Love again

      Звонок Оливии долго не выходил из головы Амелии. В школу она пришла в расстроенных чувствах и, прошмыгнув в свой кабинет, закрылась там подальше от посторонних любопытных глаз. Мать снова обвинила ее во всех смертных грехах, в частности, в своей неудавшейся семейной жизни. Казалось бы, с развода прошло уже достаточно много времени, и ей давно пора было забыть о существовании Ноа, как это сделал он, заведя новую семью, но, по какой-то неизвестной Амелии причине, Оливия не могла этого сделать.       Тяжело вздохнув, она опустилась в кресло, стоявшее возле учительского стола, запустив пальцы в волосы и сжимая их у корней. Скоро должен был начаться урок, а последнее, что ей сейчас хотелось — это рассказывать не слишком уж и заинтересованным в литературе старшеклассникам о творчестве Фицджеральда и обсуждать с ними «Великого Гэтсби». Ее бы совершенно не тронули жалобы и обвинения матери, если бы не Софи. Ее младшая сестра понятия не имела, что из себя представляли конфликты родителей, и, по правде говоря, Амелии не хотелось, чтобы Софи пришлось прожить подобное. Не в десять лет точно.       Амелия понимала, что ей нужно поехать в Россленд и быть рядом с семьей. Какими бы сложными ни были ее отношения с матерью, она не могла позволить отцу забрать Софи. Как знать, когда она сможет увидеться с сестрой, если он решит увезти ее на другой конец света? Да и при всех недостатках Оливии, для Софи она была весьма неплохой матерью, хоть Амелии порой и приходилось выслушивать жалобы сестры на чрезмерную опеку матери.       — Доброе утро, Эми, — даже сидя спиной к двери, ей несложно было понять, кто вошел в кабинет.       Только один человек на свете сокращал ее имя подобным образом. Ну, или не совсем человек.       Обернувшись, она увидела Джаспера, застывшего в своей излюбленной позе неподалеку от двери: ровная спина, расправленные плечи и руки, сцепленные в замок за спиной. Если бы Амелия умела рисовать, много лет назад желая запечатлеть его образ в памяти на всю жизнь, она бы нарисовала его именно таким. Пожалуй, даже к лучшему, что дар художника обошел ее стороной.       Поняв, что неприлично долго смотрит на него, она, прочистив горло, наконец заговорила:       — Джаспер? Что ты здесь делаешь? У тебя сейчас не литература.       Сейчас ей казалось очень странным произносить его имя вслух, непривычным даже. Джаспер… Всего семь букв на протяжении долгих лет отдавались тупой болью в груди, и Амелия до сих пор не могла поверить, что нарушила собственную клятву, данную много лет назад в палате психиатрической лечебницы. Хотя, если бы тогда ей кто-нибудь сказал, что судьба вновь сведет их в маленьком дождливом городке в США, Амелия наверняка бы не поверила. Тогда она потеряла всякую надежду на то, что когда-нибудь снова будет счастливой, и не то чтобы сейчас она обрела ее вновь, но внутри нее зашевелилось что-то, что она уже давно считала мертвым.       — До урока еще десять минут, — ответил Джаспер, подходя ближе. — Я зашел предупредить: не выходи из дома лишний раз в ближайшую неделю. Если верить Элис, в городе появится Виктория.       Сердце Амелии пропустило удар, стоило ей услышать имя вампирши, о которой ей не раз рассказывала Белла. Только этого не хватало. Она уже смирилась с бесконечной борьбой между чувствами и разумом, с возвращением Калленов в ее жизнь, но другие вампиры, к тому же еще и красноглазые? Нет, на это у нее не хватит ни моральных, ни физических сил. Виктория не имела к ней никакого отношения, так почему она должна трястись от одной мысли, что может стать жертвой красноглазой выжившей из ума вампирши и сидеть дома взаперти? Возможно, оно и к лучшему, что ей придется уехать в Канаду на это время.       Было и еще кое-что, на что Амелия не могла не обратить внимание. Имя Элис сорвалось с губ Джаспера так, словно он говорил о чем-то гадком, неприятном, а не о сестре, с которой может и не был слишком уж близок, но на протяжении долгих лет испытывал к ней благодарность за то, что она указала ему другой путь. Однако она не стала заострять на этом внимание. Семейные разборки Калленов уже давно перестали быть ее личным делом.       — Белла?       — Эдвард с Беллой уехали в Финикс, — пояснил Джаспер, вздыхая. В голосе явно слышалось неодобрение. — Он решил, что так будет проще обезопасить ее. Только не говори ей ничего о Виктории, Белла думает, что они просто уехали к ее матери — прощаться перед обращением.       Амелия кивнула. Ей до сих пор порой становилось совестно за то, что их общение с Беллой началось не просто так. И ладно бы она сблизилась с ней, увидев укус вампира на запястье, но, если Белла когда-нибудь узнает, что Амелию заставили приехать в город специально из-за нее… И без того чувствующая собственную вину за все она будет извиняться перед Амелией до самого ее отъезда из города. Амелии лишь оставалось надеяться, что Эдварду хватит ума ничего не рассказывать Белле.       — Что же, меня все равно не будет в городе. Но спасибо, что предупредил.       Джаспер нахмурился, резко сократив расстояние между ними, подходя вплотную к столу.       — Ты уезжаешь? Но ведь учебный год еще не закончился.       Джаспер выглядел таким растерянным, что Амелия едва сдержалась, чтобы не спросить, почему Элис ничего ему не рассказала об утреннем звонке ее матери, который она наверняка видела заранее. Между ними с Элис явно пробежала черная кошка, если она решила умолчать об этом.       