Тайна на двоих.

Стажировка в компании дяди проходила отлично. Это лучшее отвлечение от учёбы. В основном она приносила то, что попросят, или помогала основным рабочим. На нижний этаж её не впускали, хотя она уже давно знала, что там творится. Стажировка — это хороший опыт в работе лаборатории. На этажах, где она работает, разводят животных и ставят над ними эксперименты. В последнее время стали мутировать пауков. Не лучшее насекомое, у Бони живот воротит лишь от одних пушистых лапок. — От неси его в 278 лабораторию, — говорит учёный давая склянку с пауком и пластиковую ключ-карту для входа. Она берёт подопытного, но старается не приближать близко к себе, карточку суёт в карман белого халата. Путь был неблизкий — решила поехать на лифте. Проехала пять этажей — дверцы открываются на светлом коридоре с синим ковролином. 276… 277… 278… Вот то, что надо. Проводит ключом по специальному детектору, дверь автоматически открывается и через короткое время сама закрывается. Бониту озаряет синий свет четырёх лампочек, помещение небольшое, как каморка. Вдоль стен и под лампами железные тонкие столбы, между ними сплетены узоры паутины, а по ним карабкается множество пауков. От этого места противные мурашки бегают по телу. Она тихо молится, чтобы ни один паук к ней не прикоснулся. Гонсалес проходит мимо паутины в середину, где стоит невысокий железный столик. Ставит склянку на него. Собирается с мыслями и откручивает прозрачную крышку. Но паук прыгает к ней на руку, ползя вверх в очень быстром темпе. Она кричит. Тело охватывает страх и паника. Произвольно пятится назад, истерично махая руками, чтобы стряхнуть это мерзкое насекомое. Ударяется об стену, нажимая на выключатель. Балки падают, пауки с ними на неё. Она кричит пуще прежнего. Сердце застывает. А по телу проносятся тысячи мелких противный ножек. Она мечется по комнате, стряхивая их. В конце концов она находит выход и выбегает, убирая остальных по пути. Сердце бешено бьётся, в жилах кровь стынет. Она тяжело дышит, нажимая на кнопки в лифте, спускаясь. Маленький паучок, самый ловкий и прыткий, забрался под халат девушки, преодолевая ткань. Доходит до смуглой кожи, карабкаясь по позвоночнику. Щекотно. Она чешет короткими ногтями место, молясь, чтобы это не был паук. *** Утренний подъём в школу всегда казался Боните мучением. Плетётся в ванную. В шейном позвонке неприятное жгуче-щекочущее чувство, прямо на выступающих косточках. Стараясь не обращать внимание, берёт зубную щётку и тюбик пасты, выдавливает, но, походу, переборщила с силой, и полвещества летит на полупрозрачную дверь ванны. Она не обратила на это внимания. В школе состояние ухудшилось. Время от времени бросало в дикий жар, мысли словно стали громкими и навязчивыми. Голова стала тяжёлой. Ходить по коридорам было невозможно, чувство, будто на неё все смотрели. Хотели забраться в её голову. Открыть мозг и вывернуть его. Всё кажется большим и давящим, будто каждый намеревается растоптать её. Она словно запертая в клетке птица. Последней каплей стало то, что она поднималась по лестнице с большим усилием, делая каждое движение. Вдруг перед глазами яркая пелена, и она уже без сил падает на кровать, засыпая. *** — Ого, у тебя столько игрушек. — Плюхается на кровать, она под его весом прогибается, различные игрушки и цветные подушки прыгают. — Балдёж. — Хах, но ты спишь на диване, — стоит около кровати в пижаме Бони, ухмыляясь. Он выглядит таким домашним, и не скажешь, что панк, играющий в группе. Он снимает белую футболку, швыряя на пол, оставаясь в одних свободных шортах. Она прикрывает глаза. — Не привыкать же уже, ложись. — Поворачивается на бок, подпирая голову рукой, похлопывая рядом. — Не-а, я, пожалуй, посплю на диване. — Подходит к началу кровати, беря подушку, стараясь не обращать внимания на его тело. Он хватает её за руку, тянет на себя — она, не удержашвись, падает к нему. Обвивает талию, прижимая к тёплой груди. Она может поклясться, что чувствует тепло через тонкую ткань футболки. Утыкается носом в шрам, громко вдыхает её запах. Тело отзывается мурашками на плечах. Он тёплый. Хочется прижиматься сильнее и не отпускать его никогда. Хочется касаться его, держать за руку, обнимать, гладить его волосы, когда вздумается. Хочется… «Не о том думаешь, Бонита!» — корит себя. Кладёт руку поверх его. Скулы теплеют, он не прекращает наслаждаться ароматом её шеи, проводя кончиком по коже. Щекотно. «Ну ладно, мы уже спали вместе, и ничего не случилось…» — думает Гонсалес.