История сия запрятана среди веков,
Что ныне почитают за наследство древних,
Средь пут магических и гнева эльфьих жëн,
Среди легенд дриад воспетых у лесных хором,
Поется песнь о двухсолетней были:
Там, где покоятся руины эльфьего дворца,
Два ведьмака когда-то проходили…
(Небезызвестный бард с пищалью)
Клинок слабо поблескивал в тусклом свете огонька. Голоса подвыпивших краснолюдов возникали из вязкой алкогольной тишины, как всполохи грома средь ясного дня. Только скрип скользящего по грубой древесине острия перекрывал их. Совсем рядом стукнулась о стол кружка с махакамской медовухой. Сладкие капли резво подпрыгнули в воздухе и расплескались аккурат на тыльную сторону руки. Компания разразилась новым приступом смеха. Куроо развернул голову и со слабым интересом присмотрелся к ржущим краснолюдам. — Ну ты че, мужик? Остановил меня прямо на середине рассказа! — Тот, что был ближе всего, с рыжеватой бородой, оттолкнул своего соседа. В ответ ему рыгнули неразборчивый ответ, и все снова засмеялись. Таверна полупустая, но двоящиеся краснолюды перед глазами сошли бы за дюжину посетителей. Куроо завалился вместе с ними, но мыслями оставался где-то совсем далеко: чудилось, как он кого-то трахает, сморенный повисским солнцем; держит чью-то тонкую талию, и так хорошо дело идет, так смачно стекают капельки пота по лобку, что серая реальность разбивается об эти пьяные фантазии. Будь он писакой, описал бы такую картину: бледная кожа, которая так и манит покрыть ее алыми укусами, точеные бедра упираются в мощеную ограду… Ах… — Ах! — воскликнули уже совсем рядом. Куроо повиновался ведьмачьим инстинктам и резко обернулся на звук, надеясь застать там обладателя изящной талии, но нашел только встревоженную женщину, к которой лип странный тип. — Так ты знаешь, кто это был? Говорю же, посмотри на этот укус! — Он ткнул еще ближе предплечье к чужому лицу. Женщина попыталась отодвинуться, но дальше была только стойка с яствами, еще не поданными гостям. Ткань балахона сползла с предплечий незнакомца — и вот тогда у Куроо брови поползли на лоб от удивления. Умопомрачительный морок как рукой сняло. — Я тебе говорю, мать, это точно стрыга была. Метнулась в ночи и как хлясь! — скользнула своими клычищами и деру дала в чащобу. Я уж за ней не погнался, неча вызверять волков по ночам. — Он убрал руку обратно под балахон и внимательно уставился на женщину. — Это не стрыга была, — тихо промурлыкал Куроо, вырастая из-за чужого плеча. Он бросил оценивающий взгляд на исчезающее запястье. — Стрыги славятся своим проворством и силой, а не ядом. Ядовитые твари подобного размера живут гораздо дальше от хаты, мужик. Куроо умолк, смакуя выводы. Раны мужика шли внахлест и уже начали гноиться, покрылись уродливой буро-желтой коркой. Будто существо защищалось, убегая дальше в лес. Оно явно побольше обычного — не эндриага, но ближе к эриниям и их собратьям. — Ну?.. И чего уставился, возьмак? — не выдержал мужик. Женщина тем временем ускользнула и исчезла в кладовке, явно не намереваясь слушать дальнейшие бредни. — Советую тебе обработать раны и не соваться в леса по ночам. Вполне возможно, что за золотую монетку я бы мог взяться и очистить их от нечисти. К ним подошел другой деревенский, ничем не отличавшийся от первого. — Да где ж мы эти деньги возьмем? Али с небес свалится на нас прибожек с несметными богатствами? — Вот именно! Сами разберемся. — Вы? — Куроо весело хмыкнул. — Да вы и домового побоитесь пальцем тронуть. — Шел бы ты отсюда, шаболда, — тут же огрызнулся второй. — Мы народ честной, а вся казна уходит в кодлы барину