Напарник

Следующие пять дней, запланированные Линчем, как отдых на свежем воздухе, прошли довольно напряжённо. Ни о каком отдыхе не шло и речи. И дело не в том, что родители заставляли его рыться в огороде или помогать чем-то ещё, нет, они прекрасно понимали его нужду в отдыхе и совершенно его не трогали. Проблема была совсем в другом, описываемом одним словом: Джон. Рядом с ним у Линча слетала крыша, в голову закрадывались всякие похотливые мысли, подозрительные желания старательно бились за право взять верх. Происходило столько всего странного, необъяснимого и едва ли контролируемого, что Линчу становилось страшно. Он не знал, чего ожидать от самого себя. А потому решил сделать так, чтобы ожидать ничего и не пришлось. Он начал избегать Джона. Все эти пять дней он каждую ночь закрывал дверь в свою комнату на щеколду, хотя раньше никогда такого не делал; он под любыми предлогами завтракал отдельно ото всех, один, позже остальных, а на обеде и ужине по возможности незаметно отсаживался от Джона, создавая между ними хотя бы какое-то расстояние; в течение дня он старался отдыхать где-то поодаль, иногда даже уходил к тому самому пруду, и просто всячески избегал встреч с Джоном. Конечно, такое поведение не могло остаться незамеченным, и Линч это понимал. Пару раз Джон пытался подходить к нему, разговаривать, выяснять, но Линч искусно отмахивался, придумывал тысячи причин уйти и уходил. И потому вскоре Джон оставил попытки, но Линч продолжал замечать эти непонимающие взгляды, чувствовать эту неловкость в те редкие моменты, когда все собирались вместе, а в остальное время он тихо сгорал от стыда, как совершивший глупость подросток. Отчасти так оно и было. Ведь это взаправду так глупо: молчать обо всём и, ничего не объясняя, делать вид, что всё уже не будет как прежде. И объясниться тоже будет глупо. Нельзя же просто подойти к Джону и сказать: «Эй, походу я тебя люблю, потому что рядом с тобой у меня протекает крыша, давай встречаться?». И даже если суметь выразиться не так прямо, подготовить красивую речь, это всё равно не убавит процент глупости. Линч почти с точностью уверен, что не получит взаимности, просто потому что это Джон. Парень, выросший по сути на улицах, среди «реальных пацанов», гаражных тусовок, тупого рэпа и пошлых шуток про проституток. Такой, даже если и был бы геем, никогда себе в этом не признался, либо сам ударил себя по лицу кулаком. Признание ничего не даст, кроме удара по носу и расторгнутой дружбы, а Линч не готов потерять то, что сумел обрести впервые за целых двадцать лет жизни. Если цена первой, единственной и самой верной дружбы – бесконечное страдание от невзаимной любви, Линч готов страдать. Готов ночами сжимать между бёдер подушку, фантазируя об ужасно пошлых вещах, а утром общаться как ни в чём не бывало; готов сходить с ума и пьянеть от безумия и любви, но продолжать твёрдо стоять на ногах и обыденно поддерживать любой разговор; готов обжигаться самыми незначительными касаниями, при этом делая вид, что всё в порядке. Он готов терпеть хоть целую вечность, если это поможет сохранить нечто настолько ценное, как первую в жизни дружбу. И всё же так не хотел… Готов, но не хотел. В сердце упрямо отзывалась неспокойная надежда, напоминающая о тех моментах, так меняющих всё. О том беззащитном, открытом Джоне, пришедшим ночью за извинениями, по ошибке посчитавшим Линча спящим. О том Джоне у пруда, даже не шелохнувшимся, когда его очки – его главную маску и притворство – убрали от лица и надвинули на лоб. О том Джоне, решившим поделиться болью и рассказать свою печальную правду, разрешившим себе слёзы и мимолётную слабость. Разве такой Джон, настоящий, искренний, чувствительный, нежный, может быть тем грубым бродягой, обожающим фильмы ужасов и шумные уличные тусовки? К несчастью Линча, может. И всё же тонкий голосок веры непрерывно твердил, что был шанс, хоть крохотный, хоть рискованный, что в вопросе чувств заговорит тот Джон, с печальными