***
Дверь, отделяющая гостиную Слизерин от школы, прячет за собой последнюю вечеринку в этом году. Громкую музыку, запрещенный в школе, конечно же, алкоголь, раскаты смеха и непристойные шутки. Гостиная погружена в непривычный ей блеск и близкую факультету тьму: дресс-код создал несомненно лучшую атмосферу. Помогая Блейзу занести оставшийся алкоголь, который тот каким-то чудом пронес через проход, ведущий в школу из «Сладкого королевства», Амрит обводит гостиную взглядом в поисках гриффиндорцев. В начале вечеринок они, как правило, всегда держатся вместе, и он быстро находит нужную ему волшебницу по макушке. Амриту не терпится подойти к ней, но Блейз зовет его вернуться за оставшимися бутылками огневиски, спрятанными за статуями в коридоре. Ему хочется поскорее увидеть Беллу не только потому, что местные сплетницы уже донесли о том, как оделись гриффиндорки. Но и потому, что скорый разъезд забирает у него драгоценные минуты с ней. Амрит никогда не чувствовал ничего подобного: никогда не привязывался, никогда ни о ком не думал достаточно долго, никого не любил. Его только и называли заядлым игроком в квиддич, чуждым к сердечным делам, поэтому у него никогда не было постоянной девушки. Драко, вдруг выхватив из рук Забини бутылки, пихает его плечом, кивнув в сторону гриффиндорцев, собравшихся у камина. — Иди-иди, — говорит он, загородив собой Блейза, чтобы Амрит и не думал ему больше помогать. Подмигнув слишком многозначительно, Блейз выглядывает из-за спины Драко. Уголки губ Амрита невольно ползут вверх: и все-таки не зря Распределяющая шляпа направила их на один факультет. Он бессознательно поправляет футболку, чувствуя странно-незнакомое тепло в груди, словно уже успел опрокинуть пару стопок огневиски, и ныряет в толпу. Белла трепещет не меньше, предвкушая встречу с Амритом, ведь думала, что все же убедила его в своем отсутствии. Она накручивает на пальцы волосы, то и дело кидая взгляды на дверь. Хотела сделать сюрприз и позволила подругам нарядить ее. — А вдруг он ждет тебя в гостиной Гриффиндора, Белла? — Гермиона осторожно смотрит в сторону прибывших слизеринцев, чьи лица сверкают изумрудным блеском. — Ты ведь сказала ему, что не придешь. — Не думаю, что он все-таки ей поверил, — смеется Джинни, в чьи волосы вплетены блестящие бусины. — А если честно, я уже рассказала сестрам Патил, что ты придешь, а они наверняка растрындели всей школе. — Джи! — в голос отвечают гриффиндорки, и Джинни пожимает плечами. Амрит останавливается в нескольких шагах от Беллы, найдя ее в компании подруг. Он мог представить на ней любой наряд, кроме этого. Костюм из классических брюк и топа без бретелей из чёрного атласа отражают мягкий свет каминного пламени, а накидка из мерцающей кристаллами сетки пусть и не оставляет простора для воображения, но не выглядит вульгарно. Изящные лодочки на шпильке дополнены серебристыми шнурками, которые, словно змейки, обвивают её тонкие щиколотки. — Белла, тебя ждут, — шепчет Джинни, наклонившись к ее уху. Белла медленно поднимает глаза. От этой встречи у обоих перехватывает дыхание. Гриффиндорка кивает Амриту, словно они едва знакомы, но Гермиона подталкивает ее к нему. Слизеринец переплетает их пальцы, бессовестно разглядывая Беллу вблизи. Он, как и она, привыкли к форме, спортивной форме, а на вечеринках долгое время предпочитали наоборот проводить время вдали друг от друга. Были сыты выходками по горло. — Хорошо выглядишь, — произносит Амрит, опьяненный взглядом темных глаз и ароматом французских духов. — Даже слишком хорошо. — Ты тоже ничего, — хихикает Белла, нервничая в его столь близком присутствии. Линии малахитовых блесток на его лице подчеркивают цвет глаз. Амрит выглядит слишком странно, слишком красиво. Ему всегда шел зеленый, отмечает про себя Белла, несмотря на то, что из зеленого на нем лишь россыпь блесток. Белла не в силах не способна противостоять той силе, что тянет ее к Амриту. Прижавшись к нему всем телом, она полной грудью вдыхает окутавшую ее шоколадную вишню, а холодные руки слизеринца словно змеи обвивают ее талию. Амрит наклоняется к ней ввиду разницы в росте и говорит у самого уха: — Потанцуешь со мной? В гостиной играет лирическая песня «Гарпий», группы из волшебной Америки. Смех и голоса утихают, подстраиваясь под негромкую тягучую мелодию. Белла кивает, кладя слизеринцу на грудь ладони, и поддается его рукам, которые ведут ее. Это так странно: желать его внимания, а не мучительной смерти; смотреть в глаза с доверием, а не бояться заклинания исподтишка; ждать встречи, а не окончания занятия, чтобы не видеться с ним хотя бы до следующего утра. — О чем задумалась? — с привычной ухмылкой на губах спрашивает Амрит, глядя на Беллу из-под опущенных ресниц. От него не ускользнул застывший на его лице взгляд. — Мм… — отвечает она мычанием и делает вид, что в горле пересохло и хочется пить, чтобы не выглядеть слишком глупо. — Вы ведь в лимонад не добавляли ничего, да? Амрит смеется, ослабив хватку и позволив Белле отойти. Она слишком хорошо знает слизеринские вечеринки, ведь несмотря на свою страсть с квиддичу, никогда не была занудой. Белла закатывает глаза. — В этой гостиной есть что-то безалкогольное? — поведя бровью, спрашивает она, на что Амрит, в глазах которого пляшут чертята, пожимает плечами. — Я лично разлил в пять чаш с газировкой ром, — отвечает он, смеясь над притворным недовольством Беллы. — Здесь есть все, что пожелаешь. Но градус этого точно уж выше десяти. Почему ты ничего не хочешь? Брось, Белла, год закончился, это надо отметить. Следующий год — последний. Белла пожимает плечами. Алкоголь явно вышибет из нее все воспоминания об этом вечере, а последние несколько часов она думала только о том, что не увидится с Амритом до конца лета. Гриффиндорка не готова пожертвовать всем этим ради обыкновенного удовольствия. Амрита вдруг одергивает Блейз. Брови его собраны в кучу, глаза бегают по лицу друга. Белла отступает назад, но Амрит ловит ее за запястье. — Друг, твоя сова прилетела, — быстро произносит он, а его лицо все больше зарастает паутиной тревоги. — На пергаменте печать твоей семьи. Моментально меняясь в лице, Амрит ничего не отвечает Блейзу. Он проводит рукой по волосам, а перстень на его большом пальце сверкает алым пламенем рубинов. Белла не дает ему уйти одному и пробирается сквозь вновь взорвавшуюся толпу к спальням мальчиков. Толкнув дверь плечом, слизернец врывается в спальню, и взгляд его моментально находит пустую клетку и закрытое окно. Белла заходит следом, а дверь за ней тут же захлопывается. Она дергает жа ручку, но та не поддается. Амрит вдруг начинает смеяться, повернувшись к гриффиндорке и поймав на себе ее встревоженный взгляд. — Дементоры бы их побрали, — цокнув, Амрит накрывает плечи Беллы ладонями. — Никакой совы и письма нет. Эти идиоты решили закрыть нас вдвоем. — Почему ты так напрягся, Амрит? — спрашивает Белла. Он качает головой, мол, все в порядке, и отходит к окну, чтобы открыть его нараспашку и впустить в комнату ночную прохладу. — Из-за Сама-знаешь-кого у моей семьи проблемы с Министерством Магии. Министр считает, что отец может быть причастен к новой волне активности Пожирателей смерти, но он давно в этом не участвует. Мама говорит, что в наше поместье уже приходили с обыском, но ничего не нашли. — и улыбается, вымученно и безрадостно. — Они ничего и не найдут. Тряхнув головой, Белла прогоняет гадкие мысли о Пожирателях. Амрит равняется с ней, обнимает за плечи и прижимается губами в рыжим волосам. Каждый думает о своем, но ни на секунду не забывает о друг друге. — Спасибо, что поделился, — сглатывает Белла горький ком, застрявший в горле вместе с прошлым, которое ее чуть было не убило. — Мы квиты, ты ведь тоже рассказала мне о том, что беспокоит тебя, — уголки губ Амрита ползут вверх, и их взгляды находят друг друга. За секунду их миры сужаются до освещенной лишь тусклой луной комнаты в темных, шоколадно-зеленых тонах, наполненной запахом кожи, мужского парфюма, теплой ночи и подземелий. Комнаты старшекурсников находятся выше, отчего им все же достается немного света, и есть небольшие окна. Вид из них, конечно, не такой захватывающий, как из башен Когтеврана или Гриффиндора, но Амрит рад и этому, ведь дома, в поместье Дубеев, вечерами привык наблюдать за звездным небом. Но комната для них вдруг меркнет, время останавливается. Зрение Амрита сужает свой прицел на длинных густых ресницах, которые так красиво трепещут каждый раз, когда Белла моргает. Мыслей не остается, только расширенные зрачки, в каждом из которых отражается светлое лицо гриффиндорки. Появляется неожиданная тяга коснуться ее огненных волос, хочется даже что-то сказать, но все слова забываются. Внезапно Белла сама тянется и неуверенно целует Амрита. Поняв все без слов, он берет инициативу в свои руки и сминает ее губы, целует