***
Чонгук редко остается с детьми один. Обычно они с Тэхёном делают все вместе или Усон помогает с сестрой. Но он старается справляться с бойкой дочкой, чей характер хуже тэхенового в сотни раз, пускай омега не признает этого ни в какую. Заставить её поесть — одна проблема, но оторвать от мультиков и заставить пойти помыться — практически нереально. Тут и слезы, и крики, чуть ли до драки не доходит. Не хочет она ничего, кроме мультиков и шоколада, а ей дают кашу, заставляют мыть волосы и чистить зубы. Разбаловали — сами виноваты. Но если Чонгуку поступил приказ от Тэхёна — его личного бога, он не может его не выполнить. Ханыль обижается, говорит, что её не любят, но пускай лучше так, чем Тэхён будет ругать. Он мокрый с ног до головы, будто сам принимал душ, запыхавшийся и красный. С этой девчушкой по-другому не получается. И как Тэхён справляется с двумя? Точно не человек, а божество какое-то. Но дело он выполнил: Ханыль розовенькая, как поросенок, в халате с зайчиком недовольно складывает руки на груди, пока ей сушат волосы и пытаются сделать подобие прически. Тэхён всегда делает красивые косички, пучки, укладки, но у альфы руки точно не из того места растут. После третьей попытки сделать простой колосок под крики боли ребенка, Чонгук терпит неудачу, которые бывают у него только в семейной жизни, и он сдаётся, сделав не самый аккуратный хвост. — Папа делает лучше. — Я знаю, малыш. Но я не такой мастер, как папа, — улыбается слабо, оставив поцелуй на макушке и выносит её на руках в детскую. — Что ты хочешь надеть? Пижамку с зайчиком или домашнее платьице? — А, может, научишь меня драться? — строит глазки омега, зная, какой силой обладает перед отцом. Чонгук в очередной раз вздыхает на эту просьбу. Нельзя было Тэхёну встречать его с тренировки вместе с детьми. Усон-то быстро остыл к спорту, а вот Ханыль слезно просит уже год, и альфа периодически соглашается втайне от мужа. — Ханыль, папа запретил мне учить тебя. Ты же знаешь, он боится, что тебе будет больно. — Но ты же не сделаешь мне больно? — Конечно, нет, — улыбается, погладив по голове. Он снова ведётся на красивые глаза и умоляющий взгляд. — Хорошо. Немного побоксируем, но папе ни слова. Тогда спортивную форму, да? — Да! В маленьких боксёрских перчатках, принадлежавшие раньше Усону, омега смотрится смешно, особенно, когда пытается выглядеть серьёзно и пугающе с надутыми губами и съехавшим в сторону хвостом. Чонгук не может быть серьёзным со своёй семьей, особенно, когда они дурачатся, как сейчас. Вначале он пытался как-то обороняться, принимать удары с достоинством, но от вида такого серьёзного ребенка валится на пол со смехом, а его продолжают забивать легкими ударами мягких перчаток. — Ну, отец! Так нечестно! Ты поддаёшься, — садится с ним рядом, снова надувшись, как шар. — Что?! Да как я могу? У меня по всему телу синяки остались от твоих ударов. Даже встать не могу! Посмотри, — поднимает футболку, где, правда, россыпь пятен, только вот оставила не она их. — Тебе больно? — пугается омега, дотронувшись до одного пятна, из-за чего Чонгук притворно стонет от боли. — Я не хотела, правда. Ханыль явно испугалась его шутки и расплакалась, удивляя отца этим. Он обнимает её, стянув с рук перчатки, и с маленьких ручек их снимает. Он и не думал, что может так напугать дочку. — Ну не плачь. Мне не больно совсем, разве что чуть-чуть. Но я же сильный и переживу. Я же альфа. Давай лучше ты посмотришь мультики, а я приготовлю ужин? Папа с Усоном проголодаются, а у нас ничего нет. — Хорошо, но у тебя точно ничего не болит? — утирает красный нос рукой, посмотрев со слезами на глазах на отца. — Точно-точно. Там начинается твой любимый мультик, давай-ка быстрее! Подгоняет, уносясь за ней в гостиную под громкий детский смех. Как же он любит такие дни без работы. И скоро придут еще две частички его души. Вечер обещает быть хорошим.***
