Chasing You

«Тот, кто управляет прошлым, управляет будущим. Тот, кто управляет настоящим, управляет прошлым ©Джордж Оруэлл — 1984» Я изо всех сил старалась не привлекать к своей яркой персоне внимания, но в узкие и тёмные переулки лезть больше не собиралась; от них я теперь сразу же внутренне содрогалась от страха. Но у меня не получалось не привлекать абсолютно никакого внимания, потому что когда я изо всех сил пытаюсь что-то делать наперекор чему-либо, то это всегда, так или иначе, получается наоборот! Все глазели на меня, как на некий музейный экспонат или выставленную в витрине новехонькую дорогую вещицу, обязательно привлекающую к себе внимание. Здесь, как я поняла, на оборванцев должное внимание обращали только канализационные крысы, ну или скорее те, что обитают в трущобах. Потому что по одному лишь отвратному запаху, преследовавшему меня повсюду, становилось понятно, что нормальной канализации ещё не изобрели. От стечения обстоятельств хотелось плакать, но я изо всех сил себя сдерживала. Поразмышляю над тем, каким боком меня закинуло на два века назад, я, пожалуй, попозже; когда будет нормальный кров, пища и крыша над головой, потому что я сейчас думала только над тем, каким образом здесь можно выжить, если ты не из представителей высшего класса. Из денежных купюр и монет у меня были только рубли, поэтому, я решила попытать удачу и узнать, возможно ли подобные деньги разменять на местные шиллинги или хотя бы пенсы? Как итог: чувство страха и безысходности возобладали надо мной. Да и не знала я, где здесь можно было бы обменять русские купюры. Возможно, тех же самых банкиров заметно смутило бы, что они из будущего, наверное, по этой причине, я не стала так сильно рисковать. В первой попавшейся ювелирной лавке, я, с горем пополам, продала серёжки, сделанные из настоящего золота и доставшиеся в наследство от моей мамы. Выручила от этого тоже немного. Всего пять пенсов. Ещё один из представителей жадных людишек, ювелир, хотел забрать себе мои серёжки за более низкую цену, но я его еле как, но всё же уломала; ибо я тоже всё таки не пальцем деланая. С подобным скудненьким раскладом, к вечеру, я сумела купить себе в самом что ни на есть дешёвом магазине одежды, наиболее подходящую для себя и для этого века одежду. Этой одеждой оказалось сплошного тёмно-зелёного цвета платье по щиколотку, со скромненьким треугольным вырезом, и рукавами до локтей. Корсет тоже пришлось купить, ибо женщина-продавщица говорила, что корсеты дамы должны носить всегда, и носят представительницы чаще благородного происхождения; а то, что люди, при приеме на работу или куда-либо ещё, в первую очередь, судят по одежке и внешнему виду, было, конечно, неоспоримым фактом. Плащ, длиною до пола, и, точно такого же цвета, шло в комплект с ним, для наиболее холодной погоды. Для меня наилучшим раскладом было предусмотреть всё заранее, так что отказать я была не в силах. Под вечер я сумела пристроиться в один трактир, куда заходили представители низшего и среднего класса. Другого выбора у меня не было и, на удивление, меня быстро приняли на работу, с тем скучающим видом, будто у них и не оставалось другого выбора. За тесную и маленькую каморку на втором этаже, с крысами и блохами, я, так или иначе, должна была платить. Заработная плата, здесь, конечно, — копейки, ну или точнее, самые малые размеры британской валюты, какая только могла существовать. Но пусть я и не смогла сомкнуть и глаза в подобном месте целую ночь, я была рада тому, что хотя бы жива. Пусть приходилось несколько раз задумываться над другим, само собой разумеющимся фактом: как я сюда попала? И как мне теперь вернуться обратно?                         — •      —              Я не могла поверить тому, что смогла решиться на подобное. Если рассказывать вкратце: спустя моего огромного прыжка назад во времени, прошла уже неделя. Я еле как не отбросила коньки на этих днях, но, зато, у меня может появиться малюсенький шанс на то, чтобы перебраться в условия получше той дыры, в которой я не живу, а существую сейчас. Для женщины девятнадцатого века предстаёт не так много возможностей и выбора, куда можно пойти работать. Одним из самых лучших раскладов, было выйти замуж за какого-нибудь влиятельного аристократа, но и то это возможно только при том условии, если у тебя есть хоть какое никакое