***
Сейчас - в эту самую минуту - один из тех самых "дикарей" молодого Ли мужественно закрыл Господина Хвана от крысиной пули, вскинул ствол и навсегда прервал нахальные грубые речи, которыми пират наседал на чужие уши. Телохранитель затем резко схватился за своё плечо, больной рукой грубо встряхнул оторопелого спасённого, просипев сквозь зубы, 'Идём!..' Воцарилась секундная тишина - люди, оставшиеся без контроля и приказов, дали приближённым Лино достаточно времени, чтобы осмыслить смену вектора переговоров. Пули засвистели вдалеке только когда Хёнджин и Чанбин уже неслись вглубь тёмного железного лабиринта. Хёнджин смотрел на широкую спину перед собой - руки Чанбина были все в крови, он слабел на глазах, и всё же без колебаний поднимал свой ствол раз за разом, стреляя в редких противников, попадавшихся им на пути. Наконец, они завернули в небольшое пространство, достаточно тёмное, чтобы промчавшиеся мимо пираты не заметили два жмущихся друг к другу тела. Как только топот и крики утихли, Чанбин рухнул из своей стойки для стрельбы на колени и тихо заскулил, всё ещё прижимая руку к кровавому месиву на испорченном костюме. Хёнджин дрожащими руками обхватил раненого и оттащил подальше в темноту, пытаясь не обращать внимания на тошноту в глубине живота - он всегда плохо справлялся с насилием, а теперь, попав в первую в жизни заварушку, совсем не знал, что делать. 'Чанбин, не бросай меня, пож-жалуйста... я умру, если ты...' 'Ч-ш-ш...' Чанбин поморщился от боли, но всё равно с ослабевшей улыбкой приложил раненую руку к чужому лбу - словно проверял температуру. Его тело било едва заметной судорогой, а лицо покрылось испариной; мужчина мягко произнёс, 'Господин Хван, не хмурьтесь, лучше обнимите меня покрепче... Всё будет- Хорошо...' Хёнджин и правда был бесполезен - как помочь, он не имел и малейшего понятия. Господин Хван во внезапном порыве стянул с плеч свой плащ и заботливо накрыл совсем ослабленного в его руках парня, прижал его к себе, невольно подмечая разницу в их размерах. Он мог бы помочь так - добротой, теплом. Красотой. Звуки выстрелов вдалеке эхом капали прямо в растревоженное сердце. Хёнджин осторожно подобрал пистолет телохранителя. Мафиози произнёс тихим, дрожащим голосом, стараясь не потерять последнего самообладания, глядя в постепенно закрывавшиеся у его лица чёрные глаза, 'Отдыхай... Ты отлично справился.' Парень уже был в отключке, последние силы покинули его. Господин Хван судорожно всхлипнул и, отчаянно сжав в одной руке чужую холодную руку, в другой - ствол ещё тёплого пистолета, приготовился ждать - выстрелы прекратились. 'Надеюсь, мы не умрём здесь...'***
Чанбин чувствовал, что ему давно стоило отпустить невыносимую боль в плече. Он мог бы сделать это - забыться, утонуть в серой дымке, которая манила покоем и тишиной, подальше от разборок, мафии, перестрелок... Чанбин закрыл глаза, снова открыл их, пытаясь смахнуть наваждение. Его окружала по-настоящему "чёрная" тьма из-за тугой повязки, рука саднила и отнималась - в какой-то момент парень почувствовал, как ослабляют верёвку на запястьях, и прикрыл отяжелевшие веки, не вслушиваясь в тихие голоса его товарищей. Чанбин понял, что они оказались свободны, и что у ребят, кто бы ни выжил, теперь был шанс выбраться - если его оставят позади. Перед глазами замелькали быстро сменявшиеся кадры, его предсмертные воспоминания, не иначе - прошлая ночь, его последний день на корабле семьи Бан... Чанбин с покорностью провалился в уготованную пропасть - он думал, ему суждено было умереть здесь.***
