***
Вечер того же дня. 21:10 Первое, что услышал Чонсоль, придя в себя, — звук капающей воды в углу слева. В помещении, где он находился, было сыро, пахло чем-то неприятным, словно слегка подгнившим, но явно отличающимся по запаху от разложившихся мертвецов. Омега вздрогнул, будто очнулся от кошмара, и не сдержал тихого болезненного стона. Его глаза были чем-то завязаны, он чувствовал давление ткани на глазницы, но стоило попытаться поднять руку, чтобы стянуть повязку и осмотреться, веревки на его руках еще сильнее врезались в нежную кожу. Тело осознавалось медленно, постепенно. Омега не сразу понял, что он привязан к стулу. Вряд ли у него получится сопротивляться тем, кто решил, что заставить его дышать какой-то мерзкой дрянью, которой пропитали какую-то тряпку, классная идея. — Чонсоль? — голос Хосока, такой яркий в сравнении с гнетущими звуками, заставил омегу зашевелиться активнее. — Хосок… Чонсоль и сам не ожидал, что его голос прозвучит так высоко и жалобно, будто он находится на грани нервного срыва. Дыхание участилось, и только сейчас из глубины его груди к горлу подкатил противный комок страха. — Хосок! — он позвал снова, намного громче, попытался вновь освободить свои руки, будто бы это было возможно, но голос альфы заставил его остановиться: — Чонсоль, дыши. Дыши ровнее, слышишь? Я рядом. Прямо напротив тебя. Не дергайся. От того, что омега не мог видеть говорящего Хосока, не чувствовал его, становилось еще тревожнее. Он начал вдыхать и выдыхать воздух рваными глотками, скреб ногтями по подлокотникам стула, чтобы привести себя в чувства, но все это едва могло ему помочь. — Что происходит? Где мы сейчас? — Полагаю, это поселение Ильсона, — голос Хосока отчего-то звучал так уверенно и спокойно, будто они не попали ни в какую жуткую передрягу, а находятся в своем убежище среди друзей и семьи. Вряд ли Чонсоль сейчас осознавал, каких усилий стоило Хосоку, дрожащему от страха и напряжения, говорить с ним вот так. Альфа просто знал, что Чонсоля нужно успокоить, придать ему сил, чтобы он не боялся, чтобы не паниковал. Вполне ясно ведь, для чего их сюда притащили. Ильсон наверняка не поверил в то, что они в глаза не видели никакого оружия, и решил вот таким образом забрать то, что ему принадлежало. В целом, умно. Им просто не повезло наткнуться на тех, кто наверняка поджидал их в стенах дома. Как бабочки полетели на огонь, позабыв о том, что мертвецы в их нынешнем мире — это не самая большая угроза для живых людей. — Ильсона? — голос омеги снова сорвался, и альфа заговорил тише. — Тш-ш-ш… Мы что-нибудь придумаем, обещаю. Чонсоль нервно выдохнул и замотал головой, пытаясь избавиться от повязки на глазах, но через несколько секунд снова замер, силясь взять себя в руки. — Нас убьют? Такой вопрос сорвался с губ омеги совершенно внезапно, хоть и ожидаемо. Хосок, сидящий напротив омеги, смотрел на парня во все глаза — ему их, в отличие от юноши, по неизвестной причине не завязали. Чонсоль выглядел напуганным, растрепанным, выпачканным в какой-то грязи, ведь их, судя по всему, тащили за собой прямо по земле. Хосок бы тоже хотел знать ответ на этот вопрос, но вопреки всему он ответил все так же ровно: — Если бы хотели, давно бы убили. Наверное, им что-то нужно от нас, — осторожно ответил ветеринар и прикусил губы, оглядев тускло освещенное помещение. Когда он очнулся, здесь никого не было. Лишь он и Чонсоль, все еще не пришедший в себя. Ни охраны, ни самого Ильсона. Как Хосок понял, что они у него? Проще простого. У самого потолка на хлипком проводе висела тускло горящая лампочка. А Хосок не знал ни одного человека, который мог бы пользоваться электричеством в их времена. Никого, кроме Ильсона, о поселении которого во всех подробностях им рассказал Сокджин. — А Чонгук и Тэхен? Они ведь не… — Конечно нет! — уверенно отозвался альфа, тихо усмехнувшись. — Если уж мы живы, то эти двое и подавно. Наверняка пошли за подмогой, я уверен. А теперь… давай-ка попробуем выбраться отсюда? Чонсоль не успел ответить. Он услышал, как заскрипел стул напротив, как застучали ножки. И этот звук становился все ближе, подсказывая Чонсолю, что Хосок пододвигался к нему прямо так, верхом на стуле, привязанный так же, как и омега. В какой-то момент Чонсоль всем телом ощутил близость альфы и рвано выдохнул, когда Хосок с трудом подтянулся к нему всем корпусом и, подцепив зубами повязку на его лице, потянул тонкую ткань вниз, неосторожно задев зубами и кожу. Однако Чонсоль лишь поморщился, но ни звука не издал до тех пор, пока Хосок не стянул повязку к его носу. В глаза ударил неяркий свет, и омега поморщился, не сразу понимая, где его источник. — Электричество? — тихо прошептал он, но тут же перевел взгляд на Хосока, едва сдержав испуганный вздох. Лицо Хосока было сильно разбито. Его губы были испачканы в крови, на скуле растекся фиолетово-красный кровоподтек, и, судя по всему, ударом альфе рассекли бровь. — Они тебя… — Все в порядке, — улыбка на губах Хосока была натянутой. — Сейчас… Сейчас мы что-нибудь придумаем, я уверен. Я попробую отвязать тебя зубами. Квест не из легких. Хосок наклонился, пытаясь не обращать внимания на то, что веревки сильнее впивались в запястья и предплечья, и все же важнее было освободить хотя бы Чонсоля. Чтобы хотя бы он спасся, а выйдет ли это сделать у самого Хосока, разве важно? Если ему придется пожертвовать собой, он сделает это без колебаний. Пусть он трус, боящийся каждого шороха бесполезный кусок дерьма, но позволить погибнуть человеку, которого он любил всем своим сердцем, он себе бы не позволил. Превозмогая боль, Хосок пытался справиться хотя бы с одним узлом, развязать