Понедельник.
Позитивные мысли Рюджин нескончаемо приходят и уходят, качаются туда-сюда, словно качели. Как же она от этих качелей в жизни устала. Судорожный вздох невольно срывается с бледноватых губ, скрытых за очередной маской, в то время как рука Шин продолжает раскрашивать спиралевидную картинку, что, по словам Моу Гуанга, является антистрессом. Да, раскраски, бывает, всё же помогают: сосредотачивают на себе все мысли, задерживают внимание - успокаивают. Бывает, и рассуждения в голове насчёт насущных проблем становятся более трезвыми. Но сегодня, похоже, один из дней исключений. Хочется уйти. К тому месту у реки, со старым ржавым мостиком. Просто взять и исчезнуть ненадолго. Ей хочется забыться хоть на время, перестать думать. Все мысли слишком давят на неё снова, слишком сильно. В голову очередной раз врезается Черëн. Что, если они потеряют её? Она потеряет её. Будет ли это лучшим исходом для Ли младшей? "Это не выход и никогда выходом не было", сжимается девушка в плечах, и закрывает лицо ладонями, резко втягивая в себя воздух, зажмуриваясь. Что с Шин не так? Всерьёз задаваться вопросом "было бы ей так легче"? Куда она катится? "Надо сосредоточиться", сжимает челюсти девушка, возвращаясь к раскраске. Жёлтый карандаш впивается в бумагу жёстче, сильнее. Цвет становится ярче. Всё будет хорошо. Верно? Им всем нужно много сил, терпения и надежды, хотя бы немного, и тогда, да, конечно же, всё будет налаживаться. Их мир станет светлее, мир Ли наконец станет светлее. Нужно просто приложить много усилий, нужно время, нужна вера в лучшее. Кончик яркого грифеля, с треском, ломается, оставляя рядом с собой крошки. Стараясь не заострять на этом внимания, Рюджин резким движением стряхивает жёлтый с бумаги и встаёт, дабы подойти к точилке, закреплённой на другой парте. Вставив пострадавший карандаш, она кладёт руку на ручку, сжимает её пальцами и начинает крутить. Ломка у Черëн прошла ещё пару недель назад. Было, как и всегда, тяжело, страшно. Но они все хотя бы знают, что делать в тех или иных ситуациях - это действительно облегчает жизнь. Перепады настроения у Ли младшей, после приёма тех таблеток, всё ещё есть. Резкие, давящие, но становящиеся всё реже. В этих перепадах всё по-прежнему нет ни капли искреннего счастья, только радость и то скорее нездоровая - ложная. Перепады пройдут. Они случаются у девушки, как заметила Шин, только из-за наркотиков, так что это не обязательно может быть каким-то тревожным звоночком о психическом состоянии Черëн. Так или иначе, они пройдут, когда выработка эндорфинов нормализуется. Она справится, они справятся. Карандаш, только замечает Рюджин, она сточила почти до его конца. Девушка поджимает губы, забирает карандаш и садится на своё место обратно. А Чеëн? Ей, нельзя не заметить, что стало хуже. Старшая выглядит всё больше уставшей, движения, речь и, может, даже мысли - стали медленнее. Ли стала ещё молчаливее. Это...Тревожит. Это не может не тревожить, это искренне напрягает и волнует. Но удивляет ли? Нет...К сожалению, не удивляет. На плечах Чеëн лежит многое и уже действительно давно. Может, ещё с детства. У этой девушки есть планы, желания и обязанности, некоторые из которых она сама себе когда-то навязала. Нужно хорошо окончить университет, в котором она, вероятно, с трудом, но всё же успевает. Нужно работать. С, зачастую, именно ночными сменами и, что отвратительно, иногда работая с утра до следующего. И ведь при всём этом, она не забывает о наркотиках, её тело не забывает о них. Пускай и пересаживается она на лёгкие, Чеëн иногда заливает их алкоголем. А про сигареты вспоминает, думает Рюджин, только когда хочет сделать себе больно физически. И как она до сих пор остаётся живой? Ответственность за сестру, переживания и тревога о ней. Она давно бы сдалась, если бы не младшая. Сторчалась бы где-то или наложила бы на себя руки. - Рюджин?