Большая маленькая тайна

      Айбике не может найти себе место. Она, сидя на кровати, вглядывается в одну точку и нервно сжимает телефон в ожидании хоть какого-то сообщения от Берка, но вот уже первый час ночи, а с его стороны полная тишина. Это не только расстраивает, но и вселяет в Эрен тревогу. А вдруг с возлюбленным что-то произошло? Может ли быть такое, что его заперли, отобрав телефон? Ей даже страшно представить, что сейчас с Берком и что он пережил, когда рассказал родителям про ребёнка...       А ещё её пугает завтрашний день, когда она будет вынуждена рассказать всё папе. И неизвестно, как отреагирует он! А ведь кроме папы и Берка у неё и никого нет... Случись что, и она одна. Возникшие мысли переполняют всё сознание и девушка зарывается руками в волосы, начиная покачиваться из стороны в сторону, стараясь совладать с возрастающей внутри неё паникой. Хочется плакать от безысходности!       А чувствует ли это кроха?       Возникшая мысль возникает в голове, как лучик света, что пробивается в темноте. И Айбике, идя на этот свет, начинает постепенно успокаиваться. Сама не осознаёт, как руки тянутся к животу и неспешно накрывают его, создавая воображаемый щит. Она не имеет права сдаваться, когда от неё зависит чужая жизнь. К тому же она уверена, что Берк её ни за что не бросит! И она не должна переставать верить в него!       Выдохнув, Айбике прикрывает глаза, стараясь настроиться на хорошие мысли.       Она станет мамой. От этой мысли у неё до сих пор мурашки — настолько всё кажется нереальным. У неё нет мамы, а она станет ею... Айбике не может себе лгать, что вряд ли станет идеальной для ребёнка, потому что у неё нет должного примера, но разве это не должно прийти со временем? А если не придёт... Ох, как это всё волнительно!       Девушка не без интереса пытается найти что-то полезное в интернете, на что сразу сталкивается с множеством женщин, открыто рассказывающих о своей беременности. Эрен, дабы отвлечься от тревоги, включает первое попавшееся видео, но не проходит и пяти минут, как слышится постукивание в окно.       На каком-то интуитивном уровне она сразу подскакивает с кровати и бежит к окну, надеясь, что на улице стоит Берк. И чутьё её не подводит — стоит юноше увидеть девушку, как его губы растягиваются в улыбке. Он машет рукой, из-за чего походит на наивного ребёнка, а Айбике чувствует облегчение в груди. Наспех распахнув окно, она опирается о подоконник, чтобы склониться ближе к Озкайя.       — Ты пришёл? — с этими словами из неё вырывается радостная улыбка, но вместе с этим глаза начинает щипать от слёз. — Я думала, что с тобой что-то случилось.       Берк склоняет голову набок, наслаждаясь откровением девушки. Оглядевшись, он вытягивает палец, мол, подожди, а потом отходит, но в скором времени возвращается с небольшой лестницей. С помощью неё он оказывается лицом к лицу с девушкой, имея возможность заглянуть в её глаза.       — На самом деле, я ненадолго. Просто захотел увидеть тебя и сказать, что всё в порядке. И почему ты ещё не спишь?       На такой вопрос она возмущённо отвечает:       — А если бы спала, то как узнала, что ты в порядке?! И думаешь, что это так просто? Я места себе не находила! — она эмоционально взмахивает руками, а потом, приметив небольшую припухлость на юношеской щеке, чувствует, как внутри всё обрывается. Она нерешительно пальцами касается ушибленного места, чувствуя какая горячая кожа на этом месте. Берк едва заметно дёргается, а потом прикрывает глаза, не в состоянии ни что-то ответить, ни отстраниться. Он не чувствует боль. Только приятное покалывание на том месте, где Айбике так нежно его касается. В её голове тем временем складывается паззл. — Это папа тебя ударил?       Берк не сразу отвечает. Он, перехватив девичью ладонь, подносит её к губам и ласково целует.       — Не думай об этом.       