хотя бы одну руку Чонсоля, но, когда у него наконец-то начало что-то получаться, послышался скрип отворяющейся двери. — Ну ты посмотри, Джонхван! Это семейная драма! Сильный альфа не смог помочь своему омеге сбежать. Мы будем ждать второго акта, — Ильсон похлопал в ладоши и дружественно улыбнулся своим пленникам. Его руки были в чьей-то крови, на лице был яркий, совсем свежий порез. Глаза горели недобрым огнем, а с губ все не сходила добродушная улыбка. От этого странного сочетания эмоций было не по себе. Ни Хосок, ни Чонсоль никогда в жизни не встречали человека, чьи эмоции в одну единицу времени могли бы быть настолько разными, да еще и искусственно. — Черт, — слетело с губ Хосока даже прежде, чем он успел подумать. Словив взглядом испуганные глаза Чонсоля, он выпрямился в спине. Не отрывая глаз от любимого, он мысленно прочел пару строк молитвы, прежде чем повернуть голову к Ильсону и посмотреть на него в ответ со злобой, толикой страха и ожидания. — Что вам от нас нужно? — напрямую спросил альфа. Ильсон, тяжело вздохнув, перехватил какую-то тонкую палку с небольшого деревянного ящика. Лицо ублюдка сделалось наигранно задумчивым, и он почесал концом палки свой затылок, хмыкнув. — Хм… Ничего не приходит на ум? — нахмурился он. — Я думал вы сообразительнее. С этими словами Ильсон перехватил спинку стула Чонсоля и с мерзким скрежетом потащил стул в сторону. Омега едва не задохнулся от страха, с испугом глядя на отдаляющегося Хосока, который несколько раз сильно дернул руками и даже попытался встать вместе со стулом, но был остановлен руками двоих альф, стоящих за его спиной. — Чонсоль! Черт возьми, да что тебе нужно от него? Оставь его, он всего лишь омега, живущий в нашей группе. Мы вообще в целом знать не знаем, зачем мы вам нужны! — воскликнул Хосок. Ильсон не ответил. Он поморщился от жалобного «Хосок», слетевшего с губ Чонсоля, и, оставив стул с омегой подальше, снова направился в сторону названного. — Не делай из меня идиота. Уверен, вы знаете, где мое оружие. Такое просто так не пропадает. Человек, который оставил его для нас, успел перед смертью сообщить о примерном расположении нашего груза. И единственное, что оставалось для нас неизведанным все это время — ваш чертов завод. Изначально мы думали, что оружие находится в другом месте, Ноа должен был вместе со своей группой найти, то есть с вами, проверить его. Но вот незадача — вы, ублюдки, ушли в другую сторону, пусть и недалеко, и то место нам пришлось проверять самим. Знаешь, сколько людей с моей стороны погибло за четыре вылазки? Около двадцати пяти. Кто же знал, что там орда? И не просто орда, то место буквально кишело тварями. Но мы ничего не нашли. На границе указанного места непроверенным остался лишь ваш чертов завод. И вот в чем суть: вы либо изначально откуда-то знали о нахождении там оружия, поэтому пошли в ту сторону, а не туда, куда вас должен был вести Ноа, либо же… — Ильсон обернулся и тихо хмыкнул, перехватив палку обеими руками как можно удобнее, — вам чертовски повезло, и вы вывезли мое оружие в другое, блять, место! С этими словами Ильсон со всей своей силы ударил палкой куда-то в район грудной клетки Хосока. Альфа согнулся без возможности вдохнуть, захрипел, расширив глаза, и едва не выплюнул легкие. Перед глазами потемнело. Все мысли вылетели из головы, и сказать хоть что-то просто не представлялось возможным. Хосок не слышал, как Чонсоль, все же сорвавшись на истерику, заплакал, зовя его по имени, слышал лишь писк в ушах и пытался сфокусировать свой взгляд на старом растрескавшемся бетоне, залитом в пол. Ильсон тяжело вздохнул, переведя взгляд на вопящего омегу, и поморщился. — У меня от тебя голова кругом. Заткни свой рот, дрянь, пока этого не сделал я. — Мы ничего не знаем, — всхлипнул Чонсоль, закачав головой, — я клянусь, что не знаем. Сыном своим клянусь, пожалуйста! Страх бил в голову с такой силой, что в пору было просто рыдать, не произнося ни слова, но Чонсоль лгал. Лгал так же искусно, как в своей прошлой жизни, когда рассказывал родителям о тяжелом учебном дне, а сам трахался с бывшим в его квартире. Лгал так же искусно, как когда говорил Чонгуку о деньгах с занятий фортепиано с детьми, а сам продавал украшения, подаренные братом, чтобы продолжать не работать. Лгал так же искусно, как делал это всегда, с подросткового возраста и до нынешнего дня. Невинное создание в глазах родителей и брата, но в своих — давно пропащее существо, погрязшее во лжи, как в грязи. Конец света для всего мира стал для него возможностью начать все сначала, быть тем, кем он всегда был для окружающих. Кем был теперь для Хосока. И старая привычка, от которой он, казалось, избавился, сработала словно защитный механизм. — Точно, ребенок! — воскликнул Ильсон и хлопнул себя по лбу. — Так это ваш общий? — усмехнулся он, и Чонсоль поспешно закивал. Помнил, как этот альфа отреагировал на Донхена. Может, в нем осталась хоть капля человечности? — Да… Да! Наш. Он совсем еще кроха, ему всего два месяца, мы бы ни за что не пошли против кого-то с ним на руках. Он для нас первостепенная задача, понимаете? Мы просто хотим выжить, нам ничего более не надо, — слезно заверил омега. Его губы дрожали, глаза были широко раскрыты от страха и ужаса. Такую картину Ильсон наблюдал уже столь огромное количество раз, что даже не считал. И вроде бы то, что говорил ему омега, звучало складно, да только поверить в его слова было сложно. Интуиция подсказывала ему, что не нужно останавливаться, нужно продолжить. Еще парочка ударов по щуплому альфе, который даже сопротивлялся поимке не особо, и его омега быстренько проговорится, расскажет