Ничего не ответив, она лишь кивнула, вздыхая. Амелия совершенно не планировала жаловаться на жизнь, уж тем более ему. Приходилось раз за разом напоминать себе, что они приходились друг другу никем, и она скоро уедет отсюда, на этот раз навсегда. То, что он узнал о ее жалких попытках покончить с собой, ничего не меняло между ними. Возможно, ничего и не должно было меняться. Прошлого ведь не воротишь.       — Уезжаю на пару недель, — ответила она и, встретив его вопросительный взгляд, добавила: — По семейным обстоятельствам.       — Что-то случилось?       Амелия покачала головой. Она отвыкла от его присутствия в своей жизни, от положения, в котором было нормально просить чьей-то помощи, не обещая дать ничего взамен, если не считать Ханны, Зои и Дина, действительно предлагавших ей свою помощь абсолютно искренне и безвозмездно. Время словно стерло из памяти все те моменты, когда он раз за разом становился ее единственной поддержкой, помощником, советчиком. А может Амелия просто не хотела вновь оказываться в уже пережитой ею ситуации, когда их пути вновь разойдутся — она не могла дать четкого ответа.       — Эми, я ведь чувствую, что ты что-то скрываешь. Что случилось? Ты ведь знаешь, я помогу, — холодные пальцы коснулись ее растрепавшейся прически, заправляя прядь волос за ухо.       Ледяное прикосновение заставило ее вздрогнуть, и Амелия тут же дернула головой, уходя от него. Бросив предупреждающий взгляд, она покачала головой. Давно забытое ощущение прошло током по всему ее телу, останавливаясь в районе живота, заставляя ее раздраженно вздохнуть. Сейчас ей сложно было сказать, на кого она злилась больше: на себя или на него? На собственные чувства, что до сих пор не могли уснуть мертвым сном, или на него, что всякий раз оказывался близко, заставляя ее вспоминать то, что давно стоило бы забыть.       — Знаю, но мне не нужна твоя помощь. Я прекрасно справлялась без тебя семь с половиной лет, — отрезала она, поднимаясь с кресла. — И, пожалуйста, прекрати называть меня «Эми».       Сейчас она даже испытывала благодарность Оливии за ее звонок и бесконечные обвинения, давно переставшие ее удивлять. Амелия вспомнила, как тяжело ей было без него справляться с предательством друзей и отца, насмешками и издевками одноклассников, безразличием и постоянными требованиями Оливии, твердившей, что Амелия все делает не так, как нужно, что она разрушила ее брак, оставила Софи без отца и опозорила семью на весь город. Звонок оказался своего рода ледяным душем, напомнившим ей, через что она прошла по его милости. И если даже ее тело предает ее каждый раз, стоит ему только оказаться рядом, ее разум все еще помнил все самые ужасные мгновения, которые ей довелось пережить.       — Я понимаю, ты злишься на меня за те мои слова и долгое отсутствие и имеешь на это полное право, но, прошу, Амелия, если что-то не так, и в моих силах тебе с этим помочь, позволь мне.       Она замолчала. Конечно, со связями Джаспера решить проблему с отцом было бы куда проще, но какое она имела на это право? Пользоваться услугами его адвоката, оплата которых превышала ее годовой доход, было неправильно. Даже если она постарается и устроится на еще одну работу, ей все равно не хватит средств, чтобы оплатить услуги его адвоката. Они с Джаспером друг другу уже давно были никем, и в один прекрасный день, когда их пути снова разойдутся, ей вновь придется справляться с проблемами самой. Так зачем опять привыкать к его поддержке?       Но прежде чем находить адвоката и делать какие-то серьезные шаги, она хотела поговорить с Ноа. Что-то подсказывало, что вовсе не внезапно проснувшаяся любовь к младшей дочери заставляла его подать в суд. Ему что-то наверняка было нужно. Вот только что? Амелия пыталась позвонить ему и спросить напрямую, но трубку поднял какой-то совершенно незнакомый человек, ответивший, что пользуется этим номером уже много лет.       — Ты сказала, что уезжаешь по семейным обстоятельствам. Что-то с Софи?       Амелия вздохнула, смиряясь с тем фактом, что он не оставит ее в покое, пока не узнает правду. Она хотела было пошутить, сказав, что выходит замуж и едет знакомиться с будущими родственниками, но, взглянув в его глаза, в которых явно читалось беспокойство, передумала. И почему даже после всего, через что его уход заставил ее пройти, она не могла причинить ему боль? Слова словно застревали в горле, отказываясь срываться с ее губ, хотя она и понимала, что это безобидная шутка по сравнению с тем, каким страданиям и мукам подверг ее он и до сих пор даже не объяснил причину своего поступка.       Но нагрубить ему после того, как он спас ее в том переулке? Амелия считала, что это было бы проявлением сущей неблагодарности. Он ее спас, даже телефон подарил взамен того, что она сломала в этой самой комнате несколько дней назад, хоть и совершенно безвозмездно, а она что же? Амелия понимала, что окончательно запуталась в своих чувствах к нему. Обида порой отходила на второй план, давая ей почувствовать в полной мере, насколько сильно она по нему скучала все эти годы.       — Отец объявился: решил подать в суд на мою мать, мол она за дочерью плохо смотрит, и забрать Софи к себе. А у него самого уже давно новая семья, даже сын родился, и я сильно сомневаюсь, что они примут Софи с распростертыми объятиями.       — Но ведь Софи уже не настолько маленькая, чтобы ее мнением не интересовались в суде, не так ли? — спросил Джаспер. — Ей должно быть сейчас около десяти лет, верно? — она кивнула.       