваждения и зашевелила своими ногами. Страх подтолкнул меня к бегству в противоположную сторону. Я понеслась по мрачному лабиринту поместья, дёргала за все ручки дверей и заглядывала в окна.       «Бежать, бежать, бежать!» — Полыхал внутри маленький огонёк отчаяния, и я ощутила себя бескрылой бабочкой, угодившей в мистическую паутину Матери. Ни выбраться на свободу, ни спрятаться от её зоркого взгляда, который яростно прожигал спину. Однако, стоило мне рвано обернуться, никого позади не было. Я продолжала беспомощно искать пути отступления, содрогаясь от собственных мыслей. После долгих попыток одна из дверей со скрежетом поддалась напору и отворилась. Меня обдало теплом и запахом свежезаваренного травянистого чая. Я заметила, что в помещении были люди. Как только я показалась на пороге, все присутствующие вмиг поднялись со своих мест, загрохотав табуретками, и только старуха осталась сидеть в своём кресле.       Я напряжённо осмотрела присутствующих, но никого не узнала: двое коренастых работяг, измазанных с ног до головы в саже. Старая женщина, наблюдавшая за мной с хитрым прищуром. Она изящно подняла свою тощую руку, изрытую глубокими морщинами. Поднесла к губам сигару, закурила её и выдохнула. Слабый свет свечей струился по её длинным, чёрным волосам, в которых пробивалась серебристая седина.       Мы смотрели друг на друга, не промолвив и слова. Я никак не могла понять, кого эта женщина мне напоминала. Слишком знакомы и близки были её черты лица. Игривые огоньки скользнули по рукам старухи, а вместе с ними и мой взгляд, упавший на её колени. На тощих ногах, укутанных шерстяным одеялом, аккуратно лежал гребень, в котором я узнала подарок Кёджуро. Проследив за моими глазами, женщина гнусно и громко засмеялась. Я поняла, что начала одновременно заливаться неконтролируемым хохотом вместе с ней. У меня по спине пробежались липкие мурашки. Я захотела отступить, но что-то невидимое подтолкнуло меня вперёд, захлопнув за спиной дверь. Потеряв равновесие, я шумно свалилась на пол и сразу отползла в сторону.       — Тише, — сказала старуха моим голосом и приложила высохший палец к тонким губами. Я против воли повторила её жест, как зеркальное отражение. — Не шуми, — вырвался из её груди зловещий шёпот. Мужчины рядом с ней смиренно опустили головы.       В ту же минуту все свечи погасли, и я погрузилась в глубокую и зловещую темень. Кровь закипела в моих жилах от диких и безумных чувств, в душе пробудился примитивный мрак. Я сидела, трепеща всем телом, сжимая и разжимая кулаки. Мне резко стало душно. Хотелось распахнуть своё платье, обнажить горло и руки, жадно вздохнуть колючий, ночной воздух улицы. Куда-нибудь деть себя и поскорее, только бы ни о чём больше не думать. Что-то закряхтело и громко повалилось на пол, шумно покатившись в мою сторону, я не шелохнулась, напряжённо замерев на месте. Я ощутила, как нечто горячее и липкое коснулось холодных рук, жадно обволакивая их. Мои губы пересохли, а сердце нещадно колотилось, будто хотело пробить грудь и вывалиться на свободу.       Вновь загорелись свечи, а с ними всевозможные лампы, осветив каждый угол комнаты. Мужчины и старуха пропали. Я тяжело потёрла веки, привыкая к непривычной и яркой обстановке. Опустив свой взгляд, не заметила, как закричала во всё горло. На полу лежала отрубленная голова Кёджуро, искажённая посинелой гримасой боли, глядя на меня своими большими, безжизненными глазами. Моё чувствительное сердце не выдержало. Я горько разрыдалась, всё происходящее вмиг сломило меня и довело до нескончаемого отчаяния. С содроганием протянула руку и тихонько притронулась к холодным, как зимняя ночь, щекам мечника. Я низко склонилась и оглядела лицо мужчины, пытаясь унять нарастающую панику. Меня разрывало изнутри, когда я смотрела на него: обезображенный рот, высокий лоб, усыпанный ранами. Впалые щёки, налитые мраком. Выцветшие волосы, измазанные кровью. Внутри меня что-то затряслось, напряглось и лопнуло. Неимоверное потрясение разгорячило в сердце лихорадку. В душе разрослось всепожирающее пламя, разъедающее чумой всё у своих ног.       