Тайна на двоих.

Девятнадцатое апреля. Середина весны. В Сан-Франте ничего не меняется. Солнце так и печёт, смотря на всех свысока. Птички поют, торговля идёт быстрым ходом. День, когда Бонита Гонсалес появилась на свет, плод любви её родителей. Бони не празднует свой день рождения, начиная с пятнадцати лет, но мать всё-таки уговорила дочь провести его в небольшом кругу семьи. Как-никак 19-летие бывает раз в жизни. Празднование должно вот-вот начаться. Честно, видеть двоюродного брата она не хотела, и об этом сказала матери. Поэтому с неохотой выходила встречать гостей. На сердце было неспокойно, словно кошки скребутся. Она сидит в полном мраке небольшой комнаты, которая теперь больше похожа на гостевую. Родственников и вправду пришло немного. Бабушка со стороны матери, её брат. Бабуля почти сразу радостно подбегает к внучке, крепко обнимая, целуя, вручая небольшой пакетик и сверху ещё несколько бумажек. Мерзко, но Бонита проглатывает это. Брат мамы тоже вручает пакет. Самым последним пришёл Андрес со своей матерью. При виде него ноздри расширяются. Она сжимает ладони в кулак и сразу же разжимает. Поскорее бы закончился этот день… Неужели он сам пришёл? Но к нему подбегает Эми, беря за щёки, наклоняя ближе к себе, целует в обе с громким чмоканьем. После что-то радостно говорит ему. Понятно, она его пригласила. Как пуля в сердце. Она же не хотела его видеть, зачем мама его пригласила? Неприятно от всего. С самого начала это не предвещало ничего хорошего. Надо было просто уйти в штаб и там провести день с Марго. Уходит в комнату, за ней сразу же входит брат, прикрывая дверь. Отходит к концу комнаты, садясь на небольшой подоконник, сжимая губы в тонкую линию. Он рассматривает её, засовывая руки в карман. Что он ещё хочет сказать? Вроде бы всё решили. — Знаешь… — начинает на испанском он, устремив взгляд на сестру. — Нет, и не хочу, — перебивает на испанском, хмурясь. — Бон-Бон, я же тогда был на эмоциях и несерьёзно это говорил, — игнорирует её несогласие. Бровки домиком, а голос выражает полное сочувствие. А он хороший актёр, выдавил из себя максимум. Она бы повелась на это, если бы это был первый раз. Случайно. Ошибка. Да что угодно. — А, тогда это всё меняет, — спокойно произносит. — Я знал, что… — еле заметно усмехается. — ЧТО БЛЯТЬ? — прикрикивает, отчего его маска спадает, меняясь на лёгкий шок. — Ты переходишь черту. — Расслабляется, на лице нет и эмоции. — Привык, что я тебя прощаю за любой проёб, но это переходит границы. Ты желаешь мне смерти и думаешь, что я могу просто так тебя простить? Он молчит, сквозь полумрак можно разглядеть складки между бровями и на переносице. Расправляет плечи. — А что же случилось? Перестала быть терпилой? — Складывает руки на груди, облокачиваясь на дверь. — Неужели это всё из-за того нового сосунка? — Проскальзывает под нутро как змея. — Видимо, он отлично на тебя действует. Как он узнал? Неужели существование двух щёток ему о чём-то говорит? — Какая тебе разница? Тебя это не касается. — Нервно выдыхает. — Привык манипулировать и подчинять себе людей. А как не получается, так мы сразу в атаку? «Лучшая защита — это нападение»? — Спрыгивает с окна, подходя к нему. — Ты же сама знаешь, что люди вокруг тебя умрут, — злобно улыбается зубами, смотря сверху вниз на неё. Так высокомерно, будто он пуп Земли. — Сходи-ка ты на хуй. — Толкает его в сторону, открывая дверь. — Ты изменилась, — холодно бросает ей вслед. — Ключи отдай. — Он машет головой. Заносит руку в его задний карман, забирает кольцо ключей, ломает извилистую часть ключа от своей квартиры, так что остаётся только шапка. Забирает себе сломанную часть. Он хмурится. Она прекрасно понимает, что всё невечно и что такова участь Человека-паука. Жертвовать тем, чем совсем не хочется. Но Хоби — человек, ради которого хочется просыпаться каждый день. Праздник проходит нудно и уныло. Родственники радостно щебечут о чём-то, редко привлекая именинницу, медленно поедающую свою порцию. «Лучше бы сказала, что у меня работа, — думает Бони, подперев голову рукой. — И почему я такая доверчивая?» Встречи с