Только время принадлежит нам

Будущие события имеют своим истоком и решения, и некоторую деятельность, и что вообще у того, что деятельное непостоянно, возможность быть и не быть одинакова; у него возможно и то, и другое, т. е. быть и не быть, а потому и произойти, и не произойти. © Аристотель. — Итак, ты здесь, — Цзян Фэнмянь нетвердой походкой прошел к возвышению и тяжело опустился на лотосовый трон. Пурпурные полупрозрачные занавеси тихо шелестели, раскачиваемые ночным свежим ветерком. Лотосы едва слышно шептались, склоняя друг к другу пышные разноцветные бутоны. Мелкие набегающие волны бились о сваи, на которых стояли здания, издавая умиротворяющий и усыпляющий звук. — Я обещал, что приду, — безразлично ответил Лань и ласково погладил ребенка на своих руках по спине. — Когда для этого наступит подходящее время. — Что ж, он твой. Собираешься забрать его от семьи и уйти? — мужчина спрашивал о родном сыне, но тон был такой, будто они торговались на рынке за теленка. — Нет. Я собираюсь остаться, — поставил перед фактом Лань. — А-Чэну нужна его семья и его дом, по крайней мере, столько лет, сколько отведено. — И кто тебе позволит остаться?! — Фэнмянь весь подобрался, он не мог быть доволен подобным исходом, Сичэнь был слишком силен и непредсказуем. — Я! — раздался ледяной женский голос и из тени дверей вышла Мадам Юй, воздух буквально трещал вокруг нее. — Чэн-Чэн мой сын и наследник ордена Цзян, до своего совершеннолетия, он останется здесь. Ты помнишь условие, Лань Сичэнь, он пойдет с тобой, только, если сам решит. Ты не сможешь увести его силой. Женщина приблизилась и протянула руки, блеснуло предупреждающе кольцо. Мужчина в белых одеяниях бережно, с невероятной лаской, передал ей спящего ребенка, предварительно выпутав из его маленьких пальчиков свою ленту. — Я помню, госпожа, и сдержу слово. Я останусь здесь. И, с вашего позволения, стану обучать ваших адептов, чтобы не быть нахлебником. Моего опыта должно хватить с избытком, чтобы подготовить ваших учеников к ночным охотам, — Сичэнь поклонился с почтением этой сильной женщине. — Будешь особенно присматривать за Чэн-Чэном, его береги даже ценой собственной жизни, — припечатала Мадам Юй. — Разумеется, госпожа. — Получишь дом на окраине, у старой пристани. Там тихо, никто не будет тебе мешать. Я хочу, чтобы ты научил моего сына всему, что знаешь сам, — Юй Цзыюань всегда слыла женщиной с паучьей хваткой, если уж вцеплялась, то намертво. — Конечно, все что смогу, — Лань Сичэнь в любом случае сделал все это, даже, если бы Мадам Юй не приказала. — Хорошо, пойду уложу Чэн-Чэна. Мой Господин, — с прохладой обратилась она к мужу. — Не делайте глупостей, у вас кровный долг. Фэнмянь на это только вздохнул. — Цзян Ци! — крикнул он, устало потирая виски. — Глава Цзян, — юноша появился из-за дверей, будто только этого и ждал. — Проводи господина Лань до домика учителя, — отмахнулся Фэнмянь, погружаясь в свои мысли. — Конечно, глава Цзян. Господин Лань, прошу, — молодой человек пригласил гостя следовать за ним. Сичэнь слегка кивнул, едва обозначая поклон, скорее как дань вежливости, и вышел из главного зала. — Вы наш новый учитель? — полюбопытствовал присмиревший юноша, украдкой разглядывая старшего заклинателя. — До совершеннолетия молодого господина Цзян, — безэмоционально отозвался Лань Сичэнь. Его поведение удивляло. Всякий, оказавшийся в Пристани Лотоса, не мог не восхищаться ее красотами. Этот же человек был равнодушен так, будто бывал здесь уже не раз, и все его впечатления давно поутихли. — Я никогда не слышал, чтобы в клане Лань были такие сильные заклинатели, простите мне мою неучтивость, учитель, — Сичэнь впервые хоть как-то отреагировал на слова юноши, слегка приподняв брови, что ж, молодой человек, пускай и неумело, но пытался выяснить — не пустили ли они лису в курятник. — Полагаю, клан Лань тоже не в курсе, — пространно проговорил он. Молодой заклинатель уставился на него, как на призрака и чуть не слетел в воду с очередного мостка, благо вовремя очнулся. — Ваш дом, — просипел он, указывая на стоящий на окраине одинокий покосившийся домишко, изрядно потрепанный ветрами и годами. — Благодарю, дальше я сам, — Лань Сичэнь не хотел больше доставлять неудобств, особенно, если мог справиться сам, да и хотелось, наконец, остаться в тишине. — Я принесу вам постельные принадлежности, — пробормотал Цзян Ци и, с поклоном, ретировался. Сичэнь осмотрелся. Небольшой садик с живописно цветущей магнолией и каменной беседкой у воды. Отдельная пристань, в, довольно, плачевном состоянии. Но он не собирался ей пользоваться. И сам дом, в котором ему предстояло прожить чуть меньше десяти ближайших лет. Давно не смазывавшийся замок отворился с коробящим скрежетом, в воздух взметнулась пыль. Лань Сичэнь покачал головой — пара дней уйдет на уборку. Внутри дом весь пропах сыростью и затхлостью, так что, первым делом, Сичэнь поспешил открыть все окна. Ширма с изображением сцены императорской охоты отделяла небольшую спальную зону от рабочей. Еще одна ширма с цветами закрывала бочку для купаний. Кровать была единственным предметом мебели, помимо нее, которая находилась в комнатах. Лань Сичэнь вздохнул. Кажется, здесь давно никто не проживал. — Господин… Аапчхи!.. Ваша постель, — Цзян Ци осоловело оглядывал из-за свернутого футона пыльное пространство. — Спасибо, — забирая из рук новоиспеченного ученика вещи, поблагодарил Сичэнь. — Если Вам что-то понадобится, обращайтесь ко мне! И, простите мне мою сегодняшнюю грубость, я очень беспокоился за молодого господина, — юноша поклонился. — Я принесу вам завтрак утром. — Ты поступил так, как и должен поступать старший ученик ордена, — сдержанно похвалил Лань. