Ты погубишь меня

       Красивое обнажённое тело, развратно лежащее на шёлковых простынях, призывно манило его. Момошики смотрел на него, как пленённая принцесса на злого дракона, демонстрируя невинную покорность. Боруто хмыкнул и сел на кровать, повернувшись к нему спиной. На этот раз он не торопился скидывать одежду и приступать к их традиционному ритуалу, исполняемому каждую новую фазу луны. Наконец, после нескольких минут тишины, попытавшись скрыть беспокойство в голосе, тот спросил: — Что такое? Почему ты?.. — Ты надоел мне, Ооцуцуки, — он оглянулся и встретился с его изумлённым взглядом. — Думаешь, одной неотразимой внешности достаточно, чтобы хотеть тебя раз за разом? Мне уже опостылело чувствовать себя насильником, усёк? Момошики растеряно захлопал глазами, как будто не мог переварить услышанное. — Ты ужасно скучный в своих жалких повадках. Я больше не собираюсь продолжать эту связь. В его руку тут же вцепились белые пальцы. — Погоди! Ты… тебе чего-нибудь хочется, Боруто? Он сделал вид, что серьёзно задумался, чтобы полюбоваться на растущее волнение в широко распахнутых глазах. И, проведя пальцами по мягким и красивым губам, сказал: — Я хочу твой рот. — Это ведь не проблема, — Момошики непонимающе нахмурился. — Ты всегда можешь поцеловать меня. Боруто фыркнул от смеха. В каких-то моментах тот был потрясающе недогадливым и проявлял странную для своего возраста наивность. — Я хочу твой рот на своём члене, ублюдок. Его лицо удивлённо вытянулось, а потом скривилось в отвращении. — Ну и ну! Только не говори мне, что ты никогда не делал подобного. Он брезгливо поджал губы и отстранился от него. — Не делал! И не собираюсь начинать, понятно?! И вообще, прежде чем предлагать, сперва сам окажи мне такую услугу. Я и так слишком многое тебе позволяю, наглый мальчишка. Боруто усмехнулся. Надо же! Он нашёл, чем смутить этого озабоченного пришельца. Вот это достижение дня! — Не хочешь — твоё дело. Я не собираюсь заставлять тебя, — он поднялся с кровати, собираясь уйти. — Бывай. Момошики появился перед ним и оттолкнул обратно. — Хорошо! — он опустился на колени и решительно поглядел на него. — Я согласен на это, только не уходи. — Ого, — Боруто не ожидал такого. — Похоже, тебе действительно очень нужен мой член. — Заткнись! — Момошики вцепился в его ремень и чуть не сорвал пряжку от нетерпения. Перед его затвердевшим членом он замялся на несколько мгновений, а затем, приоткрыв рот на пробу коснулся кончиком розового языка головки. Боруто захрипел от этого возбуждающего зрелища. Он прижал голову Ооцуцуки ближе к своему паху. — Не торопи меня! — тот зло сощурился. — Или я кое-что откушу тебе по неопытности. — Ха! Ну и чем же ты тогда заткнёшь свою жадную дырку, а? Только мой член делает тебя целым, верно? — Замолчи уже, гадкий змеёныш! — Момошики гневно раскраснелся и оскалился. — Продолжай, или я ухожу, — Боруто прищурил свой правый глаз для подтверждения угрозы. Недовольно буркнув что-то себе под нос, он снова прикоснулся языком к его ноющему члену. Приноровившись, он принялся облизывать его, как большой леденец. Но Боруто хотелось от него вовсе не этого. — Возьми в рот. Момошики послушно втянул его член внутрь, но тут же отпрянул, закашлявшись. — Не прикидывайся живым, у тебя не может быть рвотного рефлекса. — Я никогда этого не делал, тупица! — И если мне не понравится, то больше и не сделаешь, понял? — своими словами он будто залепил ему пощёчину. Ооцуцуки нервно вздрогнул и снова взял в рот его член, в спешке задев своими клыками. К его удивлению, это ощутилось слишком уж явственно, как наяву. — Поаккуратнее с зубами! — раздражённо зашипев, Боруто потянул его за волосы. Момошики послушно открыл рот пошире, истекая слюной на подбородок. Он надавил ему на затылок, насаживая на свой член целиком. Горло пришельца судорожно сжималось, давая ему потрясающие ощущения, как от настоящего проникновения. Боруто отпустил его, позволив отдышаться, и снова резко дёрнул на