обо всем как миленький. Ильсон тихо хмыкнул, оглядев омегу с ног до головы, и снова взглянул на кашляющего Хосока, который только сейчас начал приходить в себя после столь сильного удара. И все-таки он все слышал. — Так вы, значит, примерные родители во времена зомби-апокалипсиса? Решили родить ребеночка, когда мир катится в тартарары? Ха! Ха-ха-ха!!! — Ильсон вдруг громко рассмеялся, глядя на своих людей и указывая пальцем то на Хосока, то на Чонсоля. Как будто бы ему только что рассказали очень веселый анекдот. Чонсолю от этого смеха было не по себе, он ощутил, как волосы на руках шевелятся от страха перед неуравновешенным, а может быть, слишком сообразительным мужчиной. Сам вид Ильсона внушал в омегу страх и ужас, а когда он был в таком состоянии, было жутко от любого производимого звука. — Ну вы и конченые, — заключил Ильсон, отсмеявшись. Он протянул палку одному из альф и принялся подворачивать рукава. — В ваших же интересах рассказать мне что-нибудь интересное! — Но мы не знаем, правда… — как можно жалобнее проговорил Чонсоль, но он никак не ожидал вдруг ощутить довольно сильную пощечину от подошедшего к нему Ильсона и услышал гневный выкрик Хосока. Ильсон совершенно внезапно сменил милость на гнев. В его глазах так и плескалось раздражение. Чонсоль застыл, с шоком выдохнув, и крепко прикусил губу, чувствуя, как слезятся глаза. Никто и никогда не смел поднимать на него руку. За всю его жизнь он впервые получил по лицу, да так сильно, что лопнул уголок губ. — Знаешь, каких омег я не люблю больше всего? — поинтересовался Ильсон, вскинув брови. — Которые ноют по поводу и без. Наматываешь сопли на кулак, думаешь, я вас пожалею? Он усмехнулся и обернулся на продолжающего испепелять его взглядом Хосока, с интересом изучая его полный ненависти вид. Сжатые в кулаки руки наверняка чесались проучить обидчиков своего омеги, но это было забавно, и у Ильсона вызывало только самодовольную усмешку. А Хосок и правда готов был Богом поклясться, что еще ни разу за всю свою жизнь не испытывал такой жгучей ненависти к живому человеку. — Будь ты проклят, — тихо прошипел альфа. Ильсон, продолжая усмехаться, пожал плечами. — Я и так. Мы все здесь прокляты, если ты не заметил. Конец света за окном, очнись уже. И всем здесь насрать, амбалы вы под два метра или любящая свою сопливую шмакодявку парочка, веришь? Ильсон задумался на несколько секунд, осматривая этих двоих. Но в одно мгновение его голову посетила невероятно потрясающая идея, и мужчина, победно щелкнув пальцами, внимательно посмотрел на омегу. — Может, твой альфа знает немного больше? — поинтересовался он. — Что? — в голосе Чонсоля плескалось непонимание, но ровно до тех пор, пока он не ощутил, как удар по его лицу повторился, но уже более сильный и отточенный, так, что зазвенело в ушах, а в следующий момент чем-то тяжелым, судя по всему, все той же палкой, его ударили прямо по плечу так, что показалось, будто отнимаются кончики пальцев. Он словил ртом воздух, корпус накренился вбок, и с губ сорвался очередной всхлип. Больно. Так больно, что начинают скрипеть зубы. План Ильсона стал прозрачен, как стекло. Если не говорит Чонсоль, значит, заговорит Хосок. Оставалось лишь надеяться на то, что альфа будет нем как рыба, несмотря на происходящее. И Чонсоль, глянувший в сторону вырывающегося Хосока, подумал лишь о том, что, даже если погибнет, он ни о чем не будет жалеть. Хотя бы раз в жизни он смог сделать правильный выбор.***
Вечер того же дня. 19:32 Когда сознание начало понемногу включаться, Тэхен вспомнил, что он уже был в такой ситуации. Только в прошлый раз, когда он открыл глаза, на него через решетку, словно маньяк, пялился Чон Чонгук. Первое, что услышал от него омега было: «Пиздец, какой красивый», а потом спросил, верит ли Тэхен в любовь с первого взгляда. И если тогда от этого хотелось блевать, то сейчас, когда на него уставились несколько пар незнакомых глаз с мерзким прищуром, восхищенного взгляда Чонгука не хватало, как воздуха. В помещении было душно и жарко. Лишь пол, на котором он лежал, казался достаточно прохладным. Во рту пересохло, хотелось пить. Его и до этого мучила жажда, а теперь и вовсе казалось, что он умрет, если не сделает хотя бы глотка воды. Особо раздражало, что со лба стекали капли пота, настолько высокой была температура в этом помещении. Что удивительно: руки Тэхена были связаны спереди, а значит, если уличить момент, он сможет дать отпор. Может быть, у него даже получится найти Чонгука, Хосока и Чонсоля, а затем сбежать отсюда? Но как только в его голове промелькнула мысль о побеге, до нежной кожи на шее кто-то чужой посмел дотронуться рукой, а затем и носом. — Приятный аромат, — ласково произнес Ильсон. Словно они были на свидании и у них вот-вот должна была случиться первая близость. И от этого елейного голоса и нежного прикосновения стало мерзко, но Тэхен знал, что рядом с такими лучше не дергаться и не совершать никаких необдуманных действий. Он лишь отвел голову в сторону, чтобы уйти от прикосновения, и попытался осторожно нащупать рядом свою катану. Ее ожидаемо не было. Тошнота подкатывала к горлу. Наверное, в этот раз он не отделается от сотрясения. — Чем же ты пахнешь? Какие-то цветы? Я не очень силен, но мне нравится, — проговорил Ильсон. Он не убирал рук от Тэхена, продолжал гладить шею, за ухом, на всякий случай не убирая ладони от ножа на своем поясе. Вдруг омега захочет выкинуть какой-нибудь сюрприз? Ильсон уже понял, что он довольно прыткий, к тому же умел управляться с катаной. Наверняка это не все его таланты. Хорошо, что Чонгука в этой комнате не было, он бы наверняка не смог удержать