Напарник

Долгое время Линч не мог заснуть. Боль изнуряла, усталость брала верх, но сон так и не приходил. Он ворочался, крутился, извиваясь на одной половине двуспальной кровати Алекса, изредка поглядывая на вторую и ожидая увидеть на ней Джона, мирно спящего и храпящего на всю спальню. Почему он пропал? Почему вампиры столкнули его в овраг? Почему именно его? Линч неоднократно клал руку на вторую половину кровати в тщетной надежде почувствовать под ладонью тепло, будто Джон просто отошёл попить воды или в туалет и скоро вернётся на место. Но нет. Ничего, кроме холодного одеяла, под ладонью не ощущалось. Длинными немеющими пальцами Линч сжал ткань до скрипа, будто этот жест слабой агрессии мог помочь вернуть Джона целым и невредимым. Он хотел бы, чтобы так и было. И если ради возвращения Джона пришлось бы страдать – Линч страдал бы. Отдать всё – отдал бы. Пожертвовать собой – пожертвовал бы. Он готов был пойти на любое, на всё что угодно. Но ведь нельзя действовать под влиянием эмоций, хотя так хотелось. Хотелось наплевать на эту ночь и больную ногу, на этих вампиров, на этот овраг, на эту опасность, наплевать и рвануть на поиски сразу же, безумно бегая по лесу и крича: «Джон!». Ведь он жив, он определённо жив. Он не мог умереть. Потому что жизнь не могла оказаться настолько жестокой. Раньше Линч думал, что худшее утро – это когда приходится просыпаться по будильнику и топать на нелюбимую учёбу, а после неё на такую же ненавистную работу. Как оказалось, нет. Худшее утро – это когда, толком не спавший, разнервничавшийся, с больной ногой, без капельки помощи или поддержки отправляешься на поиски лучшего единственного друга, в которого ещё и тайно влюблён. Хуже такого уже быть не могло. Хотя нет, могло. Было бы хуже, если бы просыпаться пришлось не для поисков, а для проведения похорон этого друга. И Линч очень надеялся, что следующее его утро таким не станет.       Он наскоро умылся, выглянул в окно, убеждаясь в реальности рассвета, и отправился на поиски Джона. Просто дойти до того оврага труда не составило. Проблемы начались с того момента, когда понадобилось в этот овраг спуститься. Тёмный, неподвластный, загадочный, опасный… Никто в здравом уме туда не сунулся бы. Туда, в неизвестную глубь, куда не проникал свет из-за кучи раскидистых деревьев. Но разве Линч в здравом уме? Он с детства определил своей главной целью изучение существ и явлений, которых по мнению общества даже не существует, конечно он не в здравом уме! Поэтому он присел на краю оврага и спустил на найденный более-менее пологий склон здоровую ногу. Изначально план был предельно простой: аккуратно спуститься, в случае чего хватаясь за деревья. Всё ведь просто, так? Проблема в том, что лишь на словах. Стоило Линчу спустить и вторую, больную ногу, как от такого неестественного положения её пронзило очередной острой болью, он не удержался и покатился вниз.       Назвать приземление мягким было бы ошибочно. По пути Линч разве что чудом не собрал собой ни одного дерева, поцарапал руки о колючие ветки кустов и набил немало синяков жёсткими ударами о землю, пока не остановился в самом низу, упёршись руками в дерево. Хорошо, что не спиной. Едва ли отойдя от шока, он тяжело поднялся на ноги, держась одной рукой за кружащуюся голову, и осмотрелся. Как и ожидалось, в овраг проникало крайне мало света, потому что деревья служили некой крышей, а из-за огромного количества упавших веток и листьев едва ли получалось расчистить себе путь. Место явно не ждало человеческой ноги, потому со всеми почтениями встречать гостей и не собиралось. А Линч и не просил. Он подождал пару минут, пока придёт в себя, включил фонарик на телефоне и, пробираясь сквозь едва ли преодолимые завалы веток, отправился на поиски Джона, которого в самом овраге не оказалось. Линч хотел думать, что это хороший знак, ведь если Джона не было, значит он куда-то ушёл, а если ушёл – он точно жив. Бродить по лесу без единой тропинки, полному поваленных деревьев и непроходимых кустов – дело неблагодарное. Неудивительно, что тогда полицейский хладнокровно сказал: «Пишите заявление». Мало кому захотелось бы посреди ночи прочёсывать неизвестные места, особенно после долгого разговора с тем неугомонным соседом, одним своим присутствием кипятящем мозги всех находящихся поблизости. Только поэтому, в общем-то, Линч и смог простить тех полицейских.       