'Эй, как вы тут?' Чан заглянул в комнату прислуги; Феликс обернулся, широкая улыбка нарисовалась на его едва загорелом лице, окроплённом россыпью веснушек. 'Ах, Кристофер!.. В смысле, Бан-щи-' 'Привет-привет, котёночек! Собираешься на пост?' Чан с интересом оглядел общую для приближенных Господина Ли комнату и указал на одну из постелей, идеально заправленную, с едва подвернутым уголком одеяла, 'Эта - Чанбина?' Феликс кивнул и продолжил натягивать на руку перчатку без пальцев, затем выверенным движением проверил уже закрепленное на поясе оружие; повернувшись на тихий скрип пружин, блондин выкатил глаза на наглого гостя, развалившегося в чужой постели. 'Бан-щи... Чанбин-хён вряд ли это одобрит... Я имею в виду, он-' 'Да, скорее всего, будет ворчать. Я в курсе.' Чан беззаботно отмахнулся, продолжая с интересом осматриваться вокруг. Мужчина открыл стоявшую рядом с кроватью тумбочку - Феликс уважительно отвёл взгляд от содержимого шкафчика и пробормотал, 'Вы играете с огнём, но почему я не удивлён? Пойду навстречу Бин-и, так что настоятельно советую возвращаться в ваши покои.' 'Спасибо, котёночек, но я остаюсь. Пока-пока!' Контрабандист положил руки за голову и беспечно кивнул, провожая телохранителя игривым взглядом. Его голый торс едва блестел в приглушённом свете настольной лампы Феликса - парень выключил её, прежде чем вышел из комнаты, оставив мужчину в сумрачном одиночестве.***
'Хэй, Бин-и. Ну хоть в щёчку чмокни на прощание...' 'Не говори со мной. Предатель.' 'Не нужно так... Ты ведь знаешь, что это к лучшему.' 'Продал меня в рабство мафии, как будто я вещь, которую можно выкинуть с корабля. Это к лучшему?!..' Чанбин стоял с небольшим мешком своих пожиток у капитанского мостика, ожидая приказа спуститься следом за Господами Ли. Чайки громко кричали на огромной городской пристани, к которой подросток успел прикипеть всем сердцем, море на удивление громко аккомпанировало птицам, рождая мелодичное дыхание прибоя. Бин уже чувствовал, что безумно скучает по этому виду, по этой маленькой сказке о корабельной жизни - а ещё, как бы ему ни было тошно, он будет долго вспоминать крепко сложенный силуэт его ближайшего друга и лидера, так часто одиноко стоявшего у самого края борта их судна, смотревшего вдаль на узкую полоску горизонта, постоянно погруженного в свои мысли. В этот момент, когда прошлой жизни Чанбина был дан обратный отсчёт на минуты, Чан стоял рядом; его натренированная тяжёлым трудом рука, несмотря на слабое сопротивление подростка, по старой доброй привычке по-хозяйски обнимала чужое плечо. Бин с тоской думал, что это их последняя встреча; какой командир сошлёт своего верного помощника на сушу под чужое крыло, если захочет снова его видеть? Конечно, Чан всего лишь хотел от него избавиться, не считал его достаточно сильным или умелым для опасных морских путешествий. От этих мыслей болезненно сжималось горло - горькая обида затмевала любые оправдания, и Чанбин, чьи глаза опухли от выплаканных ночью слёз, не мог так легко принять последние крупицы дружбы от стоявшего с ним командира. Он был в обиде на Чана. Не понимал, чего ему стоило это решение. Чан повернулся и, словно журил непоседливого ребёнка, потрепал своего друга по щеке, несмотря на его молчаливое недовольство. 'Ты такой ворчун, самое оно для Мин-и!.. Вы точно поладите.' 'Чан, отвали!.. Я серьёзно, я тебе сейчас-' 'Бин-и, постарайся, ладно?' Чан вдруг стал неожиданно серьёзным, и Чанбин невольно замолчал, с болью в сердце прислушиваясь к, вероятно, последнему приказу своего лидера перед их окончательным прощанием. 