Дети Терры

Ясир Эль За́хра, ученик Инсар Аль-Хатиба, поглядел в зеркало заднего вида. Позади него в молчании сидели двое мужчин в белоснежных джеллабах. Первым из них был Аль-Хатиб, вторым — его юрист. Праздный разговор был неуместен. Всё, что требовалось, они обсудили ещё до выезда. Ясир перевёл взгляд на дорогу и заставил себя думать о том, что на обратном пути их будет уже четверо. В этом не было никаких сомнений. Если Инсар Аль-Хатиб хотел чего-то добиться, он этого добивался. Даже если речь шла об освобождении пойманного с поличным убийцы, старшего товарища и названного брата Ясира. Убийца. Каким ужасным словом заклеймили Абдуллу, лишив его достоинства и усадив за решётку, как какое-то отребье! «Моего брата», — едва сдерживал слёзы Ясир. Даже если эти гнусные обвинения правда, Абдулла сделал это не нарочно. Он никогда не убил бы по собственному разумению. Но какую бы уверенность в авторитете Аль-Хатиба не испытывал Ясир, его сердце всё равно было не на месте. Люди по-прежнему боялись медиумов. И если на севере, в непосредственной близости Зеро и его телепатов, люди научились уважать их, то здесь, в Африке, дела обстояли иначе. Если медиум убивал человека, суда над ним можно было не дождаться. Суд вершился руками толпы или же пулей полицейского. Абдулле повезло, ему поверили, что он человек Аль-Хатиба. Но сможет ли Аль-Хатиб сделать что-нибудь для Абдуллы? «Сможет», — оборвал себя Ясир. Его бронзовая кожа сложилась хмурыми складками меж бровей. Решив не мучить себя сомнениями, он сосредоточился на дороге до Феса, пыльной и пустынной, без единого деревца на потрескавшейся земле. Солнце било ему в глаза, и даже в чёрных очках Ясир вынужден был щуриться. Когда белый внедорожник встал перед зданием городской полиции, где в предварительном заключении томился Абдулла, никто не остановился, чтобы посмотреть на вышедших из него мужчин. Даже прохожие, усомнившиеся в обыденности троицы, не признали в Аль-Хатибе знаменитого провидца, потому что Аль-Хатиб не имел обыкновения покидать свой уединённый дом и мало кто знал, как он выглядит на самом деле. В здании их встретил сержант, столь же невежественный, как и люди на улице. Богатые одежды визитёров побудили его разговаривать с ними чуть более учтиво, нежели с простыми проходимцами. Но назвавшись, Аль-Хатиб пронаблюдал, как смуглая кожа сержанта будто бы присыпалась пудрой. Умчавшись быстрее зайца, он вернулся в поводу начальника полиции. — Салам алейкум, — твёрдым голосом приветствовал их низкорослый, подтянутый человек. — Ваалейкум ас салам, — ответил Аль-Хатиб, тогда как юрист рядом с ним просто кивнул. — Весьма деликатная ситуация, — сказал начальник полиции, сразу приступая к делу. — Ваш подопечный, уважаемый сайид, убил человека. Прошу, пройдёмте со мной. Аль-Хатиб потребовал, чтобы Ясира проводили к заключённому, и эту обязанность взял на себя сержант. Дойдя до узкого коридора, он перепоручил молодого араба другому полицейскому и вдвоём они вошли в коридор, где выстроились вряд убогие на вид камеры. Минуя одну за другой (всего их было пять), Ясир нашёл Абдуллу в последней. Лицо Ясира просияло. Презрев наказы полицейского, он бросился к камере, протиснув руки между прутьями решётки и сцепив свои ладони с ладонями Абдуллы. — Я так рад тебя видеть, — Абдулла был всего на три года старше Ясира. Он крепко сжал его палицы и тут же отпустил, оттолкнув от камеры. — Но тебе лучше держаться подальше, не то можешь оказаться с этой стороны. В подтверждение его слов полицейский покачал головой, предупреждая, чтобы Ясир больше не приближался к решётке. — Почему? — опешил