Прими мою любовь

- Как учеба? Сукуна смотрит на дорогу, уверенно держа руку на руле. В этот раз без водителя, и Юджи не знает, плохо это или хорошо. Хотя хорошо не может быть априори рядом с ним. Уже не может. - Будто тебе не плевать. Юджи отворачивается к окну. Спокойным быть не получается. Он нервно сцепляет руки, сложенные на коленях. - Пристегнись. - Отъебись. Сукуна тихо смеется. На светофоре сам через него перегибается, вытягивая ремень, защелкивая замок. От близости Юджи немного трудно дышать. - И что же мне с тобой делать? Наигранная смешливость в голосе. Сукуна опускает руку на левое бедро и сжимает с такой силой, что Юджи шипит, сквозь зубы воздух выпускает. Затем Сукуна поглаживает мягко, и это еще хуже. Место, где он касается, горит, будто лавой раскаленной капает. Сукуне кто-то звонит и он отвечает по громкой связи. Юджи не обращает внимание на разговор, лишь изредка ловя такие слова, как «партия» и «сроки». Он поджимает губы, припоминая, как Сукуна ножом вспарывает неглубокие порезы на измученном теле и рассуждает, что мог бы подсадить его на кокаин, но не станет, так как доводить Юджи до предела интереснее, когда он соображает, а нарики слишком послушные. Тем не менее однажды он все таки запихал ему в глотку таблетку, или две, и Юджи почти не помнит, что происходило в те часы. Зато помнит как плохо ему было потом. Волосы на загривке шевелятся от воспоминаний, и он рад, что Сукуна не стал продолжать давать ему что-то. Он был благодарен, когда, обрабатывая им же оставленные раны, Сукуна сказал, что не будет держать его взаперти, ведь он никуда не уйдет, не сбежит. Юджи осторожно просит разрешения подать документы в университет, и этот чертов дьявол ему позволяет. После церемонии поступления Юджи был воодушевлен. Он имел неосторожность показать это при Сукуне, когда тот был не в настроении. Наказание было жестоким. Юджи осторожно потирает правое бедро, пытаясь на ощупь найти маленькие круглые следы. - Юджи. Приказные нотки заставляют его нехотя повернуться. Среагировать не успевает, как рука Сукуны сжимает челюсть до боли. Светофор на этом перекрестке длинный. Тонированные окна скрывают происходящие в салоне автомобиля. Сукуна отстегивает свой ремень безопасности, потому что Юджи отшатывается, спиной в дверь врезаясь. Сукуна не отпускает. В глаза так смотрит, что хочется взгляд отвести. Но он все еще не отводит. Сукуна хватку ослабляет, скользя пальцами по щеке. От подобных прикосновений Юджи хочется выть. Лучше бы ударил, честное слово. Возвращается на свое место, пристегивается. На губах легкая улыбка. Мычит себе под нос какую-то незамысловатую мелодию. Юджи бы выпрыгнул на ходу, но у этого человека появилась привычка блокировать двери. Когда они подъезжают к дому, Сукуна велит ему подниматься в комнату. Юджи мстительно хлопает дверью машины. Такое ребячество… Можно было бы побежать, но ноги несут в дом. Сукуна его почти выдрессировал. Почти. С каждой ступенькой дышать становится будто сложнее. Надо чем-то себя занять, надо отвлечься. Он начинает разбирать рюкзак, раскладывает учебники, тетради и распечатки. Ладони немного холодеют, когда он слышит стук открывшейся двери. Сукуна переоделся в домашнюю одежду, он выглядит почти добрым, спокойным. Юджи старается дышать ровно, пока взгляд мечется Сукуне за спину. Он знает, что будет дальше. Он не хочет, чтобы это происходило. Сукуна делает движение вперед, подходит, пальцами подцепляя края водолазки, и тянет вверх. Его взгляду открывается все еще подтянутое, хорошо