В этих руках

— …нет укрытия… — …падаю… — …найдет лишь ржавчина… Рэтчет пошевелился, его системы медленно включались. Ему потребовалось всего мгновение, чтобы распознать звук знакомого голоса. Именно это — и, возможно, абсолютное счастье, которое излучал весь его корпус, находясь в крепких объятиях более тяжелого и крупного бота, — побудили медика загрузить все его системы. Его оптика включилась в надежде уловить облик того, кому голос принадлежал. Улыбка на его губных пластинах теперь была слишком естественной, отражая улыбку, обращенную к нему. Алая оптика Мегатрона смотрела с нежностью, в ее мерцающем свете приятно греться. Рэтчет лежал на боку, его шлем лежал на плече большего корпуса. Было какое-то простодушное умиротворение просто от того, что он слушал сильные импульсы искры внутри камеры другого. Серебристые руки обвились вокруг медика, а бедро втиснулось между белых ног. Медик мельком вспоминает, как загружался, ощущая коннектор, спрятанный в его порту. Смущение из-за разочарования, вызванного стремлением к этому, было скрыто. — Ммм, что это? — Рэтчет нисколько не возражал против медленного распознавания, довольствуясь тем, что его системы сами по себе набирали необходимую мощность. Он слегка подвинулся, только для того, чтобы придвинуться немного ближе, глубже в сильные объятия. — Стихи, — теперь Рэтчет чувствовал, как пальцы скользят по его руке. Он посмотрел вниз, наблюдая, как Мегатрон взял красную ладонь в свою, поднимая ее так, чтобы провести по ней губами. — Я написал их сегодня утром. — Можно послушать полностью? — Рэтчет почувствовал, как включилась его вентиляция, не было необходимости охлаждать разгоряченный корпус, но ощущение этого ослабило предыдущее напряжение. Он поудобнее устроился в объятии своего любовника. — Земля суха, пуста, больна и обманчива. Нет здесь укрытия, пищи и друга. Я иду по равнинам в поисках спасения, Но падаю, не сумев осуществить стремления. И вот я лежу, без энергии, искры и огня. Неужели найдет здесь лишь ржавчина меня? Моя оптика ищет ответ, и вот, Вижу я искру, из которой свет и сострадание идет, Как энергон из нежных рук. Руки тянутся ко мне, и в них я вижу исцеление, Предназначенное моей заплутавшей искре. Они касаются больного, и недуг уходит, Ржавчина бежит. Я вижу златой Кибертрон, города, сияющие в свете его лучей; Семей, друзей, любимых. Они смеются, без опаски и страхов забытых. Исцеленные, счастливые в их кругах. И весь мир вижу я в этих руках. Улыбка не сходила с лица Рэтчета. Его оптика была яркой, освещая каждую эмоцию, появляющуюся на лице Мегатрона. Медику нравилось, как бот держал его за руку, и ему определенно нравилось, как его губы соприкасались с красной броней. — Это прекрасно, — сказал Рэтчет. Его голос был уже менее наполненным статикой, но тембр по-прежнему оставался мягким. Рэтчету всегда больше нравилась поэзия Мегатрона, чем его доблестные труды. Ощущение того, что пальцы гладиатора продолжают тереться о его руку, а затем другая рука гладиатора скользит по его спине, заставило Рэтчета замереть. Более того, медбот почувствовал, как его системы зазвенели, когда мех приподнялся, нависая над ним. Он снова был под этими красными огнями, и Рэтчету нравилось, как это заставляло его чувствовать себя; как будто он был мишенью, единственным смыслом, забывая про окружающий мир. — Ты прекрасен, — а потом Мегатрон поцеловал его, и Рэтчет поцеловал его в ответ. Праймус, почему он не сделал этого раньше? Рэтчет пробыл в компании Мегатрона достаточно долго, так почему он не обнял его за шею раньше, не потянулся, чтобы прижаться губами к его губам, не придвинулся ближе, чтобы подольше наслаждаться теплым корпусом другого? И медик знал, что Мегатрон испытывал те же самые сожаления. Стоны сорвались с губ, когда Мегатрон провел руками по разгоряченному, податливому корпусу Рэтчета. Пальцы скользнули по швам его корпуса, заставив медика вздрогнуть. Простое прикосновение к столь чувствительным пластинам активировало его вентиляцию, ее вой смешался с воем систем охлаждения Мегатрона. Рэтчет качнул бедрами, прижимая паховые пластины к пластинам Мегатрона. Ободряющее движение вскоре было встречено собственными покачиваниями гладиатора, и Рэтчет приоткрыл рот, чтобы издать пронзительный звук. — Звуки, которые ты издаешь, доктор… — Рэтчет чувствовал, как губы Мегатрона быстро пробегают вдоль его шеи, и каждое слово вызывало дрожь, которую медик помнил с прошлой ночи. По всем его сенсорам пробежало напряжение, но хорошее, возникшее из-за того, как рука Мегатрона провела по внутренней части его бедер и по интимным панелям. Порт Рэтчета был открыт, и медбот задался вопросом, подсознательно ли он сдвинул панели или же они были открыты еще со вчера. Но у него не было времени задуматься об этом, когда Рэтчет начал двигаться в такт движениям ласкающей руки, и его смазка уже стекала на ладонь Мегатрона. — Как близки мы были прошлой ночью, — Рэтчет мог чувствовать улыбку Мегатрона, когда тот склонялся над ним, проводя губами и глоссой по швам, броне и проводке. Было почти слишком легко сосредоточить внимание на ее пути, если бы потирающая рука между его бедер внезапно не просунула два пальца в его скользкий порт. Два, ооо, они, должно быть, недолго были разъединены. — Мне действительно интересно, понимаешь ли ты, насколько мы были близки. Рэтчет издал стон, когда серебристые пальцы закружились, пробегая по магнитным кольцам и дразня нейроузлы. Его броня была горячей, и, судя по возрастающей температуре его систем, она не собиралась остывать в ближайшее время. И ему не нравилось, что Мегатрон был так спокоен. Протянув руку, Рэтчет провел ладонями по швам, пощипывая пластины серебристой брони, а затем, наконец, уперся в бедра серебристого меха, сжав и потянув. — Ты мог когда-нибудь представить, что будешь просыпаться вот так? — он наклонился вперед, касаясь губ другого, и когда его денты наконец зацепились за нижнюю, он потянул. Из большого корпуса Мегатрона донесся вибрирующий рык. Это потрясло Рэтчета до глубины искры, когда звук вышел из вокалайзера гладиатора. Он звучал почти по-животному, и медик почувствовал, что тает. Последовавшие за этим поцелуи, которыми они обменялись, были больше похожи на укусы. Их глоссы переплелись, как и их корпуса, чтобы вновь попробовать вкус другого. Влажные звуки были заглушены, и чувствовался горячий воздух из их вентиляций — достаточно хорошее отвлечение для того, чтобы Мегатрон вновь вошел в него. Однако Рэтчета было не так-то легко удержать от ощущения, как придаток погружается внутрь и растягивает его силиконовые стенки. Узлы были прижаты и вспыхивали как раз так, чтобы медик чувствовал каждый толчок. Смесь из его смазки и трансфлюида Мегатрона окрасил коннектор светло-голубой жидкостью, которая выплескивалась каждый раз, когда гладиатор погружался глубже. Еще в Академии требовалось избавиться от печатей корпусов. Было ли это из-за отсутствия необходимого опыта или по приказу не слишком восторженного директора, вопрос все еще оставался нерешенным. Ботов разделили на пары и разместили по комнатам, чтобы те смогли выполнить необходимое. И хотя в памяти это будет храниться вечно, в поступке не было ничего личного. Рэтчет был вместе с большим мехом, летуном. У него была добрая душа, и они оба воспользовались удобным случаем, чтобы снять свои печати. В некотором смысле Мегатрон напоминал Рэтчету летуна, хотя только по размеру. Конечно, медик знал, что у Мегатрона где-то на тонну больше массы, но, как и раньше, медбот отнесся к большому меху спокойно, и он вспомнил, как сильно ему нравилась роль принимающего. — Мегатрон, прямо здесь… — Рэтчет издал какой-то полузадушенный звук, когда его руки впились в броню гладиатора. Его оптика была живой и сияющей, когда он смотрел снизу вверх на своего любовника, своего защитника и друга. — Прямо здесь. Совсем немного… А Мегатрон словно знал, о чем просил Рэтчет, что ему было нужно. И когда их корпуса прижались друг