себя в руках, если бы увидел, как Ильсон трогает Тэхена. — Разве мы не уладили все вопросы, которые у тебя были к моей группе? — голос омеги был спокойным, словно его вообще ничего не беспокоило. В мыслях Ильсона промелькнуло, что, быть может, он привык быть в таком положении? Может, они с тем альфой, который с одного удара завалил предводителя каннибалов, используют в постели что-то поинтереснее, чем просто вошел-вышел? А раз так, Ильсону Тэхен нравился гораздо больше. — Конечно нет. Разве я сказал вам, что все в порядке? — усмехнулся Ильсон и, наконец отстранившись, задумчиво огляделся. — Знаешь, в этом месте полегло столько народу, что и по пальцам не сосчитать. Вот буквально на позапрошлой неделе я убил здесь парочку альф. За неподчинение. Тэхен поморщился, присев на полу, и потер пальцами гудящие виски. Как и в прошлый раз. Вспомнилось, что в прошлый раз Чимин разбил ему голову, вот и сейчас пальцы ожидаемо нащупали мерзкую липкую жижу в районе затылка, и он пробежался слегка расфокусированным взглядом по помещению. Какой-то амбар? Он сам сидел на полу за открытой настежь решеткой, а перед глазами лишь какие-то деревянные столбы и балки. Взгляд остановился на человеке, привязанном к столбу спиной и сидящем явно без чувств. Лишь по татуировке на руке Тэхен смог узнать Чонгука, а сердце мгновенно пустилось вскачь. Он едва сдержал рвущееся с губ имя, но сильно прикусил их и поднял на Ильсона взгляд. Жив ли Чонгук? Или к столбу привязали уже труп? Нет… Они бы не стали рисковать, повредили бы голову, но Тэхен не видел крови вокруг, да и голова Чонгука, кажется, спокойно свисала к его груди, будто бы он был без сознания. — Где те двое, что были с нами? — хрипло спросил Тэхен, попытавшись сесть немного ровнее. — Мертвы. Холод пронзил что-то внутри насквозь. На мгновение распахнувшиеся в ужасе глаза Тэхена быстро потухли, и он произнес лишь простое: — Ясно. Тихо. Безразлично. Так, как он привык. Покажет хоть малейшую эмоцию — Ильсону будет, куда давить. Главное — держаться, и плевать, что внутри все рыдало и билось в желании убить ублюдка голыми руками. Так у него точно ничего не выйдет. С Ильсоном нужно по-другому, нужно по-умному, нужно рассчитать план на холодную голову, а волю эмоциям он даст позже, когда будет можно. Со стороны столба послышалось копошение. Тэхен поднял взгляд и уставился в ту сторону, где Чонгук, тихо простонав, откинулся затылком на столб, приходя в себя. Точно живой. — Очнулся, — поморщился Ильсон, — этот парень заставил моих людей попотеть. Один уже точно кормит собой червей. Жаль. Хороший был боец. Ильсон словно и правда сожалел. Он поджал губы и, сунув руки в карманы, подошел немного ближе к столбу, оглядев Чонгука с ног до головы. Руки альфы были стерты рукоятью биты, как и его костяшки, лицо припухло от нескольких сильных ударов, а еще, судя по словам людей, кажется, у этого друга было сломано ребро. Поделом. В следующий раз, которого, Ильсон надеялся, не будет, этот парень не будет так отчаянно сопротивляться. — Очнулся наконец, — усмехнулся Ильсон и слабо пнул берцем ногу Чона. — Давай, приходи в себя. Мне с вами нужно хорошенько поболтать. Пока только твой сладкий омега в сознании, хорошей беседы не выйдет. — Ты охуеешь, мужик, когда я отпинаю тебя одной правой за то, что ты посмел навредить моему брату и моему омеге, — прохрипел Чонгук. Ему было больно говорить, это было заметно по тяжелому дыханию, но он не смог промолчать. Тэхен мысленно отругал его за это, но ничего не сказал. Сейчас лучше помалкивать, чтобы не давать Ильсону лишнего повода. У них и без того был повод для беседы, и дураку будет понятно, почему их сюда приволокли. Очевидно: Ильсон не поверил в их маленький спектакль. А жаль, Тэхен очень старался. Мужчину ситуация забавляла. Он хохотнул и под тяжелый взгляд Чонгука снова отошел в сторону Тэхена, цокнув языком. — Помнишь я говорил тебе, что трахну его у тебя на глазах? Нет? — он вскинул брови в притворном удивлении и сделал еще шаг к Тэхену. Чонгук скрипнул зубами, дернувшись вперед, и деревянная толстая колонна, к которой он был привязан, опасно заскрипела. — Ого, а ты и правда силач. Или колонны здесь довольно хлипкие? — усмехнулся Ильсон и протянул руку в сторону Тэхена, который уже попытался куда-то отползти. И судя по тому, куда именно омега держал направление, он хотел перехватить какой-то железный прут, стоящий в углу камеры. Неосмотрительно. Ильсон крепко перехватил Тэхена за шиворот, встряхнув парня под очередную попытку Чонгука вырваться, и перехватил пальцами его подбородок, с удовольствием отмечая, что после сотрясения омега едва фокусирует свой взгляд от столь резких движений. — Где же ты его такого хорошенького нашел? — Я сам нашелся, — хрипло бросил Тэхен. В горле было чертовски сухо, а глаза все еще разбегались. Он с трудом заставлял себя не смотреть на Чонгука, только слушал, как тот пытается едва ли не вырвать чертову колонну из пола — но насколько бы силен он ни был, это вряд ли удастся. Ильсон приблизился к лицу омеги на опасное расстояние. И хоть Тэхен не шелохнулся, от того, что он ощутил чужое дыхание на своих губах, стало противно. Настолько, что его едва не стошнило прямо на Ильсона, но он, прикрыв глаза, все-таки успокоил чувство отвращения в груди. — Ты — покойник, — не унимался Чонгук. Ему с каждым новым движением и жестом Ильсона в сторону омеги все сильнее хотелось прибить гада на месте. Проломить его череп, размазать мозги об пол, и плевать, какие последствия его ждут после этого. Какого черта он вообще посмел вытворять нечто подобное?! Ильсон громко рассмеялся. — Тебе что, жалко? У нас в общине