сложенное тело. Если бы не шрамы, его покрывающие, оно было бы идеальным. Юджи с детства был очень активным и спортивным. За годы средней и старшей сколы его тело обросло мускулами и налилось силой. Только за последний год он заметно похудел, живот немного впал. Его хороший аппетит постепенно сошел на нет. Из-за боли в теле он не хотел продолжать заниматься спортом. Сукуна делал все, чтобы загнать его в угол. Юджи как-то спросил его, почему он так поступает. Сукуна ответил «потому что это весело». Он вздрагивает, когда горячие пальцы ведут линию по голой коже от середины груди к кромке спортивных штанов. К себе тянет. Юджи за запястье его хватает, от себя отталкивая, но тот держит крепко. Зажимает его между собой и столом, прижимается. Снова пальцы в челюсть вцепляются, удерживая для поцелуя. Он продолжает так делать, зная, что Юджи кусается, серьезно, болезненно, до тонкой струйки крови. Сукуна кровь свою пальцем с лица Юджи стирает. - Дерзить тебе ни к лицу, Юджи. Сукуна приторно улыбается, затягивает его в темноту. И Юджи ломается, ломается, ломается. *** Затаскивать себя в ванну оказалось чертовски сложной задачей. Юджи сидит на дне душевой кабины, прислонившись к кафелю. Холодная стекающая в слив вода перестала быть красноватой некоторое время назад. Тело болит и ноет, он думает, как бы теперь подняться. Юджи бесит тупой хрип при каждом резком движении. Сукуна бьет больно, не стесняясь оставлять следы на лице, ведь Юджи уже совершеннолетний. Щеки горят от пощечин, кажется, разбита губа. На теле новые порезы, не слишком глубокие, но болеть будут долго. Затылок ноет. Когда он приложил Юджи о стену, ему показалось, что он услышал хруст. Но голова не разбита, крови нет, его не тошнит, и он не теряет сознание. Скорее всего не сотрясение. Левая сторона лица болит сильнее. Он трогает пальцами около глаза и морщится. Меж ягодиц болит, ноет, саднит. Он смотрит на свое тело опустив голову и радуется, что в доме нет зеркал. Юджи действительно не любит смотреть на себя, потому что они с Сукуной так похожи. Но посмотреть все же придется, судя по всему на лице у него абсолютный пиздец и надо как-то это закрывать. У него вырывается смешок, нервный, короткий. Глаза щиплет и хочется плакать. Он позволяет себе это. Юджи действительно давно не плакал, а сейчас как-то особенно хреново. Он мылит губку и отмывает себя. Боль не дает улететь мыслями в неизвестность. Он трет сильнее, растирая докрасна. Кое-как поднимается, держась за стену. Осторожно промокает воду с тела, но полотенце все равно где-то пачкается несколькими капельками крови. Его аптечка забита под завязку, обрабатывает все повреждения, до которых может дотянуться. Немного медлит, прежде чем включить фронтальную камеру в телефоне. - Блядский боже. Тихо выдыхает. С лицом действительно пиздец. Точнее, с глазом. Половина левого заплыла красным, от удара, скорее всего. Синяки расползутся к утру и будет ещё хуже. Слез уже нет. Он медленно заползает под одеяло, с благодарностью проваливаясь в спасительный покой, и надеется, что ему ничего не приснится. *** Он не вспомнит на утро, но сон все же посещает его. Ему снятся две пушистые, большие собаки. Одна белая, другая черная. Вокруг солнечный день, абсолютный покой и ему совсем, совсем не страшно. *** Утро будит Юджи каплями дождя, барабанящими о слив. В комнате темнее из-за затянутого серыми тучами неба. На часах мигает 4:54. Гораздо раньше, чем нужно. Но он уже не уснет. В доме тихо. Он лежит еще несколько минут, завернувшись в одеяло, слушая эту