Королева сердец

1538 год. Махпейкер, по обыкновению, завтракала с Халиме. Эти завтраки стали традицией, они не нарушали её, слишком важной была для обеих эта традиция. Дильруба неуклюже поднялась, стаскивая со стола мятный лукум, Халиме быстро отобрала его у годовалой дочери, взамен предлагая кусочек перепелки, уже собиравшаяся устроить истерику, Дильруба схватила кусочек птицы, засовывая его в рот. Мурад улыбнулся, протягивая крохотные ручки к матери. Махпейкер с нежной улыбкой усадила сына на колени, мальчик сразу потянулся к долме с индейкой, умудряясь засунуть её полностью в рот. Махпейкер нежно погладила сына по курчавым светлым волосам, мальчик любил когда его обнимают, был светлым и добрым ребёнком, любимцем династии, в особенности своего дедушки-султана, тёти Михримах-султан, жена дяди Мустафы любила его не меньше чем родная мать, для неё он был племянником, таким же как были её близнецы для Махпейкер. Их дружба была удивительной для тех, кто не знал о прошлой службе Махпейкер-султан в дворце Алжира. После завтрака, девушки решили прогуляться в гарем, где стали свидетельницами неслыханной дерзости одной из рабынь. — Сын Махпейкер-султан совсем не похож на Шехзаде Мехмеда, так может он даже не его сын? — глаза Махпейкер недобро полыхнули огнём. Она тихо подошла сзади к дерзкой девушке, положила руку на плечо. Рабиа напряженно застыла, боясь обернуться. — Язык бы тебе вырвать, Рабиа. Стража, в темницу её, — Махпейкер окинула взглядом рабынь, они отшатнулись от жестокости, полыхавшей в глазах цвета августовской травы. Она обещала уничтожить любого, кто скажет подобную дерзость. Махпейкер не собиралась мстить глупой рабыне, зная, что Рабиа своим умом не додумалась бы сказать подобное, ей кто-то подсказал. Узнать бы кто. Встревоженная Бора нарушила идиллию мирного завтрака в кругу семьи. Она с ужасом смотрела на свою госпожу, и не могла вымолвить ни слова. Махпейкер нахмурила светлые брови, настороженным взглядом смотря на служанку. — Рабию нашли мёртвой в темнице. У неё не было языка, — Махпейкер застыла. В первую очередь обвинят её, это не было секретом. Халиме с ужасом посмотрела на подругу, её мысли были такими же, как у Махпейкер. — Лале, уведи Мурада с Дильрубой в покои Халиме. Бора, Акса, вы остаётесь со мной здесь, — Махпейкер тяжело сглотнула. Дышать стало страшно, против неё зреет заговор, она почувствовала себя загнанным в угол зверьком. Мехмед с визирями отправился на охоту, он не мог помочь своей фаворитке. Напуганная и решительно настроенная выжить, Махпейкер вытащила спрятанный у неё под кроватью меч, готовая убить каждую, кто попробует убить её. За годы, что она не прикасалась к мечу, она растеряла навыки, но руки помнили как с ним управляться. Близняшки, отправленные Михримах-султан к возлюбленной брата, вооружились кинжалами из арсенала Махпейкер-султан. Драться, юные девушки не умели, но за свою госпожу убили бы. Махпейкер была для них подругой, они никогда не обращались к ней с неуважением, были близки и прямолинейны в высказываниях, вызывая у неё улыбку. Её новые слуги не были такими смелыми, для них она была госпожой, а не близкой подругой. — Это она! Из-за неё Рабиа умерла! Идемте же, девушки, отомстим за нашу славную подругу, — прокричал женский голос. С ужасом, Махпейкер узнала его. Её служанка, Лале, ей она доверяла своего ребёнка. Предательница, набатом стучало в голове молодой девушки. Она удержалась от слез, они ничем не помогут ей сейчас, а лишь усугубят. Она стояла в глубине покоев, даже там ее достанут, зато она успеет защитить себя. Махпейкер считала до пяти, как делала в детстве, когда ей было страшно. Раз. Девушки выбили дверь. Лале быстрым взглядом осмотрела покои. Два. Она заметила Махпейкер-султан, возле неё стояли напряжённые Бора и Акса. Усмешка исказила губы Лале. Три. Она кивнула девушкам, это был знак, что можно заходить, султанша не сбежала. Четыре. Девушки быстро дошли до Махпейкер. Они заметили