Кажется, это было в какой-то другой вселенной. Плохая жизнь в прошлом, точно где-то за пределами этого мира. Мира, где есть такой замечательный Чонгук. Все альфы до встречи с ним казались отборными козлами и мудаками без исключений. Взять хотя бы бывшего, начальника в магазине, одноклассников, которые издевались над слабыми, в особенности над омегами; однокурсников, которые считали, что на экономическом омегам не место; прохожих с их плотоядными взглядами. Порой в метро без страха не спуститься, про клуб, наполненный пьяными альфами, можно даже не говорить. Если не подсыплют что-то в напиток и не изнасилуют — это удача. А сколько омег страдают от насилия в семье от «любимого»… До взрослой жизни он и не замечал всех проблем, живя в счастливой семье, где мать была лишь прислугой. Тогда это казалось нормальным. Самая обычная семья. Потому он мечтал создать свою такую же и повёлся на первую и самую сильную любовь, а дальше… Дальше мы знаем, что было. Но после чёрной полосы пришла белая — его принц на белом коне. Всё, как Чонгук обещал. Он взял и спас от смерти, голода, несчастья и одиночества, показал, что такое любовь, здоровые отношения, уважение, и перевернул мировоззрение об альфах. Как минимум двое — муж и сын — заслуживают жизни, семьи и любви. И Усона он воспитывает так же — достойным человеком их общества, от которого не будут страдать. Домой к любимым Тэхён возвращается лишь к вечеру. Он очень устал, мышцы гудят, но на лице играет улыбка. Дела все выполнены, в квартире пахнет вкусным ужином, а из гостиной слышны разговоры героев мультика и Чонгука с дочкой. От этого становится тепло на душе. Хорошо, когда дома кто-то ждёт, особенно, если это дорогие сердцу люди. Усон, бросив пакеты с покупками в коридоре и не став ничего убирать, бежит в гостиную, попадая сразу в крепкие объятия отца. Его щёки целуют, вызывая у альфочки смех. Усон его очень любит, считает родным отцом, и взрослые постараются сохранить это как можно дольше. Их отношения даже крепче, чем у Усона с папой. Чонгуку неловко, что он забрал чужое внимание, но гордость всё равно берёт за живое. — Папа загонял тебя сегодня? — хихикает, погладив розовую щеку сына. — Да, мы выбирали игрушки! Но он позволил взять только две: мне и Ханыль. Это так несправедливо, — Усон дует губы, чем вызывает снисходительную улыбку на лице альфы. Приятно, что дети так легко могут с ним делиться всем, что у них на душе, не скрывают ничего и не боятся. Ханыль же, услышав про игрушки, уносится в коридор искать их. У неё целый шкаф всякой всячины, но как можно отказаться от новых? Брат наверняка взял что-то интересное. Альфы не могут не посмеяться с её воплей из-за новой куклы, которую она так хотела. Принцессе всегда достается то, что она хочет. — Малыш, у вас и так куча игрушек. Деткам, которым вы их выбирали, они куда нужнее, — успокаивает альфа сына, перебирая черные волоски на затылке. — Я понимаю, поэтому выбирал им лучшие. — Ты молодец. Помогаешь папе уже с малых лет. Чонгук гордится мужем и детьми, которые тянутся помогать им по дому и в делах. Что бы там ни говорил Тэхён про наследника компании, но именно Ханыль тянется к его хобби. Маленькая омега любит ходить в офис банка вместе с отцом, а Усон помогает папе улучшать чужие жизни. Чон не против такого расклада. Чонгук просит сына пойти помочь сестре, и, как только тот убегает с игрушками в её комнату, он подкрадывается к ванной, откуда перестали доноситься звуки воды, и настигает супруга в ванной, заключив тело в махровом халате в объятья. — Я скучал, — шепчет Чонгук, оставив на шее поцелуй. — Я тоже, — улыбается Тэхён, поглаживая крепкие ладони на своей талии. — Ханыль сильно загоняла тебя? Смог справиться с ней? — Было тяжело, но я смог. Я же отец, найти со своим ребенком общий язык — моя обязанность, — опаляет горячим дыханием ушную раковину, вызывая табун мурашек на карамельной коже. — Пойдём ужинать, потом уложим их спать и будем отдыхать, — просит с усталостью, потираясь носом о теплую шею. Тэхён вкусно пахнет гелем для душа с манго, который только сильнее раскрывает его запах. Они так хорошо сочетаются характерами и природными запахами. Во всех сферах дополняют друг друга. Идеальнее семьи у обоих не могло быть. Хочется стоять так вечность, наполнить легкие до отказа любимым запахом и никогда не выпускать из объятий. Но в первую очередь они родители с голодными детьми. Ничего, вечером обязательно найдут время друг на друга, вдоволь надышатся, нацелуются и наобнимаются. — Нужно помазать отцу синяки. Я его нечаянно ударила, и ему теперь больно. Я не хотела, правда… — снова шмыгает носом, вцепившись в футболку папы. Не может она молчать, когда одному из родителей плохо. И только Тэхён может помочь им. — Синяки? Где они? Вы дрались, милая? Ханыль кивает, показывая на себе, где у отца синяки, приподняв футболку. До омеги доходит сразу, и он не может сдержать ухмылку. — Я же просил пока не заниматься боксом, переживаю же за вас обоих, — вздыхает наиграно, поглаживая её по голове. — Вот сейчас у Гуки синяки. Его придется лечить и много целовать. Давай больше не драться, хорошо? — Хорошо, — отвечает с трясущейся губой и обнимает папу за шею. Тэхену хочется смеяться со всей ситуации. Синяки… Как же. Ну хоть у Ханыль ненадолго пропадет желание драться. Обман Чонгука пошёл на пользу.***
