Каланхоэ

Дазай скучала. Нет. Она в буквальном смысле умирала от скуки. Задание по японскому девочка сделала на урок вперёд, прописала все кандзи, прочитала на десять раз предложения к ним, прописала их в тетради по три раза и дополнительно придумала по пять примеров к каждому, чтобы Мори потом не докопался и не посмел сказать, будто она бездельничает. Социальные науки, к которым она перешла, казались нудными до невозможности. До конца рабочего дня оставалось несколько бесконечных часов, во время которых заняться было решительно нечем. В коридоре раздавался шум и звучали громкие крики, стоны, чьё-то нытье, угрозы, обещания расправы, крики и злое шипение. Похоже, опять кто-то кому-то что-нибудь отстрелил, или отрезал, а разбираться с этим придется Мори и другим врачам. Сказать по правде, Дазай считала это немного нечестным. Раз уж недалекие личности решили пострелять, почему бы не убивать наверняка, а не терпеливо умирать на месте? Во имя чего нужно теперь спасать людей, неспособных нормально защититься? Девочка поерзала, достала блокнот с изображением кота и записала вопрос. Потом нужно узнать. Возможно, Мори не будет орать на неё, если она попробует подойти к нему. От мужчины она крайне редко видела странные взгляды и непонятные реакции на свои вопросы. Вернее он реагировал, но по-другому. Словно он понимал её, но не всегда знал, как объяснить. Содержимое некогда пухлого блокнота заметно поредело. Часть листов небрежно вырвана, часть закрашена ручкой до такой степени, что написанного неровным детским почерком не разобрать. Дазай сделала перерыв и позволила себе немного побездельничать. После налила себе воды из кулера, выпила и зевнула. Её снова клонило в сон. Наверное, можно доделать задание и немного вздремнуть. Если Мори не забежал до середины дня, значит, учитывая суету снаружи, до вечера видимо и не появится. Последний вопрос к уроку оказался отвратительно сложным, и она провозилась с ним гораздо дольше, чем рассчитывала – сперва искала часть неизвестных иероглифов из текста к заданию по словарям, потом проверяла значение тех, в которых сомневалась, а после потратила уйму времени на написание пресловутого «своего мнения». – Кто придумывает такие задания? – пробурчала она, покусывая заднюю часть ручки. Оставалось целых два абзаца. Заключение не формулировалось. Она два варианта набросала, но оба ей не нравились. В любом случае не подходили к началу текста. По смыслу не сочеталось. Правда Мори в любом случае не удовлетворится объяснением «творческий кризис», так что ей придётся или написать хоть какую-то концовку, или придумать другую, более удобоваримую. Во время набрасывания третьего варианта её и озарило. Возможно, потому что первый урок изучал подробно виды благодарности в качестве повторения, прежде чем перейти к более сложным темам, и она его пролистала до того, как перейти к нужному, или по какой-то иной причине, но в голове девочки выстроилась идеальная логическая цепочка. Мори сделал сделал для неё таблички, а значит, и ей стоит придумать для него что-нибудь подобное. Отблагодарить его. На самом деле Дазай понятия не имела, как обычно благодарят взрослых в подобных случаях. Не сказать ему «спасибо» и забыть навсегда? Наверное, так неправильно поступать. Нечестно. Возможно, она недостаточно хорошо старается со своей стороны. Девочка пролистала учебник, в котором находилось изложенное в доступной для детей форме множество примеров из конституции перемежалось с примерами из классической литературы, притчами, статьями на разные темы от политики до криминала и текстами-рассуждениями о важности различных явлений японского общества. Интересно, что же делать? Как именно она может выразить свою благодарность? Дазай ещё раз пролистала первый урок в надежде, что застрявшая на полпути мысль додумается до конца, скользнула взглядом по скудной обстановке сестринской и уставилась на дверную ручку. Точно. Дверь. Почему она сразу не подумала о таком простом и изящном решении? Он сделал надписи дома, а она ему – на работе. Аккуратную надпись с именем, которую ставят на стол в кабинете, чтобы пациенты сразу понимали, как к нему обращаться. Точно такую же вешают на халат, на бейдж. Нет, разумеется, можно и напечатать, но написанное от руки и выглядит оригинально, и внимание привлекает. Сразу выделит его среди других врачей. Ни у кого такого не будет. Дазай отодвинула учебники и тетради в сторону и решительно открыла свой блокнот. Пролистав несколько страниц и добравшись до чистых, она принялась писать варианты чужого имени и перебирать, как именно должно выглядеть лучше. Три листа с двух сторон оказались испорчены, прежде чем обнаружился более-менее удовлетворительный результат. Потренировавшись с ним полстраницы, она удостоверилась в собственном выборе. – Так, а теперь… Снимать уже висящую табличку с двери его кабинета – лишнее, но если повесить под ней собственный вариант, наверное, ничего плохого не случится. В любом случае, для завершения миссии ей необходимы фломастеры. В пенале, как любая уважающая себя ученица, Дазай их держала. Проблема состояла в том, что тот находился дома, а дом, в свою очередь, не близко. Вот незадача! Дазай поджала губы, некоторое время поёрзала на стуле, поразмыслила над проблемой и вероятными путями её решения и встала. Деньги у Мори. Вещи Мори в машине. Позарез нужно купить альбом и фломастеры. Она приоткрыла дверь, высунулась наружу и огляделась. Похоже, шум попритих, пациентов распихали по палатам, выставляют диагнозы или разбираются с ранеными. Неугомонных сопровождающих, похоже, тоже выгнали. Чьи-то возмущенные возгласы ещё некоторое время доносились с первого этажа, но вскоре затихли. Девочка выждала пару дополнительных минут для верности и отправилась в ординаторскую. Именно её она считала отправной точкой собственного плана. Оставалось только надеяться, что там никого не окажется. Впереди мелькнул белый халат, девочка неосознанно напряглась, и почти сразу же расслабилась. Из всех людей по дороге ей повезло столкнуться с санитаром по имени Кейго Хигашино, которого все отчего-то называли Канджи. Не под стать своему чуткому прозвищу, парень отличался весьма внушительной комплекцией и гораздо уместнее смотрелся бы в качестве вышибалы в каком-нибудь ночном клубе, телохранителя большой шишки или хоть того же младшего боевика в Портовой Мафии. Однако подобные професии его совершенно не привлекали. Как Дазай точно знала, он окончил курсы медицинской помощи, которые открылись на территории страны, едва пошли слухи о скором начале войны, и теперь устроился к ним работать. – Приветик, Дазай-чан, – улыбнулся парень. До того смуглый, что не перепутать с загаром, явно имеющий примесь крови гайдзина, Канджи тепло поздоровался с ней. Он, как и Огава Йоко, относились к