родственниками никогда не приносили ей радости. — А почему Бонита не благодарит за еду? — спрашивает бабушка, то ли у дочери, то ли у внучки. — А она просто забыла, — неловко оправдывается Эма. — Я не верующая, — твёрдо говорит, играясь с горохом, перекатывая его с одной стороны тарелки на другую. Все резко замолкают. Гонсалес поднимает глаза, недоумевая, что она такого сказала? — Это всё из-за Мартина, — зло-разочарованно выдыхает бабушка, упоминая своего зятя. Бони сжимает ткань штанов, стараясь держать себя. — Мам, ну не говори так… — А что я не так сказала? — На смуглом морщинистом лице появляется ещё больше морщин из-за злости. — Решила выйти замуж за неверущего — Бог тебе этого не простит. — Машет вилкой в сторону Эмы. — Я уже помолилась за тебя, а вот он сгниёт в аду. В воздухе повисает неловкая атмосфера. Этот праздник пошёл коту под хвост ещё при разговоре с Андресом. — Не говорите так о моём отце. — Горошек вылетает за пределы тарелки, укатываясь под графин. — Лучше бы вместо молитв потратили время на меня. — Хмурится, смотря на женщину, её брови поднимаются, а рот приоткрывается. — Ну и много он уделил тебе время со своей работой? — скучно говорит. Мать тычет в бок дочери локтем, мол, не подливай масло в огонь. Но это уже так надоело. Каждый раз проглатывать неуважение к самому близкому для неё человеку. — Уж побольше вас. — Кладёт вилку на белую скатерть. — Думаете, деньги можно приравнять к утраченному времени? — Хмурится. Язык заплетается из-за злости. — Мелкая, замолкни. — затыкает брат матери, уныло кидая на неё взгляд. — Замолкнуть? Да я вас вообще второй раз в жизни вижу. — Проглатывает слюну. — Вы вечно прячетесь под юбкой матери, а вы, — обращает внимание на бабушку, — никогда достойного внимания своей единственной дочери не проявляете. — Бони… — тихо произносит Эма. — Что Бони? — Она вскидывает брови, вставая из-за стола. — Они ни во что не ставят твой выбор и нашу семью! С громким звуком задвигает стул и уходит, но уже не в комнату, а на улицу. Вряд ли она вернётся. — Ну и дочь ты воспитала… — неприбрежительно плюёт бабушка. — Она просто защищает то, что ей дорого. Ты тоже могла промолчать, сегодня её праздник, а не семейное застолье… — расстроенно берёт графин, наливая себе напиток. Путь до собственной квартиры проходит быстро и почти незаметно. Влетает в окно, в горле застывает злость. Хочется рвать и метать. Каждая вещь в помещении будто лежит неправильно. Хочется сломать этот грёбаный стеллаж, выкинуть табуретку в окно, перевернуть стол. Но сил хватает только сесть на кровать, взять подушку и начать кричать в неё. Громко, истерично, с надрывом, сжимая её со всей силы. Чувствует, как вены на шее вздуваются. Всё как советовала Марлен, когда узнала о том, что Бони разнесла комнату. Злость постепенно уходит, хватка расслабляется. Ложится на кровать, не отпуская ткань, дышать становится тяжелее, но это добавляет эффект облегчения. Вдруг начинают течь из глаз небольшие капельки слёз. Горло словно дерут кошки. Спустя время с глаз пропадает препятствие, перед ней нависает Хоби, сидит на корточках на подоконнике, откидывая подушку. Прямо как в первую встречу. Наведываются приятные воспоминания. Лицо его, как всегда, отражает безразличие, но, кажется, во взгляде виднеется беспокойство. — Что случилось? — Осматривает её заплаканные жёлтые глаза. Теперь они напоминают закат. — Ничего особенного. — Откашливается, садясь, протирает веки. Теперь его лицо находится в жалких парах сантиметров. Глубокие карие глаза, почти чёрные, как мгла, полузакрытые веки, острые скулы, вытянутый подбородок, округлый нос и губы, пухлые и алые, верхняя темнее нижней, с серебряным кольцом. Она поджимает губы. — Ты что-то хотел? — Перемещает взгляд на глаза. — Скейт возьми, пойдём за мной. — Он спрыгивает вниз, в открытый портал. Бонита берёт доску, вылезает из окна, закрывает и летит следом. Появляются они в каком-то бассейне без воды, вокруг множество ярких горок различной формы. Некоторые небольшие и многоместные, а другие извилистые и высокие. Недалеко видна детская зона с большими животными, вместо