Каланхоэ

Неровный полукруг луны светил в небе, окружаемый россыпью тусклых почти невидимых звёзд. Волны прибоя ударялись о берег и с шумом откатывались обратно. Дазай болтала ногами. Сидя на больших ящиках, неровно составленных один на другой, она могла как следует разглядеть происходящее. Несколько фонариков пятнами освещали каменистый берег, взрослые переговаривались вполголоса. Досюда свет не дотягивался. До ближайших фонарей, пятнышками выделяющихся вдалеке, оставалось порядочное расстояние: они озаботились тем, чтобы никто не видел. Двое дозорных близко к груди прижимали оружие и нервно оглядывались по сторонам. Однако набережная оставалась пустынной в обе стороны, и сколько девочка не вертелась, рискуя свалиться и, как минимум, заполучить пару-тройку синяков, никого не видела. Никто не торопился посреди ночи выходить на прогулку и выбирать себе для подобного времяпровождения территорию, пограничную с трущобами. Дед стоял поодаль, почти у самой кромки воды, в окружении подчинённых. Сегодня, помимо низкоранговых боевиков, его сопровождал один из Исполнителей, юркий худой мужчина, чьё имя Дазай предпочла не вспоминать. Многие вещи она хотела бы не делать в принципе. Если бы только от её желаний хоть что-то зависело. – Подойди сюда, – прозвучал строгий серьёзный голос. Дазай уставилась на широкоплечую фигуру деда, отчётливо выделяющуюся темным пятном, спрыгнула вниз ловко и плавно, будто высота для неё, как для кошки и не помеха вовсе, и приблизилась. Мужчина и женщина, которых сегодня казнили, носили рваную повседневную одежду. Когда-то они оба принадлежали Портовой Мафии, к уверенному среднему кругу. Стоящие примерно в метре друг от друга на коленях на камнях – наверное, больно – дрожащие и покорно ожидающие своей участи. – Видишь, что ожидает тех, кто идёт против Нашей Воли? – прошелестел голос деда, звучащий громко, слишком громко в неестественной ночной тишине. Девочка легко, если не беззаботно, кивнула. – Вижу, Oджии-сама. Их Волей они окончательно сломали чужую, и предатели стояли в кругу своих бывших товарищей закованные в наручники, но больше и не помышляли о сопротивлении. Дазай только гадала, почему на сегодняшней казни дед присутствует лично. Вроде эти два человека не такие важные личности, чтобы отрывать его от дел. Так или иначе, нынешней ночью предателей ожидала быстрая ликвидация без пафосных речей. Им уже сказали то, что те должны были услышать, и никто из вышестоящих не желал тратить на людей, ставших в их глазах хуже мусора, лишнее время. Пара точных выстрелов, и одно из тел тяжело ударилось о камни, обильно рассыпанные на этой части берега. Девочка слышала как они перекатились в моменты ударов, чуть дальше к воде. Тихо-тихо, практически неслышно. Музыкальный звук. Словно взяли ноту. – Помни, Дазай. Каждый, кто состоит в нашей организации, рискует. Мы ходим по лезвию ножа. Множество людей желает от нас избавиться: полиция, правительство и, конечно же, конкуренты, другие организации желающие создать новые отделы и контролировать одарённых, – старик стиснул её плечо так, что оно заныло. Она не пошевелилась. – Если ты не будешь готова рисковать, зайти за грань и ещё дальше, ты поставишь под удар и себя и остальных. Всегда. Всё больше и больше людей пожелает нас предать. Ты меня поняла? – Да, Оджии-сама, – его слова почти не имели смысла. Смысл смешивался с красной кровью, растекающейся по камням, едва видимым в свете фонариков взрослых, пятнами скользящим по берегу. В тусклом свете алый казался почти розовым. Некоторое время они молчали, наблюдая как растекается кровь, слушая чужие всхлипы второй приговорённой жертвы под удушающе комфортное молчание прочих подчинённых. Прежде, чем дед снова не заговорил. – Ты ведь знаешь, чего я никогда не прощаю? Дазай задумалась. Какой же ответ от неё ожидают сейчас? Что же стоит сказать? Как не ошибиться? Взгляд скользил по тёмным фигурам – лежащей и дрожащей так, что видно, как та трясётся, почти в угольной темноте, когда не падает свет. Если просчитать ситуацию, правильным ответом будет… – Предательства? – наугад предположила девочка. – И это тоже. Но больше всего я не люблю в людях сомнения, Дазай. Не разочаровывай меня. – Конечно, Оджии-сама. Не разочарую, – она улыбнулась, и пятно света, перескочившее с дрожащей мужской – значит первой убили женщину – фигуры, осветило её бледное лицо и выделяющиеся на нём яркими пятнами глаза цвета корицы. Дед передал ей пистолет, неприятно оттянувший руки своим весом. – Твоя работа на сегодня – казнить его. Полагаю, ты достаточно взрослая. Докажи мне, что достойна нашего доверия. Дазай с трудом сдержала недовольную гримасу. Всё-таки с иглами работать проще – они лёгкие, и если кидать их достаточно быстро и прицельно, в нужные точки, человек не успеет даже ничего понять, прежде чем умрёт. Быстрая и милосердная смерть. Так когда-то сказал отец. – Хорошо, – ни единого лишнего слова. Девочка медленно зашла приговорённому за спину. Под подошвами туфель также музыкально перекатывались камушки. Отвлекает. Регламент предписывал, что в таких случаях лучше действовать следующим образом. Предатель уже потерял надежду и не станет сопротивляться. А если попробует, то должны же подчинённые здесь работать. Стреляй в голову сзади. Удерживать оружие сложно, оно тяжёлое. К тому же, попасть желательно с первой попытки, и лучше не в шею, или жертва будет несколько минут истекать кровью. Полиция не обрадуется такому подарку завтра утром. Наверняка она вообще не обрадуется, но Дазай не хотела, чтобы мафию обвинили в некомпетентности. Или её саму. – Я не хочу умирать, – тихий голос на грани слышимости, предназначенный именно ей. – Прошу