Глава 5
26 июля 2023 г. в 09:02
Нужно ли говорить, что явление миссис Марии Хэймитч стало эпохальным событием по меркам их с подругами девичьего кружка? Разумеется, немалую роль во всеобщем удивлении сыграл тот факт, что девушку внёс в отель отец Люциан? Сказать по правде, Марию этот факт не то что не радовал — она была готова провалиться под землю от острого чувства стыда и чрезмерного внимания к собственным лодыжкам.
Сначала, конечно, беспокойные причитания подруг превалировали над подколками и ироничными замечаниями. Вокруг ноги жены посла развели целый карнавал — спешно отыскали отельного доктора, уложили Марию на целую гору подушек, а многострадальную лодыжку преступно оголили и задрали неприлично высоко. Видимо, для того, чтобы миссис Хэймитч чувствовала себя максимально неловко и не могла увернуться от насильно причиняемой заботы. Отец Люциан от этого светопреставления самоустранился и, перекинувшись с Теобальдом парой слов, откланялся восвояси. И за это Мария тоже была ему благодарна. Всю дорогу до «Гранд империала» они вяло переругивались. Вернее, раненный боец упражнялся в остроумии, а отец-настоятель стоически терпел все её выпады с максимально нейтральным выражением лица. Не человек — скала!
— Ну что, он уже не кажется тебе таким уж неприятным?
— Ей стоит быть благодарной, к тому же, выглядело красиво.
— Если вы обе не прекратите быть такими отвратительными, я натравлю на вас Терренса! Он хотя бы не издевается надо мной по поводу и без.
День спустя, обложившись книгами, картами и скукой, Мария вяло перебрасывалась остротами с подругами, которые соизволили заскочить к ней между своими безумно важными делами в городе. Ну почему, скажите на милость, жизнь к ней настолько несправедлива? Пока остальные экс-Шепчущие исследовали загадочный и прекрасный Каир со всеми его тайными святилищами (наверное), интересными лавочками (это уж будьте уверены!) и мрачными тайнами (очень даже вероятно), леди Хэймитч была вынуждена бездарно валяться на диване. Правда, Кассандра пыталась успокоить её тем, что Мария предоставляет «свежий взгляд на ситуацию». Утешение слабое, ввиду того, что никакой такой ситуации пока не обнаружилось, но тем не менее.
— Ну что, как идут дела, моя дорогая? — миссис Хэймитч похлопала по свободному месту на диванчике возле себя. На предложенное место тут же опустилась Кассандра, закинув ногу на ногу, — надеюсь, хотя бы ты развлекаешься.
— Во-первых, Каир прекрасен, тебе понравится.
— О, а есть что-то кроме туристических восторгов, которыми вы меня засыпаете?
— Не будь злюкой, овечка, — подруга ласково потрепала Марию по руке, — потерпи немного, и скоро сама всё увидишь. Главная новость пока заключается в том, что Терренс — восхитительный экскурсовод. Ты знала, например, что он жил здесь два года?
Строго говоря, да, знала. Так уж получилось, что после разрыва с объектом своих чувств художник месяц провёл в Роуз-гарден, родовом имении родителей Марии. По её, естественно, настоянию. Бастор был в отъезде — и тем лучше, потому что его воззрения едва ли были достаточно широки, чтобы вместить в себя проблемы и предпочтения Терренса.
— Догадывалась. Этот его друг разбил нашему мальчику сердце.
«Нашему мальчику» было уже около тридцати, он умирал от рака и все три девушки безмерно его любили. Терренс был для них чем-то вроде Бренуэлла Бронте, но наоборот — Джейн, Мария и Кассандра небезосновательно считали, что он талантливее их троих вместе взятых.
— Ну, Каир он не забыл, да и Терренса знает здесь каждая собака. Англоговорящая собака, я имею ввиду. Он в восторге! Заглянет сегодня, посмотри, как он расцвёл.
— Охотно верю. Думаю, через неделю закрутит новый роман и помощи мы от него не дождёмся.
— Тогда нам придётся поторопиться и лучше держать нашего мальчика подальше от литературных салонов и арабских шейхов. Но всё же, какие новости?
Кассандра опустила взгляд на свои колени и принялась выписывать на юбке круги, явно обдумывая ответ. Не нужно быть Шерлоком Холмсом, чтобы понять — что-то назревает. Они что-то нашли! А всё, чем может заниматься Мария Хэймитч — это лежать и перебирать письма. Отвратительно.
— Говорят, откопали новый храм. Или могильник, потому что говорят, что это очень страшное место. Ну, ты знаешь, как у нас это бывает — хтонический ужас, гадкая аура, видения скорого апокалипсиса…
— Храм Анубиса, надо полагать? Предположу, что фигурка из кабинета Бастора именно оттуда.
Кассандра кивнула. Выходит, муж знал об этом месте. Вероятно, новая гробница, или что это вообще такое, как-то связаны с Шепчущим, иначе бы мистер Хэймитч не держал эту гадость при себе. Прискорбно, учитывая, что Мария ещё не успела сообщить мужу, что её религиозные воззрения, кои, надо сказать, никогда и не отличались крепостью, претерпели необратимые изменения. Кто знает, может, Бастор вознамерился открыть Око в одиночку или при помощи кого-то из местных — если есть святой Варанас, справедливо предположить, что есть кто-то ему противопоставленный. Это, если хотите, закон жизни — добро уравновешивает зло, свет — тень, оккультисты — храмовников. Всё давно предопределено, и люди в этой схеме мироздания — своего рода жидкость, перетекающая из одного сообщающегося сосуда в другой. Если Мария отошла от Шепчущего, кто-то к нему обязательно проникнется истовым религиозным пылом. Это не хорошо и не плохо, дело ведь в гармонии. Просто этот факт нужно иметь ввиду.