ней до необычного нормально. По сравнению с другими людьми. Их отношение было сродни отношению Мори – тень понимания. Иногда Дазай совершенно не ощущала отторжения, чуждости в их обществе. Девочка не могла даже самой себе объяснить. Да и зачем думать и размышлять о чём-то таком бессмысленном. Ведь к нему можно обратиться за помощью! В голове практически мгновенно созрел новый план, который Мори наверняка одобрил бы куда больше, чем задуманное ею в начале. – Канджи-сан! Займи денег! – воскликнула Дазай, подлетела поближе и, схватившись руками за полы больничного халата, потянула на себя. – Мне очень нужно! – Ну, ладно. А зачем тебе? – парень поскрёб в затылке и вопросительно на неё взглянул. – Хочу сделать Мори сюрприз, – призналась она. В данной ситуации ничего скрывать от него смысла не видела. – Сюрприз? День Рождения он праздновать не любит. Ты знаешь дату кстати? Или праздник какой? Вроде Белый День только через неделю. Дазай фыркнула и демонстративно закатила глаза. Причины праздника оставались для неё загадкой, хотя о нём она читала в одном из учебников за прошлые года обучения. – Если бы я хотела кому-то подарить шоколад, принесла бы тебе, – она отпустила его халат и отмахнулась. – Обычный сюрприз. Без определенной причины. – Ммм… вот как, – потянул Канджи, совершенно не выглядящий убежденным. – Не знал, что сюрпризы бывают обычными. Девочка не собиралась ничего ему объяснять. – Хочу купить альбом и фломастеры или цветные ручки, а денег у меня нет, – продолжила она разговор невозмутимо. – Поможешь? Ну пожалуйста. Она сложила руки в молитвенном жесте и уставилась на него, наивно хлопая глазами. Дазай крепко успела уяснить – взрослые нередко недооценивают детей, и чем лучше она отыграет роль милого ребёнка, тем выше шанс понравиться окружающим. Даже если маска спадёт позже, какое-то время можно этим пользоваться для достижения собственных целей. Канджи посмотрел на неё долгим внимательным взглядом и усмехнулся. – Не представляю, что можно устроить с фломастерами и альбомом, но я куплю их для тебя. Как раз собирался в соседний район за бенто в комбини для себя и ребят. «Ребятами» он называл своих коллег отсюда, с которыми вроде неплохо общался. Огава, вместе с парой сестер и санитаров, относилась к числу этих людей. – Кстати, как насчёт прокатиться за своими покупками вместе со мной? – он подмигнул ей заговорщически. От неожиданности Дазай не удержала собственных эмоций и удивлённо уставилась на него. Если честно, она добивалась того, чтобы Канджи предложил купить требуемое, и перебирала варианты, как бы напроситься вместе с ним. В принципе её присутствие в магазине не требовалось. А вот скучать здесь в одиночестве и коротать время за очередным скучным заданием по социальным наукам не было ни малейшего желания. – Поехали! – Сходи хоть куртку возьми. Сегодня похолодало. Дазай проворчала недовольно себе под нос что-то о людях, которые портят всё веселье, и потащилась за вещами обратно в сестринскую. В душе шевелилось подозрение, что парень может её обмануть, но когда она поднялась по лестнице на парковку с заднего хода, Канджи ждал её у своей машины. Вдвоём они отправились в магазин. Естественно, Дазай выходила на улицу. Только, если не считать сада особняка, чаще с сопровождением в виде Мори – не считать же тех дуболомов из боевиков, не способных связать и двух слов, подходящей компанией, – а на праздные прогулки им обоим вечно не хватало времени. Ведь на неё возлагали определённые ожидания, которые она находила в некоторой степени отвратительными. Любому нормальному человеку следует посочувствовать Мори, вынужденному находиться с ней большую часть своего времени. Девочка так и не поняла, почему он утром так странно отреагировал на её безобидный вопрос. Дазай не имела в виду, будто он ей противен или что-то в этом роде. Скорее наоборот. Наверняка противна она. Правда он, казалось, рассердился из-за поднятой темы. В свою сторону она эмоций не ощутила, или снова его не понимает. Что бы это значило? Пока они ехали, девочка сидела возле окна и рассматривала проходящих мимо людей. Иногда она любила игру «угадай кто чем занимается». Жаль, на такой скорости толком не разглядеть и не понять. Канджи запарковался у Ририки, осмотрелся и обернулся к ней. – Готова? – Угу, – отозвалась она и застегнула куртку. В выходной день в послеобеденное время желающих закупиться хватало. Вся парковка забита. Дазай поспешила вперед, влетела в открывшиеся перед ней двери и сходу оказалась в отделе хозяйственных принадлежностей. Похоже, зашли не туда, куда нужно. Тогда она пробежала сразу через несколько отделов и прислушалась. Там, где рекламировали диски, играла лёгкая музыка. Кажется, кто-то из известных певиц, часто мелькающих на телевидении. Она не разбиралась, но лицо видела время от времени, да и голос узнавала, благодаря великолепной памяти. Голос в рекламе сообщил, что Айя Синдзу выпустила новый диск. Канджи едва нагнал её и вручил альбом, взятый, вероятно с полки. – Не уходи далеко, пожалуйста, – попросил он. – Если потеряешься, Мори-сенсей откусит мне голову. – Не буду, – отозвалась девочка и помотала головой, после протащила его обратно и, уже не торопясь, выбрала необходимые ей для дела вещи. Дазай решила по возможности не доставлять проблем. Однако исключительно потому, что если она будет паинькой, в следующий раз её снова возьмут с собой. И это избавит её от пары скучнейших часов в клинике. Чистый и незамутненный расчёт. Никто не обращал на них особого внимания, они сливались с окружающими, и прогулочным шагом парень с девочкой дошли до холодильников. – Поделишься секретом? Что ты задумала с фломастерами и альбомом? – спросил Канджи, забрасывая пять готовых обедов в тележку. От морозильников тянуло холодом, пощипывало лицом. Дазай подавила желание сунуть туда голову, чтобы удостовериться в ощущениях. Вместо этого она предпочла сосредоточиться на разговоре. – Хочу поставить Мори-сану табличку с именем на столе. И на дверь прикрепить. И заменить надписи в бейджах на халатах, – призналась она. – Выбрала подходящий вариант. Осталось только реализовать. Поможешь? Подсадишь меня, пока я буду крепить? Канджи в задумчивости посмотрел на нее и неожиданно улыбнулся. – Тогда надо вставить бумажку с именем куда-нибудь. Пойдём, вроде где-то здесь мне попадались рамочки… Дазай с подозрением прищурилась. Сдавать её парень, похоже, не собирался, но и не удивился. Однако полностью доверять ему причин всё же не было. По большому счёту, потому что она совершенно не понимала одну вещь. – Зачем тебе мне помогать? Парень хмыкнул. Они медленно пошли по кругу и в отделе с нужными вещами он вытащил коричневую, под цвет двери, рамку. И вручил её Дазай. – Ну, предположим, хочу увидеть его лицо, когда он посмотрит на стол, а