Во время дождя

      Наверное, именно на сцене, под светом прожекторов и перед заполненным зрителями залом Антон испытывал наисильнейший восторг. Одного только понимания, что ты старался не зря, было вполне достаточно. Его роль не была такой значительной, но зато улыбка и испытываемые эмоции на поклонах были самыми настоящими.       Эта улыбка, уже чуть ослабевшая, не сошла с лица и тогда, когда занавес опустили, а зрители начали расходиться. Все радовались удачной премьере. Особенно рада была Мария, которую, как и Женьку, задарили букетами. Ведущим ролям – соответствующее внимание.       Антон всё ещё чувствовал внутри неописуемую смесь из восторга, удовлетворения и лёгкого мандража. Может, это был катарсис? То самое высвобождение пережитых эмоций. Парню, как вполне эмоциональному человеку, подобные разрядки были просто необходимы. Подавление эмоций никого до добра ещё не доводило, это он знал по себе.       Уставшие актёры сделали несколько фото и разошлись по гримёркам. Нужно было сдать костюмы, смыть грим, отдышаться и прийти в себя после выступления. А потом, если повезёт, тихонько отметить успех премьеры. Кто-то делал это прямо в гримёрках, совершенно не стесняясь, а некоторые работники сцены потягивали алкоголь из фляжек за кулисами или в коридорах, по пути к остальным. Мимо Шастуна чуть ли не вихрем промчался Женька, неожиданно выпрыгнувший из гримёрки.       — О, о, о! — на полпути затормозил парень и повернулся к Антону. — Тоха, поздравляю с премьерой!       — Взаимно, — кивнул тот, сминая в руках реквизитный шарф от костюма. — Сегодня хорошо получилось. Ты молодец.       — Да ла-а-адно тебе, — довольный собой протянул Костеров, отмахиваясь от слов друга. Ему было лестно слышать похвалу, и он даже не скрывал этого. — Ты тоже отлично справился. Но я по другому вопросу. Поедешь с нами в бар? Отпразднуем вместе. Павел Алексеевич на это глаза закрывает. Главное, чтоб на репетицию завтра пришли в адеквате.       — А поехали, — не долго раздумывая, согласился Антон. — Где и во сколько собираемся?       — У служебного минут через двадцать. Мы с Димкой на машинах, так что место всем найдётся.       — Понял, буду.       Женька отсалютовал парню двумя пальцами и побежал дальше. Шастун только усмехнулся и вошёл в гримёрку. Двадцати минут ему вполне хватило на то, чтобы вернуть на вешалку костюм, стереть с лица лёгкий грим и допить припрятанную в рюкзаке бутылочку колы. Накинув поверх белой футболки толстовку с абстрактным белым принтом, парень закинул на плечо рюкзак и, окинув беглым взглядом столик на наличие забытых вещей, вышел из гримёрки. В коридорах периодически проходили работники театра, с которыми парень здоровался уже на автомате.       «Я постарался и заслужил небольшой отдых. Просто не буду напиваться в хлам», — на ходу думал Антон.       За спиной хлопнула дверь. Сбежав по ступеням, Шастун остановился на дорожке у театра и на секунду прикрыл глаза, полной грудью делая глубокий вдох. После душного театра это было похоже на падение в ледяную воду. Ночной воздух был свежим и прохладным, а небо – неожиданно безоблачным. Легко можно было увидеть объятый со всех сторон звёздами месяц. Из-за городских огней такой красивый вид был редким, поэтому сейчас Антон наслаждался им сполна. Достав телефон, он сделал несколько фото на память.       — О, Тоша, ты уже готов? — тихо спросила Мария, буквально выпорхнув из театра. — Мальчики сейчас придут.       — Окей, — кивнул парень и достал из кармана толстовки электронку. — Не против?       — Нет, — машинально качнув головой, ответила девушка и поплотнее укуталась в плюшевую куртку чёрного цвета. Шастун также машинально кивнул и сделал затяжку. Лишний раз он к таким «антистрессам» никогда не обращался, поэтому затяжки делал глубокие, но редкие. Даже в этом было что-то успокаивающее. Вокруг вился слабый запах грейпфрута и мяты, и это, почему-то, создавало чувство комфорта.       