принято делиться. Знаешь, если бы вы захотели с нами сотрудничать, мы бы взяли вас под свое крыло. Уверен, ты бы, как и все остальные альфы, кто имеет при себе симпатичного омегу, с удовольствием делился бы со мной его телом. От сказанного воротило. Чонгук сплюнул кровь в сторону Ильсона и оскалился окровавленными зубами. — Тебе, сука, не жить. Только тронь его, я тебе глотку вырву, — прошипел он. — Не трогать? — удивился Ильсон, снова встряхнув зажмурившегося от тошноты Тэхена. — Как не трогать? Вот так? Он нарочно медленно скользнул ладонью по плечам и талии Тэхена, отчего омеге хотелось не просто скрыться от прикосновения, а отрезать подлецу руки. Взять бы катану и отделить запястья от предплечий, чтобы он больше никогда и ни к кому не посмел прикасаться, ведь, судя по всему, Тэхен был не первым. Но он терпел, не хотел, чтобы из-за его необдуманных действий досталось Чонгуку, надеялся, что Ильсон поиграется да прекратит. — Убью тебя, мразь, — Чонгук рявкнул в его сторону, и столб, к которому он был привязан, снова опасно заскрипел. Ильсон хохотнул, покачав головой, и обернулся на своих людей, стоящих поодаль, ближе к двери. Тэхен, приоткрыв на мгновение глаза, вспомнил о них только сейчас. Осознание того, что они безоружны, в отличие от всех остальных ублюдков, заставляло его терпеть и дальше. Не сделает ведь Ильсон того, о чем говорит? Точно не сделает. — Слышали, парни? Он меня убить собрался, — засмеялся мужчина, покачав головой, и те несмело хохотнули. Чонгук несколько раз сильно дернул связанными руками, но его попытки освободиться были больше похожи на жалкие трепыхания добычи, угодившей в паучью ловушку: от них не было никакого толка. Это раздражало. Раздражало наблюдать за тем, как чужие руки бессовестно прикасались к Тэхену, который этих прикосновений наверняка не хотел. — Слушай, сладкий, — обратился Ильсон к Тэхену и вдруг достаточно сильно перехватил омегу за волосы на затылке, заставив его болезненно зашипеть, — если я тебя выебу на глазах твоего любовничка, тебе понравится? Можешь смотреть на него и представлять, что это его член, а не мой. Уверен, тебе такое по душе. Ты ведь один путешествовал, со сколькими ты трахался, чтобы попадать в группы? — не унимался Ильсон. Чонгук снова дернулся. С громким рявком, с безумием в глазах, словно ему было плевать на разбитое лицо и ребра. Ильсон обернулся на него, поморщившись и обратив взгляд на руки, что пытались стянуть веревку с запястий, стирая кожу. К своему недовольству, он отметил, что веревка и правда немного сползла. — Парни, — произнес он приказным тоном. Один из стоящих до этого в стороне мужчин подошел ближе и с силой ударил ногой Чонгука, попадая прямо в грудь. Тэхен готов был поклясться, что слышал хруст. Его глаза неконтролируемо расширились от ужаса, и он дернулся в сторону Чонгука, но в ответ почувствовал очередной сильный удар по лицу, отчего перед глазами зарябило. — Так тебе на него не плевать? — усмехнулся Ильсон, взглянув на омегу и с удовольствием слушая хрипы Чонгука, который, откашлявшись, зверем смотрел в их сторону. — Тогда я убью его, если ты не скажешь мне, где вы прячете наше оружие. Убью, папой клянусь, — заверил Ильсон, но Тэхен лишь качнул головой. — Мы ничего о нем не знаем, — тихо заверил он, а затем вздрогнул, услышав очередной хрип Чонгука и вскинув на него взгляд. Ублюдок, который ударил Чонгука, надавил ногой на его грудь и тихо хмыкнул. Наслаждался, зная, что связанным и раненым Чонгук ни черта не сможет ему сделать. — А мне кажется, ты мне безбожно врешь, — вздохнул Ильсон и опустил руку на пах Тэхена, вновь бросив косой взгляд в сторону Чонгука, который пытался отдышаться. И стоило Чону снова взглянуть на Тэхена и заметить, где именно находится рука Ильсона, он, словно не усвоив урок, вновь попытался освободить руки. Ильсон коротко кивнул своему человеку, и тот надавил на грудь Чонгука вновь, не жалея силы ноги. Чон сдержал стон, захрипев, а Тэхен задышал чаще. — Никто, блять, не знает, где твое чертово оружие! — рявкнул Тэхен, увернувшись от прикосновения, а в следующую секунду, не сдержав порыва, зарычал от злости и воспользовался связанными руками, выхватив нож из пояса мужчины и с размаху полоснув его по лицу. От неожиданности Ильсон отпрянул и приложил руку к щеке. Он тут же ощутил что-то горячее и липкое, мокрое и удивленно уставился на испачканные в крови пальцы. Он хлопал глазами, не особо понимая, что с ним случилось, и только было Тэхен собрался броситься к Чонгуку, чтобы хотя бы попытаться освободить любимого и убить тварь, что вредила ему, как вдруг Ильсон громко рассмеялся. Весело, дико, и Тэхен едва ли успел сделать хоть что-то, только ринулся вперед, как его с силой пнули в бок ногой, отчего он рухнул навзничь. Ильсон хохотал, разглядывая свою окровавленную руку, а его люди, не мешаясь без приказа, немного боязливо смотрели на своего хозяина. Но это длилось недолго. Смех сменился воем, а затем недобрым утробным рыком. — Ах ты мерзкая сука! — во все горло заорал Ильсон и с ноги ударил скорчившегося на полу Тэхена по лицу. Омега не услышал ни крика Чонгука, ни звона выпавшего из ослабевших рук ножа, даже зрение на какое-то время покинуло его. Тэхен так и не понял, терял ли он сознание или даже не закрывал глаза. Он не ощутил, как несколько альф схватили его, чтобы не смел больше дергаться и своевольничать. Один из них подтащил Тэхена к Чонгуку, перехватив его волосы и лицо своими грубыми руками так, чтобы он хорошо видел Чонгука. И Чонгук смотрел на него встревоженно, испуганно. Только альфа наверняка боялся не за себя. — Держи его крепко, хочу, чтобы он