— зовёт её негромко Чан, положив ладонь на чужое плечо, что стало за всё время худее. - М?— быстро моргая - приходя в себя, поворачивается Шин к Кристоферу. Мысли-муравьи замедляют бедствия в своём наполненном муравейнике, словно под гипнозом кордицепса. - Можно к тебе подсесть?— просто спрашивает Бан, поглаживая большим пальцем плечо под тонкой тканью рубашки подруги. - Д-да, конечно.— быстро кивает девушка, чувствуя, как расслабляются её лёгкие и спина начинает, от былого напряжения, побаливать. Она возвращает глаза к раскраске, пока друг садится совсем близко к ней, придвигая стул, - та дистанция, которая ей сейчас от него необходима. Крошки жёлтого грифеля вновь расстелены по рисунку, пока в них валяется небольшой конус - наточенный кончик карандаша. - Какие у тебя планы на день? Может, на неделю?— заглядывает он ей в глаза, осторожно обнимая за талию. - Никаких...— пожимает Рюджин плечами, думая о том, что планы строить - с такой непостоянной и непредсказуемой жизнью - не стоит. Да и как-то даже...Бесполезно. Муравьи вновь ускоряют бег своих сильных лапок. - Не хочешь посидеть у меня? Посмотрим что-нибудь, вкусно покушаем, а потом я тебя провожу, если на ночёвку не останешься.— слабо улыбается Кристофер. Рюджин сглатывает, устало падая виском на чужое плечо, прижимаясь. - Было бы здорово. - Значит, сегодня? Или на недельке?— перемещает он ладонь с талии на плечо Шин, бережно прижимая к себе, и гладит большим пальцем кожу сквозь одежду. - Может...Сможешь во вторник?— заглядывает она ему в глаза с надеждой. - Конечно,— широко улыбается он.— этот день будет посвящён только тебе. Это твой день, Джин. - Ну фу, не надо так...— бубнит младшая, опуская голову обратно. Стыдно. Чуток приятно, конечно, но всё равно стыдно. Чан по-доброму усмехается и оставляет долгий поцелуй на светлой макушке.***
- Никого не волнует то, что ты хочешь, Рюджин.— твёрдо говорит отец, сжимая руки в кулаки. Он всё ближе подбирается к собственному пределу.— Если не хочешь, чтобы я тебя в психушку забросил, уж будь так любезна засунуть свои недовольства себе куда подальше и закрой свой поганый рот. - Я всё это время молчала.— выплёвывает слова девушка - терпение у самой лопается. - Ебало завали!— кулак мужчины с силой приходится по столу и Шин невольно вздрагивает. Кухня погружается в тишину, Чен Чхоль шумно вздыхает, потирая потную переносицу.— Как же ты заебала... Едкие слова так и норовят вырваться изо рта младшей, но, почему-то, остаются проглоченными. - В общем...— устало проводится Шин старший ладонью по лицу.— Документы я подписал, ты не отделаешься - будешь ходить в этот идиотский клуб, чтобы у меня больше проблем из-за тебя не было. И с таким поведением, я думаю, отделаться от клуба долго не сможешь. Мужчина едко усмехается и комната вновь погружается в тишину. За время их молчания, на лице старшего ухмылка вскоре сошла на нет. Тёмные глаза сверлят глаза дочери с нарастаемой ненавистью. И тот вновь срывается. - И что я сделал не так, скажи?— щурится он, хмуря брови.— Всё шло наилучшим образом, у тебя был шанс на хорошее будущее, славную, нормальную жизнь. Но неет.— взмахивает он руками, откидываясь на спинку стула.— Надо было твоей башке съехать в неподходящий момент, блять...Всё, сука, испортила.— вздыхает Шин обречённо, цедя слова сквозь плотно сжатые зубы.— Все, нахуй, планы разрушила. Мужчина вновь погружается в раздумья, жуёт нижнюю губу, бегая глазами по поверхности стола. Какая-то мысль в его голове, видимо, всё же щёлкает - он вновь поднимает глаза на младшую. - Это ты у мамаши своей унаследовала.