Ясир. — Потому что к убийцам проявляют мало терпимости, особенно, к убийцам-медиумам. — Не называй себя так! — Я правда это сделал, хоть и не думал, что он умрёт. Я не использовал силу, — кулаки Абдуллы сжались, — но кто мне поверит? — Аль-Хатиб здесь, он разговаривает с начальником полиции, и адвокат его тоже здесь. Он не раз помогал нашим с законом. — Не при таких условиях. Абдулла отошёл от решётки, и Ясир обратил внимание на грязь на его одежде. То была дорожная пыль с окраин Феса и засохшая кровь — его, Абдуллы. Крови убитого на нём не было, потому что не Абдулла бросался на бандитов с ножом, а они на него. Рослый, на полторы головы выше Ясира, Абдулла был крепок телом, и смог усмирить четверых нападавших голыми руками, а пятого, к сожалению, убил. Кровавое пятно на его длиннополой рубахе нарисовалось в области груди. Руки и лицо Абдуллы тоже были в порезах. — Твои раны обработали? — Да, — солгал Абдулла. — Те четверо свидетельствуют против тебя? — А как иначе? — Неужели там больше никого не было? — с надеждой и одновременно гневом спросил Ясир. — К счастью, не было, не то тоже свидетельствовали бы против, — усмехнулся Абдулла, меряя шагами камеру. — Всё шутки шутишь? — разозлился Ясир. — А между тем тебе могут снести голову! Абдулла остановился и пронзительно посмотрел на Ясира своими чёрными близко поставленными глазами. — Думаешь, я не знаю? Ясир присмирел и хотел было подойти к решётке, но стук дубинки заставил его вздрогнуть. Отрезвлённый, он опустил голову, сцепив руки в замок. Когда в следующий раз он сможет навестить Абдуллу? Ведь скоро Ясир улетает из Магриба и не вернётся, пока не выполнит задание Аль-Хатиба. Его первое, но оттого не менее сложное, нежели те, что выполняет Абдулла. Может быть, самое сложное из тех, что Аль-Хатибу доводилось поручать своим ученикам. Что, если это свидание последнее? Если Аль-Хатиб не сумеет выторговать Абдулле жизнь? Его казнят, а Ясир не сможет проститься. Нет, Абдуллу не могут казнить. Он ведь просто защищался. Неужели люди настолько ненавидят медиумов, что отправят на эшафот безвинного? Когда Ясир поднял голову, в его глазах блестели слёзы. Абдулла подошёл настолько близко, насколько позволяло добродушие полицейского. — Не плачь, со мной всё будет хорошо. — Как ты можешь быть уверен? Я улетаю. Глаза Абдуллы изумлённо расширились. Забыв о месте, в котором находится, он прильнул к прутьям решётки, протянув руки к Ясиру. Тот схватился за них, как утопающий за спасательный круг. Полицейский снисходительно покачал головой и отвернулся в другую сторону. — Неужели он выбрал тебя? — неверие в голосе Абдуллы сменилась пониманием. — Конечно, тебя. Ты лучший из нас. Ты большой молодец, Ясир. — Я не хочу оставлять тебя. — Тебе придётся. Аль-Хатиб доверился тебе. — Но как же ты? — Ты должен довериться Аль-Хатибу, как и я, — Абдулла протянул руку к смольным волосам, спадающим плотными завитушками на плечи Ясира. — Помни, что говорил учитель. Мы — лишь песчинки в необъятном людском море. Но вместе с тем мы те, кто стоит на защите людского рода. — На защите тех, кто хочет тебя убить, — горько подытожил Ясир. — Они не знают правды, дружок. Их нельзя винить за неведение. — Думаешь, если бы знали, перестали бы преследовать медиумов? — Я уверен в этом. Однажды такой день настанет. И ты выбран, чтобы приблизить его. Уезжай, за меня не беспокойся. Ясир подошёл вплотную к решётке. Он мог чувствовать дыхание своего брата, запах его немытого тела, и ему казалось, что ничего роднее этого запаха во всём мире нет. — Те сны, — прошептал Абдулла, — тебе всё ещё снятся? — Да, — отозвался Ясир. — Ты так