***
Мрак. В Петербурге уже объявили о смерти императора, вызывая большое горе у всех. Во дворце закрыли чёрной тканью все зеркала, зажгли свечи, но так и не сказали самого главного — кого же назначили императором? В большой комнате собралось семейство теперь уже покойного Петра, слегка успокоив текущие у всех ручьём слёзы. Императрица, сидя во главе стола, крепко сжимала конверт, где уже было написано имя государя или государыни. Морщинистые руки неторопливо вскрыли конверт, где было решение о дальнейшей судьбе Российской империи. Её судьба, судьба её милых дочерей, судьба страны, судьба её жителей. Руки тряслись, по щекам текли слёзы, а глаза искали имя. Имя, от которого зависит жизнь империи, жизни многих людей. — Лиза, — охрипшим от плача голосом сказала Екатерина. Все, присутствовавшие в комнате, посмотрели на девицу, а та удивлённо посмотрела на мать. — Лиза, доченька, подай воды, — сквозь слёзы сказала женщина. Двор слегка успокоился — видеть на престоле молодую девушку, не о чём, кроме развлечений не думающую, им не хотелось. Царевна бережно подала бокал, наполненный водой, матери. Пётр Алексеевич, уставший ждать, воскликнул: — Не томите, Ваше Величество! — Анна, — выдала Екатерина, — Аннушка государыня! — женщина грустно улыбнулась, вытирая слезу. Взгляды всех людей пали на государыню-императрицу, которая была слегка удивлена этим решением. По щекам стекали слёзы, а лицо ничего кроме боли не выражало. Меншиков решил нарушить эту сцену, воскликнув: — Вести государыню к народу! Анна неторопливо шла по наизусть знакомым дорогам, вытирая текущие слёзы. Девушка ревела, всхлипывала, то падая на колени, то крича от боли на весь дворец. После оглашения завещания вся её жизнь перевернулась. Перевернулась, никого не спрашивая. Боль. Горю не только её, но и всей семьи, всех царедворцев, всей империи не было предела. Без пяти минут государыня понятия и не имела, что говорить народу, что делать, что будет дальше. Девушка в очередной раз упала на колени, заревев с новой силой. — Аннушка! — бросился к ней будущий муж, — Аннушка, надо идти! Она заплакала с новой силой, уткнувшись в плечо будущего мужа. Не теряя ни минуты, Меншиков вышел к народу, начиная речь. Конечно, никто из императорской семьи не слушал, что говорил он. Карл гладил невесту, успокаивал, говорил, что всё будет хорошо, но та не слушала. Когда Меншиков окончил речь, он вернулся к семье. — Государыню зовут! — торопливо поднимая Анну, сказал он. — Государыню! Новоиспечённая императрица продолжала лить слёзы, идя к высокому балкону. Февральские морозы бушевали на улицах Петербурга. Невыносимо тяжело было императорской семье, а тем более нынешней государыне и её матери. — Виват, Анна Петровна! — слышались голоса народа, — виват, государыня! Анна уперлась руками о балкон, еле-еле успокаиваясь ради жителей огромной столицы. Тысячи людей ликовали, скрывая горечь из-за смерти любимого государя. Слёзы текли по её лицу, а глаза по-прежнему были мокрыми.— Виват, Анна Петровна!