её странный вид, глупые, не придали ему значения. Пять. Махпейкер открыла зелёные глаза, в них пылал огонь, этот огонь сожжет всех наглых девушек. Она удобнее обхватила меч, вступая в бой. Первой пала Наиле, светлые карие глаза рабыни застыли, она упала навзничь. Следующий удар пришёлся по Фатьме. Меч перерезал горло рабыне, покусившейся на жизнь Махпейкер, она успела поднести факел к платью султанши, не успела поджечь его. Третьей стала Рукийе, красавица и умница завопила, меч попал ей прямо в глаз. Бора схватила Лале за руку, она пыталась убежать, увидела, что Махпейкер крепко вцепилась в свою жизнь и она не выполнит план своей госпожи, умирать молодая девушка не хотела. Бора держала её за плечи, Акса влила в рот Лале какую-то жидкость, Махпейкер с мягкой улыбкой рассказала, что это раствор Клеричи. Им часто пользуются на её родине. — Теперь ты все мне расскажешь, дорогая. Кто тебя подослал ко мне? Хатидже-султан? Или Шах-султан? — зелёные глаза цепко следили за Лале. Девушка хрипло рассмеялась. — Глупая! У тебя больше врагов, чем ты думаешь. Одно имя. Джихан, — карие глаза блестели, Лале не выполнила приказ своей госпожи, все что ей удалось это напугать Махпейкер. — Она даже не фаворитка. Мне не придётся прикладывать никаких усилий, чтобы уничтожить её. — Кто тебе сказал, что она не фаворитка? — Лале громко рассмеялась, было в её смехе что-то безумное. Девушка закашлялась, сердце бешено забилось, её глаза закрылись навсегда. Махпейкер закрыла руками свои глаза, смерть Лале доставила ей боль, она доверяла ей, Лале же была преданна не ей. Она пропустила мимо ушей слова, что Джихан тайная фаворитка Шехзаде. Разберётся с этим позже. Махпейкер отдала указания служанкам, от трупов в её покоях надо избавиться, Халиме им поможет с этим, пока она придёт в себя. Мать Дильрубы-султан все поняла, когда пересекла покои Махпейкер. Она с сочувствием погладила плечо подруги, за ней в покои вошёл Онур-ага, личный евнух Халиме-хатун. — Пусть Бора и Акса помогают тебе, Онур, вынесите тела в ковре. Вдруг спросят, скажите, что Шехзаде Мурад пролил на него что-то, и вы несёте ковёр на чистку в прачечную. Там вас будут ждать Ферхат-ага и Искендер-ага, они помогут вам избавиться от тел. Свободны, — Халиме решила остаться с Махпейкер, что лежала на кровати в позе эмбриона. Она понимала, что не может больше доверять каждой служанке, они могут желать ей смерти. Махпейкер не была слабой, даже так, ей было тяжело понять, что в любую секунду её близким могут предложить больше чем предложила она, и они предадут её. — Халиме. пообещай, что ты никогда не предашь меня, — в эту секунду Махпейкер выглядела как запутавшаяся и напуганная девочка, сердце Халиме сжалось от этой картины, она поклялась, что всегда будет рядом с Махпейкер и не предаст. Шехзаде Мехмед вернулся только через три дня. Халиме сразу поспешила к нему в покои, Махпейкер только-только вставала на ноги. Фаворитка доложила Шехзаде о том, что произошло в гареме в его отсутствие, он пришёл в бешенство, оттолкнул Халиме и почти побежал к Махпейкер. Она стояла у зеркала, возле неё стояли служанки, они помогали госпоже одеться, пора было показаться в гареме, где Махпейкер уже три дня как не появлялась. — Моя Махпейкер, — Мехмед прижал к себе свою возлюбленную, гладя по светлым волосам. Махпейкер вздрогнула, она обняла его в ответ, только сейчас девушка поняла, что ей его сильно не хватало все эти дни. Шехзаде был дорог ей, она любила его искренне и чисто, ради него она старалась не становиться похожей на султанш, плетущих интриги, в душе ненавидящих друг друга. Остаться светлой душой в гареме невозможно, Махпейкер старалась оттянуть момент, когда ей придётся плести интриги ради шехзаде. — Дорогу! Махпейкер Секиме-султан Хазретлери, — с видом победительницы, она прошлась по гарему, садясь на тахту, где по традициям должна сидеть мать Шехзаде, там сидела она, главная фаворитка Шехзаде Мехмеда Хазретлери, мать его сына.