там твой подарок. Или на бейдж. Мне любопытно. – И почему? – Ты не слышала о человеческом любопытстве? Хочу посмотреть на реакцию, только и всего, – Канджи выглядел практически невозмутимым. Девочка покрутила головой, силясь удержать на лице нечто среднее между вежливой улыбкой по отношению к его словам и заинтересованностью в полках со сладостями, мимо которых они шли обратно к выходу через кассы. – Может, ты не окажешься рядом в тот момент? – она встала возле полок, окинув взглядом поразительное многообразие: шоколадки, чипсы, конфеты и многое другое. А напротив – холодильник с разными видами газировки. – Когда-нибудь окажусь и застану хотя бы один печальный вздох, – мгновенно нашелся парень и весело прищурился. Дазай не сдавалась. – Крайне неубедительно звучит. Так какой тебе резон? Ты же в сговоре со мной. Он поймёт, что не я купила нужное и сама не смогла бы прикрутить табличку, потому что не умею летать, – девочка взяла пачку чипсов с полки и взмахнула ею. – Так зачем? – В крайнем случае скажу, что мы в сговоре, – она прицельно ударила его по ноге запакованной табличкой, чтобы угодить прямо углом по левому бедру. – Ауч! Ты чего? Не дерись. Не собираюсь на тебя всё валить. Правда и ничего кроме правды. Дазай фыркнула недоверчиво, но невольно улыбнулась. Поведение людей ставило её в тупик, особенно в подобных случаях. Канджи добрый, помогает ей без особых причин, довольно редко злится, не только на неё, а в принципе. Она почти никогда не слышала, чтобы он повышал на кого-то голос. Огава в чем-то на него похожа – встреть девочка её первой, обратилась бы к ней. – Ну смотри, если и впрямь обвинишь меня… – Но идея-то и впрямь твоя, – усмехнулся Канджи и поспешно сделал шаг вправо. Зря. Она не собиралась с ним драться. Она будет выше этого и страшно отомстит позже. – Шучу. Что хочешь здесь? Шоколадку? Дазай решила временно отложить планы мести недостойному взрослому в сторону. Она посмотрит на его поведение, а уже потом решит, как следует поступить. – Её хочу, мейджи. А ещё Поки. Чипсы острые. И вон ту упаковку розовую с верхней полки, левее, там шарики сладкие. – Ты уверена, что не будешь дышать огнем? – сам Канджи взял чипсы и себе. – Не буду, – отрезала Дазай и взяла бутылку газировки. – В крайнем случае – подожгу тебя с машиной. – За что меня? Подожди до клиники. Там есть более подходящие кандидаты, – он первым направился на кассу. Дазай неожиданно задумалась, что он чем-то слегка напоминает ей Мори, схватила к бутылке ещё и банку и поспешила следом за ним. Очередь казалась бесконечной. Пока они делали покупки, казалось, в маркете собралась целая толпа. Возможно, потому что близился конец рабочего дня. Стоящая на соседнюю кассу мать уговаривала маленького сына не брать вторую шоколадку. Дазай порадовалась, что сегодня такая участь обошла её стороной. Никто не действовал на нервы. Расплатились, да вернулись в машину. Едва села на свое место, сразу распаковала свои Поки и открыла лимонад. Настроение взлетело на десяток единиц сразу, и мир показался прекрасным и удивительным. На секундочку. – Сегодняшние пациенты правда такие отвратительные? Канджи скривился. – Сплошные скандалы. Если ты кого-нибудь убьёшь, я найду способ всё объяснить Мори-сенсею или их лечащим врачам, – он отпил немного колы из банки и нажал на газ. Машина чуть ли не врезалась в другую, выезжающую с парковочного места сбоку от них. Недовольный гудок, и её чуть ли не оглушило потоком нецензурной брани. Дазай весело расхохоталась. Канджи сделал виноватый вид. Впрочем, достаточно неискренне, чтобы она поняла, насколько на самом деле он раскаивается. Нисколько. Пожалуй, на этот раз она его простит и не станет готовить страшную месть. Какими бы причинами парень не руководствовался, он пришёл ей на помощь. И даже не начал читать ей мораль, ни слова не сказал, мол, она испортит себе желудок, если будет есть столько сладкого вместо обеда. Ну да, но жизнь коротка, она ведь понятия не имеет, когда именно умрет. И вообще, если кое-кто будет столько выпивать на ночь, «якобы чтобы расслабиться», превратится в старого страшного деда гораздо раньше, чем это предусмотрено природой. Дазай обдумала эту реплику в качестве вероятной претензии и решила, что скажет её при случае. Когда её будут в чем-нибудь обвинять, к примеру. Сегодня начинать пустые ссоры казалось отчасти неправильным, раз уж она решила приготовить приятный сюрприз. Портить его ядом не стоит. Девочка и сама не понимала почему, но, наверное, это называется интуицией. – Довольна? Мы купили всё необходимое? – вмешался в её размышления голос парня. Дазай кивнула на отдельный пакет с канцелярией, куда на кассе сложили её покупки: альбом, цветные ручки, новые карандаши, ластик и строгалку. – Да. Спасибо за помощь. В следующий раз ты тоже зови на помощь, Канджи-сан, – она захрустела Поки и протянула ему коробку, чтобы он взял палочку и для себя. Парен предложенное лакомство охотно взял, взгляд из-под кустистых бровей однако чуть посерьёзнел. – Чем ты поможешь? Не утки же выносить, а с тем, чтобы выдворять идиотов я и сам справлюсь. Я надеюсь, через пару месяцев сдам экзамены и стану медбратом. Вот тогда и приходи. – Ну, Мори-сан иногда разрешает смотреть на операции, – потянула она задумчиво. – Так что за мной право тебе помогать, когда сдашь. Я верю, ты справишься, – протараторив последнюю фразу, Дазай неловко замолчала. Такие темы, когда она видела, насколько другим что-то важно, порой ставили её в тупик. – Но если я смогу что-нибудь сделать, обращайся. – Не сомневайся, отпразднуем, едва я разберусь с экзаменами, – заверил её Канджи. – А ты учись хорошо. Тогда и тебе придётся угощать. – Ага. Скажите Мори-сану, – хихикнула она, порадовавшись смене темы. На некоторое время повисла тишина, прежде чем парень снова не заговорил: – Ты в порядке? Нормально себя чувствуешь? Я заметил, ты немного хромаешь. – Я неудачно споткнулась вчера на лестнице и подвернула ногу, но Мори-сан наложил повязку, и теперь мне лучше, – нейтральные ответы в разговоре в подобных ситуациях самые правильные. Дазай не могла сказать правду, оттого всегда искала подходящие варианты. Обидно только из-за того, что собственная неискренность вечно подводила. – Но он грозился упечь меня в палату. – Тебе повезло. Свободных пока нет, – хмыкнул парень. – Надо быть осторожнее. И вообще я заметил, сегодня ты тише обыкновенного. Дазай недовольно на него посмотрела исподлобья. Вот теперь на неё клевещут. С чего бы это ей быть тише? Занята своими скучными делами, завалена выше макушки вернее. Они же сами злятся, если она шумит, и их отвлекает от несомненно важных дел. Не поймёшь взрослых. Мешаешь – плохо. Не мешаешь – тоже плохо. Не любят, когда ты говоришь прямо, а после ещё и тебя обвиняют. – А у тебя разве нет в клинике