крепко, запускает язык меж мягких девичьих губ. Белле становится трудно дышать, сердце стучит, как бешенное, а пальцы зарываются в его густые темные волосы. Растворяясь в ощущениях, гриффиндорка не замечает, как отходит к кровати и упирается в мягкое покрывало. Она сама дала ему знак и сама не хочет отступать. Пальцы Амрита касаются ее спины, двигаются вверх и тянут короткий топ, прикрывающий грудь. Он едва дышит, когда Белла не только не останавливает его, но и углубляет поцелуй, нырнув рукой под футболку, скрывающую крепкую спину и рельефный, непробиваемый пресс слизеринца. Белла с неожиданной смелостью исследует его тело, едва касаясь пальцами кожи. Но легкие касания вскоре сменяются более настойчивыми. Амрит обжигает горячим дыханием припухшие от поцелуев губы гриффиндорки, накрывает ладонями упругую грудь и наконец спускает топ, прикрывающий ее. Белла рвано выдыхает, чувствуя, как пальцы слизеринца играются с затвердевшими сосками. — Я должен спросить, — шепчет вдруг Амрит, нехотя прерывая ласки и отстраняясь. — Хочу ли я этого? — хрипло произносит Белла, едва держась на ногах от головокружения. Амрит усмехается, так привычно, и нависает над гриффиндоркой, когда та опускается на кровать. Он подминает ее под себя, устроившись между ног и поставив руки по обе стороны от плеч Беллы. — Не хочешь погостить у меня летом? — сверкает глазами Амрит, выдыхая, когда ее руки тянутся к натертой до блеска пряжке ремня. Он целует ее за ухом. Внизу живота становится жарко и туго. Кажется, что в комнате сгорел весь воздух, дышать тяжело и влажно. Оставшись без рубашки и лишив Беллу возможности насмотреться на его подтянутое благодаря постоянным тренировкам тело, слизеринец встает с кровати и, по одной поднимая ее ноги, расстегивает и снимает туфли. Следом по ногам скользят брюки, а за ними последний видимый всем предмет одежды — топ. Гриффиндорка прикрывается лишь тонкой тканью трусиков. Амрит расстегивает брюки, нарочно медленно и смотря Белле в глаза, отчего та вмиг забывает, как дышать. Прикусив губу, она наблюдает за плавными движениями длинных пальцев. Он быстро кончает с одеждой и возвращает внимание к гриффиндорке. Касается внутренней стороны ее бедер, дразняще и невесомо. Надавливая на колени, разводит ноги шире. И даже в темноте видит, как сверкают ее глаза. Любой другой бы торжествовал, ведь смог уложить своего врага на лопатки. Но Амрит больше не испытывает к этой гриффиндорке прежней неприязни: смотрел на нее с неприкрытым обожанием и желанием разделить с ней этот вечер. Последний вечер перед каникулами. Выгибаясь под Амритом всем телом, Белла собирает под ладонями простынь. Слизеринец медленно входит в нее во всю длину, и она подается навстречу, вздрогнув от восторга. Обоих окутывает жар. Амрит нависает сверху, и в глазах его рябит от лунного блеска украшенной кристаллами кофточки, оставшейся на Белле. Взгляд его затуманен. Тихие стоны и хриплые короткие фразы. Сердце стучит так, будто вот-вот выпрыгнет из груди. Пламя волос Беллы разбросано по простыне, грудь подрагивает от каждого толчка, тело поддается навстречу Амриту. Ей хочется просто быть ближе, быть с ним, чтобы все лето скучать по запаху шоколадной вишни и прикосновениям мягких пухлых губ. Простыни смяты безнадежно, дыхание сбилось к чертям. Завтра они вернутся в Лондон, но эти мгновения… они принадлежат только им.***
Лето спустя
Первая тренировка по Квиддичу. Самая долгожданная встреча всех членов команд факультетов. Белла застегивает перчатки и манит к себе метлу. В палатке болтают другие гриффиндорцы, делясь моментами с лета, подбадривают друг друга и желают не поломать себе что-нибудь на первой тренировке. Звучит свисток. Гарри толкает команду к выходу, и они строятся. Первая тренировочная игра со Слизерином. Нельзя упасть лицом в грязь. По второму свистку игроки поднимаются в воздух и разлетаются по точкам, заранее обговоренным капитаном команды. Тело приятно ноет, отвыкшее от полетов. Белла крепче сжимает рукоять и летит к кольцам Слизерина. — Я надеру тебе задницу, Амрит, — кричит она, махнув ему рукой. — Не надейся на победу, Белла, — смеется тот. Все идет своим чередом. Они по-прежнему не могут обойтись без шуточек, но с конца прошлого учебного года их отношения строятся не на взаимной неприязни, а на светлой, искренней влюбленности. — Смотри, чтобы тебе не прилетело по голове! — Вечером тебе прилетит по другому месту!