тишину. Сукуна сказал, что уедет на несколько дней, может, недель. Из-за этого Юджи вчера досталось больше обычного. Обида сдавливает горло, но он душит ее, перед учебным днем расклеиваться плохая идея. Юджи умывается, морщась от прикосновений к синякам. Завтрак и сборы проходят относительно медленно и, может, даже хорошо, что он проснулся раньше. Он уже не обращает внимания на легкую дрожь в руках, скоро она пройдет. Как и глаз, пройдет через неделю или две. Не впервой. Его беспокоят возможные вопросы. Ведь если ссадины и синяки можно более-менее спрятать, то с глазом сложнее. В солнечных очках в ноябре в аудитории он будет привлекать внимание сильнее, чем отвлекать. До университета ехать две станции. Сквозь прозрачный зонт хорошо видно серое, мутное небо. Дождь шел всю ночь и все еще не думает прекращать. Холод пробирается через одежду, и он ёжится, трет рукой предплечье. Радуется, что удалось расходиться. Сегодня не должно быть ни докладов, ни презентаций, он надеется тихонько отсидеться и чтоб его никто не трогал. Ну, кроме одного человека. Первая пара проходит спокойно. Больничная маска и капюшон, плюс самый последний ряд и вуаля, на него никто не обращает внимания. Юджи в предвкушении, ведь вторая пара - английский. Ему действительно хочется увидеть Годжо-сенсея. Но заходит он в аудиторию последним. И желание спрятаться на последнем ряду тухнет перед желанием быть к сенсею поближе, в первом ряду. Годжо бросает на Юджи долгие взгляды на протяжении всей лекции. Во время устных ответов он спрашивает Юджи всего пару раз. А после занятия просит задержаться. Юджи копается со сборами, пока не остается единственным студентом наедите с преподавателем. Годжо закрывает дверь на ключ. Не то чтобы это что-то значило, но… - Юджи… У Годжо на лице чистая печаль. Когда он подходит к Юджи, тот уже на ногах. У Юджи глаза светятся, когда преподаватель называет его по имени, и, как ему кажется, с излишней аккуратностью стаскивает с него капюшон и не менее аккуратно снимает маску. - Господи, Юджи… При дневном свете левая сторона лица напоминает один большой синяк. Очертания кровоподтеков пластыри не скрывают. Пальцы Годжо почти невесомо касаются следов, почти не больно. Юджи непроизвольно льнет к этим рукам, потому что знает, что они не причинят настоящей боли. И глаза у него закрываются, когда он правой, более здоровой щекой к широкой ладони прижимается. Никакого подтекста. Руки сенсея теплые и сухие. Юджи всем существом тянется к заботливому взрослому. Ему хочется, чтобы его обняли и погладили по голове. Сказали, что он хороший, и как-нибудь похвалили. Простое желание простого признания от человека, которого он уважает. Юджи думает, что Годжо Сатору действительно хороший человек. - Это он? Когда Годжо-сенсей не улыбается, не этой своей приклеенной улыбочкой, а настоящей, искренней, которая в глазах отражается, Юджи немного грустно. - Да. Голос просто предатель какой-то, подрагивает немного. В отличии от твердого голоса его преподавателя. - Юджи, в следующий раз это может закончиться куда серьезнее. Пожалуйста, позволь мне… - Нет. Он обрывает его, резко и немного, совсем немного, надрывно. Они обсуждали это три раза, три предложения помочь и три его же отказа. Юджи помнит почти дословно каждый разговор. Годжо вздыхает. Юджи упертый в своих решениях, и своего преподавателя убедить в этом успел не один раз. Шум за дверью разрушает момент. Студенты следующей группы пришли, кто-то дергает ручку. Годжо руку убирает, отходит, Юджи остается стоять. Перерыв