Калейдоскоп

      Совсем недавно Гермиона думала, что прошлый понедельник выдался тяжелым, но теперь понимала, что он вряд ли мог сравниться с нынешним.       Все воскресенье она пряталась. Гермионе очень не нравилось это слово, однако передвижение по Хогвартсу в мантии-невидимке нельзя было назвать никак иначе. И она отлично это понимала.       Гермиона весь день провела с друзьями. Они сидели на каменном полу Астрономической башни, поедали кексы и бутерброды, принесенные из кухни, и запивали все это тыквенным соком. Это могли бы быть обычные посиделки, если бы Гермионе не приходилось то и дело тушить пожар гнева, вырывающийся у кого-то из них. Если бы ей не приходилось постоянно тушить пожар в своей собственной душе.       Она очень хотела поддаться. Идея проучить Малфоя заставляла ее сердце сжиматься от мстительного желания, однако Гермиона отлично понимала, что в действительности это ничем ей не поможет. Скорее даже навредит.       К дуэли обязательно присоединятся слизеринцы, кто-нибудь пострадает. Как Малфой правильно заметил, им уже давно не по одиннадцать и даже не по тринадцать, когда ставки были мелкими, а конфликты решались в том числе и ударами в челюсть. Нет, сейчас все может закрутиться в нечто куда более страшное.       — Мы выше этого, ясно? — в очередной раз произнесла Гермиона, не будучи до конца уверенной, кого убеждает больше: себя или Гарри. — Я знаю, что все, чье мнение мне важно, не станут меня осуждать, на остальных — плевать. Пусть мелют языком сколько влезет.       Но ей в очередной раз было не плевать. То, насколько ее слова расходились с чувствами, начинало серьезно раздражать.       В понедельник утром Гермиона проснулась с невероятным, всеобъемлющим чувством стыда. Прошлым вечером она вернулась в спальню за полночь, когда все уже спали, но сейчас, едва открыв глаза, осознала, что ее соседки уже вовсю шушукались.       Парвати замолчала, обнаружив, что Гермиона проснулась, а вот Лаванда напротив тут же переключилась на нее:       — Гермиона, то что сделали эти мерзкие слизеринцы — просто отвратительно! — с искренним гневом воскликнула Лаванда.       Гермиона, которая еще секунду назад мечтала провалиться сквозь землю, неуверенно улыбнулась. Она знала, что часть гриффиндорцев будет на ее стороне, но никак не ожидала такой поддержки от ветреной и, если уж говорить начистоту, весьма поверхностной Лаванды.       — Но расскажи, Малфой хорошо целуется? — продолжила щебетать та, и Гермиона тяжело вздохнула. Нет, в ней ничего не изменилось.       — Лаванда, это ужасно! — воскликнула Парвати, пытаясь пробудить совесть соседки.       — Почему? — искренне удивилась она. — Мне всегда было интересно. Он такой таинственный.       — Он же слизеринец, — вознегодовала Парвати.       — И что? — Лаванда весело качнула головой. — Он привлекательный.       Гермиона натянула одеяло на голову и застонала. Все начинало развиваться по худшему из возможных сценариев.       Гермиона мечтала о том, чтобы проваляться в постели весь день, скрываясь от любопытных глаз и неизбежных перешептываний, но чувство ответственности, которое было ее второй натурой, не позволило прогулять занятия, поэтому, дотянув до последнего, она все же вылезла из-под одеяла. Оставив все еще шутливо бранящихся Лаванду и Парвати, она натянула мантию и, наскоро расчесав волосы, прошмыгнула за дверь.       Гарри с Роном весь день выступали верными спутниками и едва ли не телохранителями Гермионы. Они заняли места по обеим сторонам от ее плечей, готовые в любую секунду ринуться в атаку. Однако, к их общему везению, атаковать было некого.       Первая половина дня прошла спокойно. На всех занятиях ребята сидели на задних рядах, стараясь, насколько это возможно, не привлекать внимание. Гермиона чувствовала на себе заинтересованные взгляды, но они не обжигали презрением. Гриффиндорцы хоть и были любопытными, однако умели стоять за своих. О том, что ждет ее во второй половине дня, Гермиона изо всех сил старалась не думать.       Когда перед обедом к ним присоединилась Джинни и предложила не ходить в Большой зал, Гермиона и вовсе расслабилась. Даже смогла улыбнуться, глядя на тяжело вздыхающего Рона, который был не в восторге от внезапно объявленной голодовки, однако к собственной чести не возражал.       — Тебе полезно пропустить обед, — невозмутимо прокомментировала вздох брата Джинни. — А то тебя скоро метла не поднимет.       — Я прекрасно выгляжу, — возмутился Рон.       — Да, для тролля, — усмехнулась Джинни, за что тут же получила мощный тычок в плечо. — Ладно-ладно, — когда ребята добрели до тихого и почти безлюдного уголка неподалеку от Черного озера, она шутливо пошла на попятную и ловким движением фокусника вытащила из сумки тыквенный кекс, вручив его Рону.       