Я слёзно зашептала:       — Кёджуро, мой дорогой и милый. Прости, что не уберегла тебя … — А потом в последний раз с любовью поцеловала его в лоб и щёки.       После я со всей ясностью осознала, что в комнате, кроме меня и Кёджуро, был кто-то ещё. Глухое и неумолкаемое чавканье, сопровождающееся скрежетом зубов, свистящими нотами врывалось в душный воздух помещения. Я подняла глаза и сразу отыскала источник звука, уставившись на бездумное лицо Шинобу. Она оторвалась от разорванной плоти мечника и обнажила кровавые зубы в нежной улыбке. И было в этом жесте столько привычного и умиротворённого, что он произвёл на меня неизгладимое впечатление.       Я с трудом заставила себя поверить, что всё было взаправду, когда мечница вновь сладостно вонзилась зубами в ещё горячую, человеческую плоть, вымазав лицо кровью. Шинобу радостно мурлыкала себе под нос, как самая довольная и сытая кошка, сидя среди оторванных рук и ног некогда живого мужчины. Я заулыбалась горячо и дико, ощутив, как румяные щёки вновь оросили неконтролируемые слёзы. Низкое, ноющее хихиканье повалилось из моего рта, а затем переросло в хриплый смех. Я вскрикнула и захохотала, схватилась за голову и запрокинула её назад. В припадке страшного бешенства я повалилась спиной на пол, а потом обвила голову мужчины руками, прижала её к своей груди и громко завыла. Хаос наполнил моё сердце невообразимо быстро, я крепко зажмурилась и с трудом вдохнула, ощутив зловонный запах крови. Все стремления мигом иссякли во мне, сменившись болезненным опустошением.       — Ну, как тебе? — раздался сверху томный шёпот. Я с умирающим взглядом подняла голову, готовая в любой момент испустить дух. Сверху вниз на меня смотрела Мать, взгляд её полузакрытых алых глаз зловеще сиял. На её гладком лице растеклась блаженная, торжествующая улыбка, застывшая в беззвучном смехе. Я безучастно уставилась на неё глазами, залитыми горькими слезами. — Давай, вставай. — Мать нетерпеливо пнула меня ногой, быстро облизнув губы. Я крепче прижала к себе голову Кёджуро. — Чего разлеглась, лентяйка. — Из-под подола длинного кимоно выглянула её аккуратная ножка. Мать приподняла её и небрежно наступила туфелькой на моё лицо, потоптала носком и недовольно накрыла свой рот ладонью. — Не заставляй меня скучать, — она всё ещё разговаривала со мной, но я молчала, настойчиво игнорируя её. Мать озлобленно поджала губы и громко хлопнула в ладоши.       Кёджуро бесследно исчез, как и Шинобу. Всё произошло настолько быстро, что я не успела опомниться, как резкая боль овладела мной. Всё стремительно помутнело в глазах, начало чернеть и рушиться, затягивая в бездну. Я стиснула зубы и громко застонала. Захотелось кинуться в сторону, но неведомое нечто вонзилось раскалённым железом в грудь, стоило мне шевельнуться. По мне прокатилось чувство, словно разом выбили все зубы и вывернули руки из суставов. Я часто задышала, вмиг сжавшись. Тяжело взглянула на пальцы рук, неестественно искривлённые и кровоточащие. С трудом пришло осознание, что у меня были вырваны все ногти. Я побелела и готова была вот-вот потерять сознание, но что-то настойчиво кричало во мне, чтобы я не сдавалась и продолжала бороться дальше. В памяти всплыли добрые образы охотников. Внезапно с чувством тоски мной овладел неистовый гнев за себя и своих близких. Я приподнялась на локтях и свирепо посмотрела на Мать исподлобья. Та сощурилась, снова подняла ногу и на этот раз стремительным пинком рассекла мне лоб. Я вновь повалилась на пол, всеми силами сопротивляясь напору чужеродной властной мощи, нахлынувшей на меня острой болью.       «Всё неправда, всё неправда! Вставай, вставай, вставай!» — пыталась внушить себе я, с каждым витком мысли боль постепенно ослабевала. Я ощупала пальцы рук и с облегчением заметила, что ногти были на месте.       Упиваясь звуками моего осипшего голоса, Мать ещё долго любовалась происходящим. Невольная томная улыбка не сходила с её лица, горящего зловещим румянцем. Тогда я поняла, что всё, что делала дьяволица, было в угоду её забаве. Казалось, что не придерживалась и вовсе она какого-либо плана. Мать искала безграничное веселье в людских страданиях, поддаваясь импульсивному порыву и чувству безнаказанности, избрав меня в качестве ручного шута. Закончив, она отозвала зловещие чары, всё туманное наваждение окончательно спало. Женщина присела передо мной и с ожиданием заглянула мне в глаза.       Я жадно плюнула ей в лицо и с восторгом заулыбалась. Кровавая слюна густой струёй стекла по щеке Матери, та посмотрела на меня нечитаемым взглядом. Потом схватила правой рукой за горло и оскалила зубы. Силком приподняла меня и замахнулась свободной ладонью, словно намеревалась ударить, но вместо этого приобняла за плечи, притянула к себе и нежно зашептала:       — Даже не думай, что я так легко отпущу тебя. — С искусной лаской перебирала дьяволица мои волосы. — Не было ни дня, когда не думала о тебе, моя прекрасная дрянь, — горячо зашептала она мне на ухо. — Теперь мы неразлучны. — Отстранилась и трепетно поцеловала меня в лоб, а потом вновь обняла.       Я потянулась к массивному клинку, висящему на поясе, но вовремя заметила на стенах тени, тянущиеся змеёй от пола до потолка. Извиваясь вихрем, они раскинули свои тощие, когтистые лапы и неотрывно наблюдали за мной, готовясь в любой момент разодрать глотку. Моя рука дрогнула и упала бесшумно вниз. Тяжёлым взглядом я проследила, как верные слуги Матери переглянулись и зашептались. Дьяволица перехватила моё лицо обеими руками. Под её внимательным взглядом я вмиг состроила тусклое и пустое выражение лица, выразительно захлюпав носом. В широко открытых глазах Матери заиграло умиление, она восторженно засветилась в воспалённом наслаждении.       — Ах, моя дорогая Мэй! — воскликнула она счастливо и искренне, впившись когтями в мои щёки. — Пожалуйста, не умирай, нам предстоит наверстать немало упущенного. — Под её ногтями выступили капли крови. Мать с любовью размазала её по моей коже.       Я слушала её, ни о чём не спрашивая, а когда дьяволица закончила говорить, то долго и тяжело молчала. Чувство жгучей ярости подступило к горлу. Я с трудом проглотила его и спрятала на дне сердца. Со злостью и отвращением к себе я заскрежетала зубами. Вырвала лицо из рук Матери и отвернулась, а после накрыла глаза ладонями и притворно задёргалась в слёзном припадке. На несколько минут я погрузилась в глубокое забытье и пришла в себя, когда раздались удаляющиеся шаги дьяволицы. Оживлённо качая головой, Мать таяла во мраке ночи, сладостно напевая, а вместе с ней уволоклись и злобные тени. Я с неохотой посмотрела на неё сквозь пальцы, подумав о том, когда можно было бы найти удачный момент, чтобы вонзить кинжал ей в спину.       «Нужно отыскать охотников и как можно скорее!» — подумала я, надеясь, что близкие сердцу люди были ещё живы.