видел. Смотри, сука, что бывает, когда выбираешь неправильную сторону, — голос Ильсона был до мурашек ледяным, отрезвляющим. Все еще плывущее от удара сознание нашептывало, что что-то не так, вот-вот произойдет нечто очень страшное, жуткое. Вопль Чонгука был тому подтверждением. Оглушающий, полный боли крик раздался в подвале, он отрезвил Тэхена, заставил прийти в себя. И, сфокусировав зрение на любимом лице, он увидел, что половину уже залила кровь, а в месте, где должно быть левое глазное яблоко, Ильсон с особым пристрастием ковырялся тем самым ножом, которым Тэхен посмел дать ему отпор. — Видишь, дрянь?! — рявкнул Ильсон, стряхнув кровь с руки с ножом и указав ей на Чонгука, который, кажется, хватал ртом воздух в попытках не отключиться. Тэхен не слышал. Не слышал. Смотрел во все глаза и не мог понять: этот писк в ушах — всего лишь писк, или это его собственный, кричащий на грани срыва голос. — Где чертово оружие? Где?! Мысли лихорадочно забегали в голове Тэхена, он с ужасом смотрел на Чонгука, который одними губами говорил ему что-то, но не понимал. Не понимал, чего хочет альфа, только продолжал попытки вырваться и закрыть Чонгука собственным телом, лишь бы больше никто не посмел трогать его. — Где?! Очередной громкий рявк, и Ильсон, вновь перехватив лицо попытавшегося отбиться ногами Чонгука, потянулся к его второму глазу, когда голос Тэхена вдруг сорвался на крик. — Дом! Дом, где мы были прежде! Тот, что сгорел, в подвале! Оно дома, не тронь! Оно в доме! Он кричал так отчаянно, так испуганно, что ему невозможно было не поверить. Ильсон тихо хмыкнул, откинув оружие в сторону, и вытер ладонь об джинсы Чонгука. — Так бы сразу. Только вот Ильсон знал, что это ложь. Его люди не спускали глаз с передвижений каждого из их группы, и оружие ни разу не засветилось. Да и старый дом они ни разу не навещали. Только уезжали за припасами и водой, а то, сколько бензина они таскали на территорию завода, говорило о том, что они собирались смотаться как можно скорее. Значит, точно пудрят ему мозги. А увези они оружие раньше, Ноа бы сказал ему об этом и давно получил бы свое место под солнцем. Не сходилось. И все-таки Ильсон решил сделать вид, что поверил. Потому что в следующий раз они точно расколются. Ведь после того, как человек получал мнимый огонек надежды, его потеря была крайне болезненна, она ломала. — Эти двое с вами тоже увозили оружие? Тэхен поспешно закачал головой, заметив, как Ильсон наклонился к ножу, и снова дернул руками, чтобы податься вперед. — Они ничего не знали, ничего! Чонгук бы не позволил брату… — Так это, значит, его брат? Омега? — вскинул брови Ильсон, тихо усмехнувшись. — А второй? Тэхен дрожал. Он все никак не мог отвести взгляда от Чонгука. Альфа от боли и увечий потерял сознание, но его наконец-то оставили в покое, а Тэхена продолжали держать, хотя это было совершенно необязательно. Он был так разбит и растерян, что едва ли мог соображать. — Хосок. Его парень. У них недавно все… началось. Нужно было, наверное, соврать, но Тэхен ни о чем не мог думать, только об истекающем кровью Чонгуке, чье дыхание было совсем слабым и хриплым. — Закройте этих придурков за решеткой. И чтоб второй не сдох, услышали? Все, что можно использовать как оружие, уберите из зоны досягаемости. У нас есть еще дела, — скомандовал Ильсон своим людям, уже мысленно решив судьбу этих двоих. Ломать Тэхена больше не хотелось. Этот омега дважды соврал ему и посмел дать отпор, оставить в память о себе шрам. Таких только в утиль. И как же хорошо, что место для утилизации было совсем рядом с их поселением. Под сопротивления и шипение Тэхена его и правда бросили за решетку с толстыми прутьями, оттянув туда же и Чонгука, как только его руки были отвязаны от столба. Альфу бросили на пол небрежно, словно им было плевать, что он может умереть, и они не исполнят приказа Ильсона. И когда Тэхен, наплевав на связанные руки, ринулся к Чонгуку, решетка с мерзким скрипом закрылась. Перед уходом Ильсон обернулся на своих пленников и смерил их пренебрежительным взглядом. Такие слабые, по уши погрязшие в своих дерьмовых чувствах, что смотреть было противно. Дверь амбара закрылась с грохотом, ровно шесть вооруженных человек остались снаружи. Черт его знает, что смогут вытворить эти двое даже в подобном состоянии. Тэхен наконец позволил себе сорваться. Омега заплакал в голос, подполз ближе к Чонгуку и оторвал от края своей водолазки приличный кусок ткани. Касаясь любимого лица дрожащими руками, он стирал со щеки и шеи кровь, целовал целый глаз, умоляя простить его. Ильсон, слышащий его даже за закрытыми дверьми, хотел бы, чтобы этот омега умолял о прощении вот так его самого, а не этого альфу, но тот сам пожелал сгубить их обоих. Что же, каждый несет последствия своего выбора самостоятельно.***
Ночь. 23:13 Гулкий, сильный удар раздался в тишине подвала. Чонсоль издал тихий стон и, плюнув кровь в сторону, сфокусировал взгляд на лежащем в двух метрах от него, среди обломков раскрошенного в щепки стула, Хосоке. Он пытался вырваться, и один из ублюдков посчитал забавным ударить Хосока в грудь ногой и опрокинуть стул, задние ножки которого с треском разломились при падении. Кажется, альфа сильно ударился головой, потому что пробыл в отключке как минимум минут двадцать, и только сейчас омега заметил совсем слабое шевеление с его стороны. — Слушай, парень, я вообще омег не бью, — проговорил альфа, стоящий над Чонсолем, и присел на корточки. Он, казалось, был слишком молод, чтобы заниматься подобным. На вид ему не было и двадцати, а он уже ввязался в такую общину и вел себя так же, как и его хозяин. Отвратительное зрелище. — Просто