работы? И ты поехал за едой? – Дазай решила попытаться сбить его с толку. – Есть. В нашей клинике нет такого времени, когда работы бы не было. Но меня подменили, заодно и попросили купить нам что-нибудь перекусить, – он хмыкнул. – Вот что такое дружба. И тебе такое грозит, когда немного подрастешь и найдешь свою компанию. Дазай засомневалась, как следует поступить, и с сомнением покачала головой важно, копируя Мори – тот часто так делал. Возможно, Канджи хотел её ободрить, но получилось скорее угрожающе. Она попыталась представить, какая бывает дружба, и как людям следует себя вести, но в голову лезла банальщина из детских манг, которые девочка редко читала, поскольку находила скучными и наивными. – Ну да. Наверное, – неуверенно потянула она. Просто чтобы поддержать разговор. Воображение пасовало и отказывалось выдавать приемлемые картинки. В будущем она предполагала, что тоже будет в Портовой Мафии, но на какой роли – неясно. Обычных ликвидаторов и так найдут, в элиту за спасибо никого не пускают, даже родственников босса. Такие позиции заслуживают – туда поднимаются, ступенька за ступенькой. Старт у неё будет, но не более. Так или иначе, никто не сказал, какое будущее её ожидает. Приказы босса абсолютны, а ей, как его внучке вряд ли придётся оставаться в стороне. Особенно, учитывая её способность и прошлую неудачу в виде её матери. А с точки зрения деда её мать была неудачей. Впрочем, Дазай не сомневалась, что в понимании деда недалеко от неё ушла. Однако предпочитала не размышлять о таких вещах слишком часто. А то голова разболится. Единственное, в чем девочка не сомневалась, так это в нежелании идти замуж за того, в кого укажут пальцем. Сидеть и смирно ждать мужа и подчиняться каждому его слову – глупость несусветная. Она раньше его убьёт и будет делать то, что пожелает сама. Но когда она сообщила Мори своё мнение на этот счёт, тот усмехнулся и ответил нечто вроде «учись и докажи им, что ты выше этого». С другой стороны, Дазай прекрасно понимала: желай её выдать замуж, училась бы она совершенно другим вещам. Что касалось отношений между матерью и отцом, девочка не очень понимала, как их назвать, но они не вписывались в те схемы, о которых она имела хоть какое-то представление. В любом случае рассказывать детали своей жизни Мори она не спешила, а тот не настаивал. Да и вообще не лез к ней с расспросами лишний раз. Если честно, она чувствовала благодарность к нему. Хотя, если подумать, и сама Дазай не слишком много о нём знала. Или это данность, когда доходит до дружеских отношений между взрослыми или между взрослым и ребенком, пусть относительно неравных? Нужно записать и этот вопрос в блокнот и поинтересоваться при случае. Хотя она не настолько глупа, чтобы не понимать, что в обмен на откровенность от нее потребуют ответную. А сама девочка сомневалась, готова ли перейти эту грань. На парковке клиники едва машина остановилась и Дазай вылезла наружу со своим пакетом, упихивая сладости в него, Канджи её окликнул. – Держи, – рук не хватало, и пришлось балансировать, удерживая и пачку чипсов и прижимать к груди запечатанное бэнто. – Будешь есть только сладкое, посадишь желудок. Дазай не сдержалась и закатила глаза. Вот без нравоучений никак не обойтись, да? Однако бенто, вместе со сладостями, унесла в свою сестринскую, где сладости бросила на свободное место, а обед засунула в микроволновку. Чайник на крохотной двуконфорочной газовой плите был горячим. Возможно, кто-то из санитаров забежал, пока она отсутствовала. Все знали, что конкретно этой крошечной комнатой, больше напоминающей чулан, пользуется исключительно Мори и оставляли это право за ним и, естественно, за ней. Таким образом сестринская номер два закрепилась за ним, помимо такого же маленького кабинета, где хватало места только для пары шкафов с тоннами бумаг и стола с компьютером. Но иногда, когда не хватало места в других сестринских и ординаторских, в его присутствие персонал приходили и сюда. Особенно часто Огава, Канджи и старшая медсестра, Махиру Ханекава. Дазай села за свой стол и окинула взглядом фронт работ. Вместо фломастеров она купила цветные блестящие ручки, но их стержни толще, чем у обычных, и пишут жирнее. Пара проведённых по бумаге линий подтвердила её догадку. Придётся как следует постараться и адаптировать свой почерк под них. Разыскав в блокноте выбранные варианты, девочка начала подбирать нужный цвет. Для бейджа подойдёт красный. Сразу выделяется на белом халате и привлекает внимание. Отработав нужное количество раз, она вырезала несколько бумажек для бейджа и аккуратно начертила имя мужчины на них. Как Дазай и думала, не каждая попытка оказалась удачной. Ручки безможно мазали. Но Дазай ненавидела сдаваться. Если она решила что-то сделать, значит от своего не отступится. Четырьмя аккуратными бумажками с надписями она заменила бейджи на халатах и повесила сами халаты обратно. Пришлось подтащить стул, но это частности. Треть работы готова. Следущим она поставила для себя задачу подготовить имя на рабочий стол. Здесь девочка долго металась между синим и темно-фиолетовым, но остановилась на первом. Должно выглядеть внушительно и вызывать уважение. Ну а если её детский почерк пациентам таковым не покажется, это исключительно их проблемы. Сделав два варианта и отложив их в сторону – сохнуть – Дазай перешла к самому сложному и неприятному для себя: табличке на двери. Жёлтый отметался сразу: слишком яркий и напоминает цеплячье яйцо в разбитом виде. Сделай Мори для неё нечто подобное, она бы точно возмутилась. Зелёный из её набора слишком насыщенного цвета, тоже не подходил. Синий уже использовался, на нём она остановилась в случае со столом. Нужно же какое-то разнообразие. Возможно, подойдёт чёрный? Стол был настолько завален обрезками, бумажками и её заметками, даже учебников не видно. Дазай никак не могла решить, как лучше. Она вставила попеременно три бумажки в рамочку – черный, темно-фиолетовый и кирпичный. В паре вариантов на пробу совместила цвета. Вышло по-клоунски, словно они на карнавале выступать будут. – Отвратно, – вынесла она вердикт своим стараниям, отодвинув кирпичную табличку и сдвинув брови в пародии недовольства. Разозлилась, обвела вокруг красным. Вышло хуже, чем прошлые варианты. Она здесь настрогала столько бумаги и организовала на выброс столько сгораемого мусора. Обеспечила работников завода на день вперёд, не иначе. Дазай недовольно поджала губы и вернулась к варианту с черным. Никаких других не осталось. Разобравшись с табличкой и вставив её в рамку, девочка вспомнила о забытом бенто, но решила сперва закончить подготовку к сюрпризу целиком. В любом случае у неё не было аппетита. Слишком увлеклась, и тот пропал. В сестринскую постучался Канджи и заглянул внутрь. – Ты вовремя! Я как раз