вас. Мы только хотели жить спокойной жизнью. Мы всего лишь… От первого выстрела ударило по рукам отдачей, онемение прошло до самых плеч. Не медля и преодолевая ощущения в собственном теле, Дазай нажала на спусковой крючок снова, прежде чем то, что мгновение назад являлось человеком, медленно осело на землю. И упало рядом с предыдущим. Взрослые хранили молчание. Она медлила и не торопилась опускать пистолет, хотя руки болели и дрожали, а отдача оказалась сильнее, чем она думала. Иногда очень тяжело угадать чужое настроение. Дазай ещё совершала досадные ошибки, приводящие к столь же неприятным последствиям. Задача выполнена верно, или она прицелилась недостаточно точно? Неровный свет фонарика выхватил два пулевых отверстия в теле лежащей жертвы – оба в затылочной части головы, и пусть одна угодила достаточно низко, в шею она не попала. Один из мужчин забрал у неё пистолет, только пальцы скользнули по рукояти. Солёный морской воздух постепенно наполнял лёгкие, вынуждал забыть о порохе, крови, дыме. Хотя кровь подступала к туфлям. Наверное, дома снова придётся их чистить. – Хорошая работа, – сказал дед. – Полагаю, я не ошибся в тебе.. Дазай молча улыбнулась, пусть в темноте её лица и не увидеть. В любом случае её ответ никого не интересовал. Один из подчинённых негромко произнёс: – У одного из них остался ребенок. Как прикажете поступить? – Возраст? – равнодушный вопрос. Зашуршали бумаги, холодный ветер взъерошил волосы, чуть поехал вбок луч фонарика какого-то заскучавшего подчинённого и тут же вернулся, когда другой мужчина пихнул невовремя отвлекшегося коллегу в бок. – Двенадцать, босс, – также безлико отчитался подчинённый. Возникла пауза, на мгновение, но Дазай даже до трёх не успела досчитать, как дед ответил. – Не стоит ждать, когда он достаточно вырастет, чтобы попытаться нам отомстить, – старик холодно смотрел вдаль, в темноту, где разбивались о берег волны. – Дазай, закончишь эту ликвидацию сама. Отправишься с группой. Я скажу Огаю тебя подобрать. – Хорошо, Джи-сама, – отозвалась она привычно. Как надо. Как правильно. – Заканчивайте здесь, – приказал дед. Люди завозились, словно трудолюбивые муравьи принялись за работу. Без лишних приказов. Каждый знал свою роль. Они с Дазай стояли вместе, бок о бок. Девочка ни разу не скосила взгляд, но знала: он наблюдает, и от его взора не ускользает ни малейшей детали. Сильные быстрые и умелые удары тесаком, громкие окрики и шевелящиеся чужие губы, суетливые движения, под ярким светом фонариком отчётливо видно, как плоть отделяется от костей, как костная ткань. Кровь капает едва слышно и расплывается по камням, прячется под ними, будто стремится скрыть и произошедшее сегодня ночью. Шум прибоя оглушающе громкий, и он скрывает всё. По берегу покатилась изящная женская кисть с помолвочным кольцом. Через некоторое время к ней присоединилась нога в коричневом ботинке и зелёном носке, который от крови потемнел. Прошло совсем немного времени, и тела и их конечности выбросили в залив. Следы преступления, как и кровь, слизали пенистые волны прибоя. Едва подчинённые закончили заметать следы, дед развернулся и первый отправился прочь, к припаркованным поодаль машинам, больше не утруждаясь ни разу взглянуть на неё. Дазай перестала для него существовать. Осталось только шестеро её сопровождающих, одинаковых, словно братья-близнецы мужчин, затянутых в тёмные костюмы, и она сама. Девочка сделала глубокий вдох, уставилась на руку, к которой подбиралась волна и задумалась. – Давайте поедем и закончим ликвидацию. Вам же дали адрес? – обратилась она к одному из мужчин. Признаться, имена девочка по-прежнему никак не могла запомнить. И времени прошло относительно немного, и она, признаться, не видела особого смысла. – Да, Дазай-оджо. Обращение немного позабавило. Ну и придумали! Дазай заулыбалась и поспешила к машинам. В такой поздний час там и фонари уже не горели. По пути она пару раз споткнулась и чуть не упала, но кто-то из охранников ухитрился её опередить и открыл ей дверцу. Возражать не имело смысла, потому девочка устроилась на своём месте на заднем сидении. С одного бока один охранник, с другого – второй. Ещё двое на переднем сидении. Остальные сели во вторую машину. Тонированные стёкла отсекли её от мира, а мир от неё. Луна в бесконечной вышине словно наблюдала за ними безмолвно, как и они ранее. Дазай повесила через плечо перевязь со своими иглами и набросила на плечи накидку, чтобы она не бросалась в глаза. Люди обычно пугались, если видели нечто подобное. Дорога выдалась скучной. Долгой и скучной. Все молчали, как на похоронах. – Прошу вас, мы прибыли, Оджо, – произнёс один из подчинённых. Вроде его фамилия Тачикома или нечто вроде того. Дазай кивнула мужчине и поставив ногу на подножку, спустилась вниз, проигнорировав протянутую руку. – Подождите меня здесь. – Но Дазай-оджосама… – попытался возразить Тачикома. – Или вы меня настолько не уважаете, что думаете, будто я не справлюсь с ребёнком? Босс поручил мне это задание. Если хотите поспорить – звоните ему лично, – девочка знала, как она выглядит: жалко. Пигалица, поучающая здоровенного мужика, под неодобрительные ощущающиеся кожей взгляды остальных. Дазай прекрасно понимала, как к ней относятся. Недоумевают. Не понимают. Опасаются. Но пока не боятся. Временно. После сегодняшней расправы разговоров и сплетней станет только больше, это она знала наверняка. Почему бы не помочь. Не подлить масла в огонь. В пустых окнах не горел свет, верхушки деревьев раскачивал ветер. Наверное, без зрителей действительно будет самую чуточку скучновато. Но так нужно. – Вы двое, встаньте покараульте. Отправьте кого-нибудь к задней двери. И к