местному, вот он и заплатит тебе. Если не прогонит взашей. — И как зовут этого вашего барина? — А не твоего ума дело… Крестьянин не успел договорить и попятился. Куроо был в два раза выше и шире, и теперь нависал над ним, сверкая нехорошим взглядом. — Видишь два меча за спиной? Один для таких придурков как ты. Не зли меня. Видимо, приняв ультиматум, крестьянин зло двинул подбородком и прошел мимо, специально задев плечом. Хлопнула входная дверь в таверну, и даже краснолюды ненадолго затихли. Так ничего и не услышав, они разразились походной песней. — Лучше бы вы их не провоцировали, господин возьмак, — тоненько пискнула женщина, выглядывая из-за приоткрытой двери. С лица уже успел сойти испуг, но возвращаться к работе она не спешила. — Эти грубияны — припевалы местной своры, что хуже падали. Если уж прицепятся вошью, то намертво. — Еще местных вошек не хватало бояться, — процедил Куроо, поднимая ближе к носу оставленную кружку. Из нее смердело скисшим пивом.***
На выходе из деревни его, конечно же, ждали. Компания увеличилась в геометрической прогрессии. Кто-то поигрывал ножичком, кто-то бравировал мускулами. Около десятка недобрых взглядов уставилось на него одновременно. — Что, долго по подмосткам шлялся, выродок? Не нашел, кому советы давать? — забавлялись крестьяне. — Видимо, стоило мне вас, козлы, проучить сразу на месте. — Куроо закинул руку за спину, но через секунду передумал: эту свору он и голыми кулаками оприходует. — Ну, давайте, подходите. Повторять дважды не пришлось. Самый задиристый из них полетел в драку сразу, даже не особо целясь. Куроо наклонился, подхватил за ноги и откинул. Следом за ним полетели сразу трое, затем еще четверо, образуя кучу. Куроо уворачивался, делал выверенные годами подсечки, лупил в морды. И снова. И снова. И снова. Одному — кулак в нос. Другого опрокинуть в овраг. Третьего забить сапогом, чтобы не смог подняться. Он вошел в раж, лицо озарилось бесноватой улыбкой. Его схватили за ногу и повалили, сверху придавило так, будто несколько грузовых лошадей скинули. — Ну что, хамло, извиняться будешь? Это уже было перебором. Его, лучшего ведьмака среди котов, оседлали какие-то оторвы? Куроо сгруппировался и сложил пальцами знак аард, целясь в землю под собой. Вскочил, оценивая обстановку. Крестьяне разлетелись в разные стороны — перед ним остался только один человек. Штаны не дырявые, сюртук наподобие вышиванки, а сбоку свисало новенькое колотило. Главарь. — Всего один? — с сожалением поинтересовался Куроо. — А я только разогрелся. Главарь гикнул и побежал на него, замахиваясь колотилом. Куроо нагнулся, пропуская поверху удар, двинул со всей дури кулаком в живот и пинком в промежность заставил согнуться. Довершил ударом локтя в спину — тот упал то ли с всхлипом, то ли с чавканьем. Куроо потянули за ногу, и они вместе покатились с пригорка вниз. Перекувыркнувшись, Куроо схватил главаря за запястье и заломил руку, фиксируя каблуком сапога. Главарь метался, как пойманная кура, и Куроо позволил себе отыграться по-полной: схватив за волосы, он вбивал лбом главаря в землю, пока лицо не превратилось в мясо. Сзади снова вцепились, вырывая вздох из глотки. В ночном проселке стало людно: послышался женский визг. Куроо резко крутанулся, уходя из неприятных объятий и схватившись за макушки, стукнул обоих мужиков. Те опали. Куроо было не остановить: он лупил с новой силой. На губах стоял металлический вкус — он слизнул капельки, запоздало понимая, что забрызгал чужой кровью лицо. Вокруг собрались зрители, перебуженные криками. Его схватил за руку шинкарь из