Она под гнётом собственной бесполезности, начинает вскипать. Поэтому, жалобно глядя в глаза Берка, сводит брови к переносице и чуть ли не плача восклицает:       — Да как же мне не думать об этом?.. — опустив обессилено голову, она всхлипывает. — Ты так много делаешь, а я... Такая трусиха.       Айбике сложно спокойно наблюдать за тем, как Берк переживает такую жестокость по отношению к себе. Она вдруг начинает чувствовать вину перед ним за всё то плохое, что когда-либо сделала ему. И как она могла так относиться к нему, когда он хотел быть нужным и любимым?       — Ты не трусиха! — он аккуратно обхватывает её лицо руками, поднимает его, вынуждая заглянуть в глаза. Эрен поражается стойкости возлюбленного. Он смотрит на неё с такой нежностью, что внутри Айбике начинает всё плавиться от возникшего счастья. — Ты очень смелая. Самая ненормальная девчонка, которую я только знаю, — его мягкая улыбка подбадривает настолько, что Айбике ощущает необъяснимый прилив сил. — Ты настолько отважная, что мне нужно следить, как бы ты не наделала делов.       Девушка вдруг заливается хохотом.       — Отважнее тебя, то есть?       Берк обнажает зубы в улыбке.       — Настолько отважней, что случись что, то это я буду под твоей защитой, а не наоборот. Мне останется лишь из укрытия подкидывать тебе сосиски, чтобы ты не проголодалась.       Девушка заливисто смеётся и несильно, скорее в игривом жесте, ударяет парня кулачком в плечо.       — Ну да, голодная я в гневе, — она смущённо кивает, продолжая хихикать. И всё-таки как хорошо, что судьба свела её с таким человеком, как Берк. Только он может найти способ развеселить её и утешить, даже когда она на грани разрушения. Озкай придаёт ей сил и это помогает двигаться дальше. Ради них. — Не пойду завтра в школу. Нужно собраться с мыслями, чтобы рассказать всё папе.       Улыбка с лица Берка постепенно сползает. Озкайя тяжело вздыхает и опускает руки на оконную раму. Чувствует себя бесполезным и жалким, потому что не может быть рядом с Айбике. Знает, что она не позволит.       — Хочешь, чтобы я был рядом?       Хочет, но имеет ли на это право? Берк и так всегда рядом, возложил на себя всю ответственность и готов принять весь удар на себя. А что она? Ничего. Даже не может помочь ему, когда он в этом нуждается.       — Нет, — наконец-то отвечает, махнув головой. — У тебя и так забот хватает. Я со всем справлюсь, не переживай.       — Да как мне не переживать?! — неожиданно для себя резко восклицает Берк, а потом прикрывает лицо рукой, стараясь унять возникшую тревогу. — Я ведь сейчас ничего не могу сделать, кроме как быть рядом.       — Ты и так рядом, — спешит она ответить, слегка улыбнувшись. — Берк, я верю тебе, доверяю. Так доверься и ты мне. Я справлюсь. Сделаю это ради нас.       Наверное, это то, чего так долго ждал Озкайя. Кажется, что он готов отдать всё, лишь бы ещё раз услышать эти слова.       — Если что-то пойдёт не так...       — Уверена, что всё будет хорошо. А если папа... — Айбике пытается собраться, потому что ей даже страшно представить, что её могут выгнать. Однако ничего нельзя исключать. — Если папа выгонит меня, то пойду к Асие.       — Вы ведь в ссоре.       — Расскажу ей всё. Уверена, что она не бросит, да и будет шанс помириться, — она выдерживает паузу, только сейчас задумавшись, как вообще Берк так поздно мог оказаться у её дома. — А ты? Снова сбежал?       Озкайя поджимает губы, и уже по этому жесту Айбике становится понятно, что всё не так просто. Она прищуривается и Берк сдаётся.       — Я ушёл из дома, — едва слышно отвечает. И прежде, чем услышать обреченный вздох девушки, добавляет: — Поживу у Дорука. Он как раз живёт недалеко. Но у меня нет телефона, поэтому нам будет труднее связываться.       