к другу, двигаясь так плавно, так идеально, Рэтчет почувствовал, как коннектор Мегатрона коснулся одного скрытого узла. Медик дернулся и обхватил ногами серебристую талию, прижимаясь, чтобы удержать большого меха в нужном месте, достаточном, чтобы из оптики посыпались искры. В движениях Мегатрона чувствовалось заикание, но, тем не менее, приятное для извивающегося под ним бота. — Праймус, ты не представляешь, как хорошо ты сейчас выглядишь, — его голос был напряженным, почти пронизанным статикой. Рэтчету понравилось, как частота воздействовала на его аудиосенсоры, и он застонал, чтобы другой понял это. — Как ты можешь быть таким идеальным? — Ох! — Рэтчет запрокинул шлем, выгибаясь дугой, когда его тазовые сенсоры активизировались, рассеивая заряд по всему телу, заставляя его вздрагивать. Его захлестнула волна, когда Мегатрон вложил весь свой вес в последний толчок, выплескивая накопившийся у него трансфлюид. Вокалайзер потрескивал от статики, и маленькие молнии плясали между пластинами брони. Конечности дрожали от перегрузки, а вентиляция надрывалась в попытке начать охлаждение перегретых систем. Мгновением позже Мегатрон перенес весь свой вес на медбота так, чтобы придавить, а не раздавить. Единственное, на что он давил, был его рот, и Рэтчет был рад весу этих губ. Удовлетворенность и абсолютное блаженство захлестнули его процессор, и Рэтчет не мог думать ни о чем, кроме этих чувств и о том, что Мегатрон рядом с ним, над ним и внутри него. Он, возможно, никогда бы не вышел из дымки блаженства, если бы ему не стало любопытно. — Подожди, который час? — оторвавшись от губ гладиатора, Рэтчет воспользовался моментом, чтобы проверить свой хронометр и подтвердить свои опасения. Он мог почувствовать недовольство Мегатрона из-за разрыва по тому, как бот касался губами других мест, щеки, челюсти и шеи. Серебристый мех снова попытался поймать губы медика, но Рэтчет опять отвернул от него шлем. — Нет, уже чертовски поздно! — Рэтчет привстал на локтях и двинул бедрами, прося отпустить, но Мегатрон, казалось, не хотел ни двигаться, ни вытаскивать свой коннектор. — И что? — Мегатрон еще раз провел губами по корпусу Рэтчета, особенно по стыкам грудных пластин. На этот раз белые руки его оттолкнули, несмотря на то, что дрожащий вздох поколебал решимость Рэтчета. — И это значит, что мне нужно ехать в клинику, а тебе — в верхний Каон. У тебя матч через четыре цикла. — Я согласен на проигрыш, — вентиляция Мегатрона выдыхала прохладу. Его руки блуждали по белому корпусу. — Если только я смогу продолжить интерфейс с тобой, — он наклонился, чтобы снова поцеловать Рэтчета, и медик позволил ему. — И ты сможешь, после своих матчей, — медик постучал по толстой грудной броне меха. — А теперь давай вставать, у нас есть работа. Драматический вздох, прозвучавший из уст его соседа по койке, вызвал у Рэтчета желание рассмеяться, но он должен был сохранить свою решимость. — В один момент ты увлечен, а в следующий уже в делах, — Мегатрон, наконец, скатился с него, качнув шлемом, на его лице появилась довольная улыбка. — Это так похоже на тебя, доктор. Рэтчет хотел посмотреть на Мегатрона с выражением, полным сарказма на лице, но его улыбка была мягкой, а оптика чуть светлее. Его воля защищать свою решимость растаяла, и Рэтчет просто обвинил во всем более крупного бота, стоявшего в шаге от него, с выражением, отражающим его собственное, с желанием снова заключить его в свои объятия, обнажить в свете своей оптики. Если Мегатрон не хотел уходить, то Рэтчет должен был сопротивляться за них обоих. Даже помня о предыдущем ремонте, Рэтчет все равно настоял на том, чтобы быстро просканировать Мегатрона, прежде чем признать его пригодным для выполнения своих гладиаторских обязанностей, однако их развившиеся отношения сделали обследование немного более сложным. Руки, проверяющие рефлекторную функциональность и силу сжатия, только напоминали им о том, как те же самые ладони скользили по нагретым панелям, дергая за чувствительную проводку и ощупывая приятные участки меха. Поначалу все это было забавно, особенно для Мегатрона, который еще шире улыбнулся, увидев, как медбот покраснел от неуместного смущения, но даже после того, как сам серебряный бот закрыл глаза, они оба согласились, что он был в отличной форме, чтобы сражаться. Рэтчет направился бы к двери вместе с Мегатроном, если бы не вспомнил о последней необходимости, перед тем как покинуть кварту. Это привлекло внимание Мегатрона и заставило его наклониться вперед, юмор еще больше распространился в его поле. — Давно я не видел, как ты полируешься, Рэтчет, — размышлял гладиатор, наблюдая, как медик проводит электрическим скребком по своей броне. — Я всего на минутку, — сказал Рэтчет, бросив быстрый взгляд на гладиатора, прежде чем кивнуть в сторону двери. — Не нужно меня ждать. Столько времени прошло с тех пор, как его изгнали из Иакона, и Рэтчет понимал ущерб, нанесенный его некогда нетронутой бело-красной краске. Как бы долго ему ни удавалось ухаживать за своей белой броней, Рэтчет прекрасно понимал, что не сможет оттереть или соскоблить каждое пятнышко, но после интерфейса с Мегатроном он быстро осознал, как легко к белому цвету прилипают темные оттенки, а пятна и полосы, оставшиеся на нем, были слишком заметны. Если бы Рэтчету не потребовалось некоторое время, чтобы стереть перенесенную краску, тогда было бы до боли очевидно, чем они с Мегатроном занимались. Фыркнув, Рэтчет выключил машину и осмотрел результат очистки. — Праймус, это все, что я могу сделать? Хотя несколько переносов на его грудной броне уже поблекли, они все еще были там. Но, конечно, самые трудновыводимые пятна оказались на его бедрах. Кое-что из этого было бы труднее объяснить. В отчаянии Рэтчет оглянулся и увидел, что Мегатрон все еще стоит, все еще в кварте. И его улыбка, его яркая оптика — все это привело медика в ярость. Прежде чем он успел дать волю своему бешенству, сканеры Рэтчета обнаружили обильное количество его собственной белой краски, разбросанной по корпусу Мегатрона, особенно вблизи его грудной и тазовой брони. Включив скребок, Рэтчет приблизился. — Давай помогу, — сказал Рэтчет, поднося устройство к полосам краски. — Ты не можешь позволить другим видеть тебя таким. Рэтчет остановился, когда почувствовал, как чья-то рука обхватила его запястье. Он поднял глаза, выражение лица Мегатрона не изменилось. — А почему бы и нет? Почему бы и нет? Рэтчет внутренне усмехнулся. Пытался ли Мегатрон прикинуться дурачком, или он просто был таким? — Ну, потому что… — Рэтчет вздохнул. — Потому что они узнают… — он почувствовал и увидел, как Мегатрон выхватил устройство из его рук, выключая скребок. — Хорошо, — улыбка Мегатрона стала резче, его поле наполнилось гордостью. — Пусть они знают, с кем я спал, — затем он протянул руки, обхватив Рэтчета, притягивая его ближе, позволяя их корпусами потереться друг о друга, снова перемещая несколько пятен краски. — Возможно, это научит их и всех остальных не прикасаться к тебе. Ладонь скользнула вниз по лицу Рэтчета, нежно и медленно. Когда Мегатрон поцеловал его, медбот расслабился, и просто купался в теплой привязанности. Разорвав поцелуй, Рэтчет прижал свой шлем к теплым нагрудным пластинам Мегатрона. — Ты так самоуверен, — хихикнул он. Мегатрон постучал пальцем по подбородку медика, заставляя его снова посмотреть на него. — Я с радостью буду носить тебя на себе всю вечность, — несмотря на его слова, в его улыбке не было поддразнивания, а следующий поцелуй был таким же страстным, но, к сожалению, более коротким. — Увидимся сегодня вечером. Мегатрон оставил Рэтчета в оцепенении. Медик даже не осознавал, что скребок все еще жужжит в его руке, пока несколько мгновений спустя не вздрогнул. Покачивая шлемом, Рэтчет ненадолго забеспокоился из-за сбоя в работе своего основного процессора, но отодвинул это беспокойство в сторону, обратив внимание на недавно появившиеся потертости на корпусе и руках. Чертов