wtf is wrong with your voice?

      Это все какое-то гигантское недоразумение. Так говорит себе Адам, пока идет домой пешком. О своей дороге назад он совершенно не подумал, когда выбегал из студии, приехал-то он с Ронаном, но нельзя же просто попросить отвезти его домой после всего, что произошло! Да, ага, Ронан сейчас придет в себя, натянет штаны и, конечно же, отвезет. Говно вопрос.       Так что Адам топает в темноте и тишине. Не так уж и далеко, оказывается. Сейчас он доберется до дома, поспит, отдохнет, а наутро его временное помрачение рассудка исчезнет и он пойдет на занятия как ни в чем не бывало. В школе он увидит Блу и получит вполне реальный, невинный, милый поцелуй, а вовсе не такой, что он видел только что. Грязный и развратный. Кавински вылизывал рот Ронану так, будто хотел до его души добраться. Все это было в корне неправильно. Скорее всего, ребята тоже уже осознали всю странность своих действий и находятся на полпути к раскаянию.       Только вот Адам не спит, а на следующий день не идет в школу. Никакую Блу он не видит, и невинного поцелуя ему тоже не достается. Всю ночь он вспоминает, как Кавински и Ронан были возмутительно бесстыдны. Он сам даже не возбудился тогда, потому что пребывал в настоящем шоке как от них, так и от себя самого. Черт его дернул нажимать кнопку и что-то говорить им, если бы не он, они бы прекратили после первого же поцелуя и просто продолжили работать дальше.       В своих мучениях Адам продвигается дальше: представляет, что заходит туда к ним. Сначала рассматривает Кавински на коленях, все его движения, потом медленно переводит взгляд на Ронана, который то задирает в наслаждении голову, то снова опускает ее, чтобы посмотреть на Джозефа. Адам видит каждую эмоцию на его лице так хорошо, будто в самом деле находился рядом тогда.       Он не отдыхает. Набрасывает новую песню, музыку. Он не хочет этого делать прямо сейчас, потому что это опять откидывает его во вчерашний вечер, снова и снова, но страх, что он упустит момент и потом просто не захочется, сильнее. Хотя, что значит «не захочется»? Это зрелище натурально поломало его, он пока только не знает в какую сторону произошел перекос. Стараясь меньше думать, Адам садится за уроки.       Все же идет в школу на следующий день. Блу мила с ним и спрашивает, как прошла репетиция, и Адам безбожно врет, что их прогресс виден налицо. «Другое там было видно… на лицо, — стонет он про себя, — черт бы подрал их обоих».       Дверь в кафе он открывает с опаской. Повторяет шепотом несколько сценариев, если вдруг Ронан или Кавински окажутся внутри. Но их нет. Столик компании Кавински вообще пустует, и Блу говорит, что они уехали куда-то и сегодня не появлялись. Адам выдыхает. Ему становится спокойнее.       Он ведет себя странно, если честно. Ничего такого ведь не произошло, и его вообще это, по сути, не касалось и его никто не касался тоже. Он внезапно тормозит на этой мысли. А вот если бы все же… коснулся… То кто это был бы?.. Адам мотает головой, прогоняя дурацкие мысли. Он не хочет выбирать. Нет, не так. Он не хотел бы выбирать, если бы в принципе мог бы это делать, но такой возможности у него нет и не будет, значит, нет и выбора как такового. Просто не существует.       Ронан.       Нет! Блин!       Оба?..       — Да какого же хрена? — Адам больно лупит себя по щекам. Его даже не смущают люди за соседним столиком и Блу, с удивлением выглядывающая из-за стойки с пирожными. Его смущает только собственная голова, забитая под завязку непонятно чем.       Просидев еще полчаса за учебниками, он собирается домой. Быстро целует Блу на прощание и выходит из кафе. На миг ему мерещится, что он своими размышлениями каким-то образом призвал демонов из ада, которые имеют облик Ронана и Кавински. Потому что настоящие же уехали, так Блу сказала, и компании их не было с самого утра. А эти стоят тут совершенно одни и явно ждут только его. Все как в плохом кино. Сейчас утащат и… И?..       Адам моргает. Смотрит, как Ронан отлепляется от белой Митсу и идет прямо к нему. Может, они все же за пирожками приехали, и у Адама просто паранойя, он ведь снова почти не спал сегодня? Он даже отходит от двери, чтобы Ронану не препятствовать, но нет — тот идет прямо на него, подходит все ближе, а Адам отступает, пока не врезается спиной в стену рядом с дверью. От демона у стоящего перед ним Ронана Линча разве что только взгляд — Адама бросает от него в пот. Со всем остальным он может кое-как взаимодействовать. Он опускает глаза, рассматривая свои кеды и ботинки Ронана. Очень интересно. Тот кладет руку на стену рядом с его головой. Побег теперь возможен только в одну сторону.       — Хорошо добрался домой позавчера? — спрашивает он.       — Просто прекрасно.       Приятная светская беседа. Если Ронан думает, что Адам будет смотреть на него, то он ошибается.       — Какие планы на сегодня? — снова спрашивает Линч.       Пока Адам думает что ответить — будет ли он делать уроки или, может, поведет свою девушку на свидание, или будет писать что-нибудь новенькое и совершенно не будет думать о них двоих, чтоб им провалиться — как Ронан наклоняется ближе и говорит на самое ухо:       — Нам нужно репетировать. Адам.       Его имя он произносит низким грудным голосом.       Стопудово это проверка. Ну конечно! Слишком все… Слишком!       Кавински изводил его, теперь вот Ронана подключил. Чем дольше Адам будет тушеваться и прятаться, тем усиленней они будут его мучать. Да вот хрен им! Без него они все равно ничего не запишут, просто неделя или две, или три пройдут в тупом ожидании. Он им нужен. И нужен обоим. Только вместо того, чтобы извиниться и сказать напрямую, они выбирают такой вот идиотский путь, действуют сообща, уверенные, видимо, что Адам так быстрее согласится. Как умеют, в общем.       Что ж.       Адам поднимает на Ронана взгляд. Так близко он к нему еще не находился. Он зачем-то пристально рассматривает его холодные глаза и брови, и губы, и вот эту родинку на правой щеке, вдыхает запах сигарет, исходящий от него, хотя и знает, что Ронан не курит. Этот запах принадлежит Кавински, и Ронан пропах им, потому что они были в одной машине. Ничего такого.       — Ну поехали, — говорит он. Откашливается, потому что голос подводит его. — Только мне из дома надо будет кое-что забрать.       Он забирает свою новую песню.       Посмотрим, кто теперь больше будет смущаться.