окну, ведущему в сад, – Дазай махнула рукой и направилась к крыльцу. Один из подчинённых наклонился над дверью, и девочка внимательно наблюдала, как он взламывает замок. Действия с виду простые. – Научишь меня в следующий раз, – приказала она. – Слушаюсь, Оджо. Заскрипели половицы под подошвами туфель. В здании по ощущениям было холоднее, чем на улице. К городу мало-помалу подступала весна, но несмотря на относительно тёплую зиму, ночью температура опускалась почти до семи градусов, и спать при ней, особенно учитывая, что здание стояло относительно недалеко от побережья и прохладный ветер подбирался и сюда, наверняка было не слишком комфортно. Старые рамы дребезжали вынуждая её постоянно оглядываться. Кондиционер в коридоре не работал, и холод пробирал сквозь чулки. Дазай прошла по коридору и медленно поднялась на второй этаж, щурясь и силясь в свете одного только фонарика разглядеть хотя бы что-то на висящих над ступеньками фотографиях. Похоже, работавшая до недавнего времени в мафии женщина – она услышала пару фраз на берегу и знала, чьего ребёнка предстоит ликвидировать – хорошо обеспечивала себя и свою семью. Иногда и сама девочка задавалась вопросом: «как она жила бы дальше с матерью?» Но подобные размышления уходили в пустоту и тонули в вязкой липкой паутине, которая легко рвалась, а там, под ней, только бесконечный зов бездны. Бессмысленные и ненужные мысли. Вот у этого ребёнка, которому надлежит умереть, всего пару часов назад была мать. Мать, которая пошла против Портовой Мафии и предпочла умереть. Дазай неожиданно задумалась. Дед позволил ей самой выбрать оружие, а не приказал, как на берегу, использовать пистолет. Проверка? Ему нет дела до того, в каком состоянии найдут жертву, или за ней уберут? Наверное, последнее. Нужно только её ликвидировать любым доступным способом. Вопросы не предполагались, вероятно. Или она пропустила свою очередь их задавать. Дазай остановилась в конце коридора второго этажа и подняла свой фонарик. Тусклый круг света выхватил надпись над двери. Комната ребёнка с надписью с его именем. Как интересно, люди действительно вешают такие таблички! Надпись выполнена очевидно взрослым почерком и, похоже, была достаточно старая. Даже в лучах света отвратительно низкокачественного фонарика буквы казались немного выцветшими за давностью лет, а бумага пожелтевшей. Люди такие странные, и впрямь делают удивительные вещи! Дазай толкнула дверь и вошла в комнату. Особо скрываться она смысла не видела и, вероятно, именно поэтому шумела больше положенного. Больше, чем могла бы. Девочка-подросток села на кровати и потерла глаза, вглядываясь в темноту. – Мам, это ты? Тусклый жёлтый свет залил кровать и часть комнаты. Зажёгся ночник. Дазай не препятствовала. В конце концов, с фонариком неудобно. Только скинула капюшон своей накидки и огляделась. На стене красовались постеры каких-то музыкальных групп с девушками и парнями, на полках книжного шкафа смутно угадывались названия томиков седзе-манги и новелл, на столе не слишком аккуратно стопкой лежали учебники по математике и английскому – видимо, школьница училась допоздна. На кровати с ней рядом две плюшевых игрушки – чёрно-белый кот и зелёный кролик. – Вот значит, как живут нормальные люди, – потянула Дазай. Она не могла удержаться. Ведь на ликвидацию ребенка немногим старше её самой её отправили впервые. – Ты кто? Как ты попала в дом…? – старшая девочка ошарашенно замерла. Дазай не отвечала пару мгновений, только рассматривала её: веснушчатая, рыжие волосы распущены. – Ты носишь днём волосы в косе или в двух хвостиках? – вопрос слетел с губ прежде, чем она сама поняла, что именно хочет спросить. Хотя на деле интересовало её совершенно другое. – Нет, не то. Сперва ответь, каково это? Когда мама пишет надпись для твоей комнаты? – она схватила её за руку и широко улыбнулась. Девочка вздрогнула. Другие дети так странно реагируют! Дазай никогда не понимала их. Взрослых тоже не понимала, но дети вели себя куда необычнее. – Она висит там уже очень давно, правда? Скажи, что ты чувствовала? Вы делали это вместе? Зашуршало одеяло. Девочка отшатнулась, высвободила руку и попыталась сползти с кровати. Дазай ощутила укол обиды. Или укус обиды? Вообще-то она ждала ответа! – Кто ты такая? – повторила безымянная девочка вопрос. Наверное, стоило ознакомиться с делом, прежде чем сюда идти. Ну ладно, может за эту ошибку ругать не будут. – Что происходит? Дазай оценила ситуацию. Возле окна стояла расстёгнутая черная спортивная сумка. Видимо, собралась она не до конца. Неудивительно. Учебники на столе, книги в шкафу, а в стороне сумка. – Мама сказала, что вы должны уезжать, но ты так ей и не поверила? – она спросила с искреннем любопытством в голосе. Дазай иногда сложно давалась оценка поступков других людей. Она допускала досадные ошибки, которые приходилось постоянно исправлять. Мори-сан говорил, что со временем станет лучше, но пока ей слабо верилось. – Потому и не собралась до конца? – Уйди! Где моя мама? Где Харуто? Точно. Харуто. Тот мужчина, второй предатель. Так его звали. Девочка пыталась аккуратно сползти с кровати так, чтобы обойти её. Уже соскользнула на пол. Если уйдёт слишком далеко, побежит по дому, придётся снова включать фонарик или свет в доме, а то и тревожить кого-то из охраны. Тогда они помешают их разговору. Дазай не хотелось, чтобы их кто-нибудь потревожил. Мягкое плавное движение – и игла скользнула между пальцев отработанным движением. Спустя мгновение она угодила в точности между лопаток, пропорола сперва ткань полосатой ночнушки, а после кожу. Жертва охнула. Пока боль не пришла, они какое-то время ощущают только укол и хотят вытащить помеху. В