В тишине они простояли не так долго. Весёлая компания актёров вывалилась из дверей минут пять спустя. До выбранного ребятами бара оказалось рукой подать – минут пятнадцать, большие из которых заняли два светофора, и машина остановилась на небольшой парковке, напротив подсвеченной фонариками вывески.       Помещение встретило их духотой и бьющей по ушам музыкой. Казалось бы, после тяжёлого рабочего дня хотелось только доползти до постели и уснуть без сновидений, но, к удивлению, плюхнувшись за столик с остальными, Антон почувствовал себя легче. Закреплённый за столиком официант раздал всем барные карты с меню и скрылся в толпе. Повесив толстовку на спинку стула, Шастун деловито поправил футболку и открыл барную карту.       А дальше всё пошло по нарастающей: первым по горлу прокатился «Эль Диабло» с хорошо выраженным вкусом текилы. Его парень зажевал кружочком лайма, которым украсили высокий стакан. Затем залетел ядовито-зелёный «Кузнечик», от привкуса абсента которого Шастун избавился парой закусок с тарелки. Несколько минут спустя кто-то из актёров предложил попробовать его «Оргазм», не двусмысленно украшенный двумя вишнями, бананом и взбитыми сливками сверху. Антон отказался – слишком сладко для него.       Этой пары коктейлей хватило, чтобы желание сбросить усталость переросло в желание потанцевать. И, хлопнув ладонью по столу для смелости, Шастун вышел на танцпол. В тексты песен в таких весёлых состояниях он особо не вслушивался. Главное, чтобы музыка полностью подходила под настрой и нравилась в принципе. Не обращать внимания на толпу незнакомцев вполне легко. Один умный человек как-то сказал Антону: «Ты их не знаешь. Они не знают тебя. Вы видитесь первый и последний раз, поэтому переживать по такому поводу глупо».       Именно поэтому парень, подхватив ритм, сначала неспешно покачал бёдрами и поднял руки в воздух, делая незамысловатые движения кистями больше для эстетики и собственного удовольствия, а затем, под более ускоренный бит на припеве, провёл по бёдрам ладонями и сделал волну. А потом ещё одну, и ещё. Тело двигалось само по себе со всеми пластичностью и изяществом, на которые молодой актёр был способен. Шастун на несколько секунд прикрыл глаза, полностью отдаваясь танцу. Будь он сейчас в какой-нибудь полурасстёгнутой атласной рубашке на пару размеров больше и любимых облегающих джинсах – сошёл бы за подтанцовку Лазарева. Но Антон довольствовался только пьяным обществом своих коллег. Приметив краем глаза танцующих в обнимку Женьку и Марию, парень улыбнулся уголками губ. Вот у кого всё было хорошо.       О трезвости за столиком не было и речи. Единственные, кто не пили – Костеров и актёр-Трагик, и то лишь потому, что были за рулём. Зато остальные отрывались так, будто завтра не наступит вовсе. Антон решил от них не отставать и взять контрольный в голову — обманчиво красивый на первый взгляд «Поцелуй Дьявола». Бокал с розовым напитком и смешными рожками-чили поставили перед парнем ровно в тот момент, когда он решил выйти покурить.       «Будь что будет», — решил Шастун и сделал один большой глоток. Сладость клубники быстро загасила острота, охватывающая горло. Парень закашлялся, прикрыв рот тыльной стороной ладони, и бросил взгляд на немногочисленных курильщиков за столом. Кивнул на электронную сигарету в руке. Те покачали головой. Пришлось идти на улицу одному.       У входа в бар курящих было много. Особенно веселило отсутствие мусорки и то, как и куда люди девали окурки. Кто-то без зазрения совести кидал их прямо под ноги или оставлял на чём-то вроде подоконника, кто-то заталкивал в трещину в стене. А кто-то просто нашёл пустую бутылку из-под пива и кидал всё туда. Лентяи, креативщики и гении.       