ангельскими глазами, и он не отвергнет Линча, не оборвёт все связи. Но это лишь жалкая вера, надежда. А на них полагаться нельзя. С тех пор, как лопатки стали украшать три рваные полосы разорванной кожи, сшитые нитками, Линч хорошо это усвоил, поэтому выбрал осторожность и те пять дней, несмотря на все непонимающие взгляды и немые вопросы, избегал Джона. Возвращение домой вновь оказалось куда более приятным подарком, чем отдых на природе. Два года полностью самостоятельной жизни вынудили Линча сильно повзрослеть, из-за чего дом родителей перестал казаться и собственным домом тоже. Но и своя квартира в один момент перестала быть своей. Теперь стены пропахли, пропитались гнетущим одиночеством, ощущающимся куда острее, чем раньше. И в этом самом одиночестве, без какого-либо сопровождения, без предупреждения, Линч отправился в больницу снимать швы и консультироваться с врачом.       Время текло быстрее, чем раньше, слишком быстрее. Линч за ним не поспевал. Он едва успел ощутить колючий запах медикаментов, йода и медицинского спирта, как уже оказался в палате врача, как уже со спины сняли швы, как уже он слушал рекомендации по уходу за ранами. И только в этот момент время ненадолго замедлилось, когда лечащий врач неинтересно диктовал инструкцию по наиболее эффективному заживлению: раны не мочи, не пачкай, не носи облегающую одежду, чтобы не натирало, не надавливай, не напрягайся, не растягивай. Куча и без того известных очевидных пунктов, которые Линч уныло прослушал вполуха, после быстро распрощался и словно в одну секунду снова оказался в своей пустой квартире.       Старые потрёпанные обои, чуть запылившаяся мебель, пустые комнаты и холодный матрас единственной кровати – всё это насквозь пропиталось мрачной атмосферой квартиры, при всём будто и не изменившейся за время отсутствия хозяина. Обычно так бывает, когда возвращаешься домой после достаточно длительного путешествия. Заходишь за порог и оказываешься словно в совершенно новом месте, но не по-плохому новом, просто незнакомом, изменившимся без своего хозяина. Причины в том, что меняется сам хозяин, любая поездка всегда оставляет отпечаток, даже если это незаметно. Вот только с Линчем не произошло этих перемен, как и с его квартирой. Он просто вернулся домой, как в прошлое. Конечно, могло показаться, что изменения всё же произошли, раньше ведь не было так тоскливо, но в том и проблема, что было. Всё это всегда было. Просто Линч старался не замечать, играл в слепого и врал самому себе. А потом, лоб ко лбу столкнувшись с правдой и ударившись об неё головой, перестал врать. И понял, что все двадцать лет жизни был чудовищно одинок и отчаянно нуждался в людях, которые не позволяли к себе даже приблизиться и потому казались недостижимой целью, обычной мечтой, что никогда не исполнится. И если раньше, те восемнадцать лет, потребность в общении старательно закрывали заботливые родители и амбициозная старшая сестра, то теперь, в последние два года самостоятельной жизни, всё стало слишком плохо и невыносимо. Линч ежедневно сжирал себя, потому старательно прятался за усердной учёбой и работой, пока не встретил Джона, подарившего надежду и жестоко её же отобравшего. Случайно. Он ведь и сам не знал, что сделал, и вряд ли когда-то узнает. И Линч схватился за голову, зарывшись длинными слабыми пальцами в густые тёмные волосы, и медленно осел на колени, чувствуя, как заканчивается воздух, а из груди рвётся что-то очень мощное, неуправляемое и болезненное, ломающее кости и раздавливающее внутренние органы. Через неизвестное количество времени Линч очнулся на полу собственной прихожей. Видимо, он уснул прямо тут, не найдя в себе сил добрести до кровати. Всё тело жутко ныло после такого сна: спать на твёрдой поверхности привыкшему к мягкой кровати человеку, очевидно, неудобно. Преодолевая странное чувство, будто кости вот-вот отсоединятся и развалятся, Линч постепенно поднялся на ноги и мутным взглядом выцепил зеркало над