зависимости от того, куда игла угодила, конечно же. Наверное, сейчас Дазай не слишком старалась, вот и получается не слишком хорошо. Именно поэтому нужно помешать ей, или жертва в таком состоянии доставит слишком много хлопот. Дазай отправила следующую иглу, только на этот раз прицелилась в шею, в точку рядом с плечом. Теперь боль станет достаточно сильной, чтобы помешать ей сопротивляться. – Я просто хотела получить ответ, – пробормотала она разочарованно и приблизилась. Когда тело падает на закрытые ковром половицы, звук совершенно другой. Не такой, как на берегу. – Твою мать и её парня казнили как предателей Портовой Мафии этой ночью. Дазай проговорила последнюю фразу радостно и осеклась. Похоже, у неё не получилось сообщить такую важную информацию как подобает серьезной взрослой. Снова застучали каблучки её туфелек, Дазай обошла свою жертву, присела рядом и заглянула девочке в лицо: в светло-голубых глазах плескался настоящий ужас, по щекам катились слёзы. Всё её тело содрогалось. Только страх из-за происходящего? И боль от неминуемой приближающей смерти? Нет, естественно, люди боятся умирать, но, возможно, Дазай сделала что-то не так. Она задумалась, вспомнила, что не сказала важную фразу и продолжила: – Сочувствую твоей утрате. Девочка продолжала плакать, закрыв одной рукой – второй двигать почти не могла – лицо. Не поверила. Видимо, получилось недостаточно искренне. Нужно больше тренироваться. Дазай тяжело вздохнула и недовольно дёрнула себя за прядь коротко стриженных волнистых волос. – Прости. Теперь ты тоже умрёшь, – Дазай неуверенно смотрела на неё. Вроде за это не просят прощения, особенно если ты из Портовой Мафии, пусть и не состоишь там официально, но она на самом деле не очень хорошо понимала, что следует говорить в таких случаях. В конце концов, в данный момент она действовала не по регламенту и подсказать было некому. Все равно обидно. – Прошу. Отпустите меня, – бормотала девочка. – Мама… я хочу к маме. Дазай кивнула. Такое желание она вполне могла выполнить. Ведь она и пришла сюда по сути именно для этой цели. И без того заболталась, много думала о посторонних вещах. Обида сменялась зарождающимся в груди весельем. Луна светила ярко, даже сквозь плотно задёрнутые шторы от её взора не сбежать. Наверное, она будет свидетельницей! – Хорошо. Ты скоро её увидишь. Не бойся! Мама ушла, но теперь вы всегда будете вместе, – пообещала она и вонзила иглу жертве в горло. Дазай отвлеклась на игрушки, которые заметила ещё на входе в комнату: кота и кролика. Кот, черно-белый и большой, упал на пол, когда жертва пыталась сбежать, и теперь на него попала кровь. Разноцветная шерсть приобрела странноватый вид. Если на чёрном почти незаметно, на белом капли выделялись достаточно отчётливо. Света ночника вполне хватало, чтобы разглядеть. – Ты очень красивый! – повинуясь спонтанному порыву, Дазай подняла его с пола и прижала к себе. – Пожалуй, назову тебя Мур! Кот остался безмолвным к её вспышке эмоций, только смотрел перед собой голубыми глазами-бусинками. Однако она ничуть на него не обиделась. Покрутила и потрясла, лапы задёргались нелепо и немного забавно. Дазай задумалась и потёрла нос. Пара капель крови попала и на лицо. Она не заметила и размазала их. Наверное, плохо забывать о своей работе, потому она обернулась и посмотрела, как там жертва. Тело содрогалось в конвульсиях. Похоже, у Дазай не получилось сработать достаточно чисто, но её это совершенно не волновало. Раз ей не давали дополнительных указаний по поводу того, как действовать, пусть сами разбираются. Она старалась, и больше ничего не может поделать. Девочка послюнявила палец и принялась оттирать кровь с шерсти игрушки. Хотя и не со слишком удачным результатом. На заданный вопрос ответить некому, потому и к своей умирающей жертве Дазай мгновенно утратила интерес. Игрушка выглядела трогательно милой, а вот пятна на ней – нет. Да ещё и не оттирались. Наверное, нужно сходить в ванную комнату и помыть Мура под краном. Если Дазай в любом случае испачкала ковёр на полу и одеяло на кровати, уже неважно, включит она здесь воду и оставит куда больше следов или нет, ведь так? – Дазай! В комнату влетел Мори-сан. Или, как его следует уважительно называть хоть иногда прилюдно, Мори-сенсей. Дазай замерла, отвлеклась от своего занятия и помахала ему рукой, мгновенно забыв о своих коварных планов. Пожалуй, чистка шерсти может подождать до дома. – Здравствуйте, Мори-сан! Можно мне оставить Мура? Ну, пожалуйста! Обещаю, я буду хорошо себя вести! Только позвольте ему остаться у нас! Молодой мужчина с темными волосами застыл на пороге в нерешительности или сомнениях, его взгляд скользнул по комнате, по обстановке, по агонизирующей жертве и остановился на девочке, прижимающей к себе игрушку. Наверное, она ждала его прибытия немного раньше. Но не обижалась. В любом случае, что бы она не думала или не хотела. Да и не обещала, если уж на то пошло. И для него, и для деда она навсегда останется разочарованием. А раз так – какая разница, что она делает и как ведёт себя. Дазай безмятежно улыбалась. И смотрела прямо мужчине в глаза.

