От абстракта до лайвстайла

Метки: Алкоголь; Дружба; Элементы романтики, Нецензурная лексика; Songfic; Курение; Частичный ООС; Ангст. Описание: Кто с тобой останется, увидишь в 6 утра, Стрелки на часах показывают ровно 6 утра. Туса кончилась, найти догон в наших умах, Но веселье не кончается, блять, даже в 6 утра… Song: Nickeylean, Solomean, Movec — «6 A.M.»

⊹──⊱✠⊰──⊹

Вова не любит пить. Зафиксировали это. Вова не любит пить, но обилие проблем и отсутствие вариантов их решения будто принуждают заливать в себя литры этого жгучего, мерзкого на вкус пойла, заставляя ещё больше сожалеть о происходящем. Зачем вообще всё это? Есть ли смысл? Есть ли смысл сидеть в этой полупустой комнате, заливая в себя мерзость и надеясь на лучшее будущее? А есть ли вообще это «лучше будущее»? Существует ли та жизнь из книжек, с экрана телевизора, где все улыбаются, где все до тошноты счастливы? Наверное, нет. По крайней мере, тут. Стены размываются с мебелью, превращаясь в неприятные, не различимые пятна. Сознание начинает расплываться, не давая возможности думать. Наконец-то всё это забывается. Алкоголь — точно не выход. Полу-пустая квартира играет мутными красками перед глазами. Всё слышится эхом, будто он не здесь. До мозга медленно доносятся чьи-то голоса, мат, тихий смех. Кажется, что кто-то в ванной блюёт. Наверное, та незнакомая девушка, которая весь вечер вертелась перед парнями, как последняя шлюха. Ещё часов восемь назад она была потрясной, она словно сияла. Вова, возможно, был бы не против поддаться этому соблазну и трахнуть её в одной из пустых комнат, но не в этот раз. К тому же, уже пол часа назад она выглядела ничуть не лучше остальных, таких же пьяных, обдолбанных, помятых гостей этой мрачной и засранной хаты, которая уже повидала столько, что страшно подумать. У кого-то конечный день, У меня ебанное утро… Кажется, что вечером тут собрался весь Новосиб, вся их рэперская туса плюс левые люди, которых Вова видит первый и последний раз в своей жизни. Почему-то при мыслях о сибирском рэпе вспоминается раунд на sib-hop, и уголки губ криво ползут вверх. Как давно это было… В какой-то момент затихает мерзкий стук металла, соседи наконец перестали предпринимать попытки утихомирить эту шумную попойку. Только откуда-то играл тречок, под который пару часов назад танцевали почти все. Володя шевелит губами, подпевая. Голова кружится, не давая концентрироваться ни на чём, самочувствие просто ужасное. Всё, что он мог выблевать, он уже выблевал, поэтому, остаётся только сидеть на липком от какого-то разлитого напитка полу и пытаться осмыслить происходящее. Не получается. Вставать абсолютно не хочется, стенка сейчас кажется очень даже удобной, да и целовать пол при падении на ватных ногах тоже желания не было. В квартире остались полторы калеки, включая Андрея. Вова удивляется тому, как он может бухать и торчать пол ночи, а под утро быть одним из самых свежих. Хотя, в любом случае, все к концу этих попоек оказываются в говнище. Все. Абсолютно. — Вов, всё ок? — слышится рядом с ухом. Он поворачивается и видит, что Андрей садится рядом, сжимая губами сигарету. Тот замечает на себе просящий взгляд и протягивает её Вове, поднося к губам, мажет пальцем по нежной и гладкой щеке. Это почти невесомое прикосновение будто оставляет след, свою метку, говорящую о том, что тело ещё не остыло, что его ещё трогают. Что он ещё живой. — Нет — шепчет он, выдыхая и откидывая голову к стене. Едкий дым оседает в горле, а потом и в лёгких мерзкой вязкой смолой, заставляя давиться из-за слабости и кашлять. — Что случилось? — Всё… Пространство окончательно размывается. Костлявое плечо Андрея, на которое Вова опускает до ужаса тяжёлую голову, кажется очень мягким и тёплым. Он вновь затягивается, выдыхая в противоположную от Вовы сторону, чтобы ему в лицо дымом не дышать. — Я не хочу домой — выдавливает из себя, обнимая Марио за худую руку. На удивление, без созвездия колотых шрамов. — Не иди. Хотя, тебе же особо и не куда. В точку. Вова иногда чувствует себя чужим в этом огромном городе. Жить негде, денег нет, работа отвратительная. Вова ненавидит такую жизнь. Но в Ленинске хуже, туда возвращаться вообще не хочется. С Андреем так спокойно. С ним Вова расслабляется, и жизнь уже не кажется таким дерьмом, как обычно. До ушей продолжают доноситься музыка и тихие шаги. Кто-то проходит мимо, невнятно бормоча себе под нос что-то нечленораздельное. — Андрей, — шепчет он, давясь остатками дыма. От него пахнет грязной смесью табака, пота, алкоголя и чего-то, что Вова различить для себя не может, что-то приторное, сладкое и противное, похожее на бабские духи. Кажется, у какой-то тёлки, которая сидела у него на коленях, были такие. Мерзко. — Что? — он слегка наклоняется. — Можно я останусь? — Конечно. Немного глупый вопрос. Даже если бы не позволил, выдворить его из квартиры — та ещё делема, учитывая его состояние. Да и Андрей добрый, хороший и похуистичный. Особено, когда не трезвый. У них на квартире такие ребята остаются, что Вова кажется ещё хорошим человеком. Звуки постепенно растворяются в грязной пустоте квартиры, больше не слышно таких громких и бьющих по ушам голосов, та девчонка, видать, отрубилась на холодном кафельном полу. Хоть бы бошку свою полупустую не разбила, а то проблем потом не оберёшся. Почти гробовая тишина. Только ярко светящее в окно солнце, окрашивающее стены в грязно-жёлтый цвет, мешало уснуть на удобном плече Губина. Он уже смутно помнит, как Андрей пытался поднять его с пола, облокачивая это тощее тельце на стену, но хорошо помнит, как цеплялся за него своими тонкими ручонками. Он такой приятный, мягкий, не смотря на то, что костлявый и будто согревающий. Почувствовав что-то мягкое под собой, тело полностью обмякает. Надо будет потом сказать ему спасибо за заботу, за то, что дотащил, а не оставил на полу. Приятная, кажется, невесомая рука обнимает за спиной, давая тепло, как и его тело. Вове плевать на всё, Вове плевать на всех. Солнце уже не кажется таким жгучим и мешающим, а отдающие из других комнат звуки столь громкими. Сознание окончательно растворяется в согревающих чужих руках. Завтра будет не ловко, но в первый раз что ли? Всё равно все койки позже будут заняты, а тут тёплое и кайфовое место и похуй с кем его делить, хотя, лучше уж с Андреем, чем с кем-то, кого он даже не знает. Кажется, что больше не существует тех проблем, которые его мучили. Единственное, что его радует сейчас, в шесть утра на левой хате, которая становится ему роднее дома. Остались лишь 2 сигареты И закат из золота, Осталась лишь постель, что мы с тобою делим поровну, Осталось тут так мало спать, вот что в наших умах, Увидимся с тобой мы завтра ровно в 6 утра…