— Очень устал? — спрашивает ласково Чонгук, помогая омеге усесться на свои колени, и гладит напряженную спину. Детей они уложили спать после ужина и просмотра фильма, почитали сказки, поцеловали в щёки и наконец нашли время на себя. В последнее время этого особенно не хватает из-за мероприятий в школе и саду, работы обоих и фонда. — Даже не представляешь, как. Мы обошли несколько торговых. Большая часть купленного уже в наших центрах, но что-то дома и в машине. Завтра нужно будет отвезти, — выдыхает, положив голову на чужое плечо. — Я помогу, ты же знаешь, — снимает с хрупких плеч футболку, принявшись разминать спину. Застывшее в удовольствии лицо омеги — лучшая награда для него. — Спасибо. Спасибо, что есть у меня и помогаешь во всем. Что не такой, как остальные альфы. Если бы не ты, я бы никогда не смог жить так, помогать другим омегам в тяжёлых ситуациях… Я чувствую себя так хорошо, когда помогаю очередному парню или девушке уйти от мужа, когда помогаю найти им работу, жильё и отправляю в лучшую жизнь… Его ресницы трепещут, а в уголках собираются слезинки. Не выразить словами любовь и благодарность, которую он испытывает к альфе. Он и не пытается, выливая свои чувства в поцелуй на губах, спускается после ниже по мощной шее и утыкается в неё, обдав тёплым дыханием. Дышит глубоко, как прирученный зверёк. Показывает своё доверие и уважение к партнеру. Они всё понимают без слов, чувствуют на подсознании чужую любовь. — Ты и правда посланец от бога. Когда я спас твою жизнь, не думал даже, что удастся спасти ещё тысячи. Ты такой замечательный, Тэхён-а. И у наших детей такие же большие сердца, как у тебя. — Ты называешь нашу дочь ведьмой, любимый, — смеётся, щекоча чувствительную кожу шеи длинными ресницами. — Это так! — выкрикивает практически возмущенно. — Но я надеюсь, её характер изменится в будущем. — Я очень сомневаюсь, но ты можешь попробовать понадеяться на это, — смеётся, затянув мужа в поцелуй и валит спиной на мягкую постель с узорчатыми простынями. Тэхён с трепетом целует накаченную шею, оставляет легкие собственнические укусы, чтобы все знали, что этот мужчина только его. Руки Чонгука гладят его стройное тело, касаются с такой нежностью и трепетом, вызывая табун мурашек. Альфа касается возбужденных сосков омеги, сжимает темные горошинки между пальцев, заставляя проскулить и задыхаться от электрических разрядов по всему телу. В этих руках он становится слишком чувствительным. Чонгук опускает ладони ниже, касается подтянутых ягодиц, сжимает их и мнет с особым удовольствием. Он рычит в чужие губы, вызывая своей властью у омеги дрожь во всём теле. Оставив первый легкий шлепок, альфа получает в награду тихий стон. Тэхён чувствует, как его белье становится влажным и неприятно прилипает к телу. Он спешит снять его и избавляет альфу от ненужных тряпок. Одежда лишь мешает слиться им воедино. — Малыш, повернись. Хочу вылизать тебя, — шепчет на ухо и в горле пересыхает от такого тона. Ему отказать невозможно. Чонгук оставляет более сильный шлепок на аппетитной заднице, от вида которой перед лицом рот заполняется слюной. Альфа лижет широкими мазками на пробу, собирает языком сладкую естественную смазку, словно впервые пробует самую вкусную конфету. От удовольствия глаза сами прикрываются, а ресницы трепещут, как бабочки в животе. Быть с Тэхёном в отношениях — одно сплошное счастье, а делить постель — удовольствие. Он не может оторваться от омежьего ануса, вылизывает его с большим рвением. Всасывает смазку вместе со своими слюнями с таким удовольствием, разве что не чавкает. По комнате раздаются пошлые хлюпающие звуки, скулеж и стоны Тэхёна. Ему хватает лишь такой реакции омеги для своего собственного удовольствия. Весь мир отходит на второй план, когда нужно довести мужа до пика, даже свой собственный оргазм. Но когда в игру