***

Когда посреди ночи зазвонил телефон и разбудил его, Мори совершенно не удивился. За последнее время то ли лимит неожиданностей закончился, то ли удивляться он попросту разучился. Если, конечно, не считать разочарования в самом себе. Дазай вызвали вечером в главный офис в тот момент, когда они с ней оба находились ещё в клинике, прямо туда подъехала машина. Однако вернувшись, он так и не дождался её возвращения и бессовестным образом отключился прямо в кресле. Впрочем, он утешал себя, что в любом случае, даже если в тот момент он бы и не спал, не от него зависело, когда ему решат позвонить. Настроение босса переменчиво, как зимнее море. Хотя, безусловно, спасаться самоутешением очень удобно. Больше всего Мори опасался опоздать и приехать слишком поздно. Слишком поздно он и сам не знал для чего. Наверное, когда Дазай уже натворит дел, и последствия придётся разгребать потом очень и очень долго. На улицах ночного города, и в тех переулках, по которым путь он срезал путь, попадалось на удивление мало машин. Он ухитрился не заблудиться, а, разогнавшись на трассе никуда не врезаться и не попасться засидевшемуся под утро полицейскому патрулю. Однако в итоге, неудивительно, Дазай не удосужилась его подождать и отправилась выполнять задание с присущим ей рвением. Результаты оказались, прямо скажем, удовлетворительными. По крайней мере, дом вместе с ней не сгорел, соседи не бегают вокруг дома и не высовываются из окон. Вроде. Мори устало прислонился боком к дверному косяку и задал по большей части риторический вопрос: – Дазай, что за бардак ты тут устроила? Который, как и ожидалось, остался без ответа. Впрочем, отчего-то куда больше ответа его беспокоило другое. Почему она решила сегодня днём одеться почти по-весеннему, хотя температура поднялась едва ли до четырнадцати градусов днём. И, самое главное, почему он позволил себя уговорить на эту ерунду. Какие методы шантажа пошли в ход на этот раз, что она надела своё теплое платье с чулками. Теплое, но явно недостаточно, для того, чтобы разгуливать в нём февральской ночью. Точно. Она обещала не проситься в морг на вскрытия всю следующую неделю, тогда он неохотно разрешил надеть ей что угодно «от машины до машины». К тому же никто и не думал, что её вызовут ночью. Вот если она простудится... И как интересно, чьей же проблемой это станет? Явно не товарищей подчинённых низшего звена. Никто из них не догадался дать ей теплый пиджак. Мори покачал головой, поражаясь тупости окружающих людей, и снова обвел взглядом комнату, возвращаясь мыслями к насущным делам. От трупа избавиться не проблема. Свои чистильщики у мафии имелись. Но его состояние вызывало некоторые опасения, к тому же весь ковёр в крови. Похоже теперь придётся весь дом уничтожать, вместо того, чтобы быстро убрать тело. Неужели нельзя сработать хоть немного аккуратнее? Ладно, он слишком многого ожидает от ребёнка. Почему нельзя просто подождать его, прежде чем заняться делом? Ладно, посокрушаться можно позже. О способе ликвидации последствий – подумать также чуточку позже. Важнее достучаться до самой Дазай. Девочка кружилась по комнате, прижимая к груди плюшевую игрушку, ранее принадлежавшую жертве, и совершенно его не слушала. Или, скорее, делала вид. – Ну пожалуйста, можно мне оставить Мура, Мори-сан, я очень вас прошу?! Он такой красивый! Шансов ответить она ему не оставила – забралась на кровать и в лучших традициях беззаботного маленького ребенка начала прыгать по покрывалу прямо в туфлях, рискуя в любой момент свалиться оттуда и свернуть шею. Впрочем, даже будь она не в обуви, это совершенно ничего это не меняло – и сама кровать не слишком удобно стояла, у стены, и потолок недостаточно высоко находился. Когда она подпрыгивала, казалось, будто она вот-вот стукнется макушкой о потолок. Однако каждый раз везло. – Дазай, слезай оттуда! Сейчас же! Девочка опять его демонстративно проигнорировала. Одной рукой придержала игрушку, другую откинула в сторону, и снова подпрыгнула. Потом, похоже, спиной ударилась об стену, но не остановилась. Так она однозначно что-нибудь себе сломает. Или свалится. Так. Нужно снять её оттуда, пока ничего не произошло. Он уже хотел сделать шаг к кровати, как в ход вступило то, что он больше всего ненавидел. Жалкие оправдания. – Простите, пожалуйста! Мы пытались её остановить, но она не послушалась! – виновато заблеял один из подчинённых в коридоре позади него. Мори молниеносно развернулся на каблуках, в руку скользнул скальпель из установленного там специально чехла. Лезвие уткнулось мужчине в шею, прямо под кадык. – Не могли остановить восьмилетнюю девочку? Почему вы не заперли её в машине до моего приезда? – на лбу несчастного выступил холодный пот, а лицо залила смертельная бледность. – Боялись, что она нажалуется деду? Плохая новость. Большую часть времени за нее отвечаю я, и прежде, чем он узнает о произошедшем, вы будете мертвы. Выждав пару секунд и удостоверившись, что до мозга, или что там находится вместо него, точно дойдёт сказанное, Мори убрал скальпель и прикрепил его обратно. Тратить время и нервы на пустоголовых подчинённых босса мафии ему не хотелось. Хватало самого старика и порученной его заботам Дазай. К сожалению, они его отвлекли, и он упустил нужный момент. На перефирии мелькнула тень, и Мори бросился в комнату. К сожалению, скоростью гепарда его обделили, потому Дазай свалилась с кровати прежде, чем он успел её подхватить. От Элис, в виду способности самой девочки толку тоже оказалось немного – та её развеяла. Способность исчезла, только и успела откинуть Дазай в сторону, изменив траекторию её полёта. Встреча со столом и его углами могла плохо для неё кончиться. В результате плюшевый кот ударился о стену и упал на сумку, а сама Дазай отнюдь не грациозно приземлилась на недавно убитую ею же жертву, перепутавшись конечностями с чужим и пока ещё не начавшим остывать телом и, похоже, снова ударилась. – Дазай! – он подбежал к ней и осмотрел клубок тел. – Ты в порядке? Девочка пошевелилась, выпуталась самостоятельно, недоумевающе осмотрелась по сторонам. И расхохоталась. Её бледное лицо, обрамленное волнистыми каштановыми волосами, не выражало ни тени страха. Она откинула растрепавшиеся прядки назад, чтобы обзор