Калейдоскоп

      Следующие несколько дней Драко провел, все глубже и глубже погружаясь в чернильную злобу. В злобу, автором которой был он сам.       Бессменный творец своей судьбы, имеющий в палитре лишь мрачные оттенки.       Драко не впервой было ненавидеть себя. Он ненавидел себя за то, что потерял отца, не отправившись с ним в Отдел тайн; за то, что не смог защитить маму; за то, что Лорд полностью контролировал его жизнь… А теперь он ненавидел себя еще и за Грейнджер. И за трусость.       Он попал в кабинет Дамблдора, но не смог ничего сделать со стариком. Драко оправдывал себя тем, что у него не было плана, все случилось так неожиданно. Там была Грейнджер, и, выхвати он палочку, убей он Дамблдора, неизвестно чем бы все это кончилось.       Но правда была в том, что он потратил на эту миссию, на эту цель, слишком много времени. А плана все еще не было. Никакого. Ни продуманного, ни спонтанного. Как не было и уверенности в том, что он вообще способен это сделать.       Несколько раз, влекомый минутным порывом решить все здесь и сейчас, он тянулся к палочке, но останавливал себя. В кабинете была чертова Грейнджер. Он не боялся сражения с ней. Он… Кажется, он боялся ее реакции. И за это он ненавидел себя куда больше, чем за любую трусость или слабость.       А еще он ненавидел ее. Злился так, будто это она заставила его увидеть в зеркале то опасное, граничащее с безумием, что он увидел. Будто это она заставила себя поцеловать…       В некотором роде, так и было. Это все была она. Другая Грейнджер. В этом своем идиотском свитере, оставляющая пьянящие поцелуи на губах. Та, что не осуждала кровь на его руках.       Вот только он знал, что кровь Дамблдора она осудит. И чувствовал, что сам сделает то же самое.       Драко так и не достал палочку не только из очевидных опасений. Видение с поверженным Лордом зародило в нем хрупкую, но такую манящую надежду. Проткнуло ею насквозь. Как бабочку в руках коллекционера, когда она уже понимает, что ее ждет смерть, но все равно продолжает трепыхаться, отчаянно пытаясь ранить тонкими крылышками загрубевшие пальцы.       Надежда отчаянная, бессмысленная. Самоубийственная. Драко гнал ее от себя с тех пор, как Лорд поселился в Мэноре и его нарастающее влияние было не просто самым реалистичным прогнозом будущего, а неоспоримым фактом. Он запретил себе думать о любом другом возможном исходе даже наедине с самим собой. Это было губительно, это отвлекало. Надежда никогда не приносила ничего, кроме боли.       А потом появилась Грейнджер и это проклятое зеркало… Старик сказал, что оно показывает желания. Как бы Драко не относился к Дамблдору, поводов не верить его словам не было. В тот момент он действительно хотел поцеловать Грейнджер. Черт возьми, больше всего на свете. Это желание могло конкурировать лишь с острой, физически ощутимой потребностью быть свободным. И она каким-то нелепым образом переплеталась с теплыми губами и окровавленным телом хозяина. Так плотно, что не разорвать, не уничтожив самого себя.       Но Драко не оставлял попыток провести эту тонкую хирургическую операцию тупым камнем. Чтобы занять свои мысли и руки, не позволить им довести его до точки невозврата не только в фантазиях, но и в реальности, он принялся за дело.       Используя десятки различных заклинаний, Драко пытался заставить проклятый Исчезательный шкаф выдать нечто большее, чем крошечную горстку магии, которой едва хватало для того, чтобы переместить совиное перо.       Он даже попытался привлечь Северуса, но тот был занят какими-то своими неотложными задачами, посвящать в которые Драко явно не собирался. Короткие консультации, которые тот мог дать, не особенно помогали, а время шло. К тому же он не мог позволить себе привлекать излишнее внимание, поэтому приходилось посещать большую часть занятий. И там опять была Грейнджер.       В коридорах — задумчивая и молчаливая, в кабинетах — раздражающе высокомерная в желании всегда быть в первых рядах. И абсолютно везде — игнорирующая его существование.       Это не удивляло: в конце концов, он сам сделал все возможное, чтобы она даже не смотрела в его сторону, однако это чертовски злило.       Он даже не пытался с ней заговорить, лишь время от времени бросая в ее сторону обжигающие взгляды. Всегда в спину, чтобы не заметила. Чтобы самому не успеть распробовать и убедиться в том, что он действительно таращится на какую-то девицу, как влюбленный болван.       А после этого Драко злился. Злился, потому что обмануть самого себя было невозможно, и потому, что она никогда не оборачивалась.       — Забини, за мной! — гаркнул он после очередной сдвоенной Трансфигурации, которую провел в попытках прожечь дыру в спине Грейнджер и размышлениях о том, поможет ли починить Исчезательный шкаф недавно найденный ритуал.       — Ты бы полегче, командир, — буркнул Забини, но все же последовал за Драко.       В последнее время они оба были на взводе. Драко по вполне понятным причинам, а Блейз… Он не жаловался, поскольку явно чувствовал свою вину, но было очевидно, что Паркинсон его порядком достала.       Она неожиданно легко и с удовольствием ответила на его ухаживания, и Драко подозревал, что все это неспроста, однако не вмешивался. Паркинсон была под надзором, и это было единственным, что его волновало. По крайней мере до тех пор, пока она не трогала его самого. Но сейчас, к несчастью, был не тот случай.       Паркинсон преградила им путь, встав в дверях кабинета:       — Куда это вы? — подозрительно поинтересовалась она, скрестив руки на груди.       — По делам, Панс, — Блейз выдавил из себя улыбку.       — Не называй меня так, — буркнула она, сверкнув глазами в сторону Драко, но он проигнорировал этот взгляд, тяжело вздохнул и поднял глаза к потолку, изо всех сил стараясь не взорваться. — Ладно, но я жду тебя сегодня на поле.       — Я постараюсь, — Блейз чмокнул ее в щеку и аккуратно отодвинул от дверного проема.       Драко спиной почувствовал очередной обжигающий взгляд и неосознанно повел плечами, желая сбросить его вместе с напряжением последних недель. А еще он вновь подумал о Грейнджер и ее бесконечно прямой спине. Дело было в том, что в его взгляде не было ненависти? И ничто не ощущается так остро, как она?       Драко вновь почувствовал боль в щеке. Конечно, она никогда и не уходила по-настоящему, но порой она маячила на таком далеком краю сознания, что можно было почти забыть об этом ноющем чувстве. Однако бывали и такие моменты… Когда его разум был особенно ослаблен эмоциями.       Драко попытался стряхнуть с себя это наваждение. Представил, как боль превращается в пепел, сыплется по плечам и мягким ковром ложится у его ног. А затем он впечатывает в нее ботинок.       Этот образ они придумали вместе с Северусом. Это был способ стать сильнее боли. На этот раз сработало не идеально, но сработало.       — Я, конечно, благодарен, что ты спас меня от новой подружки, — хмыкнул Блейз, когда они оказались вне зоны слышимости, — но у меня есть некоторые планы.       — Уже нет, — криво усмехнулся Драко.       — Малфой, ты огромная задница. Знаешь об этом? — тяжело вздохнув, Блейз беззлобно пихнул его в плечо.       — Догадывался, — откликнулся Драко, а затем серьезно добавил: — Мне нужна помощь.       Он очень долго размышлял об этом, взвешивал все за и против, но в итоге все же решил, что одному ему не справиться. Северус ясно дал понять, что принимать прямое участие в исполнении задания Драко ему запрещено. Это проверка его способностей, его сил, его изобретательности…       И последняя подсказывала ему, что не случится никакой беды, если привлечь Забини. Особенно, если не сообщать ему никаких опасных подробностей.       