небольшой и надо идти на следующее занятие. Он натягивает капюшон обратно, маску тоже. Годжо щелкает замком и двери распахиваются. На его лице приклеенная улыбка. Студенты россыпью заваливаются, выдавая приветствия, почти окружая преподавателя и заваливая его вопросами на темы, с учебой не связанные. Юджи не видел и не слышал, чтобы о Годжо-сенсее нелестно отзывались. Может, плохо слушал, может, его действительно любят практически все. Кажется, Юджи никто не замечает, Годжо умудряется перетягивать все внимание на себя. Он делает несколько шагов к выходу, стараясь не поднимать глаза. - Итадори, привет. Все же заметили. Юджи с опозданием понимает, чья это группа. Глаза вскидывает, на секунду забываясь. Фушигуро Мегуми в трех шагах от него. Когда их взгляды пересекаются, за долю секунды его расслабленное выражение лица меняется, брови поднимаются в удивлении прежде, он хочет что-то сказать, но не успевает. Прямо перед лицом Юджи вырастает спина преподавателя в голубой рубашке. - Фушигуро, раздай это пожалуйста, по два листа каждому в группе. От Фушигуро ни слова не слышно, но, судя по всему, он берет листы и разворачивается к остальным ребятам. Юджи почему-то чувствует облегчение. - Итадори, до встречи на лекции. - До свидания. Юджи чувствует, будто убегает от Фушигуро. Не то чтобы для этого была какая-то конкретная причина. Мысль в голове вертится, да никак зацепится не хочет. *** В кофетерии почти никого нет. Юджи занял самый дальний стол, развернувшись лицом к окну, чтобы спокойно поесть без лишних взглядов. Ноябрь не сезон дождей, но льет со вчерашнего дня, атмосферой усыпляя и студентов и преподавателей. Учиться совсем не хочется. Вот бы сейчас полежать на солнышке, где-нибудь у воды… И чтобы никого вокруг. - Можно присесть? Юджи не заметил, как снова провалился в себя. Голову поворачивает на знакомый голос и кивает. - Да, конечно. Фушигуро поднос рядом ставит, усаживаясь. Юджи напрягается, в дурацкой привычке начинает рвать салфетку на мелкие кусочки. Но его сосед молча лапшу на вилку накручивает, да в рот отправляет. - Ты во мне дыру прожжешь, Итадори. Фушигуро поворачивается, и Юджи осознает, что все это время пялился. Взгляд синих глаз спокойный, не мечется по лицу, не скрытому больничной маской. Совершенно невпечатленный. - Извини. Пауза не кажется неловкой, Юджи перестает терзать салфетку. Фушигуро ни о чем не спрашивает, возвращается к еде, и Юджи делает тоже самое. - Может сегодня погуляем? Вопросительный взгляд заставляет Фушигуро дать конкретику. - С собаками. Познакомишься. Юджи бы с удовольствием, но сегодня он не в состоянии. - Прости, Фушигуро, сегодня никак. Не очень хорошо себя чувствую. - Хорошо. Мой номер у тебя есть. Звони, если что. На этот раз Фушигуро смотрит как-то иначе. Видно, хочет сказать что-то ещё. Или спросить. Но ничего не говорит, не спрашивает, молча поднимается, бросает тихое «увидимся» и ретируется. Юджи смотрит вслед, не осознавая, что так и не ответил. *** Панические атаки не та вещь, которой Юджи страдал на постоянной основе. Но они происходили. Сильный, неконтролируемый страх внезапной волной душит, пальцы немеют. Он прижимает руки к груди, чувствуя, как сильно и быстро бьется сердце. Юджи подтягивает ноги к себе, сворачиваясь в позе эмбриона, его трясет. Невыносимо жарко, он сжимает руками голову, максимально закрываясь. Постепенно начинает отпускать. Дыхание с трудом возвращается в норму, сердце понемногу успокаивается. Футболка противно липнет к телу, почти мокрая от пота. Он стягивает