себя, вторгаясь внутрь мягкого и влажного рта. По щекам ублюдка покатились слёзы. Он прикрыл свои бесстыжие глаза, желая отстраниться от происходящего. Это уже никуда не годится. — Думал, я не замечу? Положи руки на кровать. Живо. Момошики протестующе замычал и с членом во рту это выглядело смешно. Но всё же покорно оторвал руки от себя и положил их на простыни. Боруто накрыл его ладони своими и сжал. — А теперь продолжай. Доставь мне удовольствие, Ооцуцуки. Он распахнул покрасневшие глаза и, обхватив губами его член, старательно прошёлся по нему языком. Вид плачущего Момошики был привычен, но таким невинно-оскорбленным и в то же время откровенно развратным он видел его впервые. Заглатывая член глубже, он приближал его к пику наслаждения. Вдруг, подавившись, Момошики сдавил его член, и это стало последней каплей. Схватившись за обломанные рога, Боруто кончил прямо внутрь узкой глотки. И так и замер, прижимая голову Ооцуцуки к себе, пока его трепыхания не сделались слишком уж активными. Когда тот, закашлявшись, отшатнулся от него, Боруто посмотрел на его пах. Ублюдок смог кончить вместе с ним, совсем без прикосновений и с членом во рту. Но вместо того, чтобы радоваться этому, залился слезами, словно его только что обесчестили. Впрочем, возможно в этом была доля правды, если принять на веру его слова… — Момошики, — тот вздрогнул от своего имени и поднял на него затравленно-злой взгляд. На приоткрытых губах блестели капли его спермы. — Иди-ка сюда. Пошатнувшись, он поднялся с пола и забрался к нему на колени, обхватив своими бёдрами. И неожиданно затих, робко обняв его за плечи. Боруто прижал его ближе и погладил по пояснице. — Люблю видеть тебя таким, ублюдок. Хочешь получить награду за свой гостеприимный рот? Тот, тихо всхлипнув, кивнул и уткнулся носом ему в шею. Смочив пальцы слюной, он протолкнул их внутрь раскрывшегося входа, погрузив в тёплую тесноту. В его спину впились длинные ногти, расцарапывая кожу даже через ткань рубашки. Когда он добавил третий, Ооцуцуки начал нетерпеливо и жадно ёрзать, глубже насаживаясь на его пальцы. Вставший колом член упирался ему в живот. Боруто хмыкнул от этой прыти. Его член ещё только затвердевал. — Придётся тебе немного потерпеть, мой хороший. Момошики вдруг громко ахнул и обмяк на нём, забрызгав рубашку. Он досадливо поморщился. Надо ж было забыть, что того вело от ласковых прозвищ! Немного подготовив себя рукой, он направил окрепший член внутрь расслабленного тела. Ооцуцуки не шевелился, оглушённый оргазмом. — Ты там от счастья помер или что?.. Не дождавшись ответа, Боруто начал движения сам, грубой хваткой взявшись за округлые и упругие ягодицы. От утомлённых, но сладких стонов, раздавшихся из уст красивого ублюдка, его пробрала дрожь возбуждения. Откинув того на кровать, он приподнял разведённые бёдра и натянул его на свой член, замерев от ощущения идеальной целостности. Белые ноги обхватили его за поясницу и прижали ближе, углубляя проникновение. Слезящиеся глаза Момошики горели от страсти. Его член опять крепко стоял. Что за невероятная выносливость?! Под несдержанные стоны он стал быстро вбиваться в него. — Боруто!.. Боруто!.. Его имя звучало словно молитва, а раскрывающаяся под ним душа бога превращала их совместный развратный сон в настоящий ритуал. Он забирал себе любовь и ненависть этого злобного и несчастного существа, отдавая взамен свою похоть. Это был почти равноценный и честный обмен… Вот только Боруто не любил его в ответ и не собирался пускать в своё сердце. Оказалось, что трахать безнадёжно влюблённого врага — хороший способ удержать его на привязи. И Момошики сам соглашался с этим, отдаваясь ему каждый раз, как в последний. Он сухо спустил внутрь немного семени и упал на тело под собой, не вынимая члена. Ооцуцуки обнял его и чувственно прошептал фразу на незнакомом языке. Он никогда не спрашивал, что это значит. Может, ублюдок признавался ему в любви, а может, проклинал страшными словами. Разве это важно?