Мегатрон. Сделав все, что мог в попытках очистить свою броню, Рэтчет взял с собой кейс с инструментами и направился в свою клинику. Он съежился, когда заметил большое скопление ботов, выстроившихся от входной двери и дальше. Он опаздывал, он знал это, и теперь ему приходилось пробиваться сквозь толпу, чтобы попасть внутрь, и на мгновение задержать их, чтобы он мог подготовить себе рабочее место. Это должно было быть весело. — Хорошо, дайте пройти, дайте пройти! — разочарованная и встревоженная оптика повернулась к нему, послышались бормотания и стоны, а затем потянулись руки. Рэтчет делал все, что мог, чтобы не утонуть в толпе. — Доктор, я вернулся, потому что мои схемы не дали никакого кода. — Доктор, пожалуйста, посмотрите на мои шарниры. Они не двигаются с последнего декацикла. — Доктор Рэтчет, мой друг упал, и его оптика отключилась из-за трещины в шлеме. — Доктор! — Доктор Рэтчет! — Я знаю, я знаю, — сказал Рэтчет, наконец сумев протиснуться к двери и ввести код. Дверь с шипением открылась, и медбот изо всех сил старался обернуться и убедиться, что никто не проник внутрь. — Я скоро всех вас осмотрю, дайте мне минутку, чтобы подготовить клинику, и тогда я откроюсь. С помощью простой команды дверь закрылась на замок. Он фыркнул. Это могло бы закончиться крайне плохо, но, спасибо Праймусу, этого не произошло. Повернувшись, Рэтчет вздрогнул. Медик сделал шаг назад, схватившись за грудные пластины. Вид бота с единственной оптикой и когтями, стоящего всего в шаге от него, привел в действие его системы. Он почти забыл о пареньке. — Верно, ты все еще здесь, — Рэтчет подошел к нему. Тот старался стоять подальше от какого-либо электрического оборудования. Его поза выглядела неудобной, и все, чего хотел Рэтчет, — это чтобы бот сел. — Извини, что пришел так поздно, у меня были… Дела, — поставив свой кейс, Рэтчет пошел включить свет. Затем он начал подключать окружающие компьютеры. Оглянувшись через плечо, он заметил, что бот все еще стоит, просто наблюдая. — Если хочешь, можешь запустить инфостойку у входа? Тебе не нужно много делать, просто нажми переключатель сбоку, и она должна включиться, — Рэтчет слышал, как бот двигался, делая то, что ему было сказано, и на мгновение медбот оглянулся, наблюдая, как тот осматривает машину. Он размышлял о его истории, о том, что он чувствовал прямо сейчас, и задавался вопросом, что неизбежно произойдет с ним. В конце концов, медик задумался, не сможет ли он чем-нибудь помочь. Звук громкого хлопка эхом разнесся по клинике. Рэтчет встал, повернулся и направился в переднюю комнату. Тут же он заметил небольшую струйку дыма, поднимающуюся над инфостойкой. Он посмотрел на единственного присутствующего бота. Его шлем был опущен, когти вцепились друг в друга, и он дрожал. Это было нелегко заметить, но внимательная оптика Рэтчета обратила на это внимание. Посмотрев на неисправную машину, он только вздохнул. — Знаешь, мне все равно нужна была новая, — медик заметил, как бот смотрит на него с помощью яркой оптики. Рэтчет улыбнулся и жестом указал ему на стул. — Ты можешь сесть. Скоро будет много работы, надеюсь, ты не против подождать. Последовал кивок, и как только бот сел, Рэтчет впустил толпу пациентов внутрь. Это был хаос, и он никогда по-настоящему не заканчивался. Без своей несчастной стойки Рэтчету приходилось выполнять функции информационного центра, записывая имена, возраст, модели, даты и симптомы. Одновременно он пытался осматривать мехов и фем, смешивая формулы, выполняя ремонт и назначая даты повторных проверок. Если раньше он был расстроен из-за того, что у него отняли время, то теперь он оплакивал потерю этой чертовой машины. Но Рэтчет прошел через все это, делая все, что мог, и принимая благодарности и признательности за улыбки ботов, которых он помог восстановить. Это было то, что поддерживало его работоспособность, позволяло его процессору сосредоточиться на текущих обязанностях. И за это им восхищались. — Кто-нибудь, помогите! Не то чтобы Рэтчет не привык к воплям и мольбам о помощи от десятков ботов, которые приходили к нему, он все равно оторвался от позвоночных кабелей, с которыми работал, и увидел, как вбежал минибот. Действительно, было удивительно, что Рэтчет вообще мог его увидеть с его-то ростом, но голубая оптика уловила движение вокруг тех, кто бездельничал в зале ожидания. Минибот был фиолетового цвета, передвигаясь так быстро, как только мог, между ботами. — Это мой брат! — он вскрикнул, оглядываясь в поисках персонала, но наткнулся только на любопытную оптику, уставившуюся на него сверху вниз. Однако, когда он повернулся, то сосредоточился на корпусе Рэтчета. Что-то щелкнуло, и он подбежал к нему, узнав в нем медика. — Доктор! Доктор, пожалуйста! Рэтчет не отходил от своего пациента. — И где он сейчас? — спросил медбот. Оставаться спокойным и собранным было легко. Чаще всего паникующие и настойчивые люди не скрывали никакой реальной чрезвычайной ситуации. Он предполагал, что так будет и в этом случае, но все равно не спускал глаз с маленького меха. Минибот пискнул, прежде чем развернуться на пятках и снова выскочить из клиники. Рэтчет задавался вопросом, увидит ли он его когда-нибудь снова. Пожав плечами, он вернулся к своей работе. Как раз в тот момент, когда он собирался закончить приваривать кабель обратно к прокладке, клинику тряхнуло. Рэтчет быстро поднял сварочный аппарат, зашипев от того, насколько он был близок к тому, чтобы прожечь затылочную пластину насквозь и повредить чувствительную схему внутри. Когда он огляделся, клиника снова содрогнулась и пациенты начали паниковать. — Что там за шлак? — Рэтчет быстро убрал свои инструменты и встал, оглядываясь в поисках причины. Ничего не было видно, пока он не услышал крик. — Пожалуйста! Мой брат! Опять этот маленький бот. Он вошел, волоча за собой почти идентичного бота. Единственная проблема заключалась в том, что черно-красный бился в конвульсиях до такой степени, что беспорядочно переходил в альтмод и обратно. Одна из его рук двигалась, колотя по земле, сотрясая все здание клиники и магазины, которые ее окружали. — Ты идиот! — Рэтчет ахнул. Он наклонился вперед, ухватившись за стол как раз в тот момент, когда здание снова затряслось. — Зачем ты привел его внутрь?! — Пожалуйста! — фиолетовый мех закричал, страдание на его лице было очевидным, как и боль, которую он, должно быть, испытывал, держась за своего брата. — Пожалуйста, вы должны помочь ему! — С дороги! — у Рэтчета не было другого выбора, кроме как протиснуться мимо перепуганных пациентов, и довольно скоро он уже стоял на коленях, изо всех сил стараясь удержать минибота. Проведя быстрое визуальное сканирование, Рэтчет пришел к выводу о том, что он наблюдал: скачок смещения, приводящий к перегрузке активной зоны. Если Рэтчету не удастся пристегнуть его и добраться до его систем в ближайшее время, маленький бот отключится. — Вы должны помочь ему! — Рэтчет посмотрел на его брата, даже его маленький корпус дрожал от силы толчков. — Я пытаюсь! — крикнул медик в ответ, но это не сильно помогло. Освещение мерцало, некоторые панели хлопали, и его оборудование дребезжало, некоторые инструменты вибрировали на прилавках и падали на пол вместе с хранящимися химикатами. Испуганным пациентам не потребовалось много времени, чтобы, спотыкаясь друг о друга, сбежать из разрушающейся клиники. Рэтчет остался, опустившись на колени, пытаясь ухватиться за бьющегося в конвульсиях меха, чтобы противостоять тряске. Теперь рядом оказался кое-кто еще. Он опустился на колени, молча предлагая свою помощь. И как только он протянул руку, Рэтчет отмахнулся от него. — О чем ты думаешь? Ты навредишь себе, если попытаешься что-нибудь сделать! — пол в конце концов треснул, и это привело к тому, что медбот потерял равновесие и упал. — Праймус! Все это место будет разрушено! Оптика засветилась, когда Рэтчет наблюдал, как молчаливый бот опускается вниз. Его когти вцепились в минибота, но тряска и