вступает Тэхён, можно смело умирать от переизбытка чувств. Омега своими длинными пальцами водит по вставшему члену, проводит по нему языком и скулит, когда чужой язык обводит колечко мышц и толкается чуть глубже. Тяжело сдерживать стоны с этим мужчиной, но они всё ещё родители, которые не должны разбудить детей таким способом. Придерживая член у основания, Ким вбирает головку в рот, вылизывает её, а затем и всю длину. Рычание альфы, как услада для ушей, — подтверждение его удовольствия. Он с большим рвением принимается вбирать орган в рот, активнее двигает головой и стонет, пуская вибрацию. От хлюпающих звуков и языка в своей заднице Тэхён почти задыхается и течёт ещё больше на радость мужу, который любит вылизывать его насухо. Лаская чужой орган, он бьёт им легонько по своим пухлым губам, играется, вызывая недовольство у альфы, который подмахивает бедрами, прося снова взять в рот. Омега бы посмеялся, но издает лишь слишком громкий для тишины звук после звонкого удара по ягодице, от которого по телу прошелся ток. У него самого член колом стоит, болезненно ноет и требует внимания к себе. Потираясь им о пресс с шестью кубиками, он сам насаживается на язык и хнычет. Это словно сладкая пытка. Хочется большего, но одновременно и закончить эту пытку, но он лишь активнее двигает бедрами. Точно самоубийца. Чонгук легонько подмахивает бедрами, вгоняет член чуть глубже и выдыхает через стиснутые зубы. Порой он может быть громче омеги, что нужно контролировать в одной квартире с детьми. Хочется зарыться пальцами в светлые волосы на макушке, толкнуться глубже, но с Тэхёном хочется лишь нежничать. И руки заняты — разводят ягодицы в сторону, позволяя свободно языком имитировать толчки. Тэхён ощущает в заднице помимо языка пальцы и не может сдержать стон, который топит в чужом бедре, утыкаясь лбом в него. Пальцы на ногах поджимаются, в легких слишком мало воздуха, а в комнате он раскален и наполнен ими. Рука, сжатая в кулак, продолжает водить по органу, а бёдра двигаются в такт толчкам альфы. Всего лишь пальцы и язык, а он уже задыхается от Чонгука. В нём утонуть мало и не страшно, и Тэхён с удовольствием тонет, заглушая стоны головкой члена, которую снова посасывает, активно водя пальцами у основания. Оба уже на пике. Ещё чуть-чуть, пару движений, и омега тихо стонет, ощущая на языке тёплые капли семени, которые с удовольствием слизывает, как и Чонгук его выделившуюся смазку. Ноги трясутся, совсем не держат своего хозяина, и Тэхён падает, утыкается лицом в крепкое бедро и пытается прийти в себя. В горле сухо, в теле сил нет, а дыхание сбито. Всё ощущается слишком приятно и правильно. Под ними мокро, простынь противно липнет к коже, сами же они грязные и липкие. Спать так точно нельзя. Чонгуку, конечно, всё равно. Альфа с удовольствием поспал бы и так — на следах их безобразия, но Тэхён заставляет уйти в душ и сменить постельное. На свежее и прохладное белье они валятся голышом, охлаждая горячую кожу. Вечер не мог закончиться лучше. — Я люблю тебя, — выдыхает омега, уткнувшись носом с закрытыми глазами в смоляные короткие волосы. Эти слова стали такими привычными, хотя раньше он не мог представить, что сможет сказать их снова. Сейчас они пахнут как фрукты, которые едят на морском побережье, а сок, как его смазка недавно, катится по подбородку, и это вызывает в душе ощущение дома. Чонгук его дополнение, частичка души, дом и родственная душа, как сам Тэхён для него. — Я тебя больше, — дразнит паршивец, кусает за нос, заставляя омегу приоткрыть глаза. — Давай возьмём детей и летом съездим к морю? Нам нужен отдых. — У меня такая же мысль каждый раз, когда ты рядом… — обнимает альфу со счастливой улыбкой за талию. — Тогда решено. Организуем всё чуть позже. Сейчас я хочу лишь заснуть и провести завтра с тобой и детьми весь день. — И снова читаешь мысли… Тэхен смеется, затягивая супруга в ленивый поцелуй. Быть с кем-то, полюбить после предательства и боли было тяжело и страшно, но Чонгуку нельзя было не довериться. Ким часто думает: повторил бы он тот день? Решился бы снова на попытку самоубийства? Определенно, нет. Это было ошибкой, моментом слабости. Второй раз себе он бы такого не позволил, а с Чонгуком они бы встретились в любом случае, если это судьба. Другого объяснения Тэхён найти не может. Чонгук — его судьба, а он его посланец с небес.the end