— сжимает он кулак с силой, хруст суставов заставляет Рюджин сглотнуть. - А сейчас, ребят, подходите к своим помощникам и начинайте говорить, что у вас да как.— проговаривает Моу Гуанг то, что все и так давно запомнили. Однако, голос его звучит живее обычного. - Эмм...— начинает не очень уверено Рюджин, до того, как ученики встали со своих мест. Она тянет ладонь вверх. Мелкую, нарастающую дрожь унять не выходит.— Прошу прощения, можно выйти? - Можно, Рюджин, но ненадолго.— кивает мягко школьный психолог. Девушка торопливо выходит из кабинета, чуть не задев рядом стоящую парту, и, идя по коридору, ведущему к лестнице, судорожно похлопывает по карманам юбки, проверяя наличие пачки сигарет. "Ненадолго, да", почти выбегает она из школы через пожарный выход, стягивая с лица маску. Устроившись рядом с мусорным баком, что стал за этот учебный год ей вновь близок, она достаёт пачку и зажигалку из прозрачного пластика. - Ненадолго...— бубнит Рюджин, ловко выуживая сигарету.— Вам же насрать, господи...Что за лицемер... Никотиновая палочка сжимается зубами, девушка отправляет пачку обратно и, всё так же дрожащими руками, пытается чиркнуть зажигалкой. - Да твою мать.— сжав сигарету зубами плотнее, Шин закипает сильнее. И после нескольких неудачных попыток, наконец, поджигает её. "Нелепость", затягивается девушка, получая такой необходимый ей в данный момент "кислород".***
Девушка, стараясь быть незамеченной, тихо прокрадывается в кабинет, в котором все ученики торопливо собирают свои вещи. Некоторые переговариваются друг с другом, кто-то с кем-то смеётся, кто-то вытирает слëзы другому, кто-то же просто уходит. Периодически осматриваясь на наличие поблизости Хван или Моу, Рюджин схватывает свой рюкзак и, не оборачиваясь, буквально сбегает, с надеждой, что те двое, или хотя бы один из них, её не заметили. По расписанию следующим уроком стоит литература. Не самый приятный, порой, предмет - скорее из-за учителя -, но потерпеть можно. А в крайнем случае - сигареты ещё есть. Кто-то хватает Шин за плечи и слабо прижимает к стене рядом - девушка, опешив, не успевает вовремя отреагировать. "Хван...", чуть хмурится младшая. - Привет, Рюджин.— первые слова Йеджи за сегодняшний день. Прохладные руки старшей плавно, будто успокаивая, скользят вниз по чужим плечам. Брови Рюджин расслабляются. Йеджи всё-таки бывает довольно...Странной, наверное?— Ты не вернулась в класс, что-то случилось? Шин вздыхает, опуская голову и оставляя слова не озвученными. Бросив взгляд куда-то вправо, младшая возвращает глаза к девушке напротив. - Не делай так у всех на глазах,— убирает Рюджин одну руку с себя.— кто-то может не так подумать, ты же знаешь, как слухи быстро разлетаются по школе. Младшая мягко толкает Хван в плечо, дабы та отошла дальше. Вторая рука Йеджи опускается, освобождает её. - Прости, я не...— девушка вдруг замолкает и хмурится.— Не подумала. - Наживëшь себе проблем со мной, Йеджи.— на вздохе полубубнит Шин, отводя взгляд и скрещивая руки на груди. Она отталкивается спиной от стены.— Ладно, я...Пойду. Урок скоро. - Но- - Потом поговорим, ладно?— взгляды девушек врезаются друг с другом - именно так это ощущается, по крайней мере, для Рюджин. Как автокатастрофа с летальным исходом.— Сегодня в кафе сходить не получится, прости. В следующий раз. И зачем она извиняется? Это ведь нормально - отказать. Но, всё же где-то в горле лёгкой тошнотой сидит настойчивая потребность попросить прощения. Старшая открывает рот, собираясь сказать что-то, но её, на самом деле очень вовремя, затыкает звон, оповещающий о конце перемены. Он пронзает слух. Лишь Хван морщится. - Вот видишь.— вскидывает младшая бровь.— Беги в класс, Йеджи.— поправляет она лямку рюкзака и уходит в своём направлении.***