Приглушённо звучала музыка из бара. Антон в какой-то момент засомневался в том, что хочет возвращаться туда. На улице было тише, спокойнее и прохладнее. После коктейлей вело. Расплывчатые круги ярких фар проезжали редко, но наблюдать за ними, почему-то, было интересно. Выпуская облака дыма изо рта, парень чувствовал, что алкоголя на сегодня ему хватит.       «Только «Дьявола» добью, жалко оставлять», — проводив взглядом слишком шумных посетителей бара, решил он.       Очень медленно, прохладный воздух всё же отрезвлял. Но было ли это нужно?       Сделав ещё пару затяжек, Шастун спрятал электронку в карман и пошёл обратно. За столиком его встретил только актёр-Трагик, скучающе потягивающий из стакана газировку. С Позовым на одной сцене Антон был от силы раза два, когда его ставили на замену заболевшего статиста. Несмотря на всю серьёзность, с которой мужчина относился к работе, вне сцены он показался довольно комфортным и общительным человеком. Эдаким мастером Угвэем из «Кунг-фу Панды», который и с персонажем поможет, и на путь истинный наставит.       — Не любите такие места? — спросил парень, бросая взгляд на мужчину.       — Да нет, — пожав плечами, ответил тот. Его приглушённый смех было слышно даже сквозь музыку. — Скорее жалею, что сегодня за рулём.       Антон понимающе хмыкнул и притянул к себе бокал с коктейлем. Водить он умел, но делал это очень неохотно. Изредка, при экстренной необходимости, мог взять машину отчима, а в другом городе такое позволить себе, конечно, уже не мог.       — Ты каким-то грустным выглядишь, сильно устал? — поинтересовался Дмитрий.       — Нет. Это, наверное, из-за алкоголя. Хотя сегодня было непривычно, — парень сделал глоток и выдохнул через рот. Острота теперь больше была приятной и перекрывалась малиновым сиропом. — Хотите, в следующий раз я поведу? А Вы сможете выпить.       — Эх, Антошка. Во-первых, спасибо за предложение, я подумаю, — мужчина посмотрел на Шастуна и коротко улыбнулся, — во-вторых, давай-ка на «ты». Я, вроде, не такой уж и старый.       — Без проблем, — улыбнулся в ответ парень.       Совершенно неожиданно перед носом появился бокал с голубым коктейлем, а официант наклонился поближе, стараясь перекричать музыку:       — Комплимент с того столика.       Проследив взглядом за указывающей рукой, молодой актёр наткнулся на троицу мило улыбающихся девушек. Даже после трёх стаканов алкоголя разной крепости Шастун слегка смутился. Пусть такое внимание и было приятно, принимать такой подарок было совершенно неловко.       «И не до отношений мне сейчас», — подумал парень, потягивая через трубочку неясный напиток с выраженным привкусом Блю Кюрасао.       — А ты, я гляжу, вниманием не обделён? — с улыбкой полуспросил-полуутвердил Позов.       — Вообще впервые подобное, если честно, — хохотнул в ответ Антон.       — Ну ты смотри. А то, вроде, ничего, хорошенькие, — мужчина заговорщицки подмигнул.       — Да не, мне и так нормально, — отмахнулся Шастун и, выследив в толпе официанта, подозвал его. Выскреб из кармана джинсов тысячу с копейками и попросил сделать ответные коктейли девушкам. Отблагодарить-то нужно было.       Веселье в баре незаметно для парня перетекло к домашней тишине. Он смутно помнил только холодное стекло машины, к которому прислонялся лбом, да заботливое: «Иди осторожно, ступеньки носом не пересчитай» от Женьки. И он дошёл вполне нормально, без приключений, и в квартиру зашёл спокойно. А что ему, не вусмерть пьяный же, соображалка работала ещё.       На автомате установив будильник, Антон не с первого раза, но всунул штекер зарядки в разъём телефона и, подхватив сонного Дымыча, завалился на диван. Недовольный котёнок сначала пытался выбраться из рук хозяина, но вскоре успокоился и отвернулся, чтобы свет от телевизора не мешал. Шастун со сном тоже боролся недолго.