Блейз не был пожирателем, впрочем, как и сам Драко, однако его мать была вхожа в Малфой-мэнор и порой даже бывала на общих собраниях. Миссис Забини была одной из главных меценаток дела Лорда. Одно лишь золото Малфоев давно не покрывало его возросшие политические аппетиты. Особенно с учетом того, что Люциус приложил немало усилий для того, чтобы припрятать серьезную его часть.       — Язык за зубами, — серьезно произнес Драко, когда они подошли к Выручай-комнате.       — Как всегда, — кивнул Блейз.       Комната потерянных вещей всегда навевала на Драко тоску. Слишком много всего, когда-то ценного, было свалено в кучи и сейчас являло собой лишь бесполезный хлам. Бесполезный ровно до того момента, пока кто-то не решит вдохнуть в него новую жизнь.       Драко фыркнул, отгоняя глупые мысли. Слишком часто в последнее время он предавался лирическим размышлениям. Это начинало раздражать.       Блейз взял в руки какую-то потрепанную книгу и сдул с нее пыль.       — «Пособие юной ведьмы: лучшие рецепты зелий», — прочел он вслух и усмехнулся. — Наверное, увлекательное чтиво.       — Можешь взять ее себе, — хмыкнул Драко. — Научишься варить зелье от похмелья, повысишь свой статус среди всех девиц Хогвартса.       — Я умею варить зелье от похмелья! — притворно возмутился Блейз, убирая книгу во внутренний карман мантии.       — Огневиски, который ты носишь в фляжке — это не средство от похмелья, — искренне рассмеялся Драко.       — Но помогает? Помогает!       Они оба захохотали. Драко почувствовал, как тугой комок в груди становится чуть слабее. Приятно было почувствовать себя нормальным. Простым парнем, который перекидывается наигранными колкостями с другом и почти не думает о том, как выжить… С Грейнджер было тоже самое. Чертова Грейнджер! Какого соплохвоста его мысли постоянно спотыкаются об нее?       — Блейз, мне нужны вторые руки для проведения ритуала. Но никаких больше вопросов, ладно?       — Важные и таинственные дела Малфоя. Все как обычно, — криво усмехнулся Блейз.       Драко ничего не ответил, лишь достал из мантии потертую книгу. Ту самую книгу, которую он отобрал у Грейнджер и спрятал до того, как явился Дамблдор. «Темные артефакты: история от начала времен». Чтиво оказалось не просто занимательным, но и невероятно полезным. Там нашелся целый раздел посвященный Исчезательным шкафам. Судя по всему, раньше они были весьма популярны.       Драко испробовал большую часть заклинаний, помогающих починить разные мелкие поломки. Одно из них помогло отправить в «Горбин и Берк» яблоко, другое доставило туда несколько книг и крупную статуэтку, но ничто не могло помочь переправить живое существо. Оставался последний вариант, и именно его Драко хотел опробовать.       Он огляделся и нашел в куче хлама, неподалеку от них, жухлый цветок в кадке, который не превратился в пыль лишь благодаря магии Выручай-комнаты.       Пара коротких взмахов палочки и цветок превратился в маленькую черепаху. Блейз вопросительно поднял брови. Драко молча сунул ему под нос раскрытую книгу и дал время ознакомиться с магической формулой и последовательностью действий.       — Будет не просто, — констатировал Блейз, а затем подозрительно прищурился: — Но твоих навыков хватило бы, чтобы сделать это самому.       — Вдвоем быстрее, — Драко пожал плечами. Он не желал вдаваться в подробности. Не сейчас.       И они действительно справились довольно быстро. Блейз провел большую часть подготовительной работы: заколдовал соль, которой Драко начертил руны, нашел и зажег свечи. Заклинание накладывали вместе. Яркая вспышка за дверцей шкафа еще не успела погаснуть, а Драко уже понял, что у них все получилось. И это осознание откликнулось неприятной болью где-то в области желудка.       