Там, где мы с тобой

      Ночь с мелким дождём медленно спускалась на город. И атмосфера между маленькими грязными улочками становилась более напряжённой. Само время было тёмное, опасное, беспокойное, скользкое. Разбитое было время. Но вместе с тем дерзкое, свободное.       Частный сектор. Маленькая дрожащая фигурка вынырнула из темноты в тусклый свет единственного фонаря. Запыленный луч на миг схватывает светло-русые волосы, поношенную лёгкую курточку какого-то грязного серо-зелёного цвета, которая болтается на узких мальчишеских плечах, видно, что подобрана совсем не по размеру. Парнишка не особо высокого роста и довольно хлипкий. Вот он уже исчез, побежал дальше, шлёпая по растоптанной песчаной дороге.       Вот старенький знакомый домик с покосившимся забором. Ночной путешественник проскользнул мимо окон, взобрался на деревянное крыльцо и открыл скрипучую дверь в коридор. К несчастью, входная дверь тоже оказалась открытой.       — Кого там уже принесло?! Ночь на дворе! — послышался раздражённый женский голос. — Виталик, быстро закрой дверь в дом и иди спать!       — Я… Я к Мише, тётя Люда, — испуганно отозвался парнишка и как можно быстрее юркнул наверх по лестнице в уголке коридора.       — Сколько можно!.. — всё сетует внизу приглушённый женский голос, едва не плача. — Вы меня совсем извести хотите! Мне тоже на работу завтра!..       Но парень уже был на чердаке и разобрать другие слова было трудно.       — Миш, — тихо позвал он.       Вдалеке послышался шорох. В темноте проявился ещё один юношеский силуэт.       — Лёшка, ты?       — Я. Кто ж ещё.       — Чё там мать голосит? — усталый вздох.       — Не знаю.       — Лёш, что-то случилось? — спросил голос с беспокойством. — Опять этот? Ты как, в порядке?       — Нет, нет, всё нормально, но я лучше у тебя сегодня останусь.       — Подожди, я лампу включу.       Снова послышалась возня, и глаза ослепило светом резко загоревшейся лампочки. Пришедший, Лёша, шагнул вперёд с искренней улыбкой.       Второй парень был повыше, хоть худой, но крепкий, для своего возраста широкоплечий. Тёмные каштановые волосы непослушными вихрами обвивают голову. Сейчас, после неудачной попытки уснуть, они кажутся особенно взъерошенными. Смуглая кожа, совсем немного грубоватое лицо, густые брови и тёмные-тёмные, как крепкий кофе, глубокие и жгучие глаза. Миша, Михаил, Мишка. Это имя как нельзя лучше подходило ему.       Хозяин чердака испытующе уставился на друга, придирчиво осматривая его улыбающееся лицо и дрожащие руки, которые скидывали мокрую куртку.       — Там дождь на улице? Замёрз? Переодеться дать? — спросил Миша, вдруг засуетившись, как наседка вокруг единственного птенца.       — Да не надо, я не промок. Там моросит чисто.       — Ну ты, Лёш, конечно... Подожди, а это что?       Сдвинув тёмные брови, он указал на пятнышко, выделяющееся на бледной коже.       — А-а… Так это давно, — тихо произнёс Алёша. — Ну, помнишь, в тот раз.       Миша не помнил именно того раза. Кажется, таких дней, как «тот раз» было слишком много.       — И всё равно он скотина последняя, — буркнул Михаил. — Ладно, тогда давай спать.       Лёша молча улыбнулся. А спать действительно хотелось. Недолго думая, не раздеваясь, парни забрались под старенькое одеяло, прижимаясь друг другу, как котята, чтобы было теплее. Эта привычка пошла с детства. И хоть они уже были не детьми, но юношами, часто спали вместе, когда Лёша прибегал внезапно и просился остаться. Да Мише и в голову не приходило, что в этом могло быть что-то зазорное или неправильное.