С каждым шагом боль в ноге неминуемо увеличивалась. Всё-таки врач не шутил, когда говорил, что до полного заживления стоило бы себя поберечь. Конечно, он не шутил, он же врач, шутки не в его компетенции. Линч просто себя успокаивал. Слишком много успокаивал. Джона нужно было найти во что бы то ни стало, но больная нога, подступающий с серединой дня голод и садящийся телефон упрямо твердили об обратном. И Линч, проклиная себя, сдался, больше не в силах терпеть жуткую боль, уже не позволяющую толком ходить. Кажется, всё в мире давало ему различные знаки, говорящие о том, что самостоятельные поиски – плохое решение. Нужно было сразу писать заявление. Осознавая это, он неохотно проковылял к ближайшему выходу из леса и поплёлся к дому Алекса. Тяжело и уныло бредя к дому, Линч смотрел себе под ноги. Сил поднять глаза просто не находилось. Он сдался, поддался слабости и отказался от поисков Джона, считай отказался помогать ему, идти на выручку. Когда полиция всё же найдёт его, Линч вряд ли сможет также уверенно смотреть в синие бездонные глаза. Он просто не заслуживал такой награды. Нет, он заслуживал наказания. Особого наказания за то, что он оказался слишком бесполезным и ничего не смог. Толку от его обещаний и готовности пойти на любые жертвы, если всё это – лишь пустые слова? Если уже на том моменте, когда нога стала подводить, он сдался. Из размышлений и самобичевания вырвал голос. Линч не сразу понял, что происходит.       — Линч! — вопил знакомый голос, стремительно приближаясь. Ничего не понимая, он поднял глаза: оттуда, со стороны дома, на него нёсся радостный Джон, здоровый, живой. Линч не верил происходящему. Это что, правда? И в этой жестокой жизни бывают счастливые финалы? Он успел только расставить руки, как на него запрыгнули и сбили с ног. И плевать на эту боль, на эти травмы! Линч упал на спину, обвив руками тёплую шею Джона, уткнувшись носом в его широкое плечо, схватил так крепко, как только мог, чтобы больше никогда не отпускать. Джон вцепился не слабее, обвил руками лопатки, тем самым смягчив падение, коснулся их нежно-нежно, аккуратно поглаживая, навалился всем весом, потёрся щекой о висок. Они, как змеи, обвились друг вокруг друга, сплелись, как венки, замерев так надолго, прямо на земле, прямо посреди дороги, а потом немного отстранились, заглянув в глаза. Линч пообещал, что больше не посмотрит в них, ведь он не достоин, но синие океаны так притягивали, так манили… Он давно и бесповоротно потонул в них, и не думая выплывать. И он смотрел в них, в эти два синих моря, пока они смотрели на него. И казалось, что мир остановился, предоставив всё лишь для них двоих. Кажется, они даже сблизились куда сильнее, чем стоило бы, вроде коснулись кончиками носов, а потом Джон вдруг отскочил, будто ужаленный. Подскочил на ноги, отстранённо уставившись куда-то вдаль, и сделал вид, будто ничего не происходило. И внезапно, совсем неуместно, полностью игнорируя всё произошедшее пару секунд назад, заявил:       — Я нашёл их логово.       Линч не сразу понял сказанное. Он вообще ничего не понял. Почему Джон отскочил? Почему так резко отстранился? А может, дело вовсе не в нём? Может, дело в Линче?.. Он никак не мог отпустить эти мысли, эти переживания, а потому и никак не мог сосредоточиться на чужих словах. Джон помог вернуться в реальность: подхватил под локоть и помог подняться, затем снова моментально отстранившись. Повторился:       — Говорю, я их логово нашёл.       — Их? — переспросил Линч, как последний дурак. — Вампиров?       — Да-да! Чё делать будем? Они там своей мышиной стаей на потолке зависают в пещере. Спят, — пояснил Джон, сложив руки на груди. Ну, точно дело в Линче! Может, Джон обиделся на то, что его не нашли? Или ещё за что? А что Линч мог такого сделать?       — Алё, Земля вызывает Линча! — щелчок пальцами прямо перед носом быстро привёл в чувства. Всё произошедшее – крайне обидно и неловко, но были дела поважнее. Сначала разобраться с вампирами, а потом уже рефлексировать – краткое описание жизни Линча за последнее время.       — А, да? — Он немного растерянно поднял глаза на Джона, недовольно ждущего, пока собеседник вернётся к реальности.       — Звезда! — ответил тот полным раздражения голосом. — Чё делать-то будем?       — Их логово в пещере. В лесу, полагаю. — Джон кивнул, подтверждая. — Их берут пули. А сколько их там?       — Не знаю. До фига.       — До фига… — повторил Линч задумчиво, прикусив нижнюю губу. — Раз их берут пули, их много, вдобавок они прячутся от солнца, то, думаю, их можно сжечь. У тебя Молотовы при себе? — странный вопрос, но в отношении Джона он более, чем имел место быть.       — Не-а, но могу сделать.       — Сделай. И покончим с ними.       — Звучит круто, только… Как? Они ж разлетятся, как запахнет жареным, — задал Джон вполне логичный вопрос. Да, о таком Линч не подумал. Он успел забыть, что вампиры – относительно разумные существа, с ними по-простому не вышло бы. Линч вновь принялся грызть нижнюю губу, обдумывая новый план действий.       — У пещеры один вход?       — Вроде да. Я не заходил, — Джон пожал плечами.       — Понадеемся, что один. Тогда нужно будет просто его прикрыть. Только прикрыть так, чтобы не разбудить вампиров и суметь забросить пару Молотовых… Можем попробовать приколотить какую-нибудь ткань, — предположил Линч. Джон мгновенно оспорил:       — Как ты бесшумно приколотишь ткань? И какую? Там вход с меня ростом.       — Её можно хоть суперклеем приклеить, это неважно. Главное, чтобы вампиры не выбрались до того, как сгорят. А какую… Если с тебя ростом, то хватит обычной простыни. Думаю, Алекс согласиться ей пожертвовать.       — Да согласится, куда он денется… Решено в итоге? Тащим простыню и Молотов и по старинке сжигаем этих тварей?       — Именно так.       — Замётано! Брести до нужного места в лесу оказалось не такой простой задачей. Пусть Линч и смог немного отдохнуть, нога всё равно неприятно ныла, а на каждом шаге услужливо напоминала о себе острой болью, из-за чего, считай, обычная прогулка по лесу превращалась в сущий ад. Добивающим ударом, сам того не зная, становился Джон. Рядом с ним почему-то хотелось расслабиться, показаться настоящим и искренним, но Линч держал это желание при себе со всей строгостью, стараясь не выдавать никаких признаков боли. На этой неделе он уже планировал выходить на учёбу и искать новую работу, что, видно, придётся отложить ещё до следующей недели. Как бы с такими частыми прогулами и скатывающейся успеваемостью не вылететь из университета… Родители едва оправились после той раны на его спине, а если узнают и об ухудшающейся учёбе, и об увольнении – точно отнимут камеру и прибьют вдобавок, совсем наплевав на то, что их сын давно не маленький двадцатилетний парень.       Под грузом не самых приятных размышлений, стискивая зубы на каждом шаге, Линч наконец добрался до той пещеры, куда его отвёл Джон. Как он и говорил, пещера, удачно найденная или вырытая вампирами в низу какого-то крутого высокого холма, внутри была сплошь заселена спящими летучими мышами. Линч на секунду задумался: а могли ли среди них мирно спать обычные летучие мыши, не вампиры? Если да, то бедолагам придётся пасть смертями храбрых, всё во имя спасения человечества от жутких сосущих кровь тварей. И всё же хотелось верить, что обычных летучих мышей среди этих существ не было. Линч расправил простыню и принялся за работу.       