вышедшая из-под контроля рука только больно ударили по ладоням. Хруст металла отразился от аудиосенсоров, и шипение оголенных электрических цепей заполнило пространство вокруг них. — Прекрати! Что ты делаешь?! — Рэтчет снова устоял на ногах и попытался приблизиться, но как только он подошел достаточно близко, раздалось громкое жужжание, похожее на звук несбалансированных шестеренок, а затем все прекратилось; звук, движение, дрожь. Маленький бот безвольно лежал в поврежденных когтях. — Френзи? — фиолетовый брат пошевелился, но затем застыл. — Френзи! Выругавшись, Рэтчет забрал минибота из оранжевых когтей и положил его на землю. Он быстро открыл его честплейт и вытащил несколько кабелей. Всего за несколько кликов он послал волну энергии прямо через камеру, чтобы вновь зажечь гаснущую искру. Он проделал это еще три раза, пока визор бота не замерцал, а изо рта не вырвался звук статических помех. — Френзи! — его брат подошел, упал рядом с ним и зарыдал. — Не мог бы ты отойти? Я с ним еще не закончил, — Рэтчет не хотел прерывать их воссоединение, но ему действительно нужно было убедиться, что искра малыша стабилизировалась, а его системы сбалансированы. Он не хотел, чтобы это повторилось. Шмыгнув носом, брат кивнул, отодвигаясь назад, но лишь чуть-чуть. Он держал брата за руку все время, пока Рэтчет работал над исправлением осей и неправильно сбалансированных уровней. Закончив, он закрыл маленькие пластины и посмотрел на них обоих. — Тебе повезло, ты привел его сюда вовремя, — Рэтчет опустил упоминание о текущем состоянии клиники. Он был уверен, что эти двое поняли друг друга. — Я дам тебе очищенный энергон и несколько питательных добавок. Твои системы должны сбалансироваться за несколько циклов. Но я хочу, чтобы ты вернулся завтра утром. Во время припадка ты повредил некоторые детали, и если ты забьешь на это, то в конечном итоге полностью потеряешь функциональность обеих рук. — Спасибо Вам, доктор, — голос Френзи звучал лучше, но даже когда брат помогал ему встать, он тяжело опирался на другого. — И ты, — Рэтчет посмотрел на фиолетового. — Я тоже хочу, чтобы ты прошел несколько тестов. Судя по тому, что я нашел, я могу предположить, что вы оба не могли принимать норму энергона. Я уверен, что твой брат не хотел бы видеть тебя таким, — бот посмотрел на своего брата. На лице Френзи отразилось такое же беспокойство, и слабым толчком он подтолкнул его в руки Рэтчета. Брата звали Рамбл, и он был довольно спокоен во время тестов. Несмотря на истощение, он справлялся лучше, чем его брат, но Рэтчет все равно отослал его с формулами и назначенной встречей. — Я никогда этого не забуду, док, — Рамбл поднял глаза на Рэтчета, когда тот помогал себе и своему брату выбраться из клиники. — Если тебе что-нибудь понадобится, просто дай Рамблу знать. Рэтчет фыркнул. Будто бы он не слышал этих слов раньше. — Ты не в том положении, чтобы давать подобные обещания. Помни, завтра. Я ожидаю увидеть вас обоих примерно без четверти двенадцать. Они кивнули и затем ушли. Рэтчет почувствовал, как ослабевает напряжение в его системах, как вращение охлаждающих вентиляторов делает все возможное, чтобы успокоить процессор и перегруженные схемы. Когда он повернулся, то вспомнил о раздавленных когтях. Молчаливый бот стоял, терпеливый и послушный. — Иди сюда, — Рэтчет закрыл клинику и был уверен, что те, кто находился снаружи, понимали почему. Нужно было навести порядок, и все началось со сломанных когтей. Оценка ущерба заставила Рэтчета застонать. Было глупо пытаться схватить минибота в таком состоянии, но без этого медик не был уверен, что клиника все еще стояла бы. — Тебе не следовало этого делать, — Рэтчет достал плоскогубцы, отогнул поврежденные пластины, чтобы разобрать сломанные замки соединений. Ему пришлось бы заменить множество деталей в когтях, к счастью, они были не слишком сложными. — Это подвергло тебя еще большей опасности и… Ну, посмотри на это. Он уничтожил твои когти. Бот наклонил свой шлем, оптика замерцала. Рэтчет вздохнул и направился к выдвижным ящикам, чтобы достать новые шестеренки. — Это было безрассудно, но ты спас его, — Рэтчет сделал паузу, вспоминая то, чему стал свидетелем. — Ну, в некотором роде, — затем он присмотрелся к боту повнимательнее. — Раньше ты мог выключать машины, но у меня никогда не возникало проблем при прикосновении к тебе, — он посмотрел вниз, его рука медленно легла на руку бота, искушая судьбу. Ничего не произошло. — Ты остановил его. Полностью. Мех пожал плечами, но последовал короткий кивок. «В некотором роде». — Я действительно хочу, чтобы ты поговорил со мной, — Рэтчет снова наклонился над поврежденными когтями, потянув за искрящийся проводок. — По крайней мере, назови свое имя, — он посмотрел на робота, на его губах играла улыбка. — Так что я могу должным образом поблагодарить меха, который спас этого минибота, и мою клинику. По-прежнему стояла тишина, но это не помешало Рэтчету продолжать свою работу и благодарить бота за то, что он сделал. . . . Орион вздохнул. Скептически настроенный, но понимающий ситуацию, он все же бросил на Проула недоверчивый взгляд. — Ты уверен? Праул кивнул, приняв решительную позу. — Это небезопасно. Орион не мог с этим поспорить, несмотря на его собственное мнение о более глубокой сути всего этого. — Это просто… Странно, тебе не кажется? — Странно? — Проул пожал плечами. — Совпадение, ирония судьбы? Может быть. Но это не меняет того факта, что Мегатрон движения против функционалистов — это тот Мегатрон, которого знает Рэтчет. — Я в курсе, — процессор Ориона работал на пределе. — В это просто трудно поверить. — Во что трудно поверить, — Проул показал снимки изображения Мегатрона на ринге, а затем среди десятков ботов, собравшихся послушать его, следовать его идеалам. Другие снимки были частично сделаны благодаря СМИ, фанатами гладиатора и, в свою очередь, революционера. Именно на этих фотографиях они оба заметили нескольких его спутников, примечательным из которых был робот в плаще, но белые руки и красные ладони, придерживающие капюшон, угадывались безошибочно. — Это Мегатрон, а это Рэтчет, — он помолчал, барабаня пальцами по столу. Он явно выглядел более обеспокоенным, чем Орион. — Как ты думаешь, он является частью движения? Орион просмотрел фотографии, на которых Проул выделил Рэтчета. — Рэтчет никогда раньше не проявлял никакого интереса к этой теме, — ни на одной из фотографий собраний не было других свидетельств причастности Рэтчета. Толпа была большой, так что разглядеть что-либо было трудно, но Орион не мог поверить, что его друг так внезапно изменил свое мнение. — И я, честно говоря, не вижу его на снимках собраний. — Это не значит, что он не замешан, — предупредил Проул. Что-то в этом предупреждении разозлило офицера. Не то, чтобы он не был благодарен Проулу за помощь и преданность. Его доступ к файлам Гвардии был бесценен, но Проул все еще не был знаком с Рэтчетом, как Орион и другие. Проул не учился с Рэтчетом, не обедал с Рэтчетом, не отдыхал с ним, не сидел и просто разговаривал с Рэтчетом. Эти обвинения были понятны со стороны праксианца, но не Ориону, и он был уверен, что остальные почувствуют то же самое. Орион знал Рэтчета и сам знал, что никогда бы не присоединился к подобному движению — с кем бы медик ни был. Шлак, даже если бы это был сам Орион, он был уверен, что Рэтчет оставался нейтральным к этому. — Это опасно, — продолжал настаивать Проул. — Ты знаешь, что Сентинел думает об этом движении? — Я кое-что слышал, — объяснил Орион. — Но оно безвредно. Они безвредны. — Это не то, что я слышал, — сказал Проул. — Сам Сентинел Прайм рассматривает возможность создания станции в Каоне. И это не касается защиты гражданского населения. Орион кивнул. — Они пришли к такому решению? — Нет, — покачал шлемом Проул. — Как ты и сказал, это пока не опасно. Праймус, а что, если все повернется именно так? Не то чтобы я беспокоюсь за движение, но твой друг… Он действительно связался не