Глава 6
2 августа 2023 г. в 13:24
Два дня спустя Мария, одетая в лёгкое белое платье и премилую шапочку с вуалькой, вместе со всеми сидела на внутренней веранде гостиницы и попивала обжигающий кофе. Ура-ура, женщина наконец-то могла передвигаться на своих двоих, пусть время от времени и приходилось растирать лодыжку и присаживаться отдохнуть. Всё лучше, чем валяться бесполезной кучей страдания в своём номере! Леди Хэймитч обуревала бурная жажда деятельности — она, будучи по природе своей чересчур активной, устала сидеть в четырёх стенах, отрезанная от полезных общих дел. Ну что, Каир, теперь держись! Мария отыщет мужа, разберётся с гадким шакалом из пустыни и во что бы то ни стало насладится восточным гостеприимством. Нет, всё происходящее — вовсе не игра, просто ужасно утомительно быть немощной, пока за окошком близкие люди подвергают себя опасности.
И, возможно, теперь она компенсирует потерю дара, который мог бы быть ох как полезен…
Останься у Марии хоть крошка способностей медиума, принесённых в жертву попыткам зачать будущего лорда Хэймитч, всё было бы быстрее и проще. Она ведь была такой одарённой! Найти супруга для неё не составило бы никакого труда. Но всё это «бы», а следовательно — не имеет смысла.
— Итак, у нас есть две задачи, которым стоит уделить особенное внимание, — Кассандра отложила скомканную салфетку и строго свела брови к переносице. Ох чёрт, либо Мария совсем не знает свою подругу, либо дело в самом деле серьёзное!
— Во-первых, поход в тот клуб, о котором говорил Терренс. Ну, где собираются всякие чёрные копатели, отступники и бандиты. Во-вторых, закупки для путешествия в пустыню. Этим займёмся мы с Джейн, Тео и капралом. Мария, вы с Терренсом пойдёте веселиться вместе с отцом Люцианом.
Ой как интересно, ой как хорошо! Леди Хэймитч возмущённо вскинула рыжие брови. Нет, к очаровательному художнику нет никаких претензий, но этот мерзкий священник! К тому же, какая от него может быть польза на чём-то вроде светского мероприятия? Да от одного взгляда на его постную физиономию скиснет даже виски в стаканах у всех мутных личностей, с которыми им предстоит познакомиться. Видимо, Кассандра от жары повредилась рассудком, иначе как объяснить эти сумбурные решения, не продиктованные ничем, кроме её каприза?
— Почему не наоборот, прости? Не перевариваю отца Люциана, ты же знаешь.
Кассандра посмотрела на неё с сомнением и пожала плечами. Это ещё что за новости такие?! Неужели они с Джейн (а Мария не сомневалась, что Половинка явно участвовала в предварительных обсуждениях плана) решили, что совместить леди Хэймитч и отца Люциана — приемлемое решение?
— Тео и Киллет — военные, а я богачка. Так что закупками будем заниматься мы. А ты не в пример лучше меня справляешься со светскими мероприятиями. Так что, я считаю, всё честно. К тому же, с тобой будет Терренс. Будешь ведь, да?
Мария кинула вопросительный взгляд на художника. Тот виновато улыбнулся и развёл руками, чуть не облив себя первым утренним бокалом шампанского.
— Я отлично танцую, если ты не забыла, — пожалуй, это единственный плюс во всей затее Кассандры. Хотя, возможно, это был хитрый план — Терренс Лавджой ходил у леди Хэймитч в любимчиках, и едва ли она откажется от возможности провести время с другом. К тому же, в данный момент из всей компании оккультистов он был наименее раздражающим. Если задумываться о причинах их близости, может внезапно оказаться, что дело в несчастьи. И Терренс, и Мария были безоговорочно далеки от счастливой жизни. Очаровательный художник был мало того, что смертельно болен, так ещё и, благодаря идиотским законам, вполне мог разделить судьбу Оскара Уайльда. И почему? Только лишь потому, что несколько не вписывался в узенькие рамки современного общества. Мария в них влезала идеально, но вот вопрос — сколько ей для этого пришлось с себя срезать? Ответ один — слишком много.
— На тебя вся надежда, потому что все остальные, очевидно, сговорились против меня.
— Мария, дорогая, а тебе не приходило в голову, что ты просто капризная? — а это уже Джейн, и присущая ей прямота. Шпильки Кассандры было выносить куда как проще, и поэтому Мария гневно бросила на стол салфетку. Жалобно и высоко скрипнули ножки стола, зацокали каблуки-рюмочки и вуаля — сиятельная леди Хэймитч покидает общество хамов и нахалов, которые якобы её друзья.
Конечно, она капризная, но в чём, собственно, проблема? Она оберегает свой комфорт, которого, видят боги, не так много. Разве не имеет Мария права на собственное мнение и возможность отстоять свои интересы? И почему вдруг Кассандра решила, что она тут главная? Почему Джейн так безропотно ей поддакивает? Как там было у Шекспира? «Опасна власть, когда с ней совесть в ссоре».
