Последнее слово остается (не) за тобой

Хагге была крепостью небольшой, но крепкой. Прочно вцепившись в долину Понтара на спорной территории, она переходила от Темерии к Редании и обратно. Местные то и дело боролись с притязаниями соседей. Впрочем, с переменным успехом. Ходила даже присказка, что Хаггу можно взять как девку в борделе. Народ здесь был хмурый и воинственный. Чем меньше случалось событий, тем спокойнее всем жилось. Но не в этот раз. Уже на втором контрольном посту крепости дорогу перегородил жилистый детина в бряцающих латах. — Куда это вы собрались? К кому? — Как куда? К барону, конечно. — По какому делу? — Слышали, что у вас тут случился давеча несчастный случай. Приехали помочь по обстоятельствам. — Чужаков пускать не велено. — Так мы станем своими, как только впустишь нас. Мы ведь по делу. — Не велено — и все тут. — Слушай, мужик, — не выдержал Яку, — ты можешь нас не пускать, только вот количество смертей в крепости возрастет, и скоро некому будет трупы хоронить. Хочешь спасти свою шкуру и заодно помочь барону — впусти нас. Стражник почесал темечко, что-то пробурчал себе под нос и нехотя отошел в сторону. — Так уж и быть, но я вас не видел. Уже внутри Яку спешился и остановился у стойла. Куроо последовал его примеру, вздергивая брови. — Не нравится мне все это. Слышал, что барон нынешний — беспринципный и лживенький ленник. Такому ничего не стоит навешать с три лоханки лапши на уши и загонять по всему свету. — Ты предлагаешь бросить все и покинуть Хаггу? Когда мы только прибыли? Спорю, это дельце проще пареной репы. Ты и глазом моргнуть не успеешь, как я приволоку монстра. — Ты уже напоказывал всем виртуозное решение проблем. В прошлый раз мне пришлось объясняться перед Гезрасом, вторым главой Котов. Уймись, во имя лешего. Я только предлагаю поделить заработок и обязанности. Я буду искать информацию среди местных, ты же допросишь барона. Если он начнет упрямиться… — Яку пошарил в карманах и достал оттуда маленький неприметный камень, протянув. — Потри его. На удачу, так сказать. Куроо подавился, согнулся пополам и заржал так, что местные оглянулись. — Потереть вот эту малютку? Что дальше, ведьмовские мешочки? Коровий навоз? Ты ударишься в астрологию? Яку дал затрещину — такую сильную, что Куроо чуть было не покатился, но устоял. Удары у его наставника были болезненные и всегда неожиданные. К радости оного, смех затих. — Ладно, сделаю. Уж не знаю, откуда ты раздобыл магические штучки, но поверю на слово. — Он развернулся и зашагал к внутреннему входу. — Подумать только, пальчики о камень потереть…

***

Барон сидел в главном зале в окружении своих людей. Их было так много, что они теснились по углам, мешая секретарям работать. Из окон едва пробивался дневной свет, падая на пол бароновых владений. Редкие свечи выхватывали крысиное мельтешение то тут, то там. Стены буквально вибрировали от общего шума, мешая сосредоточиться, и шум этот просачивался наружу даже сквозь закрытые двери. Медальон на груди лениво покачнулся и опал. Куроо толкнул дверь, пропуская мимо ушей язвительные комментарии стражников. Гомон мгновенно затих. Служивые продолжали заниматься своими делами, но крайне тихо. Барон остановил вилку у рта, так и не откусив ароматного фазана, еще не успевшего остыть. — Вижу, я как раз вовремя. — Под пристальными взглядами Куроо прошел вперед, но усаживаться не стал. Так, всего лишь прихватил пару виноградин с барского стола. — Вовремя или нет, но раз уж умудрился пролезть, ведьмак, прогонять не стану. Поскольку подозрительно кстати ты попался мне на глаза. — Барон прервал речь нервным укусом, запивая еду и чавкая. — Ведьмак ко времени — хорошая примета. — Куроо качнул головой. — Может, тогда без предисловий расскажете что случилось? — Убила монстрюга моих людей — вот что случилось. Напала ночью, как воришка, залезла в дома. А утром уже нашли отравленных служивых. Никто не видел, что это, как все произошло, да и фортификации целы. — Тогда почему вы так уверены, что это монстр, а не человек? — Потому что от человека остались бы человечьи следы. А эта на месте преступления оставила следы мерзости. И ничего больше. — Продолжайте, барон. — Да нечего там продолжать. — Барон откусил кусочек и махнул косточкой, растолковывая. — Все, что крестьяне кудахтали, пересказал. — Тогда, может, хотя бы подскажете место происшествия? — Сходи к Нэнке близ «Золотого висельника». Ты его сразу узнаешь, ведьмак. На всю крепость Висельник у нас один такой. Висельник и правда был, своего рода, достопримечательностью.От входа тянулись очереди служивых, зачарованные разодетыми в тряпки девицами. Те свою работу знали и не стеснялись, завлекая внутрь: в галдящий кабак, по совместительству дом утех. Куроо решил, что обязательно заглянет сюда после того, как справится с загадочным монстром. А вот дом Нэнки, в отличие от вышеупомянутого, обходили по кривой дорожке. Был он плохо слажен и не отличался новизной, а в последнее время и вовсе казался опустевшим. Только по звуку осторожных шагов внутри Куроо понял, что там еще кто-то живет. Ни огонька из низеньких окон не просачивалось. Куроо постучал, прислушался. Шаги замерли в нерешительности. Дом затих еще больше, ожидая, когда незнакомец уйдет. Стук повторился. — Нэнка, я знаю, что вы там. Барон прислал меня к вам, чтобы я мог осмотреть место убийства. Два или три едва различимых в тишине шага раздались возле двери. Впалые глаза посмотрели на него сквозь щель. — А ты кем будешь, чужак? — Ведьмак я, сударыня. Выполняю свою работу, так бы отвлекать не смел. Нэнка притихла. Прошли томительные несколько секунд, прежде чем хлипенькая дверца приотворилась. На пороге стояла отощавшая женщина: на вид лет пятидесяти, в обносках. Руки у нее истерлись мозолями, как бывает у прачек. Куроо кивнул и проскользнул внутрь, минуя низкий — для него — наличник. Нэнка молча повела темными узкими сенями, заводя в комнатушку. Света здесь едва хватало для обычного человека, тепла — и того меньше. Куроо сощурился, сузив вертикальные зрачки. В темноте серела засохшая за пару дней лужа крови, в которой, видимо, нашли мертвеца. Как бы ни старалась прачка, оттереть все до конца не смогла. Теперь пятно служило плачевным напоминанием о почившем. Кровь разбрызгало и по стенам, и оконцам, где их уже никто не пытался извести. Но ни следов разрушений, ни очевидного взлома он не обнаружил. Даже хлипкая крыша оказалась нетронутой. Куроо обернулся к Нэнке — та отшатнулась при виде нечеловеческих глаз. Привычная, хотя и раздражающая реакция людей, не встречавшихся прежде с ведьмаками, навевала неприятные, скребущие душу воспоминания. — Не бойтесь, не укушу. — Хмыкнул Куроо, проводя рукой по стене рядом со следами. — Так как ваш сожитель коньки отбросил? — Умер три дня назад. Муж мой служил у барона в ополчении. — Выдавила она, переводя взгляд на пол. — Ночью послышался стук, муж тогда отошел свечи загасить. И — вот… — Она сжала побелевшие трясущиеся губы, мучительно сильно стараясь не плакать. Куроо прошел вперед, опустился на колени, выискивая хотя бы какие-то следы. На полу валялся огарок свечи, видимо, упавший из руки покойного. Жертву никуда не волокли — где убили, там и бросили. — Были крики? Пожар? — Ничего такого, господин возьмак. Только по стуку и поняла, что что-то стряслось. А когда прибежала — лежал весь как мел, сиречь, белый и недвижимый. И на груди вот такие порезы, вспененные, ядовитого цвета. Куроо представил: жена покойного прибегает, а следом от криков сбегается вся крепость. Хорошо хоть, что она не обронила лучинку. Огонь бы уничтожил доказательства и искать было бы нечего. Он встал. Походил по комнате, ощупывая деревянные стены. Едва обработанные, из-за торчащих щепок несложно получить занозу по неосторожности. Но кое-где все же оказались зазубрины, оставленные явно не топором плотника. Они шли наискось, едва заметные — тремя клиньями сверху и снизу. К засохшему пятну аналогичные следы. Такие борозды могли оставить арахниды и подобные виды, но почему они были только в одном месте? Любая арахнида, будь она хоть нечеловеческих размеров, проползла бы через открытое оконце. Однако помимо крови жертвы других следов на нем не было. Едва уловимый запах начинался у потухшего огарка свечи и кончался здесь же: запах смерти, испражнений и мерзотная вонь монстра, которого Куроо, к своей досаде, не мог точно определить. — А что с покойным? — Сожгли давеча. По крепости ходят слухи, что если не сжигать оных — разнесут чуму, сиречь, Катриону, или того хуже. Что-то щелкнуло в голове у Куроо. — Значит, бывали иные случаи? — А как же, бывали. Здесь не мирная деревенька, возьмак. Вечно какие-нибудь пришлые пытаются захватить нас. А в иное время и того хуже: нет-нет, а и помрет какой мужик али баба. Но не от возраста: все молодняк, только моему так… повезло… — И как же в последние годы они помирали? — Терпеливо осведомился Куроо. — Да кто как! Кого в хлеву находили отравленным, кого зарезали. Да только некому из простого люда точить зуб на нас, все дружны, знают, что если и придет зараза извне, то только вместе ее выкорчевывать. А тут два десятка лет одна зараза когтями да клыками выкашивала народ, вот только никто ничего не делал. Я удивилася, что в крепость таки пожаловал возьмак. Куроо покивал и вышел. Делать тут было нечего, а барон, видимо, много недоговаривал. Из таких, как он, обычно сведения приходилось выбивать шантажом, а то и силой. Но, так как барон был не сельским мужиком, стоило попридержать коней — а то ведь Яку в который раз накостыляет за неумение поддерживать деловой разговор.