* * *
Страх. Это чувство пронизывает до самых костей, заставляя пытаться поймать как можно больше воздуха, быстрей, как можно быстрей, чтобы не задохнуться. Был слышен крик. Оля плакала чуть ли не скуля. А Антон, что же с ним? А он бежал, ведь был трусом, который бежит от все возможных проблем. Он не хотел опять испытывать эти чувства, не хотел опять слышать это, не хотел опять поцарапанные руки, из-за Олиных коротких ноготков, которые так отчаянно цеплялись за него, всегда, словно он был единственным источником тепла, в том холодном, заледенелом доме. Почему-то всем опять хотелось кричать, надрывая глотку, не жалея ушей своих детей. Но почему он должен был это терпеть? Он всегда терпел, вслушиваясь во всё это, игнорировать было не возможно, ведь было слишком громко. Ноги тряслись, а в горле пересыхало, словно все жидкости собрались в глазах, но так и не решаясь выступить на белый свет, из-за маленькой сестрёнки, перед которой хотелось казаться сильным. Но какая же жалость, что всё таки Антон оказался слабаком! Он бежал по снегу, оставляя за собой след ботинков, которые он старался одеть как можно быстрее, чтобы Оля не успела схватить его своими маленькими ручками, и уткнувшись в него горько плакать. Так сильно не хотелось, прям до мурашек на блендой шеи.* * *
Лес. Это место словно оберегало, пытаясь спрятать его от любых забот. Он не хотел превращаться в волка, белоснежная шерсть которого согревала б не давая мёрзнуть. Хотелось стать ледышкой, чтобы больше ничего не чувствовать, и Антон продолжал идти всё глубже и глубже, прячась от внешнего мира, благодаря частым деревьям и их широким ветвям, которые словно утешали его каждым своим случайным, но таким ласковым, прикосновением. Бежать невозможно всё время, а Антон игнорировавший потребность своего тела к воздуху и бешенный стук сердце, требовавший остановиться, упал. Обморок казался неким спасением, словно ему позволили сделать передышку от этой гонки со страхом быть пойманным, но он не продлился долго.* * *
По волосам, таким же белым как снег, проводила рука, гладя и перебирая их, играясь ими словно ветер, настолько эти прикосновения были не весомы. Эта рука была масивной и жилистой, но при этом такая легкая, как пушинка, словно она была некой выдумкой, появившейся в бреду. Но эти шершавые пальцы случайно коснулись открытого лба Антона, давая тому почувствовать холод, не сравнимым со снегом, на котором он лежал. Это были не просто мёрзнувшие конечности, в них словно не было чего-то существенного, словно это была пустая оболочка, подражавшая чему-то живому. — Ты ведь знаешь же, что подобные места для сна совершенно не годятся? — тихий неспешный голос, словно мелодия старых песенок, так сильно любимых в походах, вонзилась в Петрова, заставляя того открыть свои нежно голубые, но заплаканные глаза, которые увидели мужчину со странной, внешностью: Пепельные волосы, на которые падали многочисленные белые пряди, как будто седина, но молодое подтянутое лицо, на вид не больше тридцати, говорило об обратном, а вот этот басистый голос совершенно об ином, ведь он был совершенно старческим, а не мужчины в самом расцвете сил, чьему лицу он принадлежал. Птичьи чёрные глаза, до сих пор смотрели на Антона, и в них было что-то другое, чувствовалась какая-то ошибка, но что именно Антон не мог понять. Невозможно было приподнять тяжёлый занавес, скрывающий множество тайн. — Кто вы? — Я Хозяин леса. У меня к тебе тот же вопрос. Кто ты такой, и откуда у тебя, у человека, столько смелости соваться в лес ночью? — проговорил скрипучим голосом юноша, вставая с корточек и возвышаясь ещё больше над Антоном, всё ещё лежавшим на снегу. — Что за глупость. — Глупость? Её б не было если бы ты как и большинство людей не совались бы сюда. — в этом голосе ничего не чувствовалось, он оставался таким же спокойным, и таким же и остался до конца своей речи. —Больше походит на бредни сумасшедшего, — с обвинением ответил Омега. "— Или же я сошёл с ума..." — понеслось в мыслях. Антон оглянулся по сторонам, но вокруг была кромешная тьма, хоть глаз выколи. Ничего не разглядеть в чёрной дымке, кроме загадочного силуэта собеседника. Антон поднялся и стряхнув с себя снег и шатаясь направился в направлении дома, он не хотел общаться с этим сумасшедшим, легче было уйти и как можно быстрее. Но чувствовался пронзительный и сверлящий дыры, словно дрелью в стене, взор направленный точно ему в затылок, что заставляло страх, сново вернутся в тело и пройтись по коже мелкой дрожью. Но это чувство было вовсе не таким, как страх, который заставил его сбежать из дома. Оно было более существенным, заставляющим кровь стыть в жилах, ведь те слова из уст "Хозяина леса", словно таили угрозу, на которую, словно на инстинктах, реагировал Антон.* * *
Петров плутал по заснеженным тропам уже час, если не больше. Уже не было былого желания замёрзнуть насмерть, хотелось согреться, оказаться в той старой, на первый взгляд не внушающей доверия, хибаре на опушке леса, чтобы это нагнетающее липкое ощущения, что со всех сторон за ним наблюдают, исчезло. Но заветная дорожка, которая приведёт юношу домой, так и не появилась, так как он был в самых глубинах леса там, куда можно попасть, только забыв о своём благополучии, желая навечно пропасть. Он словно ходил кругами, но при этом не оставлял после себя следов на снегу. Начался снегопад, и теперь различать правильное направление среди чёрных стволов деревьев стало ещё сложней. Вдруг сзади послышался шорох. Антон обернулся и увидел того самого незнакомца. — Ну что, всё таки заблудился? —послышался гортанный смех. — Сейчас я отпускаю тебя, но впредь не жди, от меня добра. Не суйся туда, куда тебя не звали и не позовут, — твёрдо отчеканил хриплый голос. В миг чёрный туман рассеялся, открывая знакомую дорогу до дома. Вновь обернувшись на мужчину, Омега не нашёл его. Незнакомец, словно испарился. Руки дрожали, а слезы на припухших лазурных глазах наворачивались сами. "— Поскорей бы всё это закончилось" Вдруг послышался крик. — Прочь! — тот же скрипучий голос, но это был не Хозяин леса. Это заскрипели своими сухими ветками деревья, надрывно завыла ветром метель, толкая в спину, подгоняя, чтобы быстрее убирался, куда подальше от сюда. Антону второй раз повторять не нужно, и он рванул быстрее к дому. В голове пролётали мысли одна за другой. "— Лучше бы я не сбегал... Лучше бы остался с сестрой в своей комнате, и все этого бы не произошло!" — горькая правда была как ножом по сердцу. Он был трусом, за это и был наказан.* * *
Вернувшись домой Антон не услышал ни криков, ни плача, ни обвинений. Всё были на кухне, измотанные сами ж собой. Оля была явно заплаканая, а отец её гладил по голове. На удивление родители заметили его. — Ну и где ты был? — устало спросила Карина, продолжая мыть посуду. Её голос звучал ещё приглушеннее из-за журчания воды и стучания тарелок. —Я... — слова давались тяжело, из-за пенесенного шока. — В-в лес ходил, —заикаясь ответил юноша. В ответ лишь кивнули. Очевидно, что спросили ради приличия. Не было бы здесь Оли, даже ухом не повели бы. Вновь стало обидно до чёртиков. Глаза были снова на мокром месте, и Петров решил пойти в комнату. Хотелось спать , но сможет ли он заснуть после такого?