не закрывали, продолжая механически улыбаться, как заведённая игрушка. Мори присел рядом с ней и тяжело вздохнул. Он сильно опасался, что Дазай неудачно упадёт и напорется на свои же иглы. Или что-нибудь сломает. Впрочем, похоже, обошлось. Отделалась лёгким испугом. Причем непонятно, чей испуг сильнее. – Ты в порядке? Несильно ударилась? – Угу. Но вы так и ответили! – Дазай предпочитала по-прежнему его игнорировать. – Оставим мы твоего кота, – нетерпеливо отозвался он. – Лучше скажи, ничего не сломала? – Не знаю, – она снова покрутила головой и нормально села, опираясь на труп. – Вроде нет. – Точно? Нигде не болит? – Неа, – Дазай весело улыбнулась и сложила пальцами знак о'кей. Мори оглянулся на столпившихся в коридоре подчинённых. Как зеваки на базаре собрались поглазеть. Словно им больше заняться нечем. – Чего ждёте? Вызывайте отряд уборщиков. От этого трупа избавиться, в доме устроить пожар и замести следы, – он поднялся и выпрямился. Дазай последовала его примеру и сразу же поморщилась, припав на левую ногу. Мори очень хотелось язвительно ей сообщить, что он думает про её выходку, но развлекать придурков бесплатным представлением и дальше он не планировал. – Сядь обратно и не напрягай ногу. Скоро вернусь. Он не потрудился обернуться, и без того знал, что она показывает ему язык. Просто потому что может. Мужчина прошел по комнате и поднял с сумки отлетевшего туда кота. Дазай тем временем решила его проигнорировать: перевернулась, встала на колени и некоторое время возилась возле тела, вытаскивала свои иглы, вытирала о подкладку накидки и убирала на своё место в перевязь. Мори оставил её действия без комментариев. Когда девочка закончила, Мори взял её на руки. Если проводить осмотр, то в машине. Ещё несколько минут, и он скажет переговаривающимся товарищам из «личного отряда» много «хорошего», о чем впоследствии однозначно пожалеет. Да и на отношении к Дазай это вполне может сказаться. К тому же не любил он ссориться с людьми без весомой причины. С другой стороны тыкание скальпелем в чужую глотку не способствует укреплению дружеских отношений. Хотя обычно думают о подобных вещах прежде, чем тыкают. Сидящий на руках источник проблем выглядел скорее довольным, чем виноватым. – Мы уходим. Закончите без нас и свободны, – другую формулировку фразы Мори едва удержал. – Боссу я сам отчитаюсь, – в узком коридоре столпилось столько народу, не протолкнуться. – И расходитесь. Мне здесь пролететь, что ли? Там стояла бо́льшая часть отряда, для небольшого дома и больших габаритов, это играло решающее значение. Только после его окрика они начали расходиться постепенно. – Вам какие приказы даны? Следить за выходами, если я правильно понимаю. А вы что делаете? Подчинённые выглядели виноватыми и недовольными одновременно, и не требовалось включать свет, чтобы видеть выражения их лиц. Мори плевать хотел на их тонкие душевные организации и снова с трудом сдержал рвущийся наружу комментарий. Понабрали болванов, а он разбирайся с последствиями их бездарных действий. Маркируют обязанностями, не думая о последствиях. Случись что, вроде нападения обычных врагов, их же раскидают как котят. Троих из этих парней, он наверняка знал, наняли пару недель назад. Если уж подбирать Дазай отряд, то нужно отобрать туда хоть немного адекватных людей. Или, как минимум тех, кто способен оставаться на посту, когда их туда ставишь, а не бегущих смотреть на любое интересное по их мнение действо. Не организация, а цирк какой-то. – Мори-сан, спасибо! – пискнула Дазай, когда они спустились по лестнице и оказались снаружи. Поразительно, но в домах по соседству, несмотря на устроенный бедлам никто ухитрился не проснуться. Они здесь так шумели, что кто-нибудь мог и полицию вызвать. Мори огляделся на всякий случай, но, похоже, в окнах не горел свет, а в темноте не разглядеть, не торчит ли там чьё-нибудь лицо. Вроде ничего внимания не привлекли, а перепроверять времени не было. Да и незачем. – Не благодари. Я недоволен твоими действиями, – буркнул он, усаживая девочку на заднее сидение в свою машину. Дазай мгновенно надула щёки и плотнее прижала к себе игрушку. – Чем недовольны? Я же выполнила задание! – выглядела она искренне возмущённой. – Как именно ты его выполнила? Я же просил ничего не делать, пока меня не будет рядом. Сколько раз мне просить тебя не совершать опрометчивых поступков? – пусть Мори и знал, что нотации ничего не изменят, но промолчать было выше его сил. Она демонстративно закатила глаза. – Ну, мне сказали ликвидировать, я так и сделала. А что не так? – она развязала шнурок на накидке и осталась только в платье. – Теперь придётся капитально прибираться. Слишком заметно, ты и сама понимаешь, – спокойно ответил Мори. Девочка могла вести себя тише и убить жертву во сне или хотя бы в кровати. Могла избежать грязи. Могла действительно, в конце концов, подождать его. Он не хотел обсуждать очевидные для них обоих вещи, но всё равно Дазай упорно продолжала «играть в дурака». – Бу. Неправда! Я правильно поступила! – она засопела и заёрзала на сидении, уставилась в сторону, избегая его внимательного взгляда. Явный признак дискомфорта. – Ладно, правильно, – не стал спорить он. Если она желает сменить тему, он подыграет. – Но ты упала, – он осмотрел её ногу, плотные чулки не стали помехой. Вообще напоминало не слишком серьезное растяжение. На перелом не похоже. – Болит, если так трогаю? – Нет…– он сдвинул пальцы немного левее, и она завопила, громче и очевидно куда более драматично, чем следует. – Ай! Вот так болит! Не жмите туда! – Понятно. Завтра проведем полное обследование в клинике, если не станет легче, – произнёс он максимально серьёзным тоном и