Она всё же стоит перед дверью в комнату старшей и ей сложно не усмехнуться над собой - девушка поджимает губы. Последние дни, некая апатия, словно светло-серый, добротно покрытый водой, лист, «окрашивается» яркими и бледными плевками краски: красными, оранжевыми, жёлтыми - что из них является тревожностью, раздражением и...Обидой? Пятна-плевки краски расплываются, некоторые приобретают более мягкий вид, сглаживаются, чуть размываются в воде на листе. Некоторые остаются с чётким очертанием по собственному краю. Рюджин сглатывает, с желанием смочить пересохшее горло, и стучится. И Йеджи вскоре открывает, младшей кажется, что быстрее, чем обычно. - Оу,— смягчается её удивлённый взгляд, расслабляются плечи.— привет ещё раз...Хочешь зайти?— спрашивает она неуверенно, не понимая, чего хочет девушка. - Нет.— прокашливается Рюджин от зуда в горле, что отдаётся лёгкой болью-пульсацией.— Ты хотела поговорить со мной? - Да.— интенсивно кивает Хван. В глазах расцветает надежда.— Может, всё же зайдёшь ненадолго? - Ладно...— сдаётся девушка, прикрывая глаза. Из её рта вырывается тяжёлый вздох. Старшая слабо хватает девушку за футболку и тянет вглубь комнаты. Она вновь выбивает Рюджин из равновесия, заставляя ту опешить. - Что-то случилось?— останавливается Хван у кровати и тянет младшую, заставляя встать перед ней. - О-о чëм ты?— подрагивает голос, в то время как сама Шин задаётся вопросом о собственной податливости по отношению к Йеджи. - Ты избегаешь меня.— чуть надавливает она на чужое плечо пальцами - желая, чтобы та села на кровать позади неё. И та вновь повинуется. У Рюджин, от таких действий со стороны Хван, кровь приливает к ушам. Девушка опускает голову, пуще краснея - от стыда. - Ты в порядке?— взволнованно звучит голос старшей, она садится на корточки перед Шин.— Тебе плохо?— пытается заглянуть она ей в глаза. Хван касается чужого лба тыльной стороной ладони. - Температуру надо измерить, ты снова горишь.— сосредоточенно проговаривает она, хмурясь. Тёплые ладони накрывают плечи Рюджин и той становится ещё жарче. Шин сейчас с ума сойдёт. Как же это ужасно - болеть. - Не трогай меня, пожалуйста.— качает девушка головой, не в силах поднять глаза.— Не так часто, хорошо? Это слишком для меня. - ...Прости, пожалуйста. Я...— старшая убирает руки с чужих плеч, с сожалением во взгляде скользя по спрятанному лицу Рюджин глазами.— Прости. И Шин кивает. - И я не избегаю тебя.— сжимает Рюджин губы в тонкую линию. Голова начинает болеть где-то в висках. Девушка сглатывает и вновь ощущает боль в горле. Младшая качает головой.— Нет, избегаю. Сейчас просто непростое время для...— множество слов мелькает в голове, но она не говорит ни одного.— Просто непростое время. Мне не хватает сил на разговоры и...Просто не обращай внимания. - Мне жаль, Рюджин.— обводит Хван чужую макушку обеспокоенным взглядом.— Если я могу как-то помочь, что-то сделать для- - Не можешь,— качает головой, твёрдо перебивая.— ты - нет. - Хорошо...— подаёт голос Йеджи после продолжительного молчания. Голос стал то ли холоднее, то ли грустнее - Рюджин не совсем понимает. Быть может, всё вместе? Странная.— Ты...Хочешь посмотреть со мной что-нибудь или?.. - Нет.— встаёт младшая.— Я пойду.***
Рюджин внимательно обводит тело подруги, лежащей спиной на кровати. Она обнимает себя руками и спокойно дышит, на её лице самое настоящее умиротворение. Девушка спит. Окна закрыты плотными широкими шторами из грубоватой ткани цвета мокрого асфальта. Они Черëн понравились, она как-то сказала, что хотела бы и себе такие. Комнату освещает лишь тёплый свет одной тусклой лампы.Still stuck in pain, still feeling insane,
Another script for thе fix,
And we're fucking pissed.