таверны, отдергивая в сторону от пострадавшего. Куроо заторможенно сжимал и разжимал кулаки, пытаясь сфокусироваться, но в драку больше не лез. На периферии заплясали огни факелов. — Убирайся отсюда! — Неча Зеньку трогать, нелюдь! Проклятье, он снова перестарался. Под презрительный свист и хаянье Куроо поправил мечи за спиной и пошел отвязывать коня. Некоторые крестьяне даже вилы подняли, но с места не сдвинулись: страх перед мечами превышал желание покарать обидчика. И даже когда конь пошел прочь, никто не спешил опускать вилы. Ему теперь сюда путь заказан. У выезда поджидал всадник в плаще. Он покачал головой и цокнул языком, словно мало было крестьянского освиста. Под безлунным небом простому человеку не так-то просто распознать его личину, но Куроо и не требовалось. Знакомый до чертиков запах разъедал ноздри, навевал воспоминания о старых добрых временах ученичества. — На твоем месте я бы просто применил аксий, а не дубасил тупых деревенских мужиков. Ты ведьмак, а не вышибала — забыл? —Горящие в темноте кошачьи зрачки сузились, и всадник покачал головой. — И без тебя знаю, плут. — Плохо знаешь, курья задница, раз продолжаешь действовать кулаками быстрее, чем башкой. Оба двинулись прочь по большаку, и вскоре деревенька скрылась за пригорком, покрытым ковром пышнолистых крон. — Я помню, Яку, помню. — Куроо упаднически махнул рукой, закатывая глаза. — Не учи ученого кота. — Ты даже близко на него не похож. — Словно бы ты был примером для подражания. Яку тяжело вздохнул и посмотрел перед собой. Мерный цокот копыт успокаивал разошедшийся по венам адреналин. Присутствие старшего ведьмака — привычно-раздражающее и такое правильное — давало ощущение надежности. — Простой люд и без нас знает, что от Котов не жди добра. Я уже привык. — Словно бы они присматривались к медальону, — фыркнул Куроо. — Стоит им только увидеть неестественные глаза, как тут же распоясываются. И плевать, какой школы. Они помолчали, прислушиваясь к своим ощущениям. — Что ты здесь забыл? — наконец сменил тему Куроо, устав прислушиваться к волчьему храпу в нескольких милях от них. — Вряд ли стал бы тащиться сюда из какой-нибудь очередной глуши, чтобы поворковать. — Да уж лучше с девками в борделе ворковать, чем с тобой, Куроо. Я приехал сюда из поместья барона, чтобы расспросить местных. Но, вижу, ты уже всю работу за меня сделал. — Вот так совпадение, а я как раз туда! Что, хороша плата с барского плеча? Может, мы поделимся новостями и упростим друг другу жизнь? — Нам только предстоит узнать, какова плата. Бароновы стойла и двор разгромили, стражников разогнали. На стойлах остались следы царапин, в лесу близ замка видели следы арахнид. Я проверял гнездовья, но в них ни следа человеческой крови. Слуги жалуются на ночные кошмары и звуки, будто что-то огромное прыгает по крышам и растворяется в ночи, но ты ведь знаешь — им что угодно может померещиться. Неизвестно для чего и кем все это повторяется из раза в раз. Я бы подумал на воскрешенную нечисть, но даже духовных следов не нашел. — Просто воры? — предположил Куроо, почесывая подбородок. — По-твоему воры исчезают по воздуху? — осведомился Яку. — К тому же, если бы это были воры — барон бы просто издал указ: дескать, у кого пальцы длинные, те будут отрезаны при всем честном народе, чтоб другим неповадно было. Барон уж больно молчаливый, с момента происшествия ни слова не проронил при слугах. — Вдруг это большие нетопыри-воры, — бодро гыкнул Куроо. Яку поморщился. — Это нам только предстоит узнать, — проворчал он, поднимая голову. На взгорье за лесом высилась крепость.