Как и договаривались, ткань прикрепили к верхней части входа в пещеру на суперклей, к счастью парней сумевший сцепиться даже с неровным камнем, а низ ткани закрепили обычными камнями. Расчёт шёл на то, что вампиры не станут превращаться в человекоподобных созданий и примут свою смерть в форме лёгких летучих мышей, не способных своим маленьким весом пробиться сквозь закреплённою простыню. А дальше началось самое интересное. Линч выбрал подходящий ракурс и принялся дрожащими от волнения и ожидания руками снимать долгожданное зрелище. По какой-то причине смерть вампиров пробуждала в нём немного нездоровое злорадство. Джон подошёл ко входу в пещеру с бутылкой Молотова и зажигалкой, ещё две бутылки поставил рядом на земле.       — Готов? — спросил он тихо, повернувшись к Линчу, чтобы ненароком не разбудить вампиров. В голове последнего совершенно неуместно принялись всплывать пошлые мысли, связанные с этим «Готов?», но он постарался поскорее отмести их и, игнорируя нарастающее смущение, тихо ответил:       — Да!       Джон поджёг первую бутылку, аккуратно отодвинул ткань и бросил её прямо в пещеру. Звук разбитого стекла стал для вампиров началом конца. Они разом проснулись, завопив, завизжав, заметались по всей пещере, врезаясь в стены, в ткань, под властью паники совершенно не понимая, что делать и куда лететь. Без капли жалости Джон сразу же поджёг следующую бутылку и забросил к паникующим вампирам. И тут же ещё одну, последнюю.       Вопли и паника продолжались несколько минут, пока всё окончательно не стихло. Мертвенно стихло. Аккуратно приблизившись, Линч первым заглянул за чудом не сгоревшую ткань. Пещера больше походила на один сплошной уголь; все стены, потолок и пол, устланный обгоревшими трупами летучих мышей, стали непроглядно чёрными. От сильного запаха гари больно щепало нос, глаза непроизвольно слезились. Даже если кто-то и выжил бы, впоследствии задохнулся бы от этой жуткой вони под натиском кучи трупов. Сомнений не оставалось: все определённо погибли. Больше вампиры не потревожат ничей сон, а это значило, что работа сделана. Наконец, заслуженный отдых!       — Все мертвы, — оповестил Линч Джона, обернувшись. — Можно спать спокойно.       — Класс! Алекс должен нам не меньше десятки, — абсолютно серьёзно заявил Джон. Линч сначала подумал, что это такая глупая шутка, но нет, всё серьёзно.       — Ты правда попросишь с него деньги?       — Ну, да. Мы вообще-то работали тут ради него! Я чуть не сдох, когда в овраг рухнул. Ты с больной ногой…       — С больной ногой? — удивлённо переспросил Линч, взглянув на свою многострадальную ногу. Неужели было так заметно? Он ведь старался всё скрыть…       — Да, я всё вижу, — самодовольно подмигнул Джон. — Так что нам нужна как минимум моральная компенсация! А как максимум – зарплата!       Продолжая недовольно причитать, Джон направился на выход из леса. Линч хвостиком поплёлся за ним, больше не считая нужным скрывать хромоту. Идти, не сдерживая боли, оказалось чуть проще, но выглядело это наверняка жалко. И Джон, как обладатель доброго сердца, пусть и старательно скрывающий это под маской грубости, не смог спокойно смотреть на чужие мучения, без спроса схватил Линча за руку и перекинул её через свои плечи, помогая идти. На удивление такая близость не вызвала бурной реакции и всяких эротических фантазий. Линчу было спокойно и очень тепло, его больше не преследовали странные мысли, только одно желание: приблизиться, прижаться и никогда не отпускать. Дойдя до дома, парни позвонили Алексу. Сказали, что теперь он может смело возвращаться домой, предупредили о зарплате и моральной компенсации, а саму историю обо всём произошедшем, о соседе, о вампирах, об их логове, решили придержать до личной встречи. После, втроём усевшись на довольно