Рюджин облизывает пересохшие губы и отходит от комнаты, удивляясь и задаваясь вопросом "Как под такую музыку можно спать? Да ещё и так крепко". Она прикрывает дверь. Вздох невольно вырывается из горящих лёгких, девушка прижимает ладонь ко лбу - головокружение вновь за вечер возвращается. Нужно измерить температуру. Она впервые болеет так сильно и долго. Юна бы сказала, что с таким образом жизни подобное - неудивительно. И Рюджин бы согласилась, но лишь в собственных мыслях. Идя за аптечкой, девушка понимает, что каждый шаг ей даётся всё труднее и сильнее отдаётся белым шумом в ушах. И, как на зло, из своей комнаты выходит Йеджи. Младшая судорожно вздыхает, роняя мечущийся взгляд на пол. Рюджин хотела видеть её меньше хотя бы сегодня, но всё постоянно идёт не по плану. - Как твой брат поживает?— резко заговаривает Шин, не желая того, но всё же давая старшей понять, что с ней хотят говорить. У Рюджин появляется желание выбить себе мозги. - ...Неплохо, а что такое?— хмурится Хван, не понимая внезапного интереса к её брату. - А не знаю, если честно...— болезненно сглатывает младшая, переводя сощуривший взгляд к девушке рядом. Она мимолётно облизывает вновь пересохшие губы, прежде чем снова задать вопрос.— Градусник, где Йеджи? Ох, блять...— морщится и хмурится она от неловкости и покалываний где-то в сердце.— Где йедусник, Граджи?..Прости...— падает Рюджин лицом в ладони. - Ты в порядке?— подходит, слышит младшая, Йеджи ближе. - Да, в полном.— начинает несколько тараторить девушка. Желание извиниться вновь вспыхивает внутри, как и желание поднять тему, которую она поднимать себе с ней запретила.— Знаешь...Я хочу извиниться за ту ночь. Ну, понимаешь.— неопределённо жестикулирует она рукой.— Прости, что ты провела её со мной и...— дыхание выбивается из лёгких, напоминая удар поддых, и ноги Шин теряют последние силы сдерживать её. Йеджи с тревогой подхватывает младшую и уводит в свою комнату, пока Рюджин рассуждает - сколько раз за всё время она успела оказаться у неё в руках? - Миллион-миллион-миллион...— бубнит девушка, сжимаясь в руках Хван. - Миллион?— хмурится старшая, бережно усаживая Рюджин на кровать. - Что «миллион»?— хмурится та, не понимая. - Ты...— напрягаются брови Йеджи сильнее. Она, вздохнув, выпрямляется и закусывает губу.— Сейчас вернусь. - У тебя губы красивые.— говорит Шин в пустоту - девушка скрылась за дверью.— Слышишь, Йеджи? И нет, она не слышит. Наверное, оно и к лучшему. Жалко, конечно, что не слышит. Рюджин ведь не так часто комплименты делает. Старшая возвращается с жаропонижающим и стаканом воды в руках. - Йеджи.— внимательно скользит она глазами по всей девушке напротив. Откровенно пялится, но впервые за всё время позволяет себе. - Да, Рюджини?— волнение продолжает просачиваться в чужом голосе. Она протягивает младшей стакан воды и тут же забирает обратно.— Открой рот, пожалуйста. - Ты серьёзно говоришь «пожалуйста», после просьбы рот открыть?— хмурится Шин и, не дожидаясь ответа, всё же открывает рот, не полностью высовывая язык. Таблетка оказывается на языке и девушка прячет его обратно. Холодное стекло кружки неприятно касается разгоряченных губ, и вода проникает внутрь, остужая полость рта. Рюджин, не имея выбора, делает глоток, затем ещё один, после чего стакан ставят на стол. - Йеджи.— вновь зовёт она девушку, как и в первый раз просто смакуя чужое имя.— Хван Йеджи. - Рюджин?— садится она на корточки перед младшей. - Ты такая странная, Йеджи.— проводит она пальцами по чужому лбу. Ведёт ими вверх и зарывается в рыжие волосы. Гладит их, слегка потрëпывает. Бережно, не желая сделать больно. Она хочет, чтобы рыжая почувствовала её настоящие чувства к ней.