и не сказал о них учителю? — Нет, — в глазах Ясира отразился страх, но Абдулла поспешил его успокоить. — Я надеюсь, что однажды ты сможешь разгадать их. Но будь осторожен, если тот яхшас, о котором ты говорил, и правда так велик, он может причинить тебе вред. — Он может причинить вред всем нам, — с сожалением заметил Ясир. — Поэтому я должен был рассказать Аль-Хатибу. — Не переживай, — отпустив его, Абдулла отошёл от решётки и Ясир последовал его примеру. — Возможно, это знание дано тебе не просто так. Ты действительно отличаешься от нас, — в его словах не было зависти, только гордость. — Я верю, что тебя ждёт славное будущее. — И тебя тоже! — с жаром выпалил Ясир, не чувствуя в этом уверенности. Во снах, которые снились ему, рядом с Ясиром не было Абдуллы. Может быть, это всего лишь случайность. В конце концов, Ясир ведь не провидец. Больше о делах они не говорили. То время, что Аль-Хатиб потратил на бесплодные попытки вызволить своего подопечного, они потратили на воспоминания о прошлом и грёзы о будущем. Послеобеденное солнце посылало свои лучи в узкое окно камеры Абдуллы и большие, хоть и решётчатые, окна коридора, где стоял Ясир. Это было здание полиции, но пол здесь был выстлан разноцветным кафелем, а затёртые стены оштукатурены в бежевый цвет. Других заключенных не было, и они могли говорить о чём угодно. Охранник делал вид, что занят своими мыслями, но при этом вслушивался, впитывая каждое слово. Счастье, с которым они говорили о прошлом, шалости и занятия, которые обсуждали, радость от короткого свидания друг с другом — всё это вынуждало полицейского задуматься. Неужели этот парень должен поплатиться за защиту своей жизни? Глядя на то, с каким трепетом он относится к другу, полицейский засомневался в правдивости обвинений. В конце концов, его и впрямь могли оболгать, ведь те, кто свидетельствовал против него, изначально были настроены враждебно, а уж после побоев и гибели товарища, и подавно. Как жаль, что дело было ночью, на окраине Феса. Ведь днём и посреди города хоть один из прохожих мог бы набраться смелости и вступиться за парня. Но как всё было на самом деле никто уже не узнает. Может, эти бандиты, а полицейский знал некоторых из них, действительно подверглись нападению. Ведь была же пятнадцатилетняя война, когда медиумы без сожалений отбирали людские жизни. Заслышав шаги, Ясир встрепенулся. В коридоре появился Аль-Хатиб, и его лицо было мрачно. Он пришёл один, без адвоката, и остановившись возле камеры внимательно поглядел на Абдуллу. — Тебе придётся побыть здесь до суда. «Суд!» — с замиранием сердца подумал Ясир. Значит, плохи дела. — Я понимаю, — отозвался Абдулла. — Мы привезём тебе всё необходимое. — А что мне надо? Крыша над головой да миска каши, это у меня есть. Но в глазах его была тоска. — Попрощайся с Ясиром, — сказал Аль-Хатиб, — он уезжает в 3-ю колонию. До скорой встречи, мой мальчик. Провидец приложил руку к груди и ушёл. — Вот и всё, — улыбнулся Абдулла. — В следующий раз мы увидимся, когда ты вернёшься домой. — Мы непременно увидимся, — Ясир выпрямился, стараясь выглядеть так же мужественно, как и Абдулла. — Не завидую я тебе. Там такая холодина! — Откуда тебе знать, ты же никогда там не был. — У меня хорошее воображение, — подмигнул Абдулла. — Не мёрзни и возвращайся скорее. — Я вернусь. Ясир сжал кулаки, которых было не видно за длинными рукавами джеллабы. Сдержанно кивнул и ушёл. Оказавшись на улице, он почувствовал на себе обжигающие лучи солнца. Надев очки, он подошёл к машине, где его уже ждали Аль-Хатиб и юрист. Сел и поехал прочь. Из-под очков по лицу Ясира стекали слёзы.