Если бы все было так просто, если бы только ее отец был человеком, действующим по закону и не ищущим всяких лазеек, чтобы выиграть дело с наибольшими потерями для других. Амелия до сих пор не могла забыть, как он поднял на нее руку в тот день, перед судом. Эта пощечина испепелила последние чувства, что она питала к нему: благодарность за спокойное детство, уважение, надежду на то, что все когда-нибудь все снова станет хорошо. В тот день она поняла, что по-хорошему можно и нужно не со всеми. С некоторыми стоит поступать так, чтобы они прочувствовали все, что сотворили, на себе.       — Он может перевернуть все так, как выгодно ему, сказать, что моя мать подвергает Софи опасности, не запрещая нам с ней видеться, а я могу оказывать на нее плохое влияние, учитывая все… обстоятельства моего прошлого, — договорила Амелия, не желая в школе произносить вслух фразы «покончить с собой» и «лежать в психиатрической лечебнице».       — Я позвоню Дженксу, — начал было Джаспер, но Амелия прервала его, покачав головой.       Она помнила Джея Дженкса, адвоката Джаспера, к которому он обращался всякий раз, когда семье нужна была помощь с документами. И он действительно мог бы помочь в этом деле, что-нибудь посоветовать, направить к адвокату, непосредственно занимающемуся подобными вопросами, однако Амелия хотела поговорить с Ноа для начала, постараться понять, что у него на уме. Если она заявится на встречу с ним с адвокатом, то только все испортит.       — Не стоит беспокоить людей понапрасну. Я хочу поговорить с отцом для начала. Не зная какие у него мотивы, мне не хочется предпринимать никаких действий.       — Говорить с отцом? — на лице Джаспера отразилось искреннее удивление. — Ты уверена, что это хорошая идея?       — Нет, — призналась она. — Но я должна, ради Софи. В конце концов, не съест же он меня. Ноа Крэйг — простой смертный, он просто выдвинет свои условия или намекнет, зачем ему понадобилась опека над Софи. Вредить мне не в его интересах сейчас. Но если ты хочешь мне помочь, найди его номер, пожалуйста. Потому что у меня только старый, а он его поменял.       Джаспер кивнул.       — Конечно, я помогу. И, Эми, если все же придется поехать с Россленд, можем поехать на машине, дорога займет около десяти часов. На самолете, конечно, быстрее, всего пять, но на машине мы сможем заехать в офис адвоката, которого посоветует Дженкс.       — Что значит «сможем»? — возмутилась Амелия упертости Джаспера. — Ты меня не слышишь? Все, о чем я тебя прошу, это найти номер моего отца, и, к тому же, даже если мне придется поехать в Россленд, то я поеду одна, а ты, Джаспер, останешься здесь, потому что нужен своей семье. В городе тебя помнят, ты забыл этот малюсенький, но очень важный факт? Ты что, решил подставить семью?       Разговаривая с ним, она совершенно потеряла счет времени, забывая о том, что скоро начнется урок, в кабинет зайдут старшеклассники, и у некоторых могут возникнуть вопросы по поводу их уединения в пустом кабинете. Сейчас она думала исключительно о Джаспере, что, кажется, и правда вознамерился ехать с ней в Россленд, в город, где все его прекрасно помнили, ведь не прошло и десяти лет с отъезда Калленов, и наверняка удивятся, увидев его все тем же подростком, не повзрослевшим ни на день.       Конечно, она понимала, что с ним ей будет куда спокойнее. Несмотря на произошедшее между ними, она не могла не признать, что он все же был хорошим человеком, готовым помочь тем, кем дорожил. Вот только Амелия никак не могла понять, что она забыла в этом списке? Они расстались, он сказал, что не любит ее, хотя, с каждой встречей и разговором, она все больше сомневалась в правдивости слов, сказанных в тот вечер перед его отъездом. Джаспер, однако, не торопился называть истинную причину их расставания, и это действовало Амелии на нервы.       — Ты мой приорет, Эми.       — Давно ли я стала твоим приоритетом? — фыркнув, она скрестила руки на груди, всем своим видом показывая, что не верит его словам, хотя сердце екнуло.       И почему она до сих пор верила его сладким речам? Разве прошлый опыт не показал, что Джаспер мог искусно врать, когда это было необходимо? И, как знать, лгал он тогда или лжет сейчас, говоря, что она его приоритет? И слово-то какое подобрал. Приоритет. Разве он бы оставил ее тогда совершенно одну с неверными друзьями и холодными родителями, которым важна лишь внешняя оболочка и атмосфера счастья, окутывавшая их, а что на самом деле, под этой оболочкой — да какая разница?       — Всегда была.       Она хотела было ответить, что тогда он не оставил бы ее и не исчез в неизвестном направлении, но стоило ей открыть рот, как прозвенел звонок, а в кабинет начали входить старшеклассники. На их лицах отразилось удивление, смешанное с растерянностью, стоило им увидеть Джаспера Хейла в кабинете. Компания девочек многозначительно переглянулась, оглядывая их с Джаспером внимательными взглядами, словно хотели найти признаки чего-то непристойного.       — Благодарю за разъяснение темы, мисс Крэйг, — нарочито громко произнес Джаспер, отходя от ее стола. — Я пойду на урок с Вашего позволения.       Амелия поспешно кивнула и стоило двери за ним закрыться, устало прикрыла глаза на пару мгновений. Неужели он действительно поедет в Россленд с ней? Она боялась, что в этой поездке всплывет множество подробностей, которые ей хотелось бы скрыть от Джаспера: ее попытки залить горе алкоголем и сигаретами в студенческие годы, бессонные ночи в ночных клубах, все болезненные подробности развода родителей, депрессия, истерики. Конечно, он и сам вполне мог себе представить, что скрывалось за тремя попытками суицида, живя на свете не первый день, однако услышать злую и жестокую правду вовсе не то же самое, что пытаться ее себе представить.       