— Ты нравишься мне. - Ты мне тоже нравишься, Рюджин.— качает она головой, переживая. Шин не может не начать тонуть в тёмных глазах. Пальцы начинают медленно массировать кожу головы. - У тебя очень красивые глаза, волчонок.— полушëпотом проговаривает она.— Понимаешь...До дрожи в коленях красивые. - Я...— удивлённо моргает Хван. Младшая видит, как в чужой голове кружатся мысли, сменяются одна за другой. Рука выпутывается из волос и ложится на плечо, сжимает.— Ты в порядке? - Я сейчас умру от высокой температуры, солнце, конечно в порядке.— тихо усмехается Рюджин, кладя руку на рыжий затылок, и тут же притягивает к себе ближе - старшая не сопротивляется и, с беспокойством хмуря брови, повинуется действиям Шин. Та заставляет девушку прижаться к себе лбом в место около ключиц, Йеджи накрывает чужую талию руками, нервно перебирая ткань одежды пальцами и стараясь дышать как можно ровнее (на самом деле просто дышать). - Не умрёшь ты...— придвигается старшая ближе, кладя голову выше.— Глупая. Рюджин медленно обвивает чужую талию ногами, прижимая к себе плотнее. Ей хочется сидеть вот так с Йеджи вечность. С ней хорошо, с ней спокойно. С ней появляется желание жить и идти дальше. Слëзы норовят вырваться. Словно камнем по голове, мысли ударяют её реальностью, заставляя затылок кровоточить. Она не сможет построить с Хван что-то...Нормальное. Здоровое, крепкое, долгое. Да и сама Хван не захочет этого, не с ней. Не в этой жизни. В другой - может быть, но какое Рюджин дело до другой жизни, других вселенных? "С таким сокровищем, и ни отношений, ни дружбы", целует она рыжую макушку и чувствует ответное касание губами на шее рядом с челюстью. Рюджин вздыхает. Как же она хочет, чтобы это не кончалось. - Рюджин?— отодвигается Йеджи, чтобы посмотреть младшей в глаза. Руки Шин ложатся на чужую шею. Беспокойство в Йеджи заметнее.— Что-то случилось? Мы можем поговорить. Прохладные пальцы вытирают чужие горячие слëзы. Рюджин стыдно - она снова плачет. Отец был бы недоволен. Он бы снова сказал, какая она ничтожная соплячка и... «Отца здесь нет» затыкает начавшийся поток мыслей фраза, что как-то сказала Йеджи. "Отца здесь нет", кивает она мысленно себе. Мысли заткнулись, но стало ли легче? Немного. Просто повезло. Нижняя губа младшей содрогается и брови стыдливо хмурятся. Но глаз девушка не отводит, пытается. - Правда, Йеджи, прости меня. Я всё к херам испортила.— качает она головой. - Хэй, Рюджини...— с нежностью приглаживает она блондинистую бровь.— Всё в порядке, слышишь? Я не...— поджимает девушка ненадолго губы.— Слушай, я же сама на тебя налетела. Виновата только я. Просто давай забудем об этом, хорошо?— сердце Шин вонзают ножом, разрывают, заставляя кровоточить - не оставляя выбора.— То, что было - не имеет значения, ведь мы ничего не чувствуем друг к другу.— это правда, но младшей всё равно больно. И это так, до невозможного, глупо.— Мы просто...Скажи, тебе было хорошо тогда? В голову невольно врезаются воспоминания. Тяжёлое дыхание, тепло, жар чужого тела, скольжения руками по чистой плоти, чужие нежные поцелуи, от которых до сих пор дыхание сбивается. Рюджин сожалеет и потому, что для Йеджи этот секс был первым. Не таким он должен быть, считает Шин, не таким. И не с таким человеком. Слëзы с новой силой застилают взор. Сердце разрывается от осознания собственных ошибок и, в первую очередь, от вида такой Йеджи. Она похожа на самого грустного щенка в этом мире. И от этого становится ещё больнее. - Да, очень.— Рюджин накрывает чужую щёку ладонью, поглаживает большим пальцем кожу и целует в другую. Касается губами скулы, виска, кожи у края глаза. «Принцессы» тоже могут быть ужасны со***
Полночь. Вторник.