***

Ясир сидел у иллюминатора частного самолёта и думал о своей поездке в 3-ю колонию. Он не имел ни малейшего представления о том, как выполнить поручение Аль-Хатиба. К тому же, Ясир впервые уезжал так далеко от дома и от общины Смотрящих. Со времён первых людей на Терре существовало много тайных обществ. О каких-то из них становилось известно, о каких-то люди только догадывались, но было одно, о существовании которого знали лишь его члены и их редкие поверенные. Прочие тайные общества выходили из-под пера Смотрящих, сконструированные по их указке, чтобы запутать людей, увести как можно дальше от тех, кому была известна вся правда о происхождении человечества и его ближайших перспективах. Ясир, как и его великий учитель, был Смотрящим. И порой ему казалось несправедливым, что такой маленький человек, как он, знает о человечестве гораздо больше, чем его влиятельные представители: политики, главы государств и даже Зеро. Хотя, что есть влияние? Разве обладали эти люди хоть толикой той власти, что имели Смотрящие? Едва ли. Комичность этого иногда забавляла Ясира, и он представлял, что было бы, узнай люди правду о себе и об атлантах. И будь на его месте кто-нибудь другой, будущее показалось бы ему мрачным и безутешным. Но Ясира эти мысли воодушевляли. Он верил, что человечество великий организм, который способен существовать в гармонии с миром и самим собой. Когда самолёт пролетал над средней полосой России, Ясир поглядел в окно. Бесконечные поля и территории, поросшие лесом, отвлекли его от размышлений. Прежде он не мог даже представить, что такие просторы могут принадлежать одной стране. Земель здесь было так много, что они стояли бесхозными. Нетронутые леса, равнины и величественные горные хребты всецело принадлежали Терре, как было до людей, и как будет после них. Но что больше всего удивило Ясира, так это снег. И поля, и леса и горы были сплошь покрыты белым покрывалом. Он с нетерпением ждал высадки, надеясь, что там, куда он летит, будет снег. Ясир хотел увидеть сугробы, жаждал прикоснуться к этому чуду природы. И к холоду, о котором раньше только слышал. Вскоре они влетели в облака, предвещающие снегопад, и поверхности Земли стало не видно. Ясир не знал, над какой частью России они пролетали, и быстро потерял интерес к серости и дребезжащим на стекле каплям. Вскоре по громкоговорящей связи раздался голос пилота. — Прошу вас пристегнуть ремень, — сообщил пилот на арабском, дополнив сообщение тем, что приземление ожидается через пятнадцать минут и при посадке самолёт может трясти. Заверив своего единственного пассажира в безопасности такого приземления, пилот отключил средство радиосвязи. Сообщение о тряске оставило Ясира равнодушным, а обещание снегопада взбудоражило. Он быстро переоделся, расставшись с дишдашей. Вместо неё он надел утеплённые штаны для зимних видов спорта (что такое лыжи и сноуборд Ясир знал лишь понаслышке), термобельё и такую же неудобную, как и штаны, дутую куртку. Почувствовав себя до не невозможности глупо, он всё-таки натянул ещё и шапку. Самолёт стал ощутимо подрагивать, а потом и трястись, так что душа Ясира ушла в пятки. Снижение происходило плавно, но виражи познакомили его с такой неприятной особенностью полётов, как угнетение сознания и тошнота. Сообразив, что наклон в сторону, противоположную крену, уменьшает неприятные ощущения, Ясир стал клониться и смотреть в иллюминатор. Плотные серые облака постепенно рассеивались. Он наблюдал за тем, как крыло самолёта тянет за собой влагу, и она развевается вокруг него, точно шёлковые нити на ветру. Завораживающее зрелище заставило Ясира забыть о тряске, которая становилась всё тише, пока совсем не прекратилась. Они спустились ниже облаков, и Ясир едва разглядел сигнальные огни аэродрома. На мгновенье он испугался, что пилот не сможет посадить самолёт в таких ужасающих условиях. Именно ужасающих. Всё вокруг застилала непроглядна пелена, создавалось впечатление, что сейчас не день, а сумерки. Казалось, что снег несётся с небес быстрее самолёта. Ветер придавал ему сил, кружил и путал снежные вихри, так что голова Ясира пошла кругом. Самолёт, слишком лёгкий для такого ветра, снова стало трясти. Условия для посадки и впрямь