приданое. Я думаю, самый худший расклад вы назовёте себе сами. Ну а до меня только спустя неделю дошло, что я непросто переместилась во времени и попала в прошлое, почему-то именно в девятнадцатый век, но ещё и то, что я попала в года, когда орудовал Джек Потрошитель, в то время как в нашем времени, в Москве, появился с похожей степенью жестокости подражатель, убивающий в том же направлении и темпе. Не странное ли это стечение обстоятельств? Я тоже подумала, что странное и, видимо, по этой причине, когда увидела в выпущенной свежей газете новости, о новой жертве Джека Потрошителя, очередной проститутки и её жестокого насильственного убийства, в моей голове вспыхнула безумная мысль о том, что я могу внедриться в подобное расследование и попробовать узнать об этом деле получше. Ведь если наш убийца руководствуется теми же мотивами, и рассуждает в том же русле, то между их убийствами, определенно, может быть какая-нибудь связь. Возможно, если я продвинусь как-нибудь по социальной ступени вверх, то у меня будет больше шансов вернуться в поместье лорда Рочестера, с которого всё и началось... Но это только в мыслях звучало так грандиозно и выполнимо; к сожалению, в реальности всё было совершенно по-другому. Но это не отменяет того факта, что, прямо сейчас, я сижу в каких-то колючих, густых кустах, наблюдая за главным входом в архивы Скотланд-Ярда. И пока я на своём телефоне из будущего, на котором при первом моём появлении в Лондоне напрочь пропала и связь, и Интернет, и, который эти несколько дней держиться на каких-то жалких тридцати процентах, готовясь сесть уже через следующие три дня, не больше, захожу в приложение: «Диктофон». На нём запись моего голоса, собираясь провернуть свой невероятно "гениальный" и, по-настоящему, безумный план. Обойдя здание, очевидно, не боясь, что меня могут заметить через камеры, я включила воспроизведение на своих электронных часах, вспоминая, что звук на моём новом телефоне очень хороший, поставила на всю громкость. Сама вздрогнула, когда услышала свой нереалистично зовущий, записанный голос. Из здания в следующую минуту вышли два охранника. Тем временем, запись на моем телефоне с моим же голосом, зовущего на английском на помощь успела закончиться. Один из охранников расслабленно закурил, затягиваясь; он спросил у товарища, вышедшего с ним что-то, но я не могла отсюда расслышать, о чём они говорят. Возможно, они действительно ничего не услышали, или не обратили на это должного внимания. Я удручённо вздохнула, проследив за тем, как они спустя пятнадцать минут спокойного перекура на улице, зашагали обратно в здание, устало позёвывая. Я удручённо вздохнула, одновременно с этим раздражённо пиная ближайший камень. Это было ожидаемо, но стоило применять любые представившиеся возможности. Если бы прямо сейчас за этим наблюдал Антон, он бы рассмеялся в голос, найдя своим словам верное подтверждение того, что в моём холодном уме всё таки есть место капельке безрассудной надежды, и именно она прямо сейчас контролировала все мои действия. На улице переваливало за полночь; на чёрном небе возвышалась полная луна. Мне оставалось только осторожно забрать свой телефон, бесполезно и одиноко оставшегося лежать на холодной земле, перевёрнутый экраном вниз, будучи запрятанным в кустах. Во второй раз я пробралась туда почти удачно, правда, на пол пути у меня появилось стойкое ощущение, что за мной прямо сейчас кто-то неотрывно следит или наблюдает, из-за чего я начала оглядываться по сторонам. Внутри зародилось знакомое и неприятное чувство страха, которое впервые появилось у меня тем поздним вечером, в тёмном переулке, когда меня преследовал подражатель. С подобным неприятным чувством я достигла кустов и сгорбилась над ними, осторожно приседая в следующую секунду, чтоб из окон здания Скотланд-Ярда не заметил кто-нибудь ненароком. Я переворошила все кусты, точно запоминая в прошлый раз, в каком именно месте оставила свой телефон; но сейчас, на этом месте, помимо сухих веток и множества листьев не было ничего, напоминающего мой телефон. Словно испарился; но он не мог, ведь я сама чётко видела, как охранники даже ухом не повели, не то, чтобы приблизиться к кустам, где был спрятан мой смартфон. Это означало только одно: здесь был кто-то ещё, помимо меня и охранников, кого я не заметила, и он украл мой телефон.