хотела тебя искать! Только закончила. Парень окинул взглядом бардак на столе, вокруг на полу и хмыкнул с неопределенным выражением на лице. Он словно не знал: то ли помочь, то ли самоустраниться. – А я спешил тебя предупредить, что Мори-сенсей закончил операцию, и лучше бы тебе поторопиться и убраться здесь, если ты хочешь успеть со своим сюрпризом, – он указал жестом на стол. – Помощь нужна или как? Дазай широко улыбнулась. Неплохо иметь союзников, которые готовы тебя прикрыть. Вне зависимости от того, чем те руководствуются. – Отлично. Сейчас закончим и пойдём разбираться с кабинетом, – объявила она и начала сгребать мусор на столе, все неудачные варианты и ненужную бумагу. – Не. Лучше найди, чем прикрутить её. Пакет я где-то здесь видела… – Звучит угрожающе. Для кабинета, – отозвался Канджи. – Или для Мори-сенсея. Не знаю, для кого больше. Дазай фыркнула и снова улыбнулась. Тетрадь по социальным наукам едва не полетела в мусорку вместе с остальной ненужной бумагой, и девочка лишь чудом заметила её в пакете. Теперь нужно закончить с кабинетом Мори. И ждать результата. Такое смешное и непонятное чувство. Если её сюрприз и не понравится, по крайней мере, она чувствует себя счастливой. Наверное, так ощущается благодарность?

***

Мори чувствовал себя уставшим и голодным – неясно, сильнее первое или второе. Если утром он думал, что слишком сильно устал для операции, то ошибся. Пришлось. Хорошо хоть удалось урвать чуть больше часа сна в ординаторской. При этом совесть навязчиво напоминила о том, что он снова не проверил Дазай. Но раз больница ещё не сгорела, не взорвалась, и на него не орут наперебой недовольные медсестры и санитарки, ничего не произошло. К тому же он отправил проверить её Кейго Хигашино, по прозвищу Канджи, молодого санитара работающего здесь, которого, как и Огаву, девочка, на удивление склонна была иногда слушаться. Парень сообщил, что Дазай спокойно занимается, и Мори позволил себе расслабиться и заняться исключительно насущными делами. Время постепенно подступало к вечеру, и, к сожалению, ему светило опять задержаться. Из-за перестрелки, естественно. Вернее не сколько из-за неё, столько из-за последствий. Мори мечтал дождаться своего сменщика с ночной смены, чтобы попасть домой, где не нужно думать о делах хотя бы десять минут. После того, как к нему, оставшемуся с двумя санитарками в операционной и убирающемуся там после того, как длинный день, наконец, закончился, попеременно забежало три сестры – сверить назначения пациентам, и два врача – посоветоваться по поводу тех же назначений и выбранных курсов лечения, ему хотелось разве что добить тех несчастных, которым не посчастливилось сюда попасть. Причём лично. Жаль, что такая радость для него и горе для них были ему недоступны. Пока никто не догадался потревожить его в шестой раз, он попрощался с девушками и побрёл в сторону своего кабинета. Разумеется, там его тоже могли достать, но в кабинете остались ключи от машины, а в машине по идее лежала последняя пачка сигарет. Если уж они с Дазай не захватили ничего поесть – стоит приготовить или купить бенто к следующему разу – он хотя бы её докурит. Правда он уже опустошил половину автомата с шоколадными батончиками, а то слишком много бегал по клинике туда-сюда. Надо и для Дазай взять что-нибудь. Если он безответственный взрослый, забывающий о собственных потребностях, это его проблемы, но нельзя, чтобы из-за его действий страдал ребёнок, за которого он отвечает. На роль опекуна он не стремился, как Дазай и говорила, но и избавляться от неё совершенно не хотел. Быть отвратительным взрослым не хотелось куда больше. Мори предавался унылым размышлениям о собственной несостоятельности, шагая по коридору. По пути поприветствовал пару пациентов и медсестру. Перед дверью собственного кабинета мужчина остановился. Пальцы легли на ручку, но так и не нажали. Что-то было не так. Две таблички. На одной правильные напечатанные сперва кандзи, а ниже катаканой. Но под ней появилась вторая, которой каких-то пару часов здесь не было: в рамочке начерчено детской рукой и блестящей темной ручкой так же, как и выше, его имя. «Мори Огай». Дазай и впрямь постаралась на славу. Красиво получилось, почти как у взрослой, её выдают лишь некоторые неровности и лёгкий наклон черт. Почерк практически ровный, любая младшеклассница от зависти съест тетрадку. Нет, не так. Вряд ли хоть какая-то младшеклассница так ровно и аккуратно способна начертить настолько сложные кандзи. И позже повторить то же самое каной. Недрогнувшей рукой Мори нажал на ручку, открыл дверь и зашёл внутри. Ещё одно изменение. Другая табличка с именем, стоящая на столе, точно также была написана её почерком, но буквы синего цвета, а не чёрные. Он на мгновение растерялся. Наверняка она потратила много времени: вырезала бумагу, чертила на ней ручками. Он ценил и потраченное время, и её старательность. Но неужели это всё было обязательно? Почему она сделала нечто подобное для него? Из-за надписей, которые он утром подготовил для неё на двери? Она поступила так, чтобы его отблагодарить? Почему нельзя прямо сказать «спасибо»? Мори взял табличку в руки. Скрытые за стеклом иероглифы. Как же глупо. Несерьёзно. Не знающий человек, впрочем, и думать не станет. И на двери такое ребячество. Одно дело – устроить нечто подобное дома, а другое – на работе. Должен же он поддерживать определенную репутацию. Первым порывом было разыскать девчонку и как следует намылить ей шею. Но, наверное, он слишком устал. Или ищет себе оправдания. Некоторое время Мори смотрел на аккуратные линии иероглифов и молчал. Кончик написанного катаканой «о» немного смазался и загибался вниз сильнее, чем следует. Выглядело забавно. В конце концов, Дазай старалась для него. Пусть и в своём собственном понимании. Если бы только она говорила словами, а не совершала подобные поступки, им обоим жилось бы гораздо проще. Он устало вздохнул, вернул табличку на стол и, забрав из ящика стола ключи, вышел на улицу. Можно обвинять её сколько угодно раз, но с него это ответственности не снимает – вечно поступает не лучше, отмалчиваясь и с трудом находя слова для разговоров, пока не доходит до крайнего случая навроде вчерашней её выходки. Вот и бегают вдвоём по кругу, как хомяки в колесе в своей клетке. Впрочем, хомяков, вроде, их жизнь устраивает: кормёжка, туалет, развлечения. А как насчёт их с Дазай? В принципе, можно вернуться в ту сестринскую, где Дазай должна находиться, но определённо не прилежно заниматься, хотя демоны её знают, возможно сидит и делает вид. Однако вместо этого, хотя начало темнеть и пора им правда собираться домой, он стоял и докуривал сигарету возле машины. Жизнь его ничему не учила, и именно по этой причине, куртку он тоже не взял. Ведь за ней требовалось зайти в