были отвратительными. Пилоты в кабине переглянулись. — Переходи на ручное управление, — сказал один из них. — Может, лучше вы? — неуверенно отозвался его молодой напарник. Он налетал слишком мало часов, чтобы управлять судном в такую погоду. — Я на подстраховке. — Ох, слышал бы нас парнишка! — усмехнулся молодой, отключая систему автопилота. Взлётно-посадочную полосу замело снегом. Ясир вцепился в подлокотники кресла, как будто они могли ему чем-то помочь. Страх затмил его разум, и когда шасси ударилось о землю, он решил, что самолёт завалится на крыло или сотрёт нос об асфальт, хотя ни того, ни другого быть не могло. Катясь по прямой, самолёт замедлялся, пока не свернул на стоянку и не замер. — Вас приветствует 3-я колония, — снова зазвучал голос по связи. Когда молодой пилот вошёл в салон и встретился взглядом с Ясиром, на его губах проскользнула едва заметная усмешка. На пилоте была надета та же одежда, что и на Ясире, но смущённым он не казался. Хоть он и был одной с Ясиром народности, полетав по всему миру и поносив разной одежды, мужчина перестал обращать на это внимание. — Вам понравился полёт? — с улыбкой спросил он и Ясир узнал голос из громкоговорителя. — Скажем так, — ответил он, — я точно не забуду. Ясир встал, коснувшись рукой области сердца и с благодарностью принял ответный жест. Пилот проводил его к выходу, открыл люк и Ясиру показалось, что на него дыхнула сама смерть. Таким колким ветер в Магрибе не бывал даже в шестидесятиградусную жару. Таким испепеляющим и вызывающим желание закрыться, как здесь. Ясир бросил на пилота отчаянный взгляд. Тот протянул ему перчатки и улыбнулся. — Удачи, — сказал он, когда Ясир уже ступил на трап. Ветер заглушил его слова, и Ясир не узнал, что Смотрящие были с ним дольше, чем он предполагал, покидая родину. Ясир спустился с трапа, стиснув зубы и стараясь не дрожать. Хоть снаряжение грело его тело, лицо, обдуваемое ветром и снегом, горело от холода. Зубы он стиснул для того, чтобы не стучать ими друг о дружку. Но Ясиру всё же пришлось разжать их, представляясь высокому человеку, невозмутимо смахивающему снег с лица. — Моё имя Ясир Эль Захра, — сказал он, намеренно коверкая русский, которым владел в совершенстве. — Я ученик Инсар Аль-Хатиба, приехал, чтобы сделать свой русский хорошим и служить учителю ещё лучше. Ему следовало произнести более длинную речь. Перечислить все титулы Аль-Хатиба, расписать в подробностях, как для его учителя важно иметь при себе человека, сведущего во многих языках, но язык у Ясира заплетался от холода. — Ваше имя, как и цель вашего визита мне известны, — неприветливо отозвался встречающий его Марк Крысолов. Его очерченные кругами бессонницы глаза глядели на мёрзнущего Ясира без доли сочувствия. «Как можно быть таким неприятным?» — подивился Ясир, не спеша, тем не менее, записывать его холодность на свой счёт. — Неудачное вы выбрали время года, — продолжил Марк. Ясиру показалось, что его цепкий взгляд мог принадлежать как полицейскому, так и бандиту. Колкое «вы» задело Ясира за живое. Он не привык к столь вопиющей холодности, но был предупреждён о ней заранее. В этой стране к незнакомцам обращались на «вы». Ко всем, к кому хотели проявить уважение или создать соответствующее впечатление. Пожав плечами, Ясир посмотрел в сторону электромобиля, в который никогда раньше не садился, хоть и видел издали. Снег заметал площадку, цепляясь за ботинки, шасси самолёта и всё, что стояло на земле. Сугробов на лётном поле не было, но высокие снежные груды окаймляли его и виделись всюду, куда бы ни посмотрел Ясир. Хотя, может быть, ему и казалось. Ведь из-за метели видимость оставляла желать лучшего. «Хотелось бы, чтобы и ты это увидел, Абдулла, — подумал Ясир, вспоминая томящегося в душной камере друга, — ты бы сильно удивился!» Марк махнул рукой пилотам и повёл Ясира к электромобилю. Указав на заднее сидение, он подождал, когда заморский гость заберётся внутрь. После чего медиум класса «А» захлопнул за ним дверцу и сел за руль. Его колкий, оценивающий взгляд стрельнул в зеркало дальнего вида, проследив за Ясиром, отчаянно желавшим согреться. Вздохнув, чтобы его не было слышно, Марк выкрутил обогрев на максимум и тронулся в путь.