внимательно взглянул на девочку. – Не буду я проходить там обследование! – возмутилась Дазай. Слёзы при упоминании клиники в контексте пребывания там Дазай мгновенно высохли. Она выпрямилась и отползла глубже в салон. – Само пройдёт. Не так уж сильно и болит! – Ну-ну. Разговоры, – он потрудился наклониться, щёлкнуть её, пыхтящую от возмущения, по носу и, захлопнув заднюю дверцу машины, устроился на водительском сидении. – Мне виднее. – Я в клинике буду только смотреть, что вы делаете с другими. Ненавижу лечиться. Мне не нравится, – принялась заговаривать она ему зубы. Он на это не купился. Слишком дешёвый приём. К тому же, они это уже проходили. Неужели она действительно хоть на что-то рассчитывает? – Я тебя с собой не звал смотреть, – равнодушно отозвался Мори, заводя мотор. – Кстати, не напомнишь, что насчёт твоего обещания по поводу «посмотреть»? – Так оно про морг было! – фыркнула Дазай. – Мы договорись, что на вскрытия проситься не буду. И я не замерзла! – Врёшь, – отозвался Мори, открывая бардачок. Надо проконтролировать работу чистильщиков. Потому позвонил туда сам, удостоверился, что они получили заказ. Дазай что-то бухтела ему под руку и мешала разговаривать,так что он показал ей кулак, не оборачиваясь. От необходимости вести машину его никто не освобождал. Девочка в ответ скорчила рожу и растянула пальцами рот, высовывая язык снова. – …и упала, потому что захотела! – услышал он конец фразы, когда положил трубку, удостоверившись, что его инструкции поняли верно и пообещали перезвонить, когда закончат, и отчитаться лично. Впрочем, он немного сомневался в последнем, но надеяться никто не мешал. – И ногу подвернула, потому что захотела? – парировал он невозмутимо. Дазай промолчала, демонстративно отвернулась к окну и сделала вид, что его не существует. Значит закончились аргументы. По крайней мере, веские. Она прекрасно поняла, что если будет нести какую-нибудь ерунду, он с лёгкостью её доводы парирует. Ещё и испачкалась. Ладно, хоть несильно. Мори чуть улыбнулся и сосредоточился на дороге. С другой стороны, в некотором роде он испытывал облегчение от того, что сегодня встреча с боссом прошла вроде бы нормально. Дазай ничего не говорила, но по её поведению он делал выводы. Пусть иногда он понятия не имел, чего ожидать. Наконец, они добрались до дома. Массивный особняк вынырнул из темноты, пульт сигнализации пискнул, и машина заехала за ограду. Гаражная дверь неохотно поднялась и пропустила их внутрь. Зажглись лампы под потолком, и свет залил полки со всяким хламом, который Мори так и не разобрал с тех пор, когда отсюда съехала его мать. Он открыл машину, и Дазай выскочила наружу первой с неожиданной прытью для пострадавшей. Хромала, но двигаться могла. Впрочем, пусть в её случае это ничего не доказывало, похоже, ногу она действительно подвернула несильно. К груди девочка прижимала притащенного с места преступления плюшевого кота. Длинные лапы болтались в воздухе и ударялись о корпус машины. – Если ты не будешь беречься, я уложу тебя в клинику, – устало сообщил Мори. Не угрожал, просто констатировал факт. Глаза слипались, хотелось отключиться прямо здесь, на полу в гараже. Он провёл на ногах почти сутки, и Дазай совсем не помогала – как электровеник, спать девочка, похоже, не планировала. – А вот и неправда! Не уложите! Хлопнула дверь, ведущая в дом, и Мори остался в одиночестве. В гараже наступила мертвая тишина. Он постоял так пару минут, и только тогда вытащил с заднего сидения перевязь с иглами, утратившую пока для девочки ценность. Закинув ее на плечо, Мори достал из багажника свои сумки – с медицинскими инструментами и оружием, тщетно попытался припомнить, где находится его ежедневник, но махнул рукой. Завтра утром разберётся, хотя данное утро наступит через несколько часов. Широкий коридор со светлыми стенами привёл его в гостиную, где Дазай успела включить телевизор, и теперь щёлкала по каналам на пульте, пытаясь отыскать что-нибудь для себя интересное. – Сперва переоденься и почисти зубы. Я тебе на ногу фиксирующую повязку наложу. Наверное, стоило сделать в особняке перепланировку, но руки так и не доходили. В результате дом остался точно таким же, как и во времена его детства. Иногда создавало чувство уюта, иногда, как сейчас, раздражение и ощущение, словно он по жизни топчется на месте. – Вам мой Мур нравится? Красивый, правда? – девочка ткнула ему в лицо игрушку, едва он приблизился. Две сумки опустились на ковёр рядом с диваном. Разбирать их желания никакого не было. Да и толку, если завтра снова тащиться с ними обратно. – Да. Но он в крови. Его нужно постирать в машине, – заметил Мори. – Или хотя бы замочить в порошке. – Я не думала, что он настолько заляпан, – Дазай внимательно рассмотрела плюшевого кота и расстроенно вздохнула. – Ну, ладно. Нужно так нужно. Ой, а что там? – Сперва умойся. Дазай в очередной раз за ночь недовольно надулась и прошлёпала в сторону ванной на первом этаже босыми ногами, нарочито громко топая. Имейся у них соседи, они были бы в восторге. Мори убрал сумки в чулан и положил ключ себе в карман. Впрочем, он не сомневался. Скоро подобные двери перестанут её останавливать – она любила получать то, что хочет, вне зависимости от цены. По телевизору шёл запоздавший выпуск новостей. Он переключил на какой-то бессмысленный западный фильм. В любом случае не способен воспринимать серьёзную информацию. Но не уложив Дазай, Мори не хотел ложиться. Мало ли что девочка ещё выкинет. Ладно, сперва важные вещи. Вода шумела относительно недолго, а после Дазай вернулась, переодевшись в ночнушку и босиком. Выглядела она немного спокойнее чем раньше и казалась почти виноватой – сложила