с той компанией. — Я хорошо осведомлен об этом, — подчеркнул Орион. — Наши возможности действительно ограничены. С одной стороны, Джаз сообщил нам, что Рэтчет получает хорошую защиту от Мегатрона и его соотечественников. С другой стороны, если то, на что ты намекаешь, станет реальностью, то эта защита превратится в клетку. — Если все не уляжется, а, судя по всему, этого не произойдет, тогда, если будет установлено, что Рэтчет каким-либо образом замешан… — Это не так, — подтвердил Орион. Этого просто не могло быть. Он знал Рэтчета. — Ты не можешь быть уверен, — напомнил Проул. — Ладно, — Орион пошевелился. — Тогда мне просто придется спросить у него. Кроме того, он искал предлог для этого. Он очень скучал по Рэтчету, и увидеть его вживую было бы облегчением. Это был путь, по которому он собирался пойти. . . . Мегатрон думал, что как только его утвердят в качестве лидера антифункционалистов, его вышвырнут из Гладиаторских игр. То, что он оказался неправ, было неожиданностью, тем более он собрал огромное количество людей на арене и за ее пределами. Теперь все это было, и он улыбался, когда толпа слушала его. Даже тогда, в верхнем Каоне, толпа приветствовала его после побед над противниками и притихла, когда он обратился к ним, прося их поддержать его и его идеалы вместо Игр. И когда толпа взревела от его одобрения, Мегатрон начал понимать, что его положение было почти божественным, этапом для привлечения большего числа слушателей. Даже если бы он подвергся цензуре на общественных каналах, его нельзя было запретить во время его живых выступлений, и именно там он получал свою самую горячую поддержку. И, учитывая недавний прилив зрителей, было понятно, что поддержка не уменьшится в ближайшее время. Из-за инцидента предыдущего дня Мегатрон передвигался не в одиночку. Не то чтобы он сомневался в своих собственных способностях защитить себя, но его друзья и братья по оружию пришли и служили из собственной преданности. Они были дорогими друзьями, и их преданность только согрела его искру, и Мегатрон заверил, что не подведет их усилия. Если бы его сопровождающие верили, что они предназначены для сохранения репутации Мегатрона, то гладиатор работал бы так же усердно, чтобы их внутренние идеалы проявились. Когда среди охраны поднялся переполох, Мегатрон повернулся и увидел группу из четырех мехов. Судя по всему, они попытались подойти к нему. И сейчас, стоя там, трое из них выражали обиду, в то время как лицо четвертого оставалось скрытым за маской, бесстрастным и молчаливым. — Какие у тебя дела к Мегатрону? — Лагнат толкнул его, источая угрозу. — Мы хотим передать сообщение, — сказал один из них. — От сенатора Рэтбета. — Да ладно? — Баррикейд ткнул пальцем в группу. — Жаль, что он не пришел сам. Если это так важно, скажи ему, что в следующий раз Мегатрон захочет поговорить лично. Он ткнул снова, пытаясь отогнать их, но именно Мегатрон поднял руку, чтобы остановить товарища. — Пусть говорит, — махнул рукой Мегатрон. Он мог видеть нежелание своих спутников, и они свирепо смотрели на приближающуюся группу, но Мегатрон отдал свой приказ. — Что это за сообщение? Мех в маске подошел к Мегатрону, мгновение смотрел на него, прежде чем вытянуть руку. В его ладони лежал передатчик, и в считанные секунды голограмма засветилась и приняла форму сенатора. — А, вот и он! — воскликнул тот. — Сенатор Рэтбет, — Мегатрон кивнул в сторону голограммы. — Я не знал, что Вы смотрите матчи. Вам понравилось шоу? — Чрезвычайно, — сказал Рэтбет с улыбкой на лице, хотя его оптика продолжала наблюдать за настороженными спутниками, окружавшими Мегатрона. — Должно быть, это восхитительно — добиться успеха в Каоне. Если мои источники верны, ты начал с подуровней, прибегнув к этому после закрытия шахт. Мегатрон приподнял надбровную пластину. — Вы фанат или единомышленник? Рэтбет усмехнулся, выглядя достаточно дружелюбно, но Мегатрон был не из тех, кого могло это одурачить, особенно от сенатора Иакона. — О, фанат, особенно сейчас. Ты был великолепен, несомненно, Каон тобой гордится. Я уверен, ты знаешь о популярности этих игр. Шлак, даже Иакон строит арену. Как меняются времена, а? Мегатрон не показал ответного дружелюбия. — Чего вы хотите, сенатор? — О, сразу к сути, мне это нравится, — Рэтбет сменил позу, выпрямляясь, словно пытаясь привести себя в надлежащий вид, будто стоял прямо напротив Мегатрона. — То, ради чего я пришел сюда, — сделать предложение. Я хочу спонсировать тебя. Процессору Мегатрона потребовалось мгновение, чтобы обработать слова. — Ты хочешь стать моим спонсором? — За этим нет никакого скрытого смысла, — кивнул Рэтбет. Его улыбка придавала ему горделивый вид, как будто он ожидал, что ответ Мегатрона будет положительным. — Я простой мех, который знает, где находится прибыль. И Игры уже начались. Естественно, я один из многих, кто предвидит кругосветное соревнование, и я стараюсь быть уверенным, что доберусь до тебя первым. Поверь мне, ты получишь их в скором времени. — Это правда? — Мегатрон скрестил руки на груди. Он слушал, а также размышлял о законности всего этого и о своем положении в таком положении. — Блэкаут, Айрон Красп, они уже согласились. И все это движется на юг. Представьте себе мое сожаление, если я упущу эту возможность. Честно говоря, Мегатрон, ты не получишь лучшего предложения, чем мое. Мегатрон вздернул подбородок. — Это мне решать. Что повлечет за собой ваше спонсорство? — Все просто: я плачу тебе за то, чтобы ты представлял меня. Конечно, во время твоего тура ожидаются автографы, печати компаний и другая реклама, но, отдавая должное, я не думаю, что для тебя это будет слишком сложно. Шлак, я даже подарю тебе башню в Иаконе. Губы Мегатрона дернулись. — Мне и здесь нравится. Рэтбет приподнял шлем. — Правда? — он быстро взял себя в руки. — Хорошо, тогда проезд будет бесплатным. Как я уже сказал, это не официально, но я знаю, что в ближайшем будущем состоится всемирное соревнование. — А что тем временем будет со мной и твоим спонсорством? — Все, что ты захочешь, — заверил Рэтбет. — Повышение, естественно. Праймус знает, что Каон мог бы это использовать. Некоторый дополнительный доход сделал бы любого меха счастливым, а? — Я подумаю, — ответил Мегатрон. — Возможно, после того, как я получу другие предложениями. Рэтбет, похоже, не был в восторге от ответа. — Я бы не хотел, чтобы ты так делал, но, если ты настаиваешь… Это Саундвейв, мой секретарь. Поддерживай связь через него и постарайся не задерживаться слишком долго. Я не совсем в ладах со своим беспокойством. Усмехнувшись, он завершил вызов, и коммуникатор был возвращен в подпространство молчащего. Саундвейв уставился на Мегатрона, такой же молчаливый, как и его спутники. Слегка наклонив шлем, он повернулся и удалился вместе с остальными. — Ты действительно собираешься стать лакеем сенатора? — Баррикейд встал рядом с ним, красная оптика смотрела вслед уходящей группе. — Брось, Баррикейд, я думал, ты знаешь меня лучше, — Мегатрон ободряюще улыбнулся, но остальные присутствующие, казалось, совсем не расслабились от этой мысли. — Значит, ты не согласишься. — Это зависит от обстоятельств, — Мегатрон посмотрел на других ботов. — Это может оказаться отличной возможностью не только для меня, но и для всего движения. . . . — Этого должно хватить, — Рэтчет откинулся назад, а затем протянул боту планшет. — Полегче с этим, ладно? Напиши что-нибудь, чтобы я мог посмотреть, как работают соединения и датчики. Когти нацарапали что-то на датападе, и как только бот перевернул его и показал Рэтчету, медик увидел приличный набор глифов. Понятно, что это проверенная функциональность сервоприводов. Но после прочтения, Рэтчету потребовалось некоторое время, чтобы осмыслить прочитанное. «Они зовут меня Глитч» — Рэтчет сделал паузу, глядя на эмпурированного бота. Затем он встал, встряхнул шлемом и взял датапад, чтобы убрать его. — Глитч? Что за бред. Они могут называть тебя так, но я не буду. Это даже не