рта у них отверстия, видимо, из них должна идти вода. Между бетонными плитами пробились ростки травы и белых маленьких цветочков. Совершенно безлюдно. Видно, что за местом давно не ухаживали, но это добавляет винтажности. Зрачки расширяются, а улыбку невозможно сдержать. Неужели это то, о чём она думает? — Хоби, это аквапарк? — с надеждой спрашивает, поворачиваясь к нему. — Да, это ещё не всё, — улыбается краешком губ. Берёт её за талию, выпускает паутину. Летит к самой большой горке, крепко прижимая к себе, она закинула одну руку ему на шею, другой крепко держит скейт. Приземляется на горизонтальную крышу горки, садится на корточки у самого края, сажая её к себе на колено, не отпуская, наблюдает за ней. Рот приоткрылся в восхищении — она осматривает каждый уголок, стараясь запомнить всё, отложить в своей памяти надолго. На горизонте видно полуразрушенные многоэтажки на фоне встающего солнца. Оранжевые лучи разрезают голубое небо и серые облака. Как же прекрасно. Браун наблюдает за восторженной Бони, еле заметно улыбаясь. — Хоби, это прекрасно. — Сжимает скейт сильнее. — Это мой подарок. — Что? На мой день рождения? — Она поворачивается к нему, в ответ он кивает. Если ты ничего не ждёшь, то, когда это происходит, становится приятнее. — Спасибо, спасибо, спасибо. — Обнимает за шею крепко-крепко, прижимаясь всем тело. — Ты лучший. Он помнит о её празднике и даже подарок подарил вместе с исполненной мечтой. Потискав друг друга и заобнимав вдоволь, они спустились к горкам — воды не было, зато была твёрдая платформа. Бонита ставит скейт на задние колёса, держится за перекладину, направляет вес вперёд и отпускает, присев. Катится вниз. Кровь в венах стынет, адреналин бурлит, это совсем другое ощущение, нежели падать с небоскрёба вниз или летать на паутине вдоль окон. Обкатала почти все горки. — Хочешь тоже? — предлагает, делая трюки на скейте. Тот внимательно следит за ней и за её ногами. — Не особо. — Отрицательно кивает, рассматривая её кроссовки. — Я не умею. Белые язычок, носки и бока чёрные, между ними линии. На них вставки ярких квадратиков, те, что она производит при телепортации. На мыске обуви нарисована белая паутина. Он может поклясться, что сделала она их сама. — Сама сделала? — Любопытство берёт верх. — Да, это чем я зарабатываю себе на жизнь, — улыбается. Она останавливается перед ним. Теперь они почти одного роста благодаря доске. — Так давай научу. Это была плохая идея. Он вечно падал, а скейт не хотел его принимать, так и вылетал из-под ног. Зато оба смеялись, громко и искренне. Не друг с друга, а друг из-за друга. Под начало заката они уселись на ту же крышу, поедая небольшой бисквитный тортик жёлтого цвета, по краям зелёные листики и ягоды. По бокам пары стоят бутылки с пивом. Отламывает кусочек ложкой, отправляя себе в рот. — Это лучший подарок, который мне когда-либо дарили. — Делится с другом своей ложкой. Пока тот жевал, она поцеловала его в щёку, мимолётно и ненавязчиво. Он указывает на нос. Она пару секунд думает и оставляет след на кончике носа. После он кладёт палец на губы. — Не наглей. — Вместо её губ его губы коснулись её металлической холодной ложки с кремом. — Кстати, у меня есть кое-что для тебя. — Суёт руку в карман, достаёт пару-тройку медиаторов разноцветных, разрисованых под его стиль и куртку, и раскрывает ладонь перед ним. — Это тебе, из нас только тебе везёт всегда увидеть меня дома. — Надо будет показать тебе студию, — щебечет себе, беря их. — Спасибо, — не сдерживает улыбки. Зажимает её округлый подбородок между большим и указательным пальцем. Прижимается губами к её мягкой щеке, мимолётно, отпускает. Поворачивается к нему. Его зрачки словно приняли форму сердец. Она смущённо улыбается. — Ты всегда для меня спасение. — Отворачивается, смотря на закат, делая глоток спиртного. — Сегодня мать решила отпраздновать мой день рождения и пригласила бабушку с Андресом, и, как всегда, я поссорилась с ними. — Опускает глаза на бутылку. — Но ты скрасил этот день. — Опускает голову ему на плечо. «Как стыдно, что я не могу сделать для тебя такого же», — думает Бони.