небольшой кухоньке, принялись рассказывать. Сначала Джон рассказал про всё, произошедшее без Алекса, закончив своё повествование на падении в овраг и блуждании по лесу в поисках выхода, благодаря которым нашлось и логово. Дальше эстафета перешла Линчу, рассказавшему про падение в овраг от своего лица, про соседа и полицию, про попытки найти Джона. Затем последовал Алекс, поделившейся парой дней из своей крохотной жизни бездомного, скитающегося по заправкам, паркам и подъездам. И завершением в этом марафоне историй стал Джон, красочно, сочно и крайне интересно рассказавший про победу над вампирами.       — Офигеть… — только и смог выдать Алекс, искренне поражённый всем этим. Всю свою жизнь он и предположить не мог, что жил бок о бок с опасными тварями. — Не, пацаны, вы жёсткие, конечно… Кому расскажи – не поверят! Офигеть…       — Да, чувак, так что плати достойно, — Джон протянул руку ладонью вверх, многозначительно потирая пальцы. Алекс даже не стал отнекиваться, возмущаться или как-либо протестовать, он молча достал кошелёк и вынул четыре слегка помятых пятитысячных купюры, раздав каждому по две. Спрашивать, откуда у него взялось столько бумажных денег таким крупным номиналом Линч так и не решился, да и не его это дело. Он искренне поблагодарил Алекса и принял деньги. Если бы его родители знали, что помимо вреда все эти дела с мистикой приносили и какой-никакой заработок – возмущаться они наверняка стали бы чуть меньше.       — Блин, пацаны, вы крутые. Реально, — всё продолжал поражаться Алекс. Кто же мог подумать, что такое, если задуматься, уже вполне обыденное для Линча с Джоном дело могло вызвать настолько бурные эмоции? Даже немного приятно. Линчу нравилось знать, что его упрямство помогло людям, вдобавок окупилось, пусть небольшим, признанием и благодарностью.       — Слушай, Линч, — внезапно обратился Алекс лично к нему. — Если честно, раньше я думал, что ты такой… Обычный тип. Но сейчас я понял, что ты – реально крутой чувак!       — Спасибо, — Линч слегка растерянно пожал плечами. Раньше таких необычных комплиментов слышать ему как-то не доводилось.       — Короче, не хочешь на выходных с нами сгонять? Там гонки будут, красотки, бухло…       — Он не пьёт, — прервал Джон, будто строгий отец, даже по достижению совершеннолетия не разрешающий сыну алкоголь.       — Завались, зожник!       — Сам завались, бухашка!       — Ну так чё? — Алекс вновь обернулся на Линча. Его описание из трёх слов мало что дало для понимания, а соглашаться на спорную авантюру, тем более когда её предлагает такой «уличный пацан» – затея глупая. Линч попытался аккуратно переспросить:       — А можно поподробней?       — Ну, гонки…       — На этих выходных будут уличные гонки, — перебил Алекса Джон, видимо достаточно хорошо его знающий, потому понимающий, что от его объяснений Линчу понятней не станет. — Те самые, неофициальные. Там типа своя тусовка. Если хочешь – можешь с нами.       Про уличные гонки Линч знал только из фильмов, полных неточностей, недочётов, сюжетных условностей и обмана. Узнать настоящую, реалистичную сторону этого, как он считал, наименее преступного среди всего незаконного дела хотелось, но… «Своя тусовка» – крайне смущающая фраза. Вероятно, Джон имел в виду, что там их компания, полная этих стереотипных крутых «уличных пацанов». Линч среди них, как белая ворона, как лев в стае воробьёв, а скорее как воробей в стае львов. Так сильно выделяться в толпе и привлекать ненужное внимание совершенно не хотелось, но любопытство и желание узнать побольше про все эти «секретные», скрытые от глаз обычного человека уличные гонки постепенно брало верх. В итоге Линч скорее склонился к ответу «да», чем «нет», и всё же ответил нейтрально:       — Я подумаю.       — Обычно так говорят, когда «нет».       — Нет, я правда подумаю! — принялся оправдываться Линч. — Просто не знаю, что будет на следующих выходных. Пока не могу сказать точно.       