похоже на имя*, — снова встряхнув шлемом, Рэтчет почувствовал, как в его искру просачивается расстройство. Кто бы стал носить такое имя, не говоря уже о том, чтобы принять его? Он оглянулся на своего молчаливого спутника, Глитча. Это просто было неправильно. — Нет, так не пойдет. Мы придумаем что-нибудь получше. Они убрали все, что могли, но ущерб был налицо, и с ним нужно было разобраться. Вздохнув, Рэтчет почувствовал, что ему неохота покидать клинику и идти сообщать Мегатрону о случившемся. Он поплачет из-за денег позже. Обернувшись, Рэтчет посмотрел на Глитча. Праймус, это чертово имя. — Я знаю, я сказал тебе, что помогу найти тебе место для ночлега сегодня, но, ну… Кое-что случилось, — не то чтобы Рэтчет мог это контролировать. — Теперь я неохотно позволяю тебе оставаться здесь, — беглый взгляд только напомнил Рэтчету о повреждениях. Дорогостоящий ущерб. — Послушай, мне нужно отправиться в верхний Каон, так что скажешь, если ты присоединишься ко мне? Там есть несколько баров с приличным хайгрейдом. Я угощу тебя за твою сегодняшнюю помощь. Рэтчет почувствовал неуверенность и уже собирался сказать боту, что у него есть возможность отказаться от предложения, но прежде чем он успел что-либо сказать, Глитч кивнул. Улыбка медика стала шире, и в следующее мгновение он уже собирал свой кейс с инструментами и натягивал плащ, а затем направился к двери с Глитчем на буксире. Пообещав топливо высокого качества, Рэтчет все же взял его с собой на арену. — Я знаю, это все выглядит странно, но постарайся не обращать внимания на комментарии и пристальные взгляды. На самом деле они просто зарабатывают себе на жизнь, — Рэтчет продолжал вести своего спутника по коридорам, сам не обращая внимания на агрессивные поля воинов и гладиаторов. Он мог видеть беспокойство Глитча, это только напомнило медботу о том, как он начинал работу в боксах. Теперь казалось, что это было так давно. — И тебе понравится Мегатрон. Он один из самых понимающих ботов, которых я знаю, и без колебаний высказывает свое мнение как за себя, так и за других. Рэтчет похлопал Глитча по плечу, прежде чем жестом пригласить его в открытую комнату, где множество знакомых лиц приветствовали доктора. — Рэтчет! — Баррикейд расплылся в улыбке, когда медик приблизился. Он также был первым, кто проявил интерес к его спутнику. Кружась вокруг него, он вздохнул. — Ты знаешь, что у тебя есть сопровождающий? — Он зовет себя Глитч, но мы не будем называть его так. Я что-нибудь придумаю, — заверил Рэтчет, поворачиваясь теперь к остальным, среди которых он обнаружил Мегатрона, беседующего с Лагнатом и Оверлордом. О чем бы ни был разговор, он остановился в тот момент, когда Баррикейд объявил о появлении Рэтчета. — Как прошли твои матчи? — Рэтчет не смог сдержать улыбку, осветившее его лицо, когда он поднял оптику на серебристого бота. Помогло то, что Мегатрон смотрел только на него, не отрываясь и не обращая внимания ни на кого другого. Серебристый мех без слов отошел от своих собеседников, проталкиваясь дальше из кольца доверенных лиц, чтобы подойти и взять Рэтчета за шлем, слегка приподняв его, когда он сам наклонился, чтобы прижаться губами к губам медика. От наступившей тишины лицевая обшивка Рэтчета запылала. — Ожидаемо, но неожиданно, — Баррикейд только приподнял шлем при виде этого зрелища, скрестив руки на груди и изучая потолок, как и многие из присутствующих мехов. Отстранившись, Мегатрон остался рядом. — Прошли очень хорошо. Рэтчет, наконец, достаточно сориентировался, чтобы оттолкнуть Мегатрона, убедившись, что расстояние достаточное. — Я не могу поверить, что ты сделал это на глазах у всех! Он потер лицо, пытаясь успокоить свои системы, чтобы включить вентиляцию. Смешок Мегатрона не помог. — Не то чтобы они не знали, — руки Мегатрона были на его бедрах, он потер белые пятна краски, скопившиеся на них. Его улыбка стала еще резче. — По крайней мере, теперь знают. Рэтчет только со стоном покачал головой, прежде чем попытаться вернуться к первоначальному ходу мыслей. Поставив свой кейс с инструментами, он открыл его и сказал: — Позволь мне осмотреть тебя. Ты выглядишь достаточно хорошо, но я хочу быть уверен. Мегатрон только кивнул и сел, когда медик подошел к нему, красная оптика следила за его движениями и изучала их взаимодействие. В то время как Мегатрон не получал ни одной серьезной травмы в матчах, Рэтчет всегда был тем ботом, который мог найти, что починить. У него был навык. Как раз в тот момент, когда Рэтчет начал выбивать вмятину на плечевой стойке Мегатрона, тот потянулся и взял медика за руку. — Как прошел твой день, Рэтчет? Посмотрев на него и его мягкие черты лица, Рэтчет затем опустил взгляд на руку, держащую его. Серебристые пальцы терлись о красные, нежно и терпеливо. Ему нужно было отстраниться, чтобы закончить свою работу, но он наслаждался прикосновением руки Мегатрона, особенно когда она держала его собственную. — Это был… — как мог Рэтчет произнести это так, чтобы не поднять тревогу и уклониться от более длинного объяснения? — Тот еще денек, — он улыбнулся, а затем кивнул в сторону Глитча. — Он помог мне справиться со сложным пациентом. Я пообещал ему немного хайгрейда. Мегатрон переключил свое внимание на другого бота. Рэтчет знал, что он заметил, в каком состоянии тот находился, судя по тому, как расчетливая оптика смотрела поверх уродливого шлема и когтей, но он больше не упоминал об этой проблеме. — Наконец-то заполучил себе помощника? — улыбка гладиатора вернулась только тогда, когда он снова посмотрел на Рэтчета. Рэтчет улыбнулся в ответ, и с его губ сорвался легкий смешок. — Ну, похоже на то. Прошла минута или две приятной тишины, оба были просто довольны своим контактом и близким присутствием. К сожалению, ситуация стала интересна Баррикейду. — Итак, вы двое теперь трахаетесь? Не то чтобы я был очень заинтересован, но я ожидаю, что ты будешь не против поделиться впечатлениями, — он указал на Рэтчета, который только повернулся и швырнул свой молоток в бота. Медик хорошо прицелился: попал в оптику. — Ай! Я даже этого не заслужил! Прикосновение руки Мегатрона отвлекло внимание Рэтчета от его смущения. Взглянув на гладиатора, медбот заметил, что его улыбка исчезла. Черты его лица умоляли медика выслушать его. — Сенатор Рэтбет предложил мне сегодня спонсорскую помощь. Рэтчету потребовалось мгновение, чтобы понять, что именно сказал ему Мегатрон, или, по крайней мере, переварить это. — Он что? Почему? Мегатрон пожал плечами. — Он использует популярность Игр. Желая получить возможность, он предложил ее и мне. — И что ты ответил? — Рэтчет стоял совершенно неподвижно, внимательно прислушиваясь. — Я еще не решил, — ответил Мегатрон. Рэтчет кивнул, сжимая руку Мегатрона в своей. — И какие варианты? — Я подумываю о том, чтобы принять его предложение, — наконец ответил Мегатрон, и его ответ услышали и остальные. Их перешептывания и пристальные взгляды были замечены и поняты. — Почему? — Рэтчет не доверял Рэтбету, он был сенатором, а Сенат… — Знаешь, я им тоже не доверяю, — большой палец Мегатрона, пробежавший по броне Рэтчета, вторгся в его мысли, и именно тогда медик понял даже положение серебристого бота. — Он сказал, что, скорее всего, будут путешествия. Ты знаешь, как это бывает. Если я поеду в другие города, там будет больше лиц, больше аудиалов. Я смогу расширяться, достигать большего. — Итак… — Рэтчет хотел отдернуть руку, но не смог найти в себе сил сделать это. — Это и есть наша цель. Мегатрон сжал его ладонь, чтобы снова привлечь внимание. — Одна из них. Он обещает хорошую долю от дохода с продаж, — гладиатор пошевелился, как раз в тот момент, когда его мысли были заняты перспективой этого предложения. — После всего, что произошло, я решил, что нам пора переехать, возможно, найти место, где немного просторнее, — алая оптика осветила лицо Рэтчета. Она смотрела на него с ожиданием и желанием быть услышанным. — Нам даже не придется беспокоиться о том, чтобы сохранить