Черепаха появилась обратно через несколько очень долгих минут. Рядом с ней стоял тканевый мешочек, полный какого-то порошка. Драко рывком схватил его и засунул в карман. С этим он разберется позже.       — А теперь, — Драко шумно выдохнул сквозь зубы, — я займу место черепахи, а ты проследишь, чтобы я вернулся. Если меня не будет слишком долго, позови Снейпа.       — Ты идиот? — задумчиво поинтересовался Блейз, будто бы действительно ожидал ответа.       — Я — нет, — хмуро произнес Драко, — но мне надо удостовериться, что другие идиоты не пропадут в небытие, когда зайдут в этот шкаф.       — Может быть, им и стоило бы пропасть, — буркнул Блейз, провожая взглядом Драко, который одной ногой уже шагнул вглубь Исчезательного шкафа.       — Может быть, — согласился он, — но тогда я потеряю куда больше.       Драко показалось, что прошло несколько секунд, но, как Блейз рассказал позже, все его путешествие заняло не меньше пятнадцати минут. Это было похоже на перемещение через камин, только пространство было более душным и пыльным, воздух затхлым. Если такое вообще возможно.       Он не стал задерживаться в лавке «Горбин и Берк». Исчезательный шкаф стоял в подсобке, поэтому Драко лишь аккуратно приоткрыл дверь, для того, чтобы наверняка удостовериться в том, что попал куда нужно. Владелец лавки удостоил его коротким удовлетворенным кивком, и Драко вернулся обратно.       В Выручай-комнате его ждал заметно нервничающий Блейз.       — Вернулся, — выдохнул он, приложившись к фляжке, которую вертел в руках.       Драко перехватил у друга фляжку, она была почти полной. Жидкость расплавленным железом потекла по горлу.       — Работает не идеально, — констатировал Драко, хватая ртом воздух. — Слишком долго.       — Но работает ведь? — Блейз ободряюще пихнул его в плечо.       — Работает, — мрачно подтвердил Драко, сбрасывая с тахты неподалеку кучу хлама. Он сделал еще один крупный глоток огневиски и растянулся на освободившемся пространстве.       Блейз отобрал у него фляжку и плюхнулся рядом: прямо на пол, прислонившись спиной к тахте.       — Не расскажешь, что это было? — без особой надежды поинтересовался Блейз.       — А сам не догадался? — Драко с силой потер прикрытые веки.       — Догадался. Но давай поговорим нормально, без загадок. Я же вижу, что тебе это нужно.       — Тогда мне придется наложить на тебя Обливиэйт, — попытался усмехнуться Драко, стараясь не замечать рвущее душу желание наконец-то не вязнуть в этом болоте в одиночестве.       — Плевать, — Блейз пожал плечами и передал ему фляжку.       — Пожиратели скоро будут в Хогвартсе, — наконец произнес Драко после очень длинной паузы.       — Блять, а я так люблю гостиную Слизерина.       — Слизерину вряд ли есть чего опасаться, а вот Гриффиндору… — Драко хмыкнул.       — Грейнджер, — вдруг произнес Блейз.       И Драко резко захотелось наложить Обливиэйт на самого себя. Он думал об этом. Много думал. Что будет, когда сюда явятся Пожиратели, каждый из которых только и мечтает о том, чтобы выслужиться перед Лордом?       — Не хочешь попытаться ее предупредить? — Блейз будто прочитал его мысли.       — Я похож на самоубийцу? Да и с чего бы? Проблемы грязнокровки — это не мои проблемы.       — Серьезно? Поэтому ты все время на нее пялишься? — в голосе Блейза не было издевки, лишь искренний интерес и… сочувствие?       Это разозлило Драко. Он грубо бросил:       — Я никогда не пялюсь на девок. Я беру то, что мне нужно. Она мне не нужна.       — А что тебе нужно, Драко?       — Понятия не имею.       На языке вертелось лишь одно слово, которое он, впрочем, не произнес бы даже под Круциатусом: «Свобода».