ее, дрожащими руками отбрасывая в сторону. Надо что-то сделать. Надо. Надо. - Итадори? Не Годжо-сенсей. Голос из динамика немного приглушенный, сонный. Юджи с удивлением осознает себя сидящим на полу, сжимающим трубку в руке. - Привет. - Что-то случилось? Должно быть, с его голосом что-то не то, потому что с тона Фушигуро моментально слетает все послесонное хрипение и он звучит действительно серьезно. - Итадори? - Извини, я разбудил тебя. Я просто… Мне… Юджи наконец-то смотрит на часы. Начало третьего часа, и он матерится про себя. - Все в порядке. Голос Фушигуро такой спокойный. И он говорит что-то ещё, но Юджи не может сосредоточиться на смысле. Только на спокойном и умиротворяющем тоне. А потом до него доходит последняя фраза. - Мне прийти? Юджи переспрашивает, думая, что ему показалось. Но Фушигуро повторяет, и Юджи не знает. Они разговаривали три раза. Нормально ли просить встречи с человеком в три часа ночи, который неизвестно где живет? Но он действительно хочет кого-то рядом. - Может, я к тебе? Голос в трубке хмыкает и говорит «конечно». Юджи чувствует облегчение, в этом доме ему оставаться не хочется. Оказалось, Фушигуро живет в получасе ходьбы от дома Юджи, только не в сторону станции, а в сторону холма, куда он не ходил ни разу. На улице прохладно, Юджи натянул на себя только теплую толстовку, но холодок приятно приводит в чувство. Где-то на полпути он замечает фигуру под фонарем и узнает Фушигуро. Шаг ускоряет. - Ты чего здесь? Тот удивленно брови вскидывает, сигарету изо рта вынимает. - Я сообщение оставил, что встречу. Не дошло разве? - Телефон дома остался. Юджи говорит это так растерянно, что Фушигуро хмыкает. Затем свистит и из-за кустов спустя мгновение выходят две собаки. Собаки. Белая и черная. - Ух ты. Он присаживается на корточки, ладони протягивая, давая псам понюхать руки. ухтыухтыухты Когда собаки начинают лизать руки и почти роняют его, на этот раз обнюхивая, кажется, с головы до пят, Юджи испытывает щенячий восторг. Он их треплет, чешет, тискает, как только хочет, и собаки ему позволяют. Будь его воля, он бы пошел поваляться с ними на траве, несмотря на ноябрь месяц. Юджи вспоминает про присутствие хозяина пушистых. - Извини, Фушигуро. Идем? Улыбка не желает сходить с лица. Он действительно любит животных, и этих двоих пушистых уже успел полюбить. Фушигуро смотрит на него так и Юджи немного тушуется. Он тушит бычок о фонарный столб, запихивает его в пустую пачку и говорит «идем». Дом Фушигуро тоже двухэтажный, с небольшим двориком перед входом и парковочным местом. Пустующим. - Ты один живешь? Юджи разглядывает прихожую, пока они разуваются, и Фушигуро загоняет собак в ванную, чтобы помыть лапы. - С отцом. Проходи пока, я сейчас. Дом вполне обычный, без всяких разных нагромождений в виде декора. В гостиной большой диван с низким столом перед ним и большой телевизор. Минимум мебели. Юджи думает, можно ли сесть на диван и додумывает только до того, чтобы сесть на пол. Чика выруливает из-за угла первым, сразу к Юджи подбегая в поисках ласки, которую тут же и получает. Тару выруливает следом, и все туда же. Юджи не выдерживает и обнимает обоих псов. Спокойно и тихо, и это довольно приятное чувство. - Хочешь есть или пить? Фушигуро стоит в дверях, вытирая руки полотенцем. - Можно чай? Черный, если есть. Фушигуро кивает и скрывается за стеной. Юджи продолжает сидеть и поглаживать собак, пока его не зовут на кухню. Только отправившись мыть руки, он видит, насколько хреново выглядит. Ведь у Фушигуро есть