От каждого произнесённого им слова девушка неодобрительно машет головой. И чего она ожидала? Ещё удивительно, что Берку вообще удалось уйти. Хотя, ещё не утро. Ей кажется, что его родители так просто это не оставят, но сейчас у них нет сил, чтобы думать, как решить это.       Девушка просит подождать его, а сама уходит вглубь комнаты. Берк провожает её взглядом, неотрывно рассматривая как она копошится в тумбе, а когда девушка возвращается, то протягивает старый телефон-раскладушку.       — Только нужна сим-карта. Он старый, но работает хорошо.       Губ Озкайя трогает улыбка.       — Думаю, сим-карта не проблема, — он забирает телефон, который кажется таким маленьким в его ладони по сравнению с тем гаджетом, что был у него раньше, и прячет его в карман. — Не хочу уходить, но вообще-то тебе нужно отдыхать. И крохе тоже.       Он опускает взгляд на живот девушки, скрытый пижамной кофтой, и смело опускает на него руку, начиная ласково поглаживать. Сердце Берка начинает тут же быстрее биться от осознания, что внутри его любимой женщины растёт плод их любви. Только подумав об этом, он готов горы свернуть. А Айбике тем временем едва сдерживает улыбку, чувствуя себя такой окрыленной.       — Хорошо, мы обязательно выспимся.

***

      Она просыпается ближе к одиннадцати, но не чувствует себя выспавшейся.       После ночного визита Берка ей полегчало и их разговор придал ей силы для сегодняшней борьбы. Правда она до сих пор не понимает, как более мягче преподнести отцу новость. Хотя, в любом случае для него это будет ударом.       Папа религиозный человек. Он совестливый и честный, поэтому всегда пытался привить Айбике те же качества. А ещё он человек чести. Он, но не она.       В ожидании возвращения родителя, девушка решает скоротать время сначала за уборкой, а потом и за готовкой. Да, легче не становится — тело всё также периодически бросает то в жар, то в холод, но зато она в голове проматывает разные исходы событий, а главное — как она будет выпутываться даже из самой ужасной ситуации. Она не боится отца. Порой даже кажется, что это он боится её. Но в будущем разговоре именно Айбике в уязвимом положении, а значит — у отца есть все права ругаться и злиться.       Ожидая его ближе к обеду, она время от времени выглядывает в окно, чтобы застукать момент, когда Орхан появится во дворе. Но длительное ожидание, затянувшееся до вечера, лишь больше высасывает не только силы из Айбике, но и решительность.       — Я дома! — разносится как гром среди ясного неба. Девушка, сидя на диване, вздрагивает всем телом, чувствуя при этом возникший ком в горле. И как она пропустила отца? Видимо, так задумалась, что перестала вообще на что-либо обращать внимание.       Поднявшись, она выходит из гостиной, но не решается подойти ближе, потому что уже не может даже смотреть на отца. Орхан при виде дочери улыбается.       — С возвращением, — не так воодушевлено, как хотелось бы, произносит она, нервно заламывая пальцы на руках. — Почему так поздно?       — Дочка, наш автобус по дороге сломался, — спешит успокоить мужчина, расстёгивая куртку. — Хорошо, что неподалёку заправка была и удалось вызвать помощь. Но зато я такое привёз! — он поднимает одну из сумок, которая заметно выделяется среди других своими габаритами.       Подойдя к дивану, он присаживается на него, а сумку устраивает между ног.       — Что это? — интересуется Айбике.       — Ты ведь давно жаловалась, что тебе не хватает места для учебников. Вот я и купил полочку, которая крепится к столу. Нужно будет только собрать и закрепить. Думаю, сегодня с этим управлюсь.       Внутри Айбике что-то сжимается. Она смотрит на папу, чьи глаза так искренне блестят и это так давит на неё.       — Да ладно тебе... Это было не так срочно.       — Ну нет, дочка, давно пора, — немного укоризненно отвечает мужчина. — У тебя же места нет для учебников. Если поедешь в университет, то сможешь взять её с собой. Ты у меня такая умница, что мне ничего для тебя не жалко.       