Они какое-то время поболтали о всяких милых глупостях вроде того, что капрал зовёт их грозную экс-мисс Доу Дженни, а потом Кассандра поспешила по своим, а если точнее, их общим, делам — сегодня у них была назначена встреча с кое-кем из археологической среды. Мария искренне пожалела, что не может пойти — леди Хэймитч обожала общаться. Это, можно сказать, составляло её главный талант. Особенно с тех пор, как дар медиума перестал отзываться… Мария из тех людей, которых приятно было видеть на светских вечеринках и, более того, из тех, ради кого на эти вечеринки приходили. Она достаточно раскована, умеет подать себя, восхитительный организатор и собеседник. Что немаловажно — знает, когда нужно закрыть рот. По мнению своей свекрови, именно этому качеству она обязана своим замужеством.
Ночью, когда Мария уже перебралась в постель и лениво листала «Эмму» незабвенной и прекрасной Джейн Остин, к ней заглянула Джейн. Надо сказать, выглядела новоиспечённая миссис Беннет лучше, чем когда бы то ни было — в противовес своей обычной сдержанности, сегодня она широко улыбалась, а на месте строгого пучка обнаружилось нечто из завитков и булавок с цветочками. А ведь обычно Джейн не любила сложные причёски — ещё бы, учитывая, что половина тела, учитывая, что сами её руки были против девушки.
Бывшая экономка придвинула к кровати подруги мягкое кресло на гнутых ножках, уселась в него и чинно сложила руки на коленях. Можно выдохнуть — хоть что-то в этой пыщущей жизнью особе осталось от старой Джейн Доу, которая одним строгим изгибом брови могла остановить самую разнузданную вечеринку.
— Кассандра говорит, что ты переживаешь. Не переживай.
Мария хмыкнула себе под нос — это же просто гениально! Вот бы всё было так просто! Тебе говорят «не переживай» и все твои проблемы отходят на второй план или, что даже лучше, решаются сами собой словно по мановению волшебной палочки. Джейн имела ввиду не это, и, заметив как подруга скуксилась, продолжила.
— Скоро ты встанешь на ноги и займёшься тем, что умеешь лучше всего — наносить визиты и пудрить мужчинам мозги. Заодно заглянешь в аббатство и скажешь спасибо отцу Люциану.
— Джейн, я сейчас тебя отсюда выгоню!
Ещё чего — говорить «спасибо» этой настойчивой ледяной глыбе! Мария, разумеется, вспоминала о священнике — и старалась убедить себя в том, что испытывает относительно него только отрицательные эмоции. Ну в самом деле, что хорошего в мужчине, который едва ли соизволит разлепить свои идеальные, как у античной статуи, губы, чтобы ответить ей «пожалуйста»? Ровным счётом ничего!
Удивительно, как он вообще смог сделать карьеру в такой тонкой и антропоцентричной структуре как церковь. Возможно, конечно, что всё дело во внешности. Глупо отрицать очевидное — с этого священника можно было бы сваять отличного Люцифера, одновременно роскошного, кающегося и порочного. Мария невольно сравнивала его с мужем — впрочем, с ним она сравнивала всех знакомых мужчин, — и находила, что отличались они кардинально. Бастор был по-своему привлекателен. Его портрет можно было бы изобразить в словаре рядом со словом «англичанин», потому что о его расовой принадлежности явно свидетельствовало длинное скуластое лицо, прямой нос и серо-голубые глаза. Ничего особенно выразительного, но всё на удивление гармоничное и правильное. Отец Люциан же был напротив, слишком выходящим за рамки. Острые скулы, яркие тёмные брови, выразительные глаза — по отдельности эти черты его портили бы, но вместе они производили уникальное, неизгладимое впечатление.
Того, что он козёл, этот факт не отменял.
— Миссис Хэймитч, где же ваши манеры? — лукаво осведомилась Джейн, иронично изогнув широкую русую бровь.
— А где твоя скромность?
— У мужа, — певуче ответила подруга, — ну, вижу ты вполне неплохо себя чувствуешь. Доброй ночи и не забудь помолиться!
После этого она быстро шмыгнула за дверь, потому что в следующее мгновение ей вслед полетела вторая подушка. Нет, положительно, замужество не пошло ей на пользу — Джейн начала дерзить! Интересно, изменила ли свадьба саму Марию? Очевидно, да. Когда-то она считала себя одарённым медиумом, яркой личностью и чуть ли не центром вселенной, а теперь что? Она, конечно, думает, что любит Бастора. Разве можно не любить своего мужа? Но… такое чувство, что с последним словом брачного обета Мария перестала быть собой в полной мере. Мама говорила, что это до некоторой степени нормально, но чем дольше леди Хэймитч проводила без мужа, тем сильнее становилась её уверенность в том, что брак — это не счастливый союз, а почти что капкан, в который она по глупости сунула ногу. Впрочем, едва ли у девушки её положения был выбор. Многие на её месте были бы благодарны — дочь обедневшего дворянина так удачно вышла замуж. Виконтесса Хэймитч! Жена посла великой Британской империи. Звучит достойно.
А Мария, совсем одна в огромном отеле, чувствовала себя несчастной. Следовательно, пора засыпать.