сестринскую, где он переодевался. Возможно, от испытанного ранее возмущения голод куда-то исчез, притупился. Вот говаривала ему матушка, не к ночи будь помянута, что мозгов у него не прибавляется с возрастом. Пожалуй, в том, что касается его взаимодействия с детьми и попыток найти с ними общий язык, она права. Никакого желания спорить с очевидным. На самом деле, Мори немного злился на Дазай. Она поставила его в непонятную ситуацию – если снимет табличку, то девочка всерьёз обидится. Он, конечно, ее перепады настроения переживёт, однако она может в себе замкнуться, и попытки наладить с ней контакт пойдут… далеко пойдут короче. А не снять, уже и он не такой и серьёзный взрослый, раз позволяет какому-то ребёнку крутить собой и делать то, что вздумается. Хотя Дазай и раньше делала исключительно то, что пожелает. Правда подобных порывов во благо других он за ней не замечал. И нельзя сказать, чтобы он чувствовал признательность за её старания. Впрочем, если подумать, кому какое дело. Захоти кто воспользоваться Дазай, чтобы до него добраться, и так докопаются до частичной правды при большом желании – как минимум то, что они живут вместе, не секрет. Отследить их маршрут до клиники может любой достаточно умелый наёмник. Тогда и у них, и у наёмника возникнут целая уйма проблем. А среди пациентов безмозглых придурков хватает. До их шуточек ему нет дела – с табличками или без, некоторые найдут повод позубоскалить или понарываться на конфликт. Мори потряс головой и уставился на зажегшийся неподалёку фонарь. Похоже он и впрямь размышляет, оставлять сделанные Дазай для него таблички на работе, или нет. Неожиданно сама мысль на этот счёт показалась нелепой. Иррационально, глупо и бессмысленно. Пусть правду о Дазай никто вне ограниченного лиц и не должен знать, ребёнок – не невидимка. Нельзя просто стереть её существование из этого мира, и сделать вид, что ничего не происходит. Она ведь не кукла, которую можно вытащить из сундука, а потом убрать обратно, как ни в чём ни бывало. Да и вообще, при желании он свалит эту выходку на капризы Элис, которой прописывает характер, какой угодно по собственному желанию, и кто является своего рода частью его самого, и дело закрыто. Кому какое дело до человека со своеобразными представлениями о морали и откровенно нездоровой головой. Что там о нём поговаривают? При желании Мори мог коллекционировать сплетни о себе, вот только ему и без того хватает дел. – Предаётесь унынию, Мори-сенсей? Огава, подобно призраку, возникла на крыльце заднего хода. Поднялась по ступенькам, ведущим наверх, настолько тихо, что он и не заметил. Длинная коса покачивалась туда-сюда за спиной. Иногда мужчине казалось, будто девушка может находиться одновременно везде. Она перемещалась по клинике совершенно бесшумно. Вот и сейчас – металлическая дверь обычно хлопает, но Мори ничего не услышал. Впрочем, возможно, слишком глубоко погрузился в собственные мысли. – Настолько заметно? – он потряс пачку и печально вытащил из неё последнюю сигарету. – Ваши тоскливые вздохи слышны на другом конце клиники, – заявила Огава с серьезным выражением лица. – Так уж и на другом. Скажешь тоже. Видела художество на моей двери? – поинтересовался он и сунул пустую пачку в карман. Нужно купить ещё. Кажется, на сигаретах он и разорится. На них и на учебниках для Дазай. Сегодня он постоянно ворчит. Что же он за человек? Никто не виноват в его личных проблемах по жизни. Ни Огава, ни учебники, ни сигареты. – Дазай-чан постаралась, верно? – девушка скрывала улыбку в уголках губ. – Ума не приложу, что с этим делать, – наверное, Мори уже принял решение, однако ему требовалось хоть с кем-нибудь об этом поговорить. – Оставить так? Выглядит креативно. Прямо как современное искусство, – девушка по-прежнему почти не улыбалась, да и говорила будто бы всерьёз. В некоторые моменты Мори казалось, словно она над ним издевается. Впрочем, так себя девушка вела со всеми, включая старшую медсестру и прочих врачей. Никакого нарочитого уважения к старшим. Ни малейшего пиетета. Общепринятых рамок вежливости она придерживалась, не более. По-настоящему она уважала лишь тех, кто того заслуживал. Если девушка и испытывала к нему какие-то чувства, держалась она с ним практически на равных – не заискивала, не подлизывалась и ни о чём не просила. Возможно, именно поэтому и сам Мори в свою очередь испытывал к ней искреннее уважение. Система со старшими и младшими давно его раздражала, встроиться в нее до конца у него так и не получилась, так, играть нужную роль и сохранять видимость, Потому человек, не заискивая смотревший прямо в глаза, привлек внимание. Именно поэтому Огава стояла так близко к грани и рисковала. Возможно, его отчасти интриговало, почему человек, почти открыто отвергающий часть общественных норм, так педантично придерживается их в другом – не может прямо говорить некоторые вещи. Этикет тоже может быть обоюдоострым мечом, и, как Дазай и говорила, смертельной скукой. – Ещё предложи отправить её творчество на выставку, – поддержал он лёгкое поддразнивание. – Вдруг займёт какое место. Огава открыто улыбнулась, убрала прядь волос с лица и прислонилась боком к стене. Как он знал, девушка не курила, но запах ничуть её не смущал, отчего она нередко составляла компанию другим сёстрам или санитарам снаружи или в курилке, которую отчего-то никто терпеть не любил – на улицу бегали даже в лютый холод. И травили дурацкие байки о призраках. Вот и одна из загадок клиники. – Для гарантированного выигрыша попросите её что-нибудь нарисовать. Ни у одного противника не останется шансов. Мори невольно отзеркалил улыбку. Предложение его отчасти позабавило. И вообще шансов у пока ещё не существующих противников Дазай и так нет. Им, а он практически не сомневался в их появлении в отдалённом будущем, предстояло только молить о пощаде. И всё равно умирать, само собой. – Мы с ней это обсудим, – он отмахнулся, печально посмотрел на закончившуюся сигарету и выкинул в мусорку. С заднего хода её предусмотрительно поставили. – Выставку или табличку? – Огава сделала пару шагов вперёд по парковке, будто кружилась. Снова пошёл снег. Вчера словно весна наступила, а сегодня зима вернулась. – И то, и другое, – пообещал мужчина. – Как же сегодня холодно. – Вы ничему не учитесь. Ни куртки, ни пальто не взяли, – она покружилась по полупустой парковке – часть персонала уже уехала, а другая ещё не доехала – и остановилась, плотнее кутаясь в халат снова. – Заболеете же. – Кто бы говорил, – пробормотал Мори, хотя думал в данный момент о том, что Дазай вчера надевала пусть и зимнее, но слишком лёгкое платье, и именно ей больше грозит заболеть. – Мне можно, а начальнику больницы – нет, – парировала она. – Какие-то странные у тебя приоритеты, – Мори фыркнул. – Я, конечно, не люблю, когда отлынивают, но если человек болеет, лучше бы ему отлежаться, а не в наших традициях, едва выздоровев, прибегать и заражать других. Тебя тоже касается. – Надеюсь, вы так поступаете? Мори посмотрел на неё спокойно и почти невозмутимо, пусть Огава и не ожидала ответа. Видимо, попытки сохранять чисто профессиональные отношения рано или поздно окончатся неудачей. Возможно, так и к лучшему. Недомолвки останутся в прошлом раз и навсегда. – Да и на столе милая табличка, – продолжала тем временем девушка. – И вы видели халаты? Значит, и до них Дазай добралась. Мори не слишком удивился, только ощутил прилив смертельной усталости и прислонился лицом о корпус машины рядом с ним, при этом наклонился таким образом, чтобы медсестра не могла разглядеть выражение его лица. Холодный металл. Некомфортно. Но ничего не поделаешь. Он открыл машину и пошарил в бардачке. Видимо, просчёт. Последней была эта пачка. – И как оно? Тоже хоть на выставку? – пробормотал он, но, вероятно, достаточно громко, чтобы его услышали. Когда он поднял голову и повернулся, то увидел – Огава очевидно пыталась не засмеяться. Прикрывала рот ладонью, и её глаза весело блестели. – Немного эксцентрично, да и только. Персоналу смешно, кто-то, пожалуй, находит такую заботу о вас милой. От Дазай-чан мало кто ожидает чего-то подобного. Сами понимаете, с точки зрения окружающих она немного…– девушка отстранила руку от лица и мягко покачала головой. – А о реакции пациентов переживать нечего. Вы так отругали Широдзуки сегодня перед операцией, что надпись на бейдже волновать его однозначно не станет. Мори хмыкнул своим мыслям. Да уж. При таком раскладе раньше взлетит в воздух его машина или в ход пойдут угрозы, или что-нибудь в таком духе. На мелочи вроде иероглифов на бейдже или на табличке тот тип внимания не обратит. Ни он, ни его подручные. А если и обратит, не интерпретирует необходимым образом. Уровень интеллекта не достиг необходимых показателей. Что же до Дазай, то реакция персонала немного даже удивляла. Какой её нередко видели окружающие, загадкой не было, но её взбаломошность вовсе не значила, будто девочка бесчувственное бревно. Хотя он понятия не имел, как окружающие её видят, отвечал только за себя. Да и для других девочка надевала столько масок, что и немудрено: «Дазай плевать на окружающих, она маленький дьяволенок, который любит только себя». С таким подходом поступок Дазай наверняка удивил многих людей. Мори порой не знал как к ней подступиться, не то, что начать разговор на подобную тему. Возможно, много лет пройдёт, прежде чем они поглворят о чем-либо отдаленно подобном. Впрочем, сейчас это не имело значения. – Дай-ка угадаю. Канджи помог Дазай претворить её коварный план в реальность? Девочка нашлаа и бумагу, и цветные ручки. Из ниоткуда те бы не возникли, да и денег он ей не оставлял. Укради она у кого-нибудь, давно скандал бы начался на всю клинику. Значит, помогли ей или Огава, или Канджи. Однако девушка, во-первых, вела бы себя иначе, работай с Дазай в её коварной затее в сговоре, а, во-вторых, она ассистировала ему на одной из операций и работала с пациентами. О неожиданной отлучке он наверняка узнал бы. – Вы меня не подозреваете? – Огава распахнула глаза в удивлении и чуть подняла светлые брови. – Ни на минуточку? – Нет. Совершенно, – легко отозвался он. Озвучивать свои выводы Мори смысла не видел. Огава не глупа, прекрасно понимала что к чему. – Ужасно. Видимо, нас с Канджи обделили актерским талантом, – пожаловалась девушка очевидно шутливо. – Вы мне совершенно не поверили. План «А» провалился. Мужчина не выдержал и тихо рассмеялся. – Не прибедняйся. Ты ни минуты не старалась убедить меня в обратном, к тому же мы работали целый день вместе. Да и учитывая, что мне целый день Канджи на глаза не попадался, боги определённо наделили его талантом ниндзя, – он покачал головой. – Ума не приложу, как теперь поступить. Премии за такое не лишают. Да и Дазай с меня голову снимет, если узнает. Мне не хватает начала мировой войны у себя дома из-за табличек. Обойдёмся устным выговором. – А мне? – она всё также улыбалась. – Канджи поделился со мной. Я знала и покрывала их. Мори фыркнул и, проверив закрыта ли машина, поставил её на сигнализацию и пошел обратно к лестнице. – Считай, что тебе я тоже вынес порицание за участие в сговоре против меня, – он задумался, игнорируя откровенные смешки за спиной. – Нет. В сговоре о злодейском создании табличек. Не знаю, как лучше назвать. Огава поспешила за ним, только каблуки её туфель застучали по каменным ступенькам. – Звучит довольно зловеще, почти угрожающе. – Пусть только звучит. По-настоящему угрожающим я предпочитаю быть для тех пациентов, которые не желают учить хотя бы слоговые азбуки для общения с окружающими, – Мори оглянулся на неё. – Для остальных пусть будет лайт версия меня. – Везёт остальным, – отозвалась девушка. Пока он шёл по коридору в сторону главного входа, ему навстречу показался его сменщик, хирург Юджи Ошино, и вежливо поклонился. Мори отзеркалил приветствие. Седовласый мужчина скрылся в своём кабинете без единого лишнего слова, хотя он в принципе не отличался особой разговорчивостью. – Ладно, полагаю, мы с Дазай сегодня засиделись. Встретимся после выходных, если смены совпадут, – обратился он к медсестре. Уйти не попрощавшись будет слишком невежливо. – Должны. До свидания Мори-сенсей. Хороших вам выходных. Мужчина взглянул на нее. Наверное, как-нибудь стоило пригласить их с Канджи в гости. Постепенно, западные практики, такие как повсеместное приглашение людей в гости друг к другу в качестве визита вежливости, просачивались и в их культуру. Если и не стали очень распространенными, то, по крайней мере, больше не вызывали у людей особого удивления, как раньше. В любом случае, для людей их профессии так поступать удобнее, чем встречаться на нейтральной территории, где-нибудь в кафе. Случайные люди не услышат вещи, не предназначающиеся для их ушей. – Тебе тоже, Огава-кун. Увидимся. Распрощавшись с девушкой, Мори направился в сторону сестринской. Наверное, он смалодушничал изначально, когда вместо того, чтобы пойти туда сразу, начал тянуть время. В общем, незачем теперь удивляться, что девочки там не оказалось. Ни мусора, которому стоило бы там находиться, ни самой Дазай. Только аккуратно сложенные на краю столика учебники и тетради. На диване валялся её рюкзак. Открытый. Рядом смятая куртка. Возле микроволновки упаковка из под бенто и пустая бутылка воды. Мори открыл шкафчик. Почти наверняка она не стала бы там прятаться, но кто знает, какие мысли крутятся в её голове. Внутри ожидаемо совершенно ничего кроме подписанных халатов ничего не обнаружилось. Мужчина в задумчивости оглядел пустую сестринскую. И куда она могла деться? Не по палатам же прячется, прекрасно