Девушка полулежит в кровати под одеялом, и корит себя за каждое слово, сказанное Хван ранее. Они разошлись час тому назад, но девушка всё ещё не может до конца прийти в себя. Не из-за температуры, конечно, нет - она как раз-таки спала. «Ты мне нравишься» бьётся эхом об стенки черепа фраза, сказанная самой Рюджин. Становится тошно, такой идиоткой она даже будучи пьяной не бывает. Кто-то стучит в дверь. И, что-то подсказывает ей, это Юна. - Входи.— садится она ровнее. Одеяло спадает с плеч, и Шин начинает перебирать маленький участок ткани пододеяльника. Дверь неспеша открывают. - С днём рождения, онни.— слабо улыбается младшая, заходя в комнату. Сердце Рюджин колит в ту же секунду, когда она сталкивается с родными глазами - девушка бледна больше обычного, она явно худее. А под карими глазами лежат тёмные усталые круги. - Спасибо, крольчонок.— натягивает она улыбку, тут же её пряча.— Ты в поря- - Постой,— мягко приостанавливает она её и садится на край кровати.— я хочу сказать тебе пару слов...Я хочу сказать...— задумчиво терзает она нижнюю губу. Юна поднимает глаза на сестру.— Спасибо тебе, Рюджин. За всё. Я очень рада, что мы, в детстве, быстро подружились и привыкли друг к другу.— взгляд ненадолго падает на одеяло, становясь задумчивым, Шин младшая ненадолго ударилась в воспоминания. С кивком, продолжила, улыбаясь искренне.— Спасибо, что поддерживала и поддерживаешь меня по сей день, находишься рядом и...За всё, за всё спасибо. Я очень тебя люблю. Я очень рада, что именно ты моя сестра. - Я тоже люблю тебя.— надувает Рюджин нижнюю губу - в шутку, на самом деле стараясь сдержать слëзы. Какой же нюней она стала. - Дай обняться.— кивает Юна с наигранным возмущением на занятые одеялом руки. - Не боишься заразиться?— тихо, несколько устало, усмехается Рюджин, отпуская ткань. - Неаа.— закатывает младшая глаза.— Сколько мы с тобой рядом находились и тактильничали - ты только сейчас задумываешься об этом. Я чувствую себя отлично. Зараза к заразе не пристаёт.— девушка полностью разворачивается к сестре. - Залезай.— раскрывается Шин старшая, приглашая к себе. И Юна приглашение, с детской радостью, принимает. Как только она залезает под чужое одеяло, Рюджин накрывает её и осторожно ложится, держа в объятьях Юну.— Самый любимый мой ребёнок. Надеюсь ты не заболеешь. В ответ младшая устраивается удобнее, кладя голову на чужое плечо. - Так ты...В порядке, Юн? - Да.— слишком быстро отвечает она. Рюджин вздыхает, крепче обнимая сестру, и прижимается щекой к её голове. - Юна, хочу напомнить тебе, что я не буду тебя осуждать или винить, что бы ни произошло. - А если я человека убью?— спокойно спрашивает девушка. "Господи, этот ребёнок...", мысленно вздыхает Рюджин. - Ну,— устало потирает она переносицу.— во-первых, подобное никогда не произойдёт, потому что ты самый настоящий добрячок. Во-вторых...С кем не бывает.— улыбается Шин.