'Босс клана Ли становится всё слабее, отец говорит, его место вот-вот займёт Минхо... Он останется совсем один, понимаешь? Розы чахнут без любви, как моряки без моря. Минхо нужен друг, а не прислуга... Ему нужен кто-то, кому он будет доверять. Тебе ведь можно доверять, Бин-и?' Чан нахмурился, покачал головой, словно представил весь груз будущей ответственности на плечах своего мафиозного возлюбленного; Чанбину пришлось насильно отмахнуться от восхищения мудростью, которая сквозила в негромко сказанных словах его командира. 'Я люблю тебя, Бин-и. Я доверяю тебе, как никому другому. Кто лучше тебя защитит его? Ради меня, для меня, пожалуйста, пригляди за ним...' Чан мягко потрепал растерявшегося от неожиданных признаний Чанбина по волосам, улыбнулся ему той же непередаваемой грустью, какая бывает у моряков, которым не суждено ступить на берег долгие годы. 'Бин-и, ты нужен мне на суше, ладно?.. Ты, и Лино. Вы вдвоём, берегите друг друга и ждите меня на берегу. Хорошо?' Подросток замер, стоя под боком Чана, глядя на старшего товарища ясным, внимательным взглядом. Вот как. Чан просил его, потому что Чанбин никогда не был "лучшим" - он всегда был "особенным". Потому что Чанбин всегда был ребёнком из богатой семьи - не мог начать день, не заправив кровать, не мог начать вахту, не выдраив тщательно палубу. Бин знал, каково жить в полном одиночестве в пустоте огромного дома, не принимаемый своим отцом, голос, который не слышали, потенциал, в который не верили. Он знал, поэтому понимал. Наконец, обида ушла, оставив место решимости. Чанбин был лучшим юнгой, лучшим помощником, лучшей правой рукой сыну контрабандиста. Лучшим бойцом - но не таким, которого можно легко потерять в бою. Он был не "лучшим" - он был "своим". А сейчас, он должен был стать "лучшим" телохранителем своенравного молодого Господина из клана мафии. Должен был стать "своим" снова. Чанбин сходил в тот день с мостика, наполненный новым чувством. Наверное, так ощущалась настоящая дружба. *** 'Какого хрена, Чан?' 'О, вернулся, наконец!' Контрабандист счастливо помахал давнему другу рукой, лёжа в чужой постели. Чанбин отстегнул кобуру и начал неспешно снимать с себя ремни креплений, из принципа отказываясь смотреть на наглеца. 'Бин-и, ты дуешься, что я твою простынь помял?' Чан потянулся, хорошенько приминая чистое постельное бельё под собой, и хитро улыбнулся, 'Я знаю, как тебя подбодрить, ворчун. Я тут нашёл кое-что...' Чанбин побледнел - он бросил быстрый взгляд на игнорируемого им контрабандиста; увидев в его руках небольшую, потрепанную временем книжку, тотчас же бросился к другу. 'Говнюк, опять ты!.. Здесь тебе не корабль, нечего шарить по чужим вещам!..' 'Привет, милый Гю!..' Чан начал декларировать текст, от души забавляясь, пока его друг отчаянно топтался перед постелью, не решаясь по-настоящему напасть, 'Сегодня, Чан играл с Феликсом на терассе. Мне тоже хотелось с ними, выглядело весело!.. Чани-хён такой мощный, интересно, какие у него тренировки? Он такой классный, просто супер секси и харизматичный!..' 'Идиот, я такого не писал, отдай!..' Чанбин густо покраснел - забыв о субординации, парень, в конце концов, набросился на друга, чтобы попытаться вернуть свой дневник, куда он изредка писал личные пометки и наблюдения о людях. Там и правда могло быть что-то про Криса - Чанбин плохо помнил, что он написал про сегодняшний день, но он абсолютно точно знал, что его бывшему командиру это читать не положено. Чан гоготал, прижимая книжку к себе, пока они с Чанбином боролись, катаясь по кровати, как дети. 'Обожаю, что ты до сих пор пишешь про меня в своих дневничках, ты такой очаровашка!..' 