знает, насколько ужасно может кончиться подробная идея. Да и смена Канджи по идее должна подойти к концу, чтобы скрываться где-нибудь возле него. Он заступил на дежурство задолго до их приезда, около шести утра. И так, где же Дазай может находиться в таком случае? Он вышел в коридор и прикинул шансы. К ним обычно заезжали в переулок и парковались со стороны черного хода. Никому не нужен был лишний шум. Да и устроили они клинику практически в трущобах, чтобы избежать лишних вопросов. Естественно, некоторую страховку Мори получил, но в таких вопросах нельзя относиться к вопросам безопасности слишком беспечно. Значит у них два выхода из клиники – обычный и чёрный. От чёрного несколько минут назад пришел он. Прошёлся почти до середины, но до обычного не добрался. Дазай не видел. Она находилась в другом месте, раз уж не прячется в сестринской. Стоп. Возможно, он зашёл не с того конца, и девочка в принципе не ставила целью от него скрываться. Если она не думает всерьёз, что он будет на неё злиться, то и ему размышлять в таком ключе бессмысленно. А значит… Мори остановился, развернулся и быстрым шагом направился в свой кабинет, единственное место, куда она могла направиться в такое время. Ему, как владельцу клиники и главному врачу, полагался отдельный кабинет, хотя и по размерам он был немногим больше подсобки – все нормальные комнаты оборудовали под палаты и процедурные. Медсестры, привычной напарницы, там не наблюдалось: ушла помогать заступившему вместо него сменщику. Зато обнаружилась пропажа. Нацепив не по размеру огромный халат, в котором, естественно, практически утонула, Дазай крутилась на стуле, держа одну из карт пациентов. Низ постоянно подметал пол. Хотя он по возможности поддерживал здесь чистоту, халату точно потребуется стирка. А убираться здесь сегодня, в общем-то, нет необходимости. – И что ты делаешь? Девочка остановилась, откинула карту в сторону, и та выпала из папки. Листы рассыпались по плечам. Мори изо всех сил сдерживал язвительный комментарий. Дазай поспешно спрыгнула вниз и побежала к нему навстречу. Однако спешка сыграла с ней злую шутку. Она наступила на ткань, споткнулась и, запутавшись в ногах, свалилась. Наверное, стоило посочувствовать или, напротив, позлорадствовать, но Мори проследил за неудачным приземлением с максимально безразличным выражением лица. Или устал, или… Наверное, разговор с Огавой отчасти пошёл ему на пользу. Да и вообще большая часть внутренних терзаний скорее мешали, а после отчасти исчезли, прихватив с собой эмоции. Слишком долго он пытался решить, как реагировать на попытки девочки его порадовать и выбрать адекватные внешние реакции, которые не испортят отношения между ними на ближайшую неделю. Даже если она хотела как лучше и не сделала ничего плохого, как следует поступить адекватному взрослому? Как ей объяснить, что не всегда стоит совершать подобные поступки, даже если её намерения самые искренние? Ладно, у него такая репутация, но не каждый воспринял бы нечто подобное адекватно. Да и, наверное, он и не воспринял, раз стоит и думает об этом. – Ты не ударилась? И не бери мои халаты, говорил же, – вздохнул он, сделал шаг, наклонился и протянул ей руку. В любом случае, не стоит с ней так. Она вчера и так подвернула ногу. Из-за собственной глупости, но значения это не имеет. Достаточно того, что она о себе не заботится. Если и он подыграет и тоже наплюет на неё и на её самочувствие, чего в этом будет хорошего? Мелкая обида тому виной, или нечто серьезное – его это не оправдывает. Мори буквально услышал обвиняющий голос Элис у себя в голове. Не хватало, чтобы его ругала собственная способность. Собственного чувства вины и сомнений вполне достаточно. Дазай недовольно засопела куда-то в халат, куда упала лицом. Триумфальный поход через кабинет не задался. Встала на локти, потом на колени, но руку его принимать не стала. Поднялась сама и отряхнула джинсы. – Нормально. А вы как? – Во время операции не уснул, как видишь. Значит ко мне парой претензий меньше. Дазай сосредоточенно кивнула, задумалась, будто сомневалась в чем-то. – Как вам мой подарок? – улыбка на лице казалась натянутой, отчётливо фальшивой. Мори пару секунд размышлял, но ответил честно, насколько позволяла ситуация и собственные эмоции. – Потрясающе, если не приглядываться, и не поймёшь, сколько лет тому, кто это писал, – он усмехнулся. – Спасибо, Дазай. Девочка прищурилась и уставилась ему в глаза, силясь отыскать издёвку в выражении лица или голосе. Возможно, некоторую долю сарказма он себе позволил, однако меньше, чем сам от себя ожидал. Да и в конце концов, Мори сам изначально дал ей повод со своими табличками на двери. Три на три. Они квиты. Возможно, она чувствовала хоть что-то хорошее, когда рисовала их, а не думала, будто впустую тратит время. – Если честно, я думала, вы разозлитесь, – медленно и осторожно произнесла она практически по слогам. – Я тоже так думал, – не стал скрывать мужчина. – Но у тебя получилось очень здорово. Оставлю как местную достопримечательность. Удивлять пациентов. Девочка поджала губы и отвернулась. Похоже, сбита с толку. Тогда и себя он не лучше чувствует. Какой она реакции от него ждала? Даже если, чисто теоретически, он злится, что он должен, по ее мнению сделать? Начать кричать и топать ногами? За кого Дазай его принимает? Как-то немного обидно, если честно. – Уже поздно. Поехали домой. Купим что-нибудь поесть. – Готовое? В круглосуточном? – она так и не поворачивалась. – Остальное закрыто, – он помолчал и добавил. – Завтра вызовем мастера. Может, кто-нибудь придет и починит наконец нашу посудомойку. Девочка снова обратила на него внимание, резко обернулась стянула халат и бросила его на кресло с негодованием. Коротко стриженные кудряшки хлеснули её по щекам. – И никакой учебы? – недоверчиво прищурившись, поинтересовалась она. – Никакой. Сыграем в шахматы или го, на твой выбор. Фильм посмотрим. Может я сам приготовлю нам что-нибудь, – отозвался Мори. – Но для начала хочу выспаться. Валюсь с ног. Дазай медленно кивнула, по-прежнему не отрывая взгляда от его лица, будто сказанные им слова с опозданием доходили до её сознания. Она, похоже, ожидала от него подвоха. – Договорились. Но сегодня вечером ужин выбираю я, – настойчиво сказала она. Мори в ответ только устало кивнул. На споры сил не осталось. Да и особой разницы он не видел. Выбирает и выбирает. Хоть суши, хоть темпуру. Он что угодно съест. – Тогда собирай вещи и поехали. И тетрадь возьми. Или заново будешь делать потом. Маленький вихрь вылетел из кабинета и помчался в сторону сестринской. Мори окинул взглядом кабинет, чтобы удостовериться, что ничего здесь не забыл – тащиться в клинику на выходных настроения не было ни малейшего – и тоже вышел в коридор. Скорее бы добраться до дома.