* * *

      Сегодня была почти полная посадка. В такие дни было сложно не смотреть в зал, чувствуя на себе взгляды сотен зрителей. Антон мог изредка поглядывать в зал, пока ждал своих реплик, но не более. В конце концов, он работал на сцене с актёрами, а взаимодействия со зрителями трагедии не предусматривали.       — Я же своё дело буду делать до конца, — сказал актёр-Мелузов, обращаясь ко всем и ни к кому сразу. — А если я перестану учить, перестану верить в возможность улучшать людей или малодушно погружусь в бездействие и махну рукой на всё, тогда покупайте мне пистолет, спасибо скажу.       И было в его спокойной, почти безэмоциональной речи что-то настораживающее, будто человек обессилел, уже стоит на грани. Но самому Шастуну казалось, что такое предательство со стороны Негиной, наоборот, пробуждало в Мелузове новую человечность, заставляло заново осознать себя и своё жизненное призвание. И в таком случае, пусть каждый и оставался при своём, всё равно получал из ситуации жизненный урок.       Свет на сцене погас, и только тогда Антон вышел из раздумий. Полминуты на передышку, и актёры вышли на поклон. Слышать аплодисменты было приятно. Сначала кланялись статисты и люди вторых планов, затем, по нарастающей, постепенно добрались и до главных ролей. Поклон, взявшись за руки всем составом. Затем ещё один. Это было своеобразной благодарностью в ответ на неутихающие аплодисменты, на то, что зрители пришли на выступление.       На одной из лекций парень слышал, что существует даже мировой рекорд – Пласидо Доминго после «Отелло» в Вене выходил на поклон 101 раз, потому что овации продолжались на протяжении 80 минут. А вот в России такое было лишь единожды – в 2017 году. Тогда, после балета «Нуреев» Серебренникова, в Большом театре артистов вызывали на поклон около часа. Уже дома, в интернете, заинтересованный этой историей Шастун узнал, что это были не просто поклоны, а акция в поддержку заключённого под домашний арест режиссёра.       — Антон, — позвал парня Позов, стоящий рядом, и кивнул головой на край сцены.       Шастун несколько секунд растерянно смотрел на девушку, ту самую, из бара, с букетом белых роз. И он, конечно, подбежал к ней, с благодарной улыбкой принял цветы и вернулся обратно.       «Первый букет, и какой красивый», — счастливый до безумия, думал парень.       Когда аплодисменты наконец стихли, а занавес опустили, Антон чуть ли не вприпрыжку направился к гримёркам, бережно прижимая к груди цветы. Усталость теперь казалась приятной и вполне окупленной. Сейчас этого молодому актёру было более, чем достаточно. Но где-то в глубине груди огонёк всё равно требовал бо́льшего. Бо́льшей роли, бо́льшего внимания, бо́льшего признания.       «Если усердно работать – можно добиться желаемого»       Эта фраза уже была чем-то вроде кредо. Парень работал и учился, учился и работал. И, если честно, сам не всегда понимал, получается у него или нет. В моменты дичайшей усталости хотелось бросить всё и скрыться в квартире на неделю или две, пропасть из жизней других людей, словно его и не было. А потом, с новыми силами, снова вернуться в бурный поток жизни.       — Тоша, мы в кафе, тебе что-нибудь принести? — заглянул в гримёрку Дима.       — О, подождёте меня? — отстранившись от раздумий, спросил тот. — Я только переоденусь, пять минут.       — Без проблем, — с улыбкой отозвался Позов, — мы на улице подождём.       — Спасибо, — Шастун благодарно улыбнулся и начал переодеваться. Вечерний показ тоже отыгрывал он, поэтому уходить из театра на то, чтобы посидеть часик дома, смысла не было. А вот сбегать за перекусом до кафе, а потом сидеть и обсуждать всякое в кругу коллег было интересно. Взгляд невольно задержался на белых бутонах, и только тогда Антон заметил миниатюрную открытку-записку. Аккуратным почерком со слегка вытянутыми буквами в ней были записаны пожелания и номер телефона. Несколько секунд парень смотрел на неё, а после, поджав губы, достал открытку из букета и отправил в мусорку. Ни к чему сейчас это было.       Как и обещал, через пять минут Антон уже выходил на улицу, на ходу застёгивая кожаную куртку. Небольшой группкой они двинулись в сторону кафе, которое было буквально через дорогу. Почти без зазрения совести парень курил, стараясь не пускать дым в лица прохожим, пока остальные обсуждали только что прошедший спектакль.       — Может знаете Танечку Гиацинтову? Она у нас как-то играла, сама из театра на улице Гагарина, — уловил парень краем уха довольно эмоциональную речь молодой актрисы. — Пару дней назад умерла прямо на сцене, представляете? Сердце остановилось.       — Как же так? Молоденькая совсем была ведь, — спросила другая. — Так хорошо Заречную в «Чайке» играла. Её, кажется, даже в Москву приглашали.       — Иногда даже за маленькую известность приходится платить слишком высокую цену, — задумчиво протянул актёр, поглядывая на светофор.       Все замолчали. Относительно счастливый настрой сбился, и до кафе шли в тишине, больше задумчивой, чем неловкой. Шастун невольно задумался о том, от чего зависит такая участь. Слабое здоровье? Генетика? Истощение из-за постоянного напряжения? В интернете обычно писали, что внезапная смерть не всегда является таковой. Но парень не был медиком, а проверять на себе или ком-то из близких не собирался точно.       Антону было жаль девушку, пусть и незнакомую. Он на своей шкуре испытал все «прелести» этой творческой профессии. И долгие репетиции, и тяжёлые графики, и университет, который и выкачивал основные силы. Может, он не был профессионалом своего дела, но это не мешало сочувствовать и понимать. Потратить столько сил, кажется, добиться своей мечты, и так внезапно умереть. В какой-то степени обидно, в какой-то – страшно. Но мёртвым всё равно, верно?       Несмотря на пропавший аппетит, парень всё равно прикупил себе еды в кафе и, пока готовили заказ, взял большой стакан горячего чая в кофейне неподалёку. Обжигающий губы и язык напиток позволял отвлечься от негативных мыслей, так внезапно навалившихся вместе с неожиданной новостью.       До театра каждый шёл уже сам. Шастун заглянул в табачный и прикупил простых сигарет с зажигалкой. Их он использовал редко, но само наличие пачки в кармане как-то успокаивало. Как сказал один преподаватель в университете: «Хорошо греет тот пиджак на экзамене, в карманах которого шпаргалки есть, и неважно, что на улице плюс тридцать». Примерно такое же «тепло» было и от сигарет.       Память снова любезно подкинула историю об актрисе, но уже с другого ракурса. Заречная в «Чайке». Сколько же лет она проработала и насколько хороша была, если ей дали такую роль? Сам Антон мог только мечтать о роли Константина всё той же «Чайки» или Петра из «Последних» Горького.       «Как там в мультике было? Мне надо копнуть поглубже и работать ещё больше, и ресторан будет мой», — усмехнувшись, подумал парень. — «Куда уж больше…»       Прежде чем войти в театр, Шастун остановился, несколько секунд глубоко подышал и достал пропуск. Весь негатив должен был оставаться за стенами их своеобразного храма.