'Свали уже с моей!.. Кровати!..' Чанбин вырвал из рук бывшего командира книжку и издал по-настоящему победный клич, несмотря на то, что Чан под ним смеялся от души, совсем не огорченный потерей. Наконец, они оба успокоились. Парни обменялись молчаливыми взглядами, Чанбин первый нарушил тишину, 'Так что... тебя выгнали из насиженного гнезда?' Чан с едва заметной горечью усмехнулся. 'Похоже на то.' Мужчина стянул товарища со своего тела безо всяких усилий, успев подарить тому ощутимый шлепок по заднице. 'Хэй, без рук!..' 'А где твоё милое "Чани-хён"?' Чанбин точно прибьёт этого невыносимого морского бандита. 'Говорю, убери руки от моей задницы, "Чани-хён".' 'Милашка...' Чан улыбался, его глаза светились искорками отражаемой лампы. Чанбин не мог долго смотреть - ему казалось, он мог обжечься об этот яркий образ человека, которым он восхищался долгие годы. Телохранитель упрямо толкнул парня в плечо и проговорил, отводя взгляд, 'Так и какое мне дело, что тебе не перепало сегодня? Вали в свою комнату.' 'Не хочу. Там тихо... Я не слышу моря.' 'Идиот, тут вообще нигде нет моря. Тебе поэтому каждую ночь надо раскачивать чужую постель?' Чан искренне похихикал в ответ на язвительный каламбур, затем его руки без труда обхватили чужое мускулистое тело. Чанбин не успел переодеться, поэтому так и лежал в постели в своей униформе - небесно-голубой рубашке и чёрных брюках; кожаная кобура с расстегнутыми ремешками, обвитыми вокруг его талии, напоминала о том, что он только что нёс вахту, охраняя покой Господина Ли. 'Дай мне раздеться.' 'Не пущу.' Чанбин дёрнулся раз, затем второй, но Чан удержал его в своих почти удушающих объятьях. Телохранитель невольно покраснел - последняя подобная близость у него была чёрт вспомнить когда, бильярд с Господином Хваном не в счёт. Он лишь смутно помнил, как когда-то на корабле они с Чаном спали в обнимку, стоило грозовым тучам показаться на границе неба и моря. 'Ча-' 'Назови меня Чани-хёном снова.' Чанбин замолчал, замер на месте - их взгляды встретились. Чан смотрел на парня из-под прикрытых век с необыкновенной нежностью. Чанбин растерянно пролепетал, глядя большими чёрными глазами на друга, 'Ч-Чани-хён...' 'Ага, вот так... Умница. Спасибо. Давай спать?' Мужчина выпустил Чанбина из объятий - когда телохранитель закончил приготовления ко сну, Чан, казалось, уже уснул, так и не перевернувшись из того положения, в котором его оставил друг. Чанбин щёлкнул выключателем, потоптался у постели - он мог с лёгкостью уйти спать на место Джисона или Феликса... Парень, тяжело выдохнув, взял запасное одеяло и, накрыв Чана, лёг рядом. Он тут же почувствовал на себе чужие руки, Чан засопел ему в шею, и Чанбин закрыл глаза. Всего одна ночь. Может, она и для Чана была особенной.***
Чанбин чувствовал тепло. Он плыл по воде, или по воздуху, или и то, и другое - голова далеко от слов и событий; парень еле разлепил глаза, чтобы почувствовать каждой клеткой тела невыносимую боль - но и тепло чужих рук, крепко державших его. Кто мог нести его грузное тело с такой лёгкостью? Джисон или Феликс?.. Господин Хван? Затем, мужчина почувствовал знакомую прохладную кожу салона автомобиля. Бин окончательно пришёл в себя, когда Чан, из всех людей, заботливо перекладывал его раненое пулями тело в машину. Они уезжали прочь из логова пиратов. Чан был рядом - значит, всё кончено. Они справились. Телохранитель улыбнулся и схватил первое, что пришлось под руку - это был кусочек ткани чьей-то одежды. 'Все... целы?..' 'Да.' Короткий ответ, который дал Чанбину закрыть глаза и снова провалиться в океан серой дымки. Будь что будет, они выбрались. Всё не напрасно.