твою клинику открытой. Нам ни о чем не придется беспокоиться. Клиника. Рэтчет вернулся в свое прежнее состояние. Им действительно нужны были шаниксы. Но, все же… — Тогда я останусь единственным, кто будет беспокоиться; о твоих путешествиях, о том, откуда берется эта слава, о том, что этот чертов сенатор говорит и заставляет тебя делать, — сказал Рэтчет, намереваясь отвернуться, но Мегатрон остановил его, держа теперь за обе руки. — Он не заставит меня ничего делать, — потянув, Мегатрон подтолкнул медбота ближе, достаточно, чтобы их грудные пластины соприкоснулись. — Если он хотя бы посмотрит на меня неправильно, я, не колеблясь, уйду, — смягчив свой тон, голос Мегатрона звучал достаточно успокаивающе, но Рэтчет все еще не мог избавиться от ощущения, которое он испытывал в своей проводке. — Я понимаю, что они сделали с тобой, что ты чувствуешь к нему и другим, но знай, я не позволю им сделать то же самое снова. На этот раз именно они будут финансировать наш марш; они оплатят наше топливо, наш транспорт, наше жилье. И к тому времени, когда они поймут, что натворили, нас будет миллион. Я знаю это, Рэтчет, я знаю. Другие города ждут, ждут, чтобы выслушать и последовать за нами. Его слова, возможно, и тронули остальных в комнате, но это только заставило искру Рэтчета заикаться в своей камере. Это было отвратительное чувство, но он пытался, о, он пытался жить с этим. Он выдавил из себя улыбку для Мегатрона, мягко кивнув. — Тогда ты принял решение, — отстраняясь, Мегатрон отпустил его, этого было достаточно, чтобы Рэтчет снова собрал свои инструменты. — Если ты собираешься руководить, то веди их правильно, — он повернулся, чтобы посмотреть на более крупного бота. — Ты слышишь меня, Мегатрон? — взявшись за свое дело, Рэтчет выпрямился, отложив свои тревоги на другой день. Вместо этого он кивнул в сторону Глитча, а затем выпрямился перед мехом, стоявшим перед ним. — Начнем с того, что приведем нас в лучшее место для того, чтобы выпить. В конце концов, я ему обещал. — О! Я спускаюсь с вами! — Баррикейд был не единственным, кто пришел в восторг от этого, и, несмотря на шумную толпу, многие гладиаторы последовали за Мегатроном, Рэтчетом и Глитчем, чтобы насладиться роскошью Каона и компанией друг друга в тот вечер. . . . Учитывая предыдущее заявление Джаза о населении и культуре города, Орион был осторожен при въезде. У него не было времени пользоваться какой-нибудь маскировкой или изучать, как она действует. Боты на подуровнях Каона если и заметили иаконцев, то не бы сделали ничего, чтобы преградить им путь. Присутствие Проула гарантировало это. Были пристальные взгляды, их было неисчислимое количество, и было больше, чем несколько угрожающих полей. Большинство из этих устрашающих фигур оказались вокруг кварты, в которой поселился Рэтчет. Эти боты, казалось, только следовали за ними по пятам, когда они приближались к кварте. — Не обращай на них внимания, — приказал Орион Проулу, чье поле излучало настороженность. Его собственное оставалось спокойным и собранным, по крайней мере, до тех пор, пока дверь не открылась перед его дорогим другом. — Орион? — оптика Рэтчета была яркой, его рот расплылся в широкой улыбке. Они с Орионом встретились посередине, обнявшись и прильнув друг к другу. — Клянусь Всеискрой! — медбот отступил назад, впуская друга внутрь и убеждаясь, что он действительно стоит перед ним. — Что ты здесь делаешь? Орион жестом велел ему идти рядом. Бот держал свою оптику на мехах, занимающих места вокруг пролетов и мостов, и все они наблюдали за происходящим воссоединением. По приказу Ориона Проул отвлек свое внимание от наблюдателей и повернулся к Рэтчету. — Для меня большая честь наконец-то познакомиться с тобой, я Проул, — он протянул руку, и именно тогда они с Орионом заметили, что медик пристально смотрит на эмблему на его шасси. — Элитная гвардия? — Рэтчет посмотрел на Ориона, прежде чем снова перевести взгляд на праксианца. — Он друг, — заверил Орион. — Любой друг Рэтчета — мой друг. Из Элитной гвардии или нет, — громоздкая фигура соседа Рэтчета направилась к двери, и как только медбот отступил в сторону, чтобы дать возможность представиться, черная рука была протянута в знак одобрения. Проул посмотрел на протянутую ладонь, а затем на прикрепленного к ней бота. Мегатрон становился известной фигурой на каналах и в новостях. Стоять перед ним лично — было совсем другое дело. Кивнув, Праул взял его за руку и крепко пожал серебристую ладонь. — Мегатрон? — Значит, мое имя действительно распространяется, — улыбка Мегатрона была дерзкой, но приятной, и когда он протянул руку Ориону, тот кивнул. — А ты Орион? Рэтчет очень тебя любит. Я рад, что у меня появилась возможность наконец-то встретиться с тобой. После того, как Орион взял его за руку, он выпрямился. — То же самое. Я слышал от Джаза, что ты оберегал Рэтчета от опасности. Я благодарю тебя за это. Мегатрон кивнул, доброе выражение осветило его оптику, когда он взглянул на медика сверху вниз. — Мы оба заботились друг о друге. — У Вас, без сомнения, возникнут еще большие проблемы после того, как Вы заявите о праве собственности на эти записи, — Орион действительно хотел, чтобы Проул говорил просто, но он предполагал, что большая часть разговоров в Элитной гвардии звучала так, и он действительно ничего не мог поделать. Дружелюбный свет в оптике Мегатрона померк, и когда он посмотрел на элитгвардейца, его плечи, казалось, выровнялись, его фигура вытянулась во весь рост — сам своего рода гвардеец. В его поле или голосе не было угрожающей нотки, но, судя по тому, как он употреблял слова, он тоже не скрывался. — О? Вы, случайно, не знаете, не возникает ли каких-либо проблем с самой Гвардией, хм? — Эй, эй, мы действительно собираемся делать это прямо здесь, прямо сейчас? — Рэтчет поднял руки вверх, постукивая по нагрудным пластинам Мегатрона, а затем повернулся к Ориону и Проулу. — Я так давно тебя не видел, и первое, что ты делаешь по приходу, это споришь о политике? Орион вздохнул. — Мне жаль, Рэтчет. К сожалению, одной из причин, по которой я пришел, было беспокойство по поводу того, что происходит в последнее время, — и именно тогда, прямо тогда Орион смог увидеть сдвиг в чертах Рэтчета. Он тоже беспокоился по этому поводу, что отчасти насторожило офицера, надеявшегося, что его дорогой друг не был так глубоко вовлечен в эту проблему, как предполагало большинство. — Я не уверен, как на это смотрит Каон, но Иакон преподносит все это в плохом свете. — До такой степени, что Сентинел Прайм заинтересовался, — заговорил Проул. Он взглянул на Мегатрона, который, казалось, нисколько не был тронут этим заявлением. — Хорошо, может быть, у него будет шанс прислушаться к голосу народа. — Но в основном это твой голос, — огрызнулся Проул в ответ. — Они следуют за тобой из-за твоей популярности и харизмы. — А это твое мнение или мнение высших каст? — спросил Мегатрон. Проул сверкнул глазами. — Я понимаю, почему многие так думают. — Но ты понимаешь, что мой голос — это не только мой собственный? — Мегатрон поерзал, скрестив руки на груди. — Я говорю от имени тех, кто слишком слаб и боится высказаться. И если это преступление, то я готов отбыть свой срок за это, — он свирепо посмотрел на Ориона и Проула. — Так вот почему вы двое пришли? — Нет, нет, — заверил Орион. — Конечно, нет. Мы, как никто другой, можем понять опасность системы статуса-кво. И я знаю, что, скорее всего, случится с любым ботом, который осмелится попытаться встряхнуть ее, — на его губах играла улыбка. Он спокойно посмотрел на Мегатрона, настороженность исчезла. — Я, честно говоря, не верю, что есть бот, который справится с этой задачей лучше тебя, Мегатрон. Рэтчет и Мегатрон коротко переглянулись, прежде чем снова обратить удивленные взгляды на офицера. — Я видел слишком много несправедливости в рамках системы, и я понимаю, что изменить ее могут только те, кто готов бороться за эти перемены, — Орион кивнул. — Я был преданным