Айбике пытается сглотнуть ком, возникший в горле.       Она под каким-то наваждением бредёт на кухню, где подготавливает еду для отца.       Закрывшись в комнате, присаживается на кровать и, тяжело дыша, пытается унять дрожь в теле. Ладони потные и она уже раз десятый трёт их о штаны.       — И сдалась ему эта тумба?.. — сквозь зубы спрашивает у самой себя, хотя дело ведь не в каком-то наборе деревяшек, а в том, как папа заботится о ней. Именно это сейчас играет с ней в злую шутку, потому что она будет неблагодарной, если выйдет сейчас и расскажет всё, что вызовет у него потрясение.       Всё, что заготавливала в голове вдруг рушится, потому что совесть начинает съедать её изнутри. Настолько, что ей хочется плакать от стыда. Но пути назад нет! Берк рассказал родителям и если папа пойдёт завтра на работу, то узнает всё с чужих уст, а она не может себе этого позволить. Не может позволить ему ещё больше разочароваться в ней.       Айбике на ватных ногах выходит из комнаты и идёт в гостиную, где, сидя на полу, отец собирает тумбу, а из телевизора доносится музыка, под которую мужчина подпевает. Он иногда переводит взгляд на инструкцию, совершенно не замечая, что в комнату вошла дочь — настолько увлечён процессом. Кажется, что сейчас Орхан находится в собственном мире, наполненном умиротворением и гармонией. И это даже не смотря на усталость из-за нескольких дней непрерывной работы и долгого возвращения домой. Всё меркнет на фоне того счастья, которое он хочет испытать при виде радостного лица дочери, когда он всё-таки установит тумбу. Пусть это мелочь, но он знает, что Айбике всё равно оценит этот жест сполна.       Девушка робко присаживается на пол. Она не решается привлечь внимание папы, к тому же сейчас он выглядит как никогда беззаботным. Но, уместив ладошки на коленях, сухими губами произносит:       — Папа...       Он отрывается от работы, чтобы поднять на дочь взгляд.       — Да?       А потом вновь глядит в инструкцию, пока Айбике пытается набраться сил, чтобы признаться в беременности.       — Мне нужно тебе что-то сказать.       Мужчина молча ожидает, но резко вскидывает голову и улыбается, когда слышит сменившуюся композицию в телевизоре.       — Этой песне так много лет. Помню, как мы с твоей мамой были в кафе, а она там играла. Ох, были времена... Да и музыка тогда была для души. А как мы с твоей мамой танцевали...       Погруженный в воспоминания, он не скрывает ностальгической улыбки, пока Айбике едва сдерживает скопившиеся в глазах слёзы. Она опускает дрожащие ресницы и сжимает пальцами коленки.       — Папа, — на выдохе зовёт, чувствуя, как горло сдавливают невидимые тиски. Два слова. Всего два, Айбике. Почему же так сложно произнести их? Задержав дыхание, она сама не понимает, как обессилено выпаливает: — Я беременна.       Ей кажется, что время останавливается. Не слышит ни музыки, ни собственного дыхания — лишь собственное биение сердца, что готово вот-вот вырваться из груди.       Всё тело становится таким тяжёлым и у неё едва получается поднять голову, чтобы взглянуть на отца.       Отвёртка в руке Орхана замирает прямо над шурупом, что нужно вкрутить в дощечку. Он долго прокручивает в голове произнесённые дочерью слова, а потом опускает руки и вся конструкция, которую он удерживал, падает. Прямо как что-то внутри него.       Глядя на доски, небрежно лежащие друг на друге, он без эмоций моргает, а Айбике сжимается от такой отстраненности. Тут Орхан пытается всё собрать вновь, но не проходит и пары секунд, как всё падает обратно, едва задевая его ногу. Опускает разочаровано плечи и тяжело вздыхает.       — И почему оно не держится?..       Айбике закрывает глаза, чувствую переполняющую её боль от такого безразличия.       — Папа, я беременна! — куда смелее повторяет, почти срываясь на крик.       И тут Орхан переводит на неё взгляд, но Айбике не может понять, что именно чувствует мужчина. В его глазах пустота, что пугает её.       — Это не правда, — коротко отвечает он.       — Правда.       — Нет. Ты не можешь быть беременна, не выдумывай.       И тогда Айбике нервно вытаскивает из заднего кармана снимок с УЗИ, который припечатывает к полу и подталкивает к отцу.       — Я правда беременна.       Он опускает взгляд на снимок, не понимая, что на нём изображено. Однако скоро сердце пропускает удар, когда замечает по центру светлое пятно, похожее на лепесточек.       Не выдержав такого натиска эмоций, Айбике всхлипывает и прикрывает лицо руками, стараясь сдержать поток слёз. Эти эмоции накрывают её волной и она не может сделать даже маленький вдох, чтобы не задохнуться.       А Орхан сглатывает ком в горле, чувствуя себя потеряно. Ему кажется, что он ничего не чувствует. Только в груди что-то болит.       — От кого?.. — едва слышно спрашивает, а потом уточняет. — От кого ты беременна?       Чтобы ответить на этот вопрос, Айбике приходится собрать себя по крупицам.       — От Берка.       — Берка?       — Берка Озкайя...       Орхан в ответ лишь моргает.       На этом моменте ему уже начинает казаться, что он в каком-то страшном сне, но проснуться у него никак не получается. Та безэмоциональность, с которой он отвечает кажется Айбике самой жестокой, но она принимает этот удар, прекрасно зная, что папе сейчас куда тяжелее.       — Он тебя изнасиловал? — надежда в его голосе пугает её.       Да, видимо, ему куда легче принять тот факт, что Берк взял её силой, недели осознать, что всё было по обоюдному согласию. Но девушка спешно машет головой, а потом нервно отвечает:       — Мы с Берком любим друг друга! Всё было взаимно... — с каждым словом она замечает, как в отце что-то ломается. Словно её признание предательство по отношению к нему. Но она не откажется от Берка! — Папа, прошу тебя, помоги нам!       — Помочь? — едва слышно переспрашивает, а потом, совсем неожиданно, переполнившись гневом, добавляет: — С чем помочь?! С ребёнком?! Да я тебя еле тяну, а ты... Как ты могла так поступить?!       Айбике вздрагивает и поджимает губы.       — Это вышло не специально...       — И в постель к нему ты легла тоже не специально?! Я тебя этому учил?! — он взмахивает руками от злости. — Как ты могла так поступить, Айбике? О чём думала? Ох! — он впивается руками в волосы и оттягивает их в попытке унять резкий поток злости. — Какой позор! О чём люди подумают!..       — Да всё равно на людей! — неожиданно выпаливает она, в надежде достучаться до папы. — Я буду рожать. И мы с Берком поженимся.       Такое признание ещё больше злит мужчину.       — Сама хоть слышишь, что несёшь?! Какая свадьба? Какой ребёнок? Тебе семнадцать! Ты ещё в школе учишься! А как же университет? Ты ведь так хотела пойти учиться.       — Да я разве отказываюсь?       — И на учёбу пойдёшь с ребёнком на руках?!       — Нет, я что-то придумаю! Если что, то поступлю в следующем году. Буду усердно учиться, смотреть за ребёнком. Я справлюсь!       — Нет, Айбике! Завтра же пойдём к врачу и со всем разберёмся.       От обиды Айбике поджимает губы, а потом необдуманно выпаливает:       — Кому как не тебе знать, каково это, когда умирает родной ребёнок?       Подобные слова выбивают у Орхана землю под ногами. Он смотрит на дочь ошарашено, пока та глядит на него исподлобья, явно не готовая отступать. Не выдержав подобной наглости, он хватает снимок УЗИ, эмоционально рвёт его на части, а потом с ненавистью бросает дочери в лицо.       — Скройся с моих глаз!       Девушка, сдерживая в себе порыв закричать, собирает разорванные кусочки, а потом поднимается на ноги и спешит закрыться в комнате.       Всё равно она сделает так, как сама считает нужным.