Тот заметно повеселел.       Впрочем, когда они возвращались в замок, никто не радовался. Впереди ждала самая неприятная часть дня: сдвоенное Зельеварение. И не с кем-то, а со Слизерином. По всем законам подлости.       — Может, прогуляем? — неуверенно предложил Рон, взглянув на Гермиону.       Она задумалась о том, что такого он увидел на ее лице и почувствовала тошноту.       — Нам вот-вот сдавать ЖАБА, — Гермиона помотала головой. — И вообще, глупости это все. Я уже говорила, мне плевать.       И в очередной раз она убеждала в этом саму себя. Сколько бы Гермиона ни думала об этом, она никак не могла понять, почему именно эта ситуация задела ее так сильно. Неужели это первый раз, когда слизеринцы устраивают подлости? Разумеется, нет. Бывали случаи и похуже: такие, которые выливались в настоящую смертельную опасность.       Но это… Эта история затронула в ней какую-то доселе неизвестную часть ее существа. Женскую часть, которую Гермиона еще толком в себе не открыла. И уж точно никогда не собиралась открывать в компании Малфоя.       Конечно, до этого случая Гермиона целовалась с Фредом, они даже занимались сексом. Но его прикосновения и касания тела сухими губами, казались ей скорее неловкими и смущающими, чем сексуальными.       А вот губы Малфоя были горячими, требовательными… Гермиона одернула саму себя и почувствовала, как краснеет.       Она даже не заметила, когда они успели зайти в класс. Джинни рядом уже не было, вероятно, она отправилась на свое занятие. Гермиона тяжело вздохнула. Сейчас бы она с радостью обменяла двух воинственных друзей на одну подругу с острым языком.       Послышались знакомые голоса и Гермиона уткнулась в учебник.       Слизеринцы ввалились в кабинет с улюлюканьем и громким смехом. Они явно готовились к этому представлению. Теперь тишина и спокойствие, в которых Гермиона провела первую половину дня, показались ей затишьем перед бурей.       Гермиона не увидела ее, поскольку собственные волосы загораживали обзор, однако она почувствовала ее приближение. Тонкий древесный аромат, который едва ощущался за едко-сладким карамельным.       Почувствовав, что Гарри отодвигает стул и поднимается на ноги, Гермиона распрямилась и посмотрела прямо в насмешливые темные глаза.       — Ты что-то хотела, Паркинсон? — со всей холодностью, на которую была способна, произнесла Гермиона.       Она поймала себя на том, что очень завидует Джинни и ее способности выдавать колкости самым непринужденным образом.       — Да, шлюха, — Паркинсон усмехнулась. — Мне интересно, какой член у Малфоя? Понравился на вкус?       Кучка слизеринцев, стоящих за ее спиной, как верные пажи, расхохотались.       — Закрой свой рот, — угрожающе начал Гарри.       Гермиона коснулась его плеча успокаивающим жестом и, широко улыбнувшись, произнесла:       — Видишь ли, Гарри, она не может. Когда обслуживаешь весь факультет, рот всегда открыт. По привычке.       — Сука, — прошипела изменившаяся в лице Паркинсон.       — Панс, да ладно тебе, оставь ее в покое. У вас опять равный счет, — усмехнулся Забини.       Гермиона удивилась, что тот сидел на соседнем ряду и напрямую не участвовал в стычке. Она зло сверкнула глазами, но Забини лишь улыбнулся и сильнее откинулся на спинку стула, заставляя его опасно покачиваться на двух задних ножках.       Гермиона хотела сказать еще много чего резкого, но ее прервал Снейп, влетевший в кабинет.       — Что он здесь делает? Где Слизнорт? — ошарашенно прошептал Рон.       — Сегодня, к моему огромному сожалению, мне вновь придется учить вас премудростям Зельеварения. Садитесь, — буркнул Снейп, проходя к преподавательскому столу. Несколько слизеринцев двинулись с места, и он добавил, прищурившись: — Вам нужно особое приглашение, Поттер?       — Где профессор Слизнорт? — с вызовом поинтересовался Гарри.       — Болен, — коротко бросил Снейп. — Поттер, вы нас задерживаете. Еще один глупый вопрос, и я заставлю вас писать подробное эссе о всех магических болезнях, которым могут быть подвержены пожилые волшебники.       Гарри открыл было рот, но Гермиона потянула его за мантию и прошептала:       — Сядь.       Тот нехотя подчинился. Паркинсон же медленно и вальяжно направилась в сторону своих сокурсников, тихо бросив напоследок:       — Ты об этом пожалеешь, грязнокровка.       Снейп начал занятие, а Гермиона не смогла удержаться от искушения вновь посмотреть на слизеринцев. Забини, Паркинсон, Булстроуд, Кребб, Гойл… Только сейчас она поняла, что здесь нет Малфоя.       Зелье, которое Снейп выбрал для занятия, оказалось жутко сложным и заковыристым, поэтому думать над загадкой пропавшего негодяя Гермионе было некогда.       — Отвратительно, — прокомментировал Снейп бурлящую в котле у ребят жидкость.       Зелье было почти идеального цвета и консистенции. Гермиона тяжело вздохнула. Она отлично знала, что добиться от Снейпа адекватной оценки приложенных усилий было невозможно. Слизнорт наверняка бы похвалил их. Как же все не вовремя!       — Мисс Грейнджер, задержитесь, — бросил Снейп, когда Гермиона, накинув на плечо сумку, уже поспешила к двери.       Гарри с Роном замерли рядом с ней, однако она покачала головой:       — Я скоро, — прошептала Гермиона.       — Ваше последнее эссе по Защите от темных искусств не просто слабое, а вопиюще безграмотное, — начал Снейп, собирая свои пергаменты со стола Слизнорта.       — Но я использовала лучшее исследование о вампирах… — растерялась Гермиона.       — Знаете, чем отличается хороший волшебник от посредственного, но самоуверенного, мисс Грейнджер? — Снейп скривился. — Слабый волшебник верит всему, что написано в книгах, а хороший — знает, что всю информацию необходимо проверять.       — Но я…       — Перепишите свою отвратительную работу, опираясь на по-настоящему проверенный источник. Я все равно не поставлю вам выше «Слабо», но вы хотя бы узнаете что-то новое.       Снейп поднял со стола объемную и очень ветхую книгу и вручил ее Гермионе.       — Какой именно параграф мне нужно изучить? — обреченно произнесла она, с тоской глядя на корешок, скрывающий огромное количество страниц.       Снейп молча пошел к выходу и лишь у самой двери развернулся и, чуть приподняв уголок губ, ответил:       — Все, мисс Грейнджер. Все. Вы узнаете много нового.       Оставшись в одиночестве, Гермиона тихо выругалась и взялась за толстую кожаную обложку. В этой проклятой древней книге не было даже оглавления!       Ее глаза заскользили по тексту. Английский смешивался с латынью, а кое-где встречались и руны. Работа потребует титанических усилий. Да чтоб этого Снейпа совы заклевали!       Первые несколько страниц были написаны довольно просто и обращались к древнейшей истории.       — Замечательно, — пробормотала она. — Похоже, Снейп предлагает мне познакомиться с зарождением магии до нашей эры… При чем тут вампиры?       Однако, как часто случалось с Гермионой, соблазн познакомиться с новой книгой был сильнее любого раздражения. Она сама не заметила, как с интересом продолжила пробираться сквозь рассказы о запутанных скандинавских ритуалах.       Не заметила она и того, как распахнулась дверь кабинета.       — Северус, я нашел… — знакомый голос, оборвавшийся на полуслове, заставил ее подскочить. — Грейнджер?       Гермиона поняла, кто стоит за ее спиной, не успев обернуться. Холодный, мелодичный и раздражающе текучий голос Малфоя вызвал в ней дрожь.       Гермиона молча захлопнула книгу, с трудом засунула ее в сумку и, крепко сжав в руках палочку, наконец-то посмотрела на Малфоя:       — Что ты здесь делаешь?       — Что с тобой?       Они произнесли это хором. А Гермиона еще и ахнула. Все те колкие и резкие слова, полные отвращения, которые она собиралась на него вывалить, застряли в горле, когда она увидела багровый рубец на его щеке.       — Ты не можешь этого видеть, — Малфой покачал головой. Недоверчиво, растерянно. Испуганно?       — Огромную рану на твоей щеке не увидит только слепой, — огрызнулась Гермиона.       — Нет, он сказал…       — А, плевать, — она мотнула головой, вспоминая, какую ненависть испытывает к нему. Или должна была испытывать? Рваная рана, сквозь которую, казалось, проглядывали кости, продолжала привлекать внимание Гермионы и вызывать в ней невольное сочувствие. — Мало получил, — добавила она неуверенно.       — Паркинсон больше тебя не побеспокоит, — произнес он хмуро, резко меняя тему.       — Это ты так извиняешься? — горько усмехнулась Гермиона.       — Я никогда не извиняюсь. — Губы Малфоя растянулись в привычной издевательской улыбке, и Гермиона могла поклясться, что увидела его скуловую кость.       Долго удерживать улыбку он не смог: его лицо исказила гримаса боли.       — Сваливать свою вину на других не очень-то по-мужски, не находишь?       Малфой сжал зубы, но ничего не ответил, тогда говорить продолжила Гермиона:       — Я не желаю иметь с тобой ничего общего, не желаю разговаривать. Никогда. И прихвостней своих от меня отвадь, иначе все это плохо кончится. А Паркинсон персонально передай, что если она еще раз ко мне подойдет, то я заколдую ее так, что рана на твоей щеке покажется ей детским лепетом.       Она бегом бросилась вон из класса. Сердце колотилось так громко, что его стук молотом отдавал в ушах. Именно поэтому Гермиона не была до конца уверена, что действительно услышала тихий, полный горечи шепот, которым ее проводил Малфой.       — Все должно было быть иначе.