Несколько минут она смотрела на уже закрытую дверь, понимая, что Джаспер снова не оставил ей выбора, просто решил, что поедет с ней. Но если раньше она воспринимала это как должное, то сейчас все ее нутро этому противилось. Амелия отвыкла от того, что ей указывали, как поступить и не считались с ее желанием или нежеланием.       «Зои сказала, что в тебя влюблен ученик. Ты ничего не хочешь мне рассказать?»       Амелия рассмеялась, стоило ей увидеть сообщение от Ханны. Конечно, Зои тут же доложила ей обо всем, что успела заметить за время своего пребывания в Форксе. Вот только с чего Зои взяла, что Джаспер влюблен в нее? Амелии казалось, что единственное чувство, испытываемое им по отношению к ней, было сожаление. Он чувствовал вину за то, что семь с половиной лет назад она из-за их расставания хотела покончить с собой, и хотел помочь ей исключительно из этих побуждений.       «Никто в меня не влюблен, Ханна. У Зои фантазия разыгралась, только и всего»       «Парень-то хоть симпатичный?»       «Обычный парень, Ханна, ничего особенного»       Конечно, Амелия лукавила. Если бы даже она никогда не состояла с ним в отношениях, глупо было говорить, что Джаспер — обычный парень. Он выделялся из толпы старшеклассников и красотой, и умом, и галантностью, и воспитанностью — именно это заставило ее влюбиться в него много лет назад. Но ведь не рассказывать же об этом Ханне? Она просто не поймет, откуда Амелия так хорошо знает Джаспера.       После уроков она, не теряя времени, зашла в кабинет директора. Оливер разговаривал с кем-по телефону, но кивнул ей и махнул рукой в сторону кресла, жестом прося пройти внутрь и подождать его. Устроившись в кресле, Амелия прикрыла глаза. Интересно, знал ли Оливер о том, что учудил Ноа на сей раз? Наверняка, Оливия уже позвонила ему, посетовав на жизнь, а заодно на старшую дочь, Амелию, из-за которой, как она считала, были все их проблемы. Наверняка обо всем знала еще и Люси, от которой Оливер никогда ничего не скрывал. Они для Амелии были, пожалуй, идеалом семейной пары.       — Мне скорее всего нужно будет уехать, — не желая ходить вокруг да около, выпалила она, стоило только Оливеру положить трубку. — Мама тебе наверняка обо всем рассказала. Ноа хочет забрать у нее Софи.       — Знаю, — вздохнул Оливер, потерев виски, точно мучаясь от сильной головной боли. — Амелия, я хочу, чтобы ты знала, что я вовсе не считаю тебя виноватой во всем происходящем. Тебе нужны деньги?       Амелия замялась. С одной стороны, деньги и правда были нужны, на случай, если ей и правда придется поехать в Россленд. Она не хотела оставаться с Оливией в одном доме, понимая, что ничем хорошим это не закончится. На отель же денег совершенно не было, так как Амелия вовсе не планировала подобные расходы. Но она уже давно отвыкла просить у кого-то денег, обходясь лишь собственными скромными средствами, и даже просто озвучить подобную просьбу казалось немыслимым. Опустив глаза в пол, она наконец заговорила после минутного молчания:       — Если ты мне одолжишь немного денег на отель… — и тут же добавила: — Дядя Оливер, я все верну при первой же возможности, правда!       — Не говори глупостей, Амелия. Вы с Софи мои единственные племянницы, конечно, я вам помогу. Ни о каком возврате денег и речи быть не может. Мы же семья.       Просияв, она поблагодарила Оливера, крепко его обнимая, однако все же твердо решила вернуть ему всю сумму как можно скорее, хотя и понимала, что это будет нелегко. Зарплаты учителя в маленьком городке едва хватало на то, чтобы свести концы с концами. Впрочем, она давно привыкла к такой жизни, ведь в баре в Торонто Дин тоже не мог платить ей много, но ввиду новых расходов… Как знать, сколько ей придется потратить денег на всю поездку? А если разговор с отцом пройдет плохо, и ей все же придется нанимать адвоката?       Выйдя из школы, Амелия остановилась на крыльце. Шел проливной дождь и, кажется, даже и не думал останавливаться в ближайшее время. Она вздохнула, понимая, что такси сюда приедет нескоро, а с Мейсоном они не общались с того вечера, как она уехала из клуба с Джаспером. Она понимала, что стоило бы напомнить о себе, но палец зависал над зеленой кнопкой вызова, так и не нажимая на ее. Что она ему скажет? Как ответит на все его вопросы? Бессмертные знакомые вернули в ее жизнь лавину лжи, избавиться от которой было не так уж и просто. Подруги в прошлый раз смирились с тем, что она так и не смогла рассказать им всю правду, но сейчас, когда она наконец вернется в Торонто? Как ей объяснить им все?       — Эми!       Взглянув в ту сторону, откуда послышался знакомый голос, Амелия громко шикнула, закатывая глаза. Она ведь просила его не называть ее так. Да еще и в школе, где каждый мог услышать. Правду говорят, что даже у стен есть уши, а в маленьком Форксе они настолько гигантские, что позавидует даже слон. Но Джаспер упрямо продолжал называть ее «Эми», совершенно не думая о последствиях. Конечно, ведь не ему их расхлебывать.       — Ты что, меня поджидаешь? — скрестив руки, прошипела она, оглядываясь по сторонам.       — Поджидаю? — Джаспер усмехнулся, покачав головой. — Вовсе нет, я жду тебя, чтобы отвезти домой. Мы должны позвонить Дженксу, чтобы он нашел номер твоего отца, не так ли?       — Ты не можешь сделать это сам? — ответила она, тут же мысленно чертыхаясь.       Это ведь ей нужно, а она не хочет потерпеть его общество лишних десять-пятнадцать минут. Это ведь она должна говорить с адвокатом, это ей нужно было найти номер Ноа, и Джаспер помогал ей в этом совершенно безвозмездно. Амелия понимала, что ей стоит перестать ему хамить, иначе ему просто это надоест. Сердце подсказывало, что терять его она не хочет не только из-за его помощи, но Амелия упрямо гнала эти мысли прочь из головы, стоило им там появиться.       