ты начинаешь раздражать. Я пытался с тобой поговорить, но ты несешь какую-то хрень, понимаешь? Мне проблемы нахрен не нужны. Меня здесь одного с вами оставили, думаешь, мне весело? Давай уже ты скажешь все, что знаешь, и я свалю отсюда к черту, а? Чонсоль на мгновение прикрыл глаза и, громко прочистив горло, поднял избитое лицо к парнишке. — Я уже сказал, что ничего не знаю. У меня ребенок. Мне плевать на оружие, веришь? — измученно проговорил омега, нарочито громко шмыгнул носом и зашелся кашлем. Таким затяжным и сильным, что допрашивающий его альфа закатил глаза. Этот омега в целом начал издавать слишком много мерзких и громких звуков, это уже не просто начинало раздражать, это заставляло внутренне закипать. — Давай по существу, а? Если у тебя ребенок на руках, нахер ты на вылазку пошел? — Захотел развеяться, — без тени сомнения проговорил омега и потянул уголок губ в усмешке, — знаешь ли, дети это довольно… запарно. Чонсоль снова зашелся кашлем, зажмурившись, а закативший глаза альфа вряд ли заметил, как на мгновение Чонсоль скосил взгляд за его плечо. — Ну да. Шило в заднице? Не сиделось? — хмыкнул парень и вдруг достал из-за пояса нож, протянув его в сторону омеги и едва коснувшись самым кончиком его щеки. — Нет у меня на тебя столько времени. Сидел бы себе дома, укладывал бы свою личинку спать, вот тебе и счастье. Чонсоль тихо усмехнулся и вдруг нарочито подался вперед, чувствуя, как лезвие неприятно режет тонкую кожу на лице, едва ощутимо, но однозначно болезненно. Альфа, кажется, растерялся на мгновение и даже ослабил напор своей руки, чтобы Чонсоль не проткнул себе сдуру щеку. — Мой альфа этим занимается. — Что? — Мой муж укладывает детей спать. Доброй ночи. И прежде, чем парнишка успел сообразить и повернуться, Хосок, все это время осторожно крадущийся сзади, что есть сил ударил альфу по голове ножкой разломившегося стула. Послышался мерзкий треск, и не успел парень подняться на ноги, как удары градом посыпались на его голову. Хосок не кричал. Он бил наотмашь, со всей ненавистью, что копилась в нем, казалось, годами. За каждый синяк на теле возлюбленного, за каждый его вскрик, за каждую оброненную слезу. Хосок вообще не понимал, откуда у него столько сил и смелости, но беспомощно смотреть на мучения любимого человека было столь невыносимо, что он сотворил первое, что пришло ему в голову. Он бил без пощады, с четким намерением забить глупого пацаненка до смерти, зная, что их бы он не пожалел. Не жалел все то время, что был с ними наедине, извращаясь, избивая, наслаждаясь их муками и болью. В это превратился их мир?! Бог никогда не позволил бы такому свершиться. — Хосок… Хосок, он мертв, слышишь? Он мертв! Со стороны Чонсоля послышался всхлип. Маска спала, снова являя его испуганного, разбитого этому миру. Хосок остановился, тяжело дыша, и отвернулся, отбросив в сторону ножку от стула. Его взгляд мгновенно нашел Чонсоля, и он ринулся к нему, упав перед омегой на колени. — Тише-тише, я сейчас, милый, — прошептал он. Не снимая с запястий оборванных веревок, благодаря хлипкости которых ему удалось освободиться, Хосок первым делом отвязал Чонсолю ноги, а затем руки и, поцеловав стертую кожу, заглянул омеге в глаза. — Как ты? Нам нужно постараться найти способ убраться отсюда, слышишь? Ты молодец. Ты выиграл нам столько времени. Чонсоль, захлебываясь слезами, закивал. Но когда Хосок попытался отстраниться, омега удержал его за руку. — Ч… Чон… Чонгук, — он не мог уйти без брата. Ведь Чонгук никогда и никуда не ушел бы без него. — Мы вернемся за ними потом, малыш. Я обещаю тебе, с Чонгуком ничего не случится. Это же Чонгук, он точно не умрет, у него слишком много причин для того, чтобы жить. Вдвоем мы не справимся и не найдем их здесь, но Намджун и Сокджин что-то придумают. Давай, Чонсоль-а, давай. И пусть Чонсоль хотел возразить, его разум желал согласиться. Что они оба способны сделать? А если взять оружие, которое они так отчаянно защищали, если с ними пойдут Юнги, Сокджин, Намджун и даже Чимин, они уж точно смогут вытащить Чонгука и Тэхена из этого ада. Лишь бы с ними все было хорошо, лишь бы оба были живы. Потому что, если Чонгук погибнет в этом месте, Чонсоль не знал, как ему жить дальше. Пока он об этом думал, обливаясь тихими слезами, дверь открылась, и в небольшой щели показались испуганные глаза незнакомого им омеги. Недолго думая, Хосок перехватил отброшенную ранее и испачканную в крови ножку стула и замахнулся, подскочив на ноги. Но парень отступил назад и, достав из заднего кармана блокнот, дрожащими руками протянул его альфе, который только сейчас заметил, что лицо омеги было сильно избито. Хосок с сомнением оглядел мальчишку и, оглядевшись, за предплечье втянул его в подвальное помещение, перехватив блокнот в руки. — Что там? — утерев лицо от слез и отойдя от испуга, спросил Чонсоль, кое-как поднявшись на ноги и с опаской покосившись на мальчишку. «Я Союн, я знаю Сокджина. Помогу вам сбежать, нужно поторопиться», — гласило короткое послание. Союн… о нем рассказывал Сокджин. Это тот самый мальчик, который живет вместе с Ильсоном, прислуживает ему, словно Ильсон какой-то аристократ или, может, даже король. — Это мальчик, о котором говорил Сокджин, — объяснил Хосок. Чонсоль, поджав губы, оглядел омегу еще раз. — Ты… — начал было Хосок, но Союн молча открыл рот и продемонстрировал незнакомцам отсутствие во рту языка. От столь неприглядного вида Чонсоля замутило. Он никогда в жизни не видел ничего подобного и, чтобы сдержать рвотный позыв, отвернулся, тяжело выдохнув, а Хосок осторожно перехватил его за руку, сплетая пальцы. — Почему мы можем тебе