Нет, конечно, едва ли Мария собиралась устроить против дорогих подруг вооружённое восстание с банальной поножовщиной, но ей, конечно, было обидно. Основная проблема заключалась в том, что у Кассандры и Джейн она всегда искала исключительно понимания, которого у неё не было ни в семейном гнезде, ни, чего греха таить, в родительском доме.
Одиночество грызло, терзало и хныкало где-то глубоко внутри. Марии хотелось, чтобы кто-то обнял её и сказал, что она молодец. Что она со всем справится, что ей не нужно ни к чему прилагать усилий, чтобы получить одобрение. Она была недостаточно хороша сколько себя помнит — сначала была недостаточно способным ребёнком, потом — не слишком привлекательным подростком, а дальше — не самая хорошая жена и совсем уж неудавшаяся мать. Всегда был кто-то получше. Двоюродная сестра Эдит, которую приглашали позировать модные современные художники. Маргарита из спиритического салона мадам Ани, способная призвать хоть королеву Елизавету, хоть Того-что-за-зеркалом. Да те же Кассандра и Джейн, они были хоть в чём-то более успешны, чем она.
Мария помнит раздражённые материнские взгляды — Агата полагала, что ребёнка нужно постоянно стимулировать, подталкивать к чему-то, ограничивать, чтобы, как податливой глине, придать нужные очертания. Мария знает, что разочаровала Бастора. Осознавала, что пользы для общего дела от неё чуть меньше, чем никакой. Она всё, что у неё было, поставила на возможность родить, и, посмотри-ка, теперь Бастор сбегает из дома при любом удобном случае.
Мария вышла из огромного и холодного вестибюля, едва заметив, как на неё навалилась удушающая жара. Вокруг гремел, сверкал и мельтешил обычный каирский день. Для миссис Хэймитч всё сливалось в один сплошной комок пекла — от почтенных матрон в длинных чёрных одеяниях, до высоких стройных пальм, бросавших тень на усыпанную выбоинами мостовую. Ей хотелось избавиться от горя привычным способом — пройти километров пять, а потом вернуться обратно, проклиная туфли на каблуке, но радуясь опустевшей голове. В миссис Хэймитч было слишком много энергии, слишком много чувств и намерений, которые ей слишком сложно было держать в себе.
Она не умела быть сдержанной как обычные аристократки — томно лёжа на диване или накачиваясь лекарствами до скотского состояния. В этом было что-то гармоничное — Мария, близкая к тонкому ментальному плану, находила отдохновение во всём чересчур физическом. Сейчас, правда, получалось с трудом — раздражение было на пике, а улица слишком людной, быстро идти было не слишком комфортно.
Но Мария не думала о комфорте — она шагала. Цок-цок-цок. Туфли отбивали дробь, бёдра покачивались из стороны в сторону словно странный маятник. Мария ничего не видела перед собой, и это её вполне устраивало, она просто шла и концентрировалась на ощущениях в своих многострадальных щиколотках. Кто-то закричал, мир дёрнулся и закачался, а в следующий момент Мария оказалась прижата к чему-то тёмному и грубому.
— Леди Хэймитч, я отведу вас обратно в отель.
Женщина подняла голову и увидела Люциана. В этот момент он вновь напомнил ей, как бы святотатственно это не звучало, библейского Люцифера, каким его изображали на своих гравюрах средневековые мастера. Суров, прекрасен и неумолим. О скулы можно порезаться, а в глазах пылает что-то страшное и одновременно притягательное. Не пресловутое религиозное рвение пополам с осуждением, а что-то более нутряное, что-то личное и кипучее до неприличия. Марии хотелось отвести взгляд, но она так и не смогла этого сделать.
— Нет, я хочу гулять.
Люциан со свистом выдохнул, раздражённо дёрнув подбородком. Это выглядело слишком мужественно. По мнению Марии, аббат походил сейчас на того мальчика из книги Киплинга, которого воспитали волки. Мальчик вырос, надел сутану, но где-то в глубине души остался диким зверем. И, возможно, ирландцем. Он старательно скрывал акцент, но Марию не обманешь. Отец говорил точно так же, когда старался произвести на кого-нибудь впечатление или скрывал раздражение.
— Тогда вам придётся дождаться, пока перегонят скот. У нас тут это случается.
Мария привстала на цыпочки, выглядывая из-за чёрного плеча аббата. В самом деле, коровы. Тощие, громкие, с большими грустными глазами. Насколько же она погрузилась в себя, что не заметила целое стадо?!
— Да, не самое занимательное зрелище.
— В таком случае, можете продолжить рассматривать меня.
Марии стоило огромных усилий не впечатать каблук туфельки в безликую чёрную обувь священника. Вместо этого она повернула голову и внимательно заглянула Люциану в глаза. Аббат… улыбался. Удивительно! Его лицо совершенно преображалось, становилось мягче и явно теряло несколько лет и воз жизненного опыта. Теперь это был лик Люцифера до падения.
— Чёртовы коровы, — буркнула Мария, — почему им приспичило оказаться именно здесь и именно сейчас?
Люциан не ответил, только наклонился ближе. Марию накрыла его тень, в которой ей было на удивление комфортно. Бастор был ниже её ростом и едва ли мог вот так нависнуть. Наверное, было бы неплохо помолиться, жаль только, что Мария теперь могла воззвать разве то к Шепчущему и своему лечащему врачу.