зеркала. К пластырям и наполовину заплывшему красным глазу прибавилась болезненная бледность, синяки под глазами стали такими отчетливыми, хоть замазывай их. Волосы в жутком беспорядке. Когда рукава закатывает, чтоб не намочить, замечает, что напульсники не надел. Шрамы будет видно, если рукав задерется. Натягивает рукава на костяшки, заходя на кухню. На столе чай дымится, пахнет очень приятно. Фушигуро пододвигает к нему сахарницу, доверху набитую сладкими кубиками. На седьмом Юджи удовлетворенно вздыхает, благоговейно размешивая сладкий напиток. На кухне тихо, только собаки стучат когтями по полу, в ногах вертясь. Ни один из них не присаживается за стол. Юджи нарушает тишину первым. - Ты ничего не спрашиваешь. - А ты расскажешь, если спрошу? Юджи поджимает губы, взглядом в чашку утыкается. Не расскажет. Такое просто так не расскажешь. Даже Годжо-сенсею он не рассказал всего, потому что… Это отвратительно. Это неправильно. Это… - Итадори. Юджи не заметил, как Фушигуро подошел, осторожно вынимая чашку из его рук. У Юджи руки подрагивают еле заметно. Он сжимает их в кулаки, унимая дрожь. Он не знает, что сказать, да и говорить не хочется. Зря он пришел, незачем это всё. Собаки тыкаются носами ему в руки и он разжимает кулаки. Пальцы в шерсть запускает. Тепло и мягко. Тару и Чика смотрят блестящими глазами доверительно. Тару слегка его пальцы прикусывает, да поскуливает. Чувствует, что ли? Юджи вымотан и эмоционально и физически. Он устал. Хочется прилечь. - Спать хочешь? Синие глаза смотрят с ноткой беспокойства. Они не похожи на глаза Годжо-сенсея, яркие и искрящиеся на свету. - Да, немного. - Тогда ванна? - Посреди ночи? - Почему нет? Действительно. Почему нет? Он впервые дома у человека, которого знает несколько дней. Он не был в гостях у кого-то с последнего класса средней школы и это приятное чувство даже в такой пиздецовой ситуации. Фушигуро вручает ему свои спортивные штаны и толстовку и со словами «должны подойти», отправляет его в ванную. Толстовка большая и уютная, поэтому Юджи не против. Но с опозданием он понимает, что придется отклеивать и пластыри с лица и тела. Однако делать нечего. На стиральной машине лежит аптечка. Ее раньше тут не было, Юджи уверен. Должно быть, Фушигуро принес, пока он был в душе. В аптечке находятся пластыри всех размеров, антисептики, мази. Юджи приходится смотреть на себя в зеркало, чтоб обработать поврежденные места на лице. С телом проще, опять же, по привычке, куда дотянется. Горячий душ сделал его состояние лучше самую малость. Сушиться нет сил, поэтому он натягивает на влажные волосы капюшон. Тоже большой и мягкий. Ванная на первом этаже и сначала Юджи теряется, не находя никого. Но стук когтей по дереву заставляет его подняться наверх по лестнице. - Фушигуро? Он тихонько заглядывает в приоткрытую дверь. Комната Фушигуро, видимо. Большая и чистая. - Проходи. Сам он машет ему, стоя на балконе с сигаретой. Собаки на лежанках в углу на Юджи реагируют только шевелением ушей. - Ложись пока. Юджи смотрит на кровать, два одеяла на ней и две подушки. Честно сказать, он думал, что будет спать на диване, или на полу на крайний случай. Он смотрит на Фушигуро, но тот уже развернулся спиной. Ладно. Ничего ведь такого, да? Он забирается к стене, в одеяло закутываясь. Горячая вода и усталость вконец сморили его. Мегуми приходит, и Юджи где-то на грани сознания улавливает его слова про субботу и будильник, даже что-то мычит в ответ. Может, он чувствует чужие пальцы в волосах. А может, ему это только кажется.