верить? — поинтересовался Хосок. Незнакомец на мгновение растерянно замер. А что ему сказать, чтобы ему поверили? Умолять дать спасти себя тех, кого совсем недавно едва ли не до смерти забивали, лишь бы вытащить информацию? Ильсон во всех подробностях рассказал ему обо всех своих планах на похищенных. Союн указал на дверь, вытянул руку вверх, будто продемонстрировав кого-то большого, и показал руками крест. — Охраны нет? — догадался Хосок, и Союн быстро закивал. — И что с того? Чего тебе нужно от нас? Омега нахмурился. Он несколько секунд смотрел на них, прежде чем указать на них пальцем и изобразить бег. — Хочешь, чтобы мы сбежали? — тихо проговорил Хосок, и Союн, помедлив, кивнул. — Почему? Омега выхватил блокнот из рук Хосока и несколько раз ткнул пальцем на имя Сокджина, упорно и хмуро смотря в их сторону. — Из-за Сокджина, — сказал очевидную вещь Хосок. Он не знал, что именно сделал для этого парня Джин, но все же кивнул. В конце концов, выбора у них не было, а омега уже вовсю указывал на свое запястье, мол, мало времени. — Хорошо. Выводи нас отсюда. Хосок придержал Чонсоля чуть крепче. Он только сейчас заметил, что омеге, кажется, было тяжеловато даже стоять. — Обопрись на меня, малыш, думаю, ему можно доверять. Пойдем скорее. Хуже все равно уже не будет. У них сейчас либо побег, либо смерть. Союн осторожно выглянул из помещения и, не обнаружив никого из дополнительной охраны, которую Ильсон посылал все реже и реже из-за нехватки людей, двинулся вперед по низкому душному коридору. Он оборачивался на тех, кого спасал, проверял, чтобы за ними никто не следовал и чтобы они не отставали от него. У них и правда было мало времени. Хосок уже не знал, какой раз и куда они свернули. Начало создаваться ощущение, что они ходили кругами. Может быть, этот парень не был никакой помощью, а наоборот? Может быть, Ильсон отправил его, чтобы проверить Хосока и Чонсоля, чтобы наказать их за непослушание? Но эти мысли быстро отпали, когда омега вдруг остановился и потянул их за собой за какой-то темный угол. Они затаили даже дыхание. Мимо прошли смеющиеся отчего-то мужчины. Союн, кажется, испугался не меньше пленных, с облегчением выдохнув, когда слабо освещенный коридор вновь опустел. — Куда мы выйдем? — тихо спросил Хосок, и омега обернулся, показав пальцем наверх. — Наверх? — не понял Хосок. Юноша тяжело вздохнул, достав из небольшого кармашка в джинсах огрызок карандаша, и, выхватив из рук Хосока блокнот, начал спешно писать что-то, не останавливаясь. Лишь спустя пару минут он вернул блокнот уже Чонсолю, и омега зачитал вслух. — Идем за деревню. Выйдем ближе к забору у леса. Там есть мой лаз. Я делал его давно. Ильсон не знает, там нет снайперов и охраны больше не хватает. Вы уйдете, я останусь. Чонсоль поджал губы. Останется? Тогда к чему все это вообще нужно? — А ты не видел… Еще двоих? Знаешь что-нибудь о них? — осторожно уточнил омега. Парень, нахмурившись, вновь свернул куда-то и забрал блокнот. Он писал уже немного дольше, но вернул все также Чонсолю. «Не видел. Только знаю, что омега ранил Ильсона, он очень зол. Кажется, он хочет сбросить их в яму завтра на закате, так он говорил мне. Вы успеете привести кого-то, чтобы помочь». Прочитав, Чонсоль поджал губы и вернул блокнот Союну. Сбросить в яму… Он помнил, что Сокджин рассказывал об этой яме. Туда скидывают неугодных, чтобы мертвые укусили живых, заразили, убили, чтобы провинившийся перед Ильсоном сам превратился в живого мертвого. — Что такое? — спросил Хосок. Он заметил, что Чонсоль заметно поник, прочитав написанное Союном. — Ильсон хочет сбросить их в яму с мертвецами завтра на закате. И без того было понятно, что они не в самом лучшем положении, а теперь все казалось совсем уж печальным. До завтрашнего заката вернуться на завод, подготовить план, вернуться сюда и вытащить Тэхена с Чонгуком вообще казалось чем-то совершенно невыполнимым. Хосок уж точно не позволит Чонсолю возвращаться сюда ни при каких обстоятельствах и даже ради брата, даже если он сам любит Чонгука как брата. Только вот оставлять Чонсоля совсем без надежды тоже было неправильно. — Мы что-нибудь придумаем, милый. Вот увидишь. Обязательно что-нибудь придумаем. Чонсоль понуро кивнул. У него не было сил плакать, отрицать сказанное Хосоком, спорить с ним. Сейчас важно было вернуться на завод, чтобы хотя бы попытаться спасти Чонгука. — Пойдем с нами, — обратился омега к Союну, шагающему впереди. Союн отрицательно покачал головой, но продолжил идти вперед. — Тебе ведь понравился Сокджин. Или ты хочешь до конца жизни быть рядом с ним? Чтобы служить ему, чтобы делить с ним постель, даже если тебе этого не хочется? Ты такой жизни хотел для себя? — не унимался Чонсоль. Отчего-то он твердо решил забрать Союна с собой. Парень не ответил, он просто открыл люк и указал рукой на выход, без слов, крайне доходчиво объясняя гостям, что они здесь задержались и им стоило как можно скорее покинуть гостеприимное поселение господина Ильсона. И это поведение разозлило Чонсоля так сильно, что, скинув с себя руки Хосока, он подошел к Союну и что было сил встряхнул парня за плечи. — Он убьет тебя, как только узнает, что мы сбежали. А я не хочу, чтобы ты умирал, ясно? И Сокджин наверняка тоже не хочет. А еще мы должны тебя спасти, если ты спасаешь нас, я ненавижу ходить в должниках. Так что пойдем с нами. Глаза Союна наполнились слезами. Он безмолвно всхлипнул и, обняв Чонсоля так, словно они были самыми близкими друзьями, направился к желанной свободе первым. Пожалуй, это был первый раз с краха человечества, когда Союн принял свое собственное решение. И решение это наконец-то было правильным.