Повисло слегка неловкое молчание. Линч сказал что-то не то? Стоило выразиться иначе? Необъяснимое волнение накрыло немаленькой волной, холодный пот тоненькими дорожками заструился по спине, в горле пересохло. Алекс – не просто парень с грубой манерой речи. Он хулиган, мелкий преступник, способный переступить себя и пойти на более крупные преступления, например, на убийство. Такому переходить дорогу слишком опасно, любой неправильный ответ мог стоить жизни. А учитывая его вспыльчивость и темперамент, узнать, что будет «неправильным ответом», практически невозможно. И его взгляд, тяжёлый, долгий, устремлённый прямо на Линча, с каждой секундой всё яснее давал понять, что, кажется, «неправильный ответ» уже случайно прозвучал.       — А чё так? — спросил он совсем не так дружелюбно, как общался пару минут назад. В горле не просто пересохло, из него напрочь испарилась вся влага, как и достойные мысли испарились из головы. Что ответить? Что сказать? Есть ли вообще у такого вопроса правильный ответ? Что делать?       — Ну давай, чувак, соглашайся! — вновь вмешался Джон, шуточно жалобным тоном мгновенно разбавив напряжённую атмосферу. — Ты с работы уволился, учёбу можно прогулять. Соглашайся!       — А… А если Лили попросит посидеть с Лукасом? — всё не оставлял возможности Линч. Да, он хотел пойти, но стоило ли любопытство риска нарваться на проблемы?       — Тогда и решим! Ну давай, блин!       Такое упорство Джона немного озадачивало. Линч решил не ходить кругами и спросить прямо:       — Ты хочешь, чтобы я пошёл?       Ответ последовал моментально, без обдумываний:       — Ну, да. Мне там скучновато. Тачки – это, конечно, клёво, но их видно только в начале и в конце гонки. Остальное время общаться с этими пьяными дебилами – такое себе.       — Чё сказал? — вмешался Алекс обиженно.       — Чё слышал! Завались, — быстро вернул его на место Джон и вновь уставился на Линча:       — Так что?       «Джон хочет, чтобы я пошёл с ним», – эта мысль не давала покоя. Выходит, шанс на взаимность ещё был? А может, это тонкий намёк? Линч остановил мысли раньше, чем они зашли слишком далеко. Что бы это ни было, после таких слов Линч обязан пойти. И плевать, что он будет там, как белая ворона! Какая вообще разница, когда прямо перед носом есть Джон – считай, личный цербер с револьвером? Поэтому Линч не стал больше взвешивать все «за» и «против», он оставил рассуждения и сомнения и просто ответил:       — Ладно. Я пойду.       Счастью Джона не было предела, а Алекс просто радостно улыбнулся, повторив свои слова про то, что Линч на самом деле «клёвый тип». Что бы ни ждало впереди, никто не отменял настоящего. Пойти вместе с Джоном на неофициальные нелегальные гонки предстояло только на следующих выходных, а всю оставшуюся неделю ещё требовалось куда-то деть. Линч всецело посветил её работе: взял немало заказов, как копирайтер, параллельно занимаясь монтажом новой серии роликов про вампиров. К слову, с тех самых пор, как тот жуткий монстр оставил Линчу шрамы на спине, Лэмптон так и не объявлялся. Никаких странных подозрительных комментариев под видео, никаких подобных сообщений на почту, угроз, предупреждений, ничего. Лэмптон словно взял и пропал, исчез. Хотелось верить, что он просто, наконец, отстал, оставил свои странные попытки вынудить Линча удалить канал и забросить дело, сдался. Вот только Лэмптон совершенно не походил на человека, что бросает дела незаконченными. Нет, он определённо из тех, кто всегда доводит до конца. А значит, такое внезапное исчезновение – затишье перед бурей. И неизвестно, что за буря и откуда её ждать. Линч думал об этом каждый раз, когда садился за монтаж очередного видео. И каждый раз это чувство иррациональной тревоги только увеличивалось. Журналистское чутьё не дремало, и оно подсказывало, что приближалось нечто очень нехорошее.