Всю дорогу в автомобиле царила комфортная тишина, которую они оба не стремились нарушить. Она искоса наблюдала за ним, сидящим за рулем периодически глубоко вдыхая воздух из полураскрытого окна. В голове снова возникли тысячи вопросов. Где он был все это время? Что случилось с его прекрасным самоконтролем? Почему сейчас он едва мог находиться с ней в салоне автомобиля, не испытывая при этом жажды? Мог ли он за семь с половиной лет отвыкнуть от ее запаха и теперь испытывать сложности, чувствуя его всякий раз, разговаривая с ней?       Ей бы хотелось задать ему все интересующие ее вопросы, но останавливала мысль, что она не имела на это права. Они больше не вместе, и она не должна была требовать от него ответы на вопросы, не касающиеся ее.       «Как же все это сложно»       Тишину прервал звонок мобильного телефона Джаспера. Вздохнув, он вытащил его из кармана брюк, взглянул на имя звонившего и принял вызов.       — Да, Роуз?       Амелия слышала голос звонкий Розали в трубке, но едва ли могла разобрать, что она говорит. Каллены часто пользовались своей сверхъестественно быстрой речью, когда находились в обществе простых смертных, которые ни в коем случае не должны были понять, о чем они говорят. Впрочем, Амелии было не особо интересно, что такого важного Розали решила сообщить ему именно сейчас.       — Сейчас? Это обязательно? — спросил Джаспер, и Розали снова быстро заговорила. — Роуз, мне плевать на ее видения. Ладно, я приеду.       «Элис что-то увидела… Снова Виктория?»       — У Элис было видение о Виктории. Или она думает, что оно связано с ней, я так и не понял. Ты ведь не возражаешь, если мы сначала заедем к нам, а потом к тебе домой?       Амелия замотала головой. В ее планы встреча с семейством Калленов точно не входила. Единственный член семьи, с которым она без труда находила общий язык, был в Финиксе с Беллой, Розали и Эмметт игнорировали ее существование, при Эсме с Карлайлом она всегда стеснялась даже рот раскрыть и показаться последнему ужасной невеждой. С Элис у нее всегда были весьма неплохие отношения, хотя и не настолько дружеские, как с Эдвардом, но, учитывая злость Джаспера на сестру, Амелия не могла и предположить, как та на нее отреагирует.       — Это не лучшая идея. Оставь меня дома, а потом езжай к себе. Звонок адвокату может и до завтра подождать.       — До завтра может подождать видение Элис.       «Вот же упрямый… И как он не понимает, что ведет себя просто невероятно глупо?»       — Всему городу может угрожать опасность, из-за твоих глупых счетов с Элис! — воскликнула Амелия. — Из-за чего ты злишься на нее? — поинтересовалась она, но, встретившись взглядом с ним, поняла, что ответ на ее вопрос был слишком очевидным. — Неужели до сих пор из-за того, что она не рассказала тебе, что я… — она запнулась, не желая обострять обстановку между им и его сестрой. — Джаспер, это глупо. Очень глупо ссориться с собственной сестрой из-за человека, который будет ходить по этой земле еще несколько десятилетий, которые для вас длятся не больше мгновения. А Элис будет в твоей жизни всегда.        Едва Амелия успела договорить, как Джаспер резко дал по тормозам, и она бы влетела в лобовое стекло, если бы не была пристегнута ремнем безопасности. Схватившись за сердце, она перевела ошарашенный взгляд на Джаспера, крепко сжимавшего руль до побелевших костяшек. На его лице застыла гримаса из эмоций, которые Амелия едва сумела распознать: и боль, и обида, и ярость. Что она такого сказала? С чего он так разозлился?       — Что случилось?       — Не смей говорить мне о собственной смерти, Эми. Не смей. Можешь говорить, что уедешь, выйдешь замуж за другого — я стерплю и никогда тебе не помешаю, но о смерти не смей и заикаться, — процедил Джаспер сквозь зубы, не отрывая взгляд от руля.       — Но все люди умирают, это неизбежно, — продолжала настаивать Амелия.       Она действительно не понимала причину его злости. Если даже ее не пугала мысль о смерти, то с чего ему так реагировать? Что с того, что она когда-нибудь умрет?       — Эми, перестань, — взмолился он, зажмуривая глаза словно от боли. — Ты должна присутствовать при разговоре с Элис, иначе я не сдержусь и оторву ей голову.       — Хорошо, но только с одним условием. Ты расскажешь мне, почему мы расстались.       Джаспер перевел на нее удивленный взгляд. Кажется, он ожидал какое угодно требование, кроме этого, но Амелия совершенно не планировала отступать. Если он собирался везти ее в дом Калленов и использовать в качестве третейского судьи между собой и Элис, то он должен был хотя бы объяснить все подробности происходящего.       — Сейчас? Эми, сейчас совершенно неподходящее место и время для этого.       — А когда? Когда?! — взорвалась Амелия. — Сколько раз я спрашивала у тебя, почему мы расстались? Сколько раз спрашивала, где ты был все это время? Сколько раз, Джаспер? Ты не отвечаешь ни на один вопрос, при этом приезжаешь в клуб, спасаешь меня от пьяного парня, остаешься со мной на ночь, делаешь вид, что тебя заботит мое прошлое и проблемы! Хотя может это и действительно так, тебя волнует это из чувства вины. Но мне надоело, понимаешь? Мне надоело! Чтобы отпустить все, что было, мне нужно узнать правду. И ты мне ее расскажешь.       Джаспер закрыл лицо руками, качая головой. Амелия не поняла, что означал этот жест: то ли он отказывался рассказать ей правду, то ли старался собраться с мыслями. Спустя несколько секунд он заговорил:       — Я расскажу тебе обо всем. В Россленде.       — Я даже не знаю, поеду ли я в Россленд, — возразила Амелия.       — Тогда у тебя дома. Но не тогда, когда мы на пути ко мне домой, чтобы узнать, что же на сей раз увидела Элис.       Амелии ничего не оставалось, как кивнуть, соглашаясь с его доводами. Возможно сейчас и правда было не лучшее время для подобного разговора, однако ей уж слишком хотелось узнать правду, ведь долгие годы она думала, что в их последнюю встречу он сказал ей правду, а сейчас… Как знать, какой страшной на самом деле была эта самая правда? Через несколько мгновений Джаспер снова завел машину, и через несколько минут свернул с центральной дороги.       Успокоившись, она наблюдала за зеленой стеной из деревьев, мелькающих за окном, понимая, что Каллены снова поселились подальше от людских глаз, что было весьма предсказуемо, учитывая особенности их кожи в солнечную погоду и их диеты, которую они почему-то называли вегитарианской. В этом семействе было много чего забавного: то, как они держались всегда вместе, не стремясь наладить отношения с одноклассниками и хоть с кем-нибудь подружиться, никогда не использовали подросткового слэнга, что был так популярен среди их «ровесников» и при этом убеждали себя, что совершенно не выделяются из толпы.       Почти сразу Амелия поняла, что с их семьей было что-то не так. От них веяло опасностью, как перед прыжком в бездну, когда все тело противится. Позже она больше узнала о них, о нелегком прошлом Джаспера, и сейчас ей оставалось только гадать, что же действительно произошло семь с половиной лет назад, о чем он не может рассказать ей?       В Россленде Амелия нечасто бывала у них дома, стараясь общаться с Джаспером или на нейтральной или на своей территории, поэтому сейчас ей казалось до безумия странным ехать в особняк Калленов, даже не будучи с Джаспером в отношениях. Она не знала, как Каллены воспримут незваного гостя в ее лице, хотя Элис наверняка успеет предупредить их о том, что Джаспер приедет не один. Оставалось надеяться, что Розали не слишком уж разозлится появлению человека в их доме. Белла часто рассказывала ей, сколько раз ей приходилось сталкиваться с неприязнью Розали, которую даже пришлось заставить помочь остальным спасти Беллу от Джеймса.       Когда они наконец остановились у большого трехэтажного дома, Джаспер, выйдя из машины, галантно открыл дверцу с ее стороны, протягивая руку. Закатив глаза, она все же приняла его помощь, выходя из машины. Дом и правда был красивым, прямо как описывала его Белла, хотя и не вполне соответствовал вкусу Джаспера. Ему нравился более классический стиль, напоминавший о том времени, откуда он был родом. Взглянув на дверь, она нервно закусила губу, до сих пор сомневаясь, что приход сюда был хорошей идеей, как тут ее окутало волной покоя, отталкивая все нехорошие мысли — Джаспер снова воздействовал на нее своим даром.       Она хотела было сказать Джасперу, чтобы перестал воздействовать на нее своим даром, как тут из дома вышел Эмметт, расплываясь в широкой улыбке при виде них с Джаспером.       «Нет никаких вас с Джаспером, глупая»       — Джас, ты решил не терять времени и похитить невесту? — пробасил Эмметт, которого, по всей видимости, совершенно не заботило, что он вгонял ее в краску.       — Может мне стоит подождать тебя в машине? — шепотом спросила Амелия.       Она понимала, что в этом не было большого смысла, но не могла заставить себя говорить громко. Словно ей снова было шестнадцать лет, и она впервые пришла к понравившемуся парню домой, знакомиться с его родителями. Амелия знала, что это было глупо, но избавиться от этого ощущения не могла и впервые возблагодарила судьбу за то, что Эдвард находился в Финиксе — не хотелось, чтобы кто-нибудь читал ее мысли в этот момент.       — Не говори глупостей, Эми. Пойдем, — взяв ее за руку, он вошел в дом, ведя ее за собой.       Стоило Амелии переступить порог большой светлой гостиной, как четыре пары глаз обратились на нее. Карлайл, Эсме и Розали ничуть не изменились с их последней встречи много лет назад, впрочем как и остальные Каллены, хотя Розали смотрела на нее не так враждебно, как раньше, в ее взгляде Амелия даже смогла разглядеть некоторое подобие дружелюбия, насколько она могла его проявить к простой смертной, которая когда-то встречалась с ее братом.       Карлайл сделал шаг вперед, приветливо ей улыбаясь.       — Здравствуй, Амелия. Рад видеть тебя.       — Взаимно, мистер Каллен, — кивнула Амелия, улыбаясь настолько дружелюбно, насколько вообще можно улыбаться семье своего бывшего парня. — Миссис Каллен. Розали. Элис, — глядя на последнюю, она улыбнулась искренне, хотя Джаспер был этим недоволен, судя по его изменившемуся выражению лица.       — Мы очень рады видеть тебя, Амелия, — Эсме расплылась в широкой улыбке.       Элис подошла к Амелии, заключив ее в объятия, и уже открыла было рот, чтобы что-то спросить, но была бесцеремонно прервана вопросом Джаспера:       — Что ты видела на сей раз, Элис? Викторию?       Амелия рассчитывала, что Карлайл или Эсме сейчас скажут Джасперу, что не стоит так разговаривать с сестрой, но оба промолчали, чем вызвали ее удивленный вздох. Чем же Элис по их мнению заслужила подобное отношение? Не слишком ли жестоко было наказывать ее подобным образом за то, что она всего лишь не рассказала Джасперу о ее попытках самоубийства.       — Викторию я видела в прошлый раз, и она будет здесь через несколько дней, я не отказываюсь от своих слов, но я видела еще каких-то вампиров. Незнакомых. С красными глазами.       