комодом. Присмотрелся. Отражение услужливо продемонстрировало растрёпанные волосы, больше походящие на птичье гнездо, чем на причёску, усталые влажные глаза, опухшие, чуть красные, с огромными синяками, и беленькие дорожки на щеках, словно линии, неаккуратно вычерченные неудавшимся шутником. Линч что, плакал? Он совсем этого не запомнил… Он бы не позволил себе такого, но всё словно произошло без его ведома. Неужели он пережил настолько сильную истерику, что память просто стёрла это событие? И к лучшему. О его существовании лучше никогда не вспоминать. Линч тяжело вздохнул и направился в ванную комнату. Стоило как можно скорее стереть эту влагу с лица и уничтожить все следы её присутствия. Никто не должен знать. Он посильнее выкрутил кран холодной воды и принялся грубо втирать её в тонкую кожу, до неприятного чувства жжения. Как раз в этот момент, чуть приглушённый звуком воды, из коридора донёсся шум. Линч напрягся и впервые за последнюю неделю начал думать по-настоящему трезво. Кажется, он снова забыл закрыть дверь, – идиотская привычка, – а потому приготовился к худшему. Он аккуратно высунул голову в дверной проём, уже готовясь обороняться, как всё мигом встало на свои места.       — Линч! — позвал его Джон как-то обеспокоенно. Сердце невольно сжалось. Что могло случиться? Линч всё-таки вышел в коридор, понадеявшись, что все следы слёз благополучно исчезли с лица. Не сказав и простого «привет», Джон тут же набросился на него и немного больно сжал плечи длинными пальцами. Синие глаза за стёклами очков испуганно бегали, кожа показалась неестественно бледной. Что могло его так напугать? Что произошло?       — Мне насрать, почему ты от меня бегаешь, но сейчас помоги! Помнишь Алекса?! Ком в горле мешал говорить. Линч только растерянно кивнул.       — Он звонил. Не знаю, что с ним, но он конкретно обосрался. А если он обосрался, то это жесть! Я ни хрена не понял… Он сказал, это по моей части. То есть по нашей. Понимаешь?       — Что-то… мистическое? — едва выдавил Линч.       — Да! Поможешь? Не прошло и секунды. Линчу не требовалось время на раздумья в таких вопросах.       — Конечно.       — Тогда погнали! Линч не знал всех подробностей нового дела, всецело доверившись Джону, потому было принято решение записать приветствие прямо в машине, по пути к дому Алекса.       — День-ночь, друзья, с вами как всегда Егор Линч и мой напарник Джон, — вещал он, наведя камеру сначала на напряжённого Джона, вжимающего педаль газа в пол, а потом снова на себя и стараясь держать руку как можно ровнее. Всё-таки снимать в машине, потряхивающейся от любой кочки и ямки, – не лучшая идея. — И сейчас мы едем к его другу Алексу. Он недавно позвонил и попросил приехать. Мы так ничего и не поняли. Придётся разбираться по ходу дела. Включусь уже на месте.       Характерный «пилик» камеры – переход во времени для зрителя. И вот, перед её объективом уже дверь в квартиру Алекса. Обыкновенную квартиру на первом этаже жилого девятиэтажного дома, соседствующую разве что с лифтом. Кроме самого Алекса на первом этаже никто не жил, во всяком случае по словам Джона. Звонка нигде рядом не наблюдалось, поэтому он без лишних церемоний постучался в дверь. Открыли почти моментально. Сразу видно, что гостей ждали. На пороге показался вполне обычный парень в серых спортивках и чёрной толстовке, немного ниже Линча и Джона, со слегка испуганным лицом и явными признаками недосыпа. От его вида Линч как-то моментально растерялся, отсутствие как таковой информации обезоруживало, а место и обстоятельства нагнетали. Джон не спешил подсказывать. Алекс тоже не предпринимал никаких действий, даже войти не приглашал. Окончательно растерявшись, Линч не придумал ничего лучше, чем неловко представиться:       — Я Егор Линч, друг Джона, — он протянул руку.       — Ага, знаю. Алекс, — ответил тот на рукопожатие с немного нахальной интонацией, не вяжущейся с застывшим на лице лёгким испугом. Видимо, это – единая черта всех «уличных пацанов».       — Да, я тоже знаю, — Линч неловко улыбнулся. Настолько нелепых знакомств в его жизни ещё не было. И это при том, что он все двадцать лет толком ни с кем не знакомился.       — Да ладно, Джон обо мне заикался? — Алекс тоже улыбнулся с искренним удивлением. Между ними с Линчем явно была огромная пропасть. Что такого удивительного в том, что кто-то может рассказать о тебе своим знакомым? Вряд ли Линчу когда-то удастся понять мышление и обычаи подобных бродяг.       — Не совсем, но… В общем, приятно познакомиться лично.       — Так чё там, Алекс? Чё ты нас позвал? — наконец прервал этот цирк неловкости Джон и без разрешения ввалился в квартиру, отпихивая хозяина с прохода. Посчитав, что это, видимо, норма, Линч аккуратно прошмыгнул следом. На первый взгляд квартира Алекса несильно отличалась от жилища Джона. Такой же бардак и мрак, только без витающего в воздухе траура.       — Короче, происходит какая-то хрень, — начал делиться Алекс, облокотившись на ближайшую стену. Его голос в один миг задрожал, хоть и было слышно, что обладатель старался его удерживать. — Ночами в подъезде и возле дома стала происходить какая-то суета. Соседи на меня орут за шум, хотя я ни фига не делаю: меня либо нет, либо я сплю.       — А выяснять ты пробовал? — заинтересовался Линч. — Выходил в подъезд? Выглядывал в окна?       — Да, я же не дурак!       — Да-да… — саркастично усмехнулся Джон.       — Завались! — Алекс на мгновение глянул на него и снова вернул взгляд на Линча. — Я выходил, смотрел – ни хрена! Раньше думал, это просто приколы такие у школоты. Лето же. Но нет! Прикол в том, что это – полбеды. Потом стала происходить ещё большая хрень! Вот это! — он оттянул ворот толстовки, оголяя ключицы. Все разом застыли. Давящая тишина принялась выедать черепа изнутри. На ключицах Алекса красовались два будто человеческих укуса по обе стороны от шеи. Один – совсем недавний, с чёткими рубцами, другой уже чуть заживший. Завороженный и удивлённый, Линч приблизился, только потом удосужившись спросить разрешение:       — Можно?       Алекс кивнул и сильнее оттянул ворот. Джон тоже незаметно подкрался поближе, с любопытством разглядывая следы чьих-то зубов. Линч заснял укусы крупным планом. Судя по размеру, скорее всего мужские. Неужели они с Джоном наткнулись на дело с сумасшедшим?       — А почему ты позволял себя укусить? — задал вполне логичный вопрос Линч.       — Я не позволял! Я только утром это замечал, когда тут ночевал. Теперь не рискую…       А вот и причина недосыпа. Выходит, некий человек, либо существо с человеческой челюстью, каким-то образом пробиралось в квартиру Алекса и незаметно кусало его, после бесследно исчезая. Но как можно укусить так, чтобы человек этого не ощутил, тем более сквозь тревожный сон? Линч спросил об этом и вслух – гадать в три головы явно быстрее, чем в одну.       — Может, это как у комаров? — предположил Джон. — Они ж там чё-то вроде впрыскивают, чтобы жертва не чувствовала.       — Нет, они ничего не впрыскивают. Мы их не чувствуем, потому что они маленькие. А эти укусы огромные, их невозможно не почувствовать, — опровергнул Линч, задумчиво закусив нижнюю губу.       — Окей, они не впрыскивают, но эта фигня – вполне возможно, — Джон указал на ключицы Алекса, уже вновь скрытые под чёрной толстовкой. И эта идея понравилась Линчу уже больше. Он представил некую тварь с увеличенным до человеческих размеров телом комара и жутким, словно искусственно пришитым человеческим ртом. Нечто, незаметно кусающее людей по ночам, и бесследно исчезающее из их квартир, а затем возвращающееся вновь следующей ночью, и так до бесконечности. Вот только зачем ему вообще кусать людей? Линч попросил Алекса ещё раз показать укусы. В центре неровного прерывистого круга из следов от зубов кожа была нетронутой. То есть существу не нужна плоть, оно, как и комар, питалось кровью. Сведений от одного Алекса не хватало, стоило расспросить других очевидцев. Соседи со второго этажа тоже наверняка слышали шум по ночам, возможно даже подвергались таким же нападениям и просыпались утром с укусами.       — Алекс, твои ближайшие соседи со второго этажа не жаловались на шум? Или на такие же укусы?       — Они больше всех на меня орут за шум. Думают, это я. А про укусы вообще не заикались, — Алекс чуть обиженно пожал плечами. Да, это тяжело, когда ты жертва, но именно тебя считают виновником.       — Тогда предлагаю с ними поговорить. Может, ещё что-то выясним. Поход к соседям ничего не дал. Обозлённые, они не стали даже слушать, лишь поругались на Алекса, упрямо твердя, что именно он источник шума и всех проблем, рассорились с ним и громко захлопнули дверь. Линч не смог ничего узнать ни про укусы, ни про шум и про то, пытались ли они выглядывать в окна и спускаться в подъезд. В общем, никакой полезной информации, только потраченное время. С этим маленьким проигрышем парни вернулись в квартиру Алекса и принялись раздумывать над примерным планом. Как и на первом удавшемся деле с призраком, Линч расставил четыре камеры по квартире: одну объективом на входную дверь, другие две на два единственных окна – в спальне Алекса и на кухне, – и ещё одну прямо на кровать Алекса. Поймать существо никто и не рассчитывал, но хотя бы заснять и понять, что оно из себя представляет, попытаться стоило. И с этим шатким планом, держащимся только на удаче и револьвере Джона, готового в любой момент метко стрелять, парни распределились по обговоренным точкам. Алекс с ножом и готовностью в случае чего орать во всё горло встал у окна в спальне. Линч со своей ненаглядной камерой выбрал окно кухни. Джон с револьвером остался у входной двери. Напряжённые, все принялись ждать захода солнца. Джон мог видеть лишь исчезающие оранжевые линии заката на стенах, зато Линчу с Алексом повезло, и они смотрели прямо на огненное светило, медленно и одновременно быстро скрывающееся за горизонтом, предвещающее чью-то длительную охоту. Не хотелось бы, конечно, оказаться в ней жертвами. Но кто станет спрашивать?       Почти с самого начала план принялся трескаться по швам. Как и говорил Алекс, с наступлением ночи из подъезда и с улицы стали доноситься странные звуки, шум, вот только никакое наблюдение не помогало ничего понять. Линч своими глазами видел, как тряслись кусты перед домом, как покачивалась высокая трава, но разглядеть никого не удавалось. Кто-то маленький и юркий прятался от глаз, специально создавая весь этот шум, словно запугивая. Вот только как что-то настолько маленькое могло оставлять укусы человеческих размеров? Очевидно, никак. Только если не это шумящее существо довольствовалось кровью людей, а кто-то другой. Возможно, некий напарник этого существа, либо разумный монстр, с удовольствием использующий чужой шум для своего прикрытия. В мире животных тоже существует партнёрство и дружба, а значит и у монстров вполне могут быть взаимовыгодные отношения. В таком случае всё ещё хуже, чем Линч мог предположить. А затем пришла ещё одна беда, откуда не ждали.       Из прихожей донеслись голоса – соседи вновь пришли пожаловаться на шум, несмотря на то, что предыдущие разы ясно дали им понять, что жалобы бессмысленны. Видимо, они из тех людей, которые будут наступать на грабли до тех пор, пока не разобьют себе лбы в кровь и не упадут без сознания.       — Что это за шум?! — орал грузный сосед на попавшего под горячую руку Джона. Тот в силу своего характера не собирался молчать:       — С добрым утром, блин!       — Хамить мне смеешь, малолетка?! — сосед с силой оттолкнул дверь, как раз открывающуюся наружу. Джон, одной рукой держащийся за ручку, едва не вывалился на пыльный подъездный пол, лишь чудом удержав равновесие. Грохот ударившейся о бетонную стену двери пробрал до костей, вынудив вздрогнуть, однако сам сосед даже бровью не повёл.       — Я спрашиваю, что за шум и когда вы, наконец, заткнётесь?! Людям спать мешаете! Совесть хоть какая-то есть?!       — Хорэ на меня вопить, дядь! Сейчас тут ты самый шумный! — не прекращал пререкаться Джон. Что Линч, что Алекс не решались даже подойти ближе, чем на пять шагов.       — Наглец! Мне, может, милицию вызвать, раз слова до тебя не доходят?!       — Вызывай! И скажи заодно, что ты людям мешаешь работать! Мы так-то ваши шкуры прям сейчас стережём, а вы ещё орёте!       — Ох, теперь это так называется?! — сосед потянулся за телефоном. Это уже плохо. Разборки с полицией помешают делу, а времени и так в обрез. Придётся вмешаться. Линч собрался с силами и уверенно прошагал к двери.       — Постойте, не вызывайте полицию, — попросил он наиболее мягким тоном. — Шумим не мы. Это… Это какие-то школьники. Видимо, шутки такие у них. Мы и сами пытаемся спать.       — Да что вы? — спросил сосед голосом, полным сарказма.       — Правда. Можете выйти и сами убедиться.       — Ну давай, хорошо, — всё с тем же скептичным тоном процедил сосед и в самом деле направился к подъездной двери.       — Давай, Джон, — Линч глянул на него со всей уверенностью. Не понадобились больше никакие слова, он всё понял. Замахнулся и прицельно ударил соседа рукоятью по затылку. Хрипло вздохнув, он рухнул без сознания.       — Ты точно его не убил? — на мгновение Линч засомневался в этом на ходу возникшем плане.       — Точно, — кивнул Джон со всей нахальной уверенностью, гордо смотря на проделанную работу. Линч уже понял, что не только монстры – их враги. И иногда с этими иными врагами стоит разбираться радикально, не дожидаясь пользы от слов.       — Алекс, отнеси его, пожалуйста, к двери его квартиры, — Линч перевёл взгляд на Алекса, застывшего в полном недоумении. Взглянув на Линча, как на умалишённого, он нервно сглотнул и неуверенно кивнул, кое-как сдвинулся с места и шаткой походкой покинул собственную квартиру. Теперь кричащий сосед, выясняющий отношения, не будет их доставать и мешать работе. Одной проблемой меньше. Правда Линч так и не придумал, что скажет на следующий день, когда разъярённый сосед вернётся с жалобами на размахивание кулаками и явную неадекватность, и хорошо, если без полиции. А если с полицией… Похоже, дело затянется ещё дольше, чем он предполагал изначально, поэтому лучше не терять времени, пока оно ещё есть. Линч выглянул в уже опустевший подъезд, убедившись, что шум в самом деле стихает каждый раз, как кто-то пытается поймать его источник, и наконец закрыл дверь. Похоже, камеры придётся переставить, а весь план – переработать.       — Такими темпами мы ничего не добьёмся… Есть идеи, Джон? — спросил Линч, но вместо ответа услышал только грохот, характерный звуку упавшего на пол человека. Холод мгновенно пробрал изнутри. Линч обернулся в попытках понять, что происходит, и не успел даже сообразить, как перед глазами выросла чёрная пелена, а тело неподвластно ослабело. «Утро начинается не с кофе» – оригинальная рекламная фраза, быстро вошедшая в обиход многих людей в качестве некого фразеологизма, означающего, что день начался паршиво. В случае Линча она подходила как нельзя кстати. Мало кто мог бы назвать своё утро удачным, если бы проснулся посреди коридора с ноющей болью во всём теле, едва ли помня происходящее прошлой ночи. Линч так и не понял, что тогда произошло, но лежащий без сознания Джон подтвердил реальность тех событий. Линч подполз к нему, тяжело ориентируясь в пространстве с больной кружащейся головой, и довольно грубо, насколько позволяли силы, потряс за плечо. Рука на это действие отозвалась острой болью, словно кто-то разом вонзил десятки игл, а затем сразу же вынул. Осознание пришло моментально. Линч задрал раскатавшийся рукав рубашки: на предплечье красовался свежий укус, такой же, как у Алекса, вдобавок измазанный подсохшей кровью. И их тоже это не обошло. Теперь догадку о том, что Алекс – единственная цель и жертва, можно смело отметать. К слову, где сам Алекс? Стараясь игнорировать боль, Линч сильнее растолкал всё спящего Джона:       — Вставай, приятель, вставай! Подъём! Джон! Лишь через долгих несколько секунд тот сонно замычал, протирая глаза.       — Вставай, нас укусили!       — Чё? — хриплый низкий голос звучал озадаченно. Джон тяжело поднялся, вероятно также преодолевая боль, и уселся возле стены.       — Проверь, у тебя есть укусы?       — А у тебя?       Линч молча показал пострадавшее предплечье и закатал рукава до локтя. Джон чуть нервно сглотнул и тоже принялся осматривать руки. Укус оказался на плече, под коротким рукавом оранжевой рубашки. Можно ли назвать простым совпадением тот факт, что существо будто специально выбирало места, скрытые под одеждой? Плечо Джона; предплечье Линча, до этого спрятанное под раскатавшимся рукавом; ключицы Алекса. Точно, Алекс!       — Джон, Алекса нет.       — В смысле? — в голосе проскользнуло беспокойство.       — В смысле нас вырубили здесь. Ему бы вряд ли дали уйти поглубже в квартиру, в этом нет смысла. Он бы тоже был здесь, — пояснил Линч серьёзно, но Джон, кажется, ему не поверил:       — Да ну? — выдал он саркастично, поднялся и быстрым шагом обследовал всю квартиру. Его обеспокоенный взгляд ясно дал понять, что Линч оказался прав. Алекса нигде не было. Потными руками выудив свой телефон из кармана, Джон быстро потыкал что-то на экране и положил устройство на пол, сразу же включив «громкую связь» у только начавшегося звонка. Видимо, он звонил как раз Алексу, хотя по подписи сразу и не догадаться: «Придурок». На мгновение Линч подумал о том, что не хотел бы оказаться подобным номером в телефонной книге Джона, но быстро отмёл эти мысли. Не самый подходящий момент для подобных размышлений.       Гудки длились долго, либо так только показалось, и лишь через пару-тройку таких невыносимых повторяющихся звуков на звонок ответили. Оставалось надеяться, чтобы по ту сторону раздался голос Алекса, а не какого-нибудь работника морга или врача.       — О, пацаны, вы живы? — сказал определённо Алекс немного нервно, напугано и в то же время облегчённо.       — Мы-то да, а тебя где носит? — сразу перешёл к делу Джон в своей обыденной грубой манере.       — Парни, я… не приду… — голос Алекса звучал как-то странно, натужно, будто каждое слово давалось ему с трудом.       — С фига ли?       — Я пока по улицам пошатаюсь…       — Да с фига ли, блин?!       — Да потому что я обосрался! — наконец признался Алекс, хоть его слова и не стали не для кого удивительными. — Я возвращаюсь, а вы там валяетесь! И тишина! Я пересрал и рванул оттуда! И больше не вернусь, ну на хрен!       — Спокойно, Алекс, мы тебя понимаем, — попытался разрядить обстановку Линч, но Джон по своей обыденности всё испортил:       — Э, чё?! Ни фига! Мы ради него тут торчим!       — Джон! — Линч смерил его строгим взглядом и добавил тихо, сквозь стиснутые зубы, чтобы Алекс не услышал:       — Я бы посмотрел на тебя наедине с тем Лэмптонским монстром.       Джон всё прекрасно понял и скривил губы, показывая, что больше не станет ничего говорить. Им ещё наверняка с тем надоедливым соседом разбираться, тратить силы на очередные споры уж точно не стоило. Придав голосу мягкость, Линч вернулся к разговору с Алексом:       — Я могу понять твой страх, так что возвращаться мы тебя не просим. Но в квартире твоей нам придётся пожить, пока не разберёмся с тварью.       — Да, валяйте! Хоть спалите её на хрен, я всё равно, наверно, перееду.       — Нет, палить мы ничего не будем. Надеюсь, — Линч перевёл укоризненный взгляд на Джона, вспомнив про его умение из минимальных средств делать коктейли Молотова. — Но пока что поживём. Удачи там тебе.       — Ага, вам тоже. Не сдохните там.       — Сам не сдохни, бомж! — подколол Алекса Джон напоследок и быстро повесил трубку, не дав ему ничего ответить. Что ж, теперь им двоим, без помощи хозяина квартиры, ещё и под гнётом конфликтного соседа, предстоит разобраться с неизвестной опасной тварью, к их счастью не спешащей никого убивать. Матушка Удача тут очень не помешала бы.