брови домиком и сосредоточенно оглядывалась по сторонам. – Бери свой чай, – Мори кивнул на журнальный столик со стеклянной поверхностью, на котором стояло две чашки из сервиза. Пока девочка отсутствовала, он приготовил им чай. Заварил – его слабость, чай не из пакетика – заранее, прежде чем они уехали в клинику, а чайник на плите засвистел, когда Дазай ушла в душ. Девочка села на диван и некоторое время молча сидела. Он показал кивком на лежащий на столике холодный компресс, подготовленный, пока девочка умывалась, и она послушно взяла его и приложила к ноге. Без малейших споров. Всю её показную браваду как сдуло. Похоже, она пыталась собраться с силами или найти нужные слова. – Вы злитесь на меня? Из-за сегодня? – нерешительно предположила она. – Нет. Допьем, забинтую тебе ногу и пойдём спать. Прости, на ужин у меня нет сил. Только тогда Дазай взяла свой чай. Больше она не улыбалась. Мори мог только представлять, что творится в её голове. Но с ней в принципе тяжело, и помочь получится только когда она сама захочет пойти на контакт. – Как прошёл ваш день? – Сложная операция по личной просьбе одного из Исполнителей, – он отпил немного из чашки. Вышло не так плохо, как он думал. Нужно купить сладостей. – Потом пара огнестрелов, три ножевых. Остаток дня разбирался с мелкими поручениями здесь и там. Ну и приехал за тобой. Признаваться в том, что он уснул, почему-то не хотелось. Может, стыдно. В основном перед собой, но тогда придется объяснять причины и ей, и запутаются они оба. – Я хотела знать, – вдруг тихо сказала девочка, почти механически и глядя в одну точку. Однако пальцы её дрожали. – Я спросила про её маму. Про табличку на двери. Хотела понять. Знаете, до вас я не понимала. И сейчас не очень, – слова звучали немного путано и нескладно, уголки губ подёргивались. – Мне интересно. Я спросила, а она испугалась. У меня плохо получается общаться с другими, да? Мори некоторое время молчал: сперва пытался разобраться в ворохе сказанных ею слов, а после подбирал нужные фразы. – Полагаю, она испугалась, потому что ощутила от тебя угрозу. – Угрозу? Потому что я пришла её убить? – Дазай и сама прекрасно понимала, в чем проблема, но когда ты одновременно хочешь получить всё и сразу, что невозможно в текущих обстоятельствах, это порядком дезориентирует. – Полагаю, да, – он усмехнулся. – В таких условиях вряд ли она поняла, чего именно ты от нее хочешь добиться. Не беспокойся. Твоей вины здесь нет. – Понятно…– убеждённой девочка совершенно не выглядела. На самом деле поздняя ночь после длинного и тяжёлого дня – не лучшее время для подобного разговора. Они оба устали, она растеряна, а он не слишком знает, как её утешить. Проблема в том, что на следующий день она вполне может сделать вид, что ничего не произошло, притвориться, будто ничто её не беспокоит. Да и нельзя сказать, чтобы он превосходно подбирал слова в подобных ситуациях. – Знаешь, в том, что ты хочешь узнать больше о чём-то, нет ничего плохого. Да что вообще за ерунда в голову лезет? – Хорошо, я запомню. Дазай кивнула медленно, так же механически, как и говорила. Она сидела на диване с игрушкой и крепко обнимала её обеими руками. Признаться, за то недолгое время, которое они прожили вместе, Мори не замечал в ней особой склонности привязываться к вещам и затруднялся сказать, насколько это хороший знак. В её случае – наверное, да. – Я иногда сомневаюсь в том, что делаю всё правильно, – призналась Дазай через некоторое время. Чашка стояла перед ней на столике почти нетронутой. – Не только ты, – искренне ответил он. – Мне тоже знакомо это чувство. – Правда? – Дазай внимательно на него посмотрела, тёмные глаза, пустые и почти безразличные, интонация практически отсутствующая. Казалось, словно от его ответа многое зависело. Возможно, так и было. Разговоры с Дазай порой отличались замысловатостью. – Правда. Любой человек сомневается в себе. Это нормально, – он провел пальцем по фаянсу. – Именно поэтому я говорил – ты всегда можешь обратиться ко мне. Если потребуется моя помощь. – Угу, – Дазай плотнее прижала к себе игрушку, вцеплялась пальцами в мех, словно её что-то пугало. Но молчала. Её взгляд бегал по комнате. Она впала в нечто среднее между ступором и задумчивостью – сложно определить конкретно. Мори потянулся к своему стакану и сделал глоток, потому что прекрасно знал. В подобных ситуациях правильнее всего вести себя как обычно и не подавать виду, будто происходит хоть что-то из ряда вон выходящее. Девочка ещё некоторое время сидела молча, а после её глаза посветлели, и лицо приобрело нормальное выражение. Она, казалось, пришла для себя к каким-то выводам, которые, разумеется, не стала озвучивать. Хотелось, чтобы она больше с ним говорила. Однако это оставалось из разряда несбыточных фантазий. – Я понимаю, – Дазай кивнула и уставилась на экран, где, по-прежнему, шёл фильм. Комедия вроде. – Давай-ка лучше ложиться спать, – Мори потянулся за противовоспалительной мазью и эластичным бинтом, которые предусмотрительно подготовил заранее. – До будильника наверняка осталось не больше пары часов. – Ну да…– Дазай недовольно скуксилась, кинула взгляд на круглые часы на каминной полке. – Тогда спокойной ночи. Едва он закончил бинтовать ей ногу, девочка ушла в свою комнату. Он пару мгновений колебался, но решил положиться на остатки благоразумия в её голове и не проверять действительно ли она легла или нет. Вместо этого Мори открыл окно и достал сигареты. В гостиную заглядывал огрызок луны, ярко выделяющийся на небосводе. Вот как назло. Нужно ложиться, а сна ни в одном глазу. Табличка на двери комнаты, значит? Мори выдохнул, и наружу поплыл тонкий дымок, закручиваясь в колечко.