На лице Джаспера застыло нечитаемое выражение лица, а Амелия ахнула. Не хватало только присутствия нескольких красноглазых вампиров в городе. И почему ее жизнь не может стать спокойной, как когда она жила в Торонто? Тогда единственной проблемой было отсутствие денег, и Амелия уже понимала, что согласна даже на это, только бы жизни ничего не угрожало.       — И, по-твоему, они как-то связаны с Викторией? — Элис кивнула на вопрос Джаспера.       — А что если не с Викторией? — заговорила вдруг молчавшая последние несколько минут Амелия. — Что если это Мария решила к тебе отправить кого-нибудь из своих шестерок? Говорят ведь, беда не приходит одна.       Они с Джаспером не часто говорили о Марии, он лишь несколько раз затрагивал тему своей бывшей, когда рассказывал ей о своем военном прошлом. Но по его рассказам Амелия смогла сделать вывод, что беспринципная и жестокая Мария могла пойти на что угодно, лишь бы добиться собственных целей, поэтому понимала, что совершенно не удивится, если в Форкс пожалует еще и она.       — Нет, — отмахнулся Эмметт. — Она уже несколько лет как превратилась в пепел, да и слава Богу.       «Мария умерла? Интересно, откуда об этом знает Эмметт?»       — Эмметт, — сквозь зубы проговорил Джаспер. — Сейчас не время вспоминать ее.       — Откуда ты знаешь, что Мария умерла? — спросила Амелия, и Эмметт открыл было рот, чтобы ответить, но его прервал Джаспер:       — Мы можем сосредоточиться на Виктории, пожалуйста? — он, зажмурившись, потер виски так, словно у него болела голова. — Элис, продолжай.       Элис, словно только этого и ждавшая, закивала головой, тут же начиная тараторить, к счастью, на приемлемой для человеческого восприятия скорости:       — Так вот, я их видела в каком-то странном месте. То ли в заброшенном здании, то ли в подвале, но не поняла, в каком городе. Человек пятнадцать, или около того. Если учитывать тот факт, что Виктория последнее время часто появляется в Форксе, я не могу не думать, что они связаны с ней.       — Считаю, что пока стоит подождать. Может Элис увидит еще что-нибудь, — обратился Джаспер к Карлайлу. — Нам нужно доказательство того, что у этой шайки вампиров есть связь с Викторией.       Карлайл кивнул, выражая этим полное согласие с сыном.       — Амелия, ты голодна? Мы наверняка утомили тебя этими разговорами о Виктории, — она вздрогнула, когда Эсме внезапно появилась перед ней, но, взяв себя в руки, улыбнулась. — Может тебе быстренько приготовить чего-нибудь? Я как раз только сегодня была в супермаркете.       Вопрос Эсме, на который она должна была ответить хоть что-нибудь, прошел мимо Амелии. Ее мысли зацепились за то, что сообщил ей Эмметт. Мария умерла несколько лет назад, и он об этом знал. И узнал наверняка от Джаспера. Она перевела взгляд на последнего, о чем-то переговаривающегося с Карлайлом. Амелия не вслушивалась. Скрытность Джаспера, его ложь в ту ночь, проблемы с жаждой, которых, можно сказать, не было в Россленде, по крайней мере, не больше, чем у того же Эдварда или Эмметта. И как она раньше не догадалась? Какая же дура! Все ведь было очевидно.       — Ты был с ней, не так ли? — Амелия повернулась к Джасперу, прерывая его разговор с Карлайлом. — Все это время ты был с ней в Мексике, именно поэтому ты соврал тогда и не знаешь, как сказать об этом сейчас.       — Эми.       Джаспер попытался взять ее за руку, но она отошла на два шага назад, и, конечно, он бы мог запросто воспользоваться сверхъестественной скоростью и силой, но от чего-то не стал этого делать. На лице застыло раскаяние, и Амелия поняла, что оказалась права, хотя и совершенно не хотела в это верить.       Он бросил ее, чтобы быть с Марией, а теперь, когда она умерла, решил сделать вид, что ему не все равно на чувства Амелии, словно не он оставил ее совершенно одну умирать от боли. Джаспер ведь сказал тогда, что разлюбил ее, но он не договорил. Правда заключалась в том, что он никогда ее не любил, и глупая жалкая Амелия была лишь временной заменой Марии. Как же она сразу всего этого не разглядела? Как могла не понять, что он никогда ее не любил? И ладно бы быть обманутой в подростковом возрасте, но сейчас? Ей почти двадцать шесть лет, она пережила столько, сколько не каждый сорокалетний переживет, и все еще умудрялась верить ему.       — Мистер Каллен, миссис Каллен, рада была Вас видеть, — она натянула вежливую улыбку, а после, вытащив из телефона сим-карту, вложила его в руку Джаспера. — Забирай свой подарок и больше никогда не появляйся в моей жизни.       Она вышла из дома Калленов, понимая, что не знает, куда идти, ведь вокруг был один сплошной лес, и потеряться в нем проще простого. Но сейчас Амелии было совершенно все равно, лишь бы быть подальше от него: не смотреть в эти бесстыжие глаза, не слушать его лживых речей, не чувствовать прикосновений, дающих надежду, что, может быть, тогда он действительно был вынужден солгать ей. Джаспер действительно скрыл от нее кое-что в ту ночь, но это сделало все только хуже.       — Эми, стой, — он возник перед ней, смотря на нее умоляющим взглядом. — Пожалуйста, дай мне шанс все объяснить. Я действительно был в Мексике, но между мной и Марией ничего не было, Эми, я был вынужден поехать туда.       Ничего не было… Вопреки всему ей хотелось верить ему. Глупая Амелия, глупая. Ей нужно было уйти отсюда, убежать, заткнуть уши и больше никогда не слушать его, и это было бы очень просто, будь Джаспер обычным человеком. Но от вампира убежать не так-то просто. Из-под земли достанет, если захочет. Разум твердил, что ей не стоит ему верить, не услышав веских доводов, но сердце трепетало от одной только мысли, что между ним и Марией ничего не было, что он действительно был вынужден солгать ей и уехать в силу не зависящих от него обстоятельств.       — Что значит был вынужден? — только и смогла прошептать Амелия.       — У Элис было видение. Марии нужна была моя помощь, она все еще вела войны за территорию, и становилась все более жадной. Ты бы погибла, если бы я не уехал, запутав следы, если бы не согласился помочь ей. Мария не прощала отказов, она бы убила тебя, лишь бы сделать больно мне, — Джаспер все говорил и говорил, и с каждым произнесенным им словом, ей становилось страшнее от того, как много он скрывал от нее все это время. — Я не мог этого допустить, ты моя жизнь, Эми. Я хотел тебе все рассказать, с самого начала хотел, но когда увидел твои шрамы, понял, что даже это не будет достаточно серьезным оправданием моего поступка.       Амелия закрыла глаза, стараясь справиться с эмоциями и понимая, что сейчас даже Джаспер ей с этим не поможет. На его лице во время исповеди, иначе этот рассказ она назвать не могла, отразилась искренняя боль, и впервые за долгое время у нее не осталось никаких сомнений, что он говорил правду. Джаспер наконец перестал ей лгать, но какой же страшной была эта правда. Ей и в голову никогда не приходило, что он мог сказать это, чтобы спасти ей жизнь. Мария… Амелия много слышала о ней, но и подумать не могла, что создательница Джаспера снова вернется в его жизнь, заставив вновь окунуться в вампирскую бойню за территории. Но почему он не сказал ей ничего сразу? По крайней мере, это было бы честно — дать ей выбор самой решать, достаточно ли это веская причина.       — Это не тебе решать, — отрезала она. — Почему ты не сказал мне всю правду в тот вечер? Я бы поняла, я бы дождалась тебя, Джаспер. Я так тебя любила. Я бы помогла тебе справиться с жаждой. Я бы сделала все, что от меня зависит, чтобы тебе помочь.       Амелия понимала, что прождала бы его столько, сколько понадобилось бы, и тогда все было бы иначе. Никакой депрессии, никаких попыток самоубийства или реакции на издевки одноклассников — она бы знала, что он любит ее, а остальное было бы не столь важно. Да, жизнь оказалась бы поставленной на паузу, все вокруг бы замерло в ожидании Джаспера, но даже это было бы лучше, чем три попытки самоубийства и потерянный год, проведенный в больнице, вырванный из ее жизни.       — Я не был уверен, что вернусь, — тихо ответил Джаспер, прерывая ее мысли. — Элис увидела, что я погибну там.       Время остановилось. Стих ветер, смолкли птицы, даже листья, что кружили в причудливом танце, поднимаясь с земли с каждым порывом ветра, застыли в воздухе. Амелии показалось, что она ослышалась. Он действительно сейчас так спокойно сказал ей о своей возможной гибели?       — Ты вообще слышишь себя? Как ты мог так со мной поступить? Забрать у меня возможность даже оплакать любимого человека, отдавшего за меня жизнь? Что это за жестокость такая? А если бы ты и правда погиб? Ты хотя бы понимаешь, как я злилась на тебя, старалась ненавидеть, хотя и получалось это из рук вон плохо?! Я бы злилась на мертвого?       Воздуха резко перестало хватать. Она попыталась сделать глубокий вдох, но из горла вырвался какой-то до ужаса странный хрип, больше похожий на звук, издаваемый раненным диким зверем. Амелия схватилась за горло, стараясь расстегнуть верхние пуговицы рубашки, застегнутой наглухо под вязаным кардиганом, но пальцы не слушались, и ей становилось только страшнее. Страх охватил все ее нутро, и Амелии казалось, что прошли минуты, хотя она и понимала, что это длится лишь несколько секунд.       Внезапно все прекратилось, стоило ей оказаться в кольце холодных рук, до боли знакомых. Спокойствие, точно теплый плед, окутало ее не позволяя панике и тревоге проникнуть сквозь плотный слой ее защиты от внешнего мира. Вцепившись в теплую ткань его куртки, она размеренно дышала, стараясь успокоить быстро бьющееся сердце, понимая, что стоит только ему перестать воздействовать на нее своим даром, как паника тотчас же вернется вновь, раздирая ее душу в клочья. Амелия осознавала, что Мария мертва, а Джаспер жив, и сейчас ему ничего не угрожает, но до сих пор даже после стольких лет контролировать эмоции было все еще тяжело, особенно в такие минуты, когда земля словно уходит из-под ног от нескольких фраз, произнесенных другим человеком.       Твердую землю под ногами возвращали осторожные прикосновения к волосам, давно избавленным от сковывающей их резинки, нежные поцелуи в макушку. Ей стоило бы вырваться из его рук, оттолкнуть, ведь даже если у него были веские причины, Джасперу не стоило поступать подобным образом.       — Все хорошо, Эми. Все хорошо, слышишь? — она рвано вздохнула, кивая головой. — Прости меня, Эми. Если сможешь, прости. Мне бесконечно жаль, что тебе пришлось прожить эту боль, что я подверг тебя этим страданиям, оставил одну, но я не мог поступить иначе. Я не жалею, что уехал, лишь о том, что не рассказал тебе всю правду сразу. Мне пришлось уехать, чтобы защитить тебя, я не рассматривал никаких других вариантов, потому что любил тебя больше всего на свете. До сих пор люблю. Очень люблю, Эми. Я хотел вернуться сразу, как только Мария погибла, но я совершенно себя не контролировал и мог тебе навредить. И Элис сказала, что тебе живется неплохо, что ты нашла силы жить дальше и не вспоминаешь обо мне, я не хотел все портить, понимаешь? Пожалуйста, скажи, что понимаешь, прошу.       — Я понимаю. Понимаю, но мне нужно время, чтобы простить тебя. Возможно, немало времени, — ответила Амелия, наконец отстраняясь от него. — Я могу кое-что спросить, — Джаспер твердо кивнул, всем своим видом показывая, что больше ничего не намерен от нее скрывать. — Как она умерла? Мария. И как ты выжил?       — Я приложил руку к ее смерти.