***

Квартира Марка являла собой жалкое зрелище. На местах, где не лежали разбросанные вещи, покоился слой пыли месячной давности. За жильём некому было ухаживать, как и за самим Марком. Он прожил в колонии пятнадцать лет, десять из которых прошли в одиночестве. Пьянство, беспутство и проблемы с психикой, рождающие хроническую бессонницу, сделались его верными спутниками, и теперь Марк уже смутно помнил, каким был когда-то. А ведь был он ничем не хуже того мальца. Если бы знал, что прилетевший с другого конца света араб всколыхнёт в нём рой воспоминаний, ни за что бы не вызвался встречать его. Не такого уж высокого полёта птица, хоть и ученик великого провидца. Несмотря на то, что Марк убеждал генерала в обратном, он был уверен, что в сопровождение мальчишке подошла бы и пара рядовых. Он бросил пуховик на тумбу и прошёл на кухню. Достал из холодильника бутылку пива, стоявшую рядом с коробкой плова, который передал ему Шукха в надежде, что тот нормально поест. Марк усмехнулся, решив, что если не ради Шукхи, то в знак уважения его жене, он съест плов. Сделав несколько глотков, Марк поморщился и в животе у него заурчало. Он поглядел на коробку. Катя тоже делала плов. Насколько же они разные, эти два плова? Да и вспомнит ли Марк вкус Катиного, когда прошло столько лет? Тряхнув головой, он закрыл холодильник, так и не притронувшись к еде. Ему нужно было подумать и отнюдь не о прошлом, в котором он был счастлив. Генерал сказал, что причиной визита столь диковинного гостя стало желание Аль-Хатиба выучить его русскому языку. Насколько мог судить Марк, в свои слова старый генерал не верил и не пытался убедить в них Марка. Они оба знали: ученик Аль-Хатиба, значит Смотрящий. Что же ему на самом деле понадобилось? Марк был уверен, что Ясир Эль Захра приехал не язык изучать. Если генерал ещё мог принять слова Аль-Хатиба за чистую монету, то Марк никогда. Такая уверенность упиралась в происхождение Марка, медиума, выдающего себя за телепата класса «А», но на деле члена общины Смотрящих. Посылая своих людей, Смотрящие старались скрыть их принадлежность к общине. Так было с Марком, отправившимся в колонию пятнадцать лет назад. От 3-ей колонии зависело слишком многое, чтобы не иметь в ней своих глаз и ушей. Марк был убеждён, что из Смотрящих он здесь не один, но он не имел ни малейшего преставления о других. Община рьяно хранила свои тайны. Но Ясир Эль Захра заявил о себе открыто. Невиданное дело. Так что же призвана скрыть правда, брошенная в лицо руководящему составу Альянса одним из влиятельнейших членов тайного общества? И каков он, человек Аль-Хатиба? Марк впервые за долгие годы оказался заинтригован. Диковинные события происходили один за другим: Иэн Хильдерман встречается с Инсар Аль-Хатибом, как когда-то его отец, один из первых членов Альянса. Спустя полтора года на знаменитого пилота нового правительства совершается два покушения, одно из которых лишь чудом не удаётся. Последнее совершается в сердце 3-ей колонии, секрет которой не подвергался угрозе раскрытия десятилетиями. Кому насолил Анлуан Вхарат, не примечательный ничем, кроме того, что был выдающимся лётчиком? Марк был почти уверен, что оба покушения дело рук Хильдермана. О чём бы он ни договорился с Аль-Хатибом, это наверняка идёт вразрез с планами Альянса. Должен ли Марк останавливать их? Должен ли исполнить волю старого генерала, которому он никогда не был слугой, и вывести Ясира Эль Захру на чистую воду? Особенно теперь, когда генерал намерен покинуть свой пост, передавая бразды правления племяннику, по слухам, более лояльному Иэну Хильдерману? Решив всё же присматривать за Ясиром, Марк допил пиво и отправился коротать ночь в надежде на сон.