читателем в течение некоторого времени, но не совсем преданным сторонником. Я сказал себе, что сначала должен встретиться с тобой лицом к лицу. Улыбка Мегатрона вернулась. — И теперь ты это сделал. — Теперь да, — Орион снова качнул шлемом. — Но мне еще предстоит определить, стоит ли мне стоять на месте. Хотя я согласен с твоими идеалами, я надеюсь, что вы останетесь верны им, — он взглянул на наблюдающие фигуры, угрожая, если понадобится. — Я не могу сказать, что чувствую себя здесь как дома. Мегатрон, казалось, понял, когда тоже посмотрел на ботов, стоящих поодаль. — Они появились недавно и, к сожалению, необходимы, — он пошевелился, его рука легла на плечо Рэтчета, костяшки пальцев намеренно прошлись по едва заметному переплетению позвонков. — Недавно произошли события, из-за которых нам пришлось изменить наши методы принятия. Орион заметил этот жест. — Под этим «мы» ты подразумеваешь, что Рэтчет был замешан? — он посмотрел на своего друга, несмотря на его вопрос, он надеялся, что ответит именно медик. Тот только покачал шлемом. — Только формально, — ответил Рэтчет. — Ты знаешь меня, Орион. Я не переношу подобное. — Если ты не поддерживаешь это, тогда почему остаешься? — Проул подошел на шаг ближе, его оптика сфокусировалась на медике. — Чем дольше ты здесь остаешься и чем больше это будет нарастать, тем больше будет опасностей. — Тебе не нужно беспокоиться об этом, — заговорил Мегатрон, взглянув на Рэтчета сверху вниз. — Или ему. Мы вполне способны защитить своих. — Но он не твоя собственность, — подчеркнул Проул, и тут Орион не мог не согласиться. — Рэтчет, — белый бот посмотрел на своего старого друга. Выражение его лица выражало привязанность и страстное желание, как и у Ориона. — Я знаю, что Джаз рассказал тебе, и я знаю, что ты чувствуешь по этому поводу, но я хочу сказать тебе еще раз: мы все еще работаем над этим. У меня есть кое-какие зацепки, и, клянусь Праймусом, я обелю твое имя, и ты сможешь вернуться в Иакон. Разве ты не хочешь вернуться домой? Мгновение прошло в тишине, затем еще одно, прежде чем Рэтчет пошевелился. Он отвернулся от своего друга, позволив своему процессору поработать некоторое время. — Дом — звучит заманчиво. Но… Иакон уже давно не мой дом. Я начинаю забывать, на что это было похоже, — затем он посмотрел на Ориона, и тягач смог увидеть потерю в его оптике. — Это место не так уж плохо, как только привыкнешь к нему и ко всему прочему, и… — он поднял шлем, даже к ботам, расположившимся вокруг этого места. — У меня появились друзья, не самые лучшие или идеальные, но друзья, — его улыбка была искренней, и на мгновение Орион снова увидел своего старого друга в том, как он смотрел на него. — И это так, Орион; и та клиника, о которой я тебе рассказывал, где я могу помочь любому, кто придет, кем бы он ни был, — он взглянул на бота рядом с собой, Орион не проигнорировал привязанность, которую он увидел в свете оптики Рэтчета. — И это благодаря тем, с кем я здесь познакомился. Так что, может быть… мне суждено остаться. — Это… — неужели Рэтчет действительно не хотел возвращаться в Иакон, к своим друзьям? — Здорово, Рэтчет. — Я бы показал тебе, если хочешь. Орион покачал своим шлемом. — Как-нибудь в другой раз, но для меня было бы честью совершить экскурсию, — он взглянул в сторону Проула. — Нам нужно идти. Рэтчет сделал шаг вперед. — Ты не останешься подольше? — Мы не можем, — ответил Орион. Он потянулся и взял руки Рэтчета в свои, сжав их. — Было так приятно видеть тебя и знать, что ты в безопасности, — затем он снова посмотрел на Мегатрона. — Будь осторожен. Сегодня это могут быть просто слова, но если ты позволишь им стать чем-то большим, ты знаешь, что они без колебаний заставят тебя замолчать. Мегатрон кивнул. — Я уже знаю это. — Будь уверен, что знаешь, — сказал Орион, оглядываясь на Рэтчета. — Потому что этот бот мне очень дорог. Я делаю все, что в моих силах, для его блага, и я надеюсь, что ты тоже внесешь свой вклад. — Тебе не нужно беспокоиться об этом, — голоса Мегатрона и Ориона были не таким угрожающими, как их слова. В их позах и в том, как они смотрели друг на друга, было понимание и уважение. Даже когда Орион кивнул, и Мегатрон сделал то же самое, они оба расстались с сохраненной честью и замечательной памятью друг о друге. Было молчаливое обещание вернуться, но даже сейчас Ориону претила необходимость покидать Рэтчета. Всю обратную дорогу в Иакон его искра казалась тяжелой, и Проул дал ему тишину, в которой он нуждался, чтобы справиться с болью. Прежде чем они разошлись по своим домам, Проул все-таки подошел к нему и успокаивающе положил руку на его плечо. — Если он забыл, каково это, тогда мы просто заставим его вспомнить, — по крайней мере, Проул улыбнулся. Орион попытался ответить тем же, но это вышло слишком плохо. — Я знаю, — сказал Орион. — Я просто надеюсь, что это произойдет до того, как нас заменят. Проул фыркнул. — Заменят? Орион, даже я мог видеть, как Рэтчет любил тебя, а здесь я знал его только как убийцу спарклингов. Не теряй надежды, мы заставим его снова поверить. — Спасибо, Проул, — Орион наблюдал, как его спутник уходит, кивнув на прощание. Когда он вернется в свою кварту, то покопается в своих журналах и файлах, пороется в записях, которые он составил о ходе расследования. Однако кто-то помешал ему войти в свой жилой комплекс. — Вы офицер Орион Пакс? — бот был маленьким, голубого оттенка. Его оптика, зеленая, сканировала окрестности, как будто он боялся, что за ним наблюдают или преследуют. — Я, — Орион Пакс подошел ближе, вспоминая лицо этого бота. Вроде бы, его звали Турбо и он работал в доме сенатора Протеуса. Что он здесь делает? — Мы уже говорили раньше. — Да, — поспешно сказал тот, приближаясь к более крупному боту и затем понижая громкость голоса. — Но я многого Вам не рассказал, потому что не хотел, потому что… Потому что… — именно тогда Орион заметил легкую дрожь в его теле. Этот бот был напуган. Даже свет в его оптике беспокойно мерцал. — Я не могу держать это в себе, офицер Пакс, мне нужно, чтобы Вы знали, — внимание Ориона сосредоточилось. Что он пытался сказать? — Врач, это была не его вина. Я… Это было не так. Он пытался спасти ее, дорогую Гринлайт, он попытался спасти ее и ее спарклингов. Он не мог, потому что… потому что он этого не хотел. Он сделал это из-за медика. Медик перешел ему дорогу и из-за этого он причинил боль милой Гринлайт. Это было непростительно, я знал это, мы все знали, но мы ничего не могли сказать, когда они забрали медика, когда они вынесли ему приговор… — он наклонил свой шлем, дрожа. — Спокойно, — Орион положил руки на плечи бота. Его искра забилась в своей камере, и его процессор заработал, системы активировались на полную мощность, чтобы воспринимать все, что происходило, что ему говорили. — Ты сейчас здесь, можешь мне сказать. — Но я не могу, — сказал он, глядя на Ориона с болезненной оптикой и стучащими зубами. — Я не должен был Вам говорить, но я не могу… Я больше не могу держать это в себе. Это было неправильно, все то, что он сделал с ней, и все то, что он сделал с тем медиком. Это неправильно, и я должен молчать, как и все остальные. Я не могу. Больше нет. Я просто не могу. — Турбо, — Ориону действительно пришлось подключиться к тому, что происходило прямо тогда. Было ли это признанием? Был ли это реальный свидетель и фактические показания? — Турбо, ты можешь рассказать мне все еще раз, всего лишь один раз? — бот пискнул, явно все еще пребывая в смятении из-за правды, которую он был вынужден держать внутри. — Ты не обязан делать это сейчас, но мне нужно знать, когда у меня будет все, что мне нужно, и не мог бы ты… Не согласишься ли ты выступить свидетелем с этим заявлением? Турбо посмотрел на Ориона. Несмотря на свою беспокойное поле и беспокойное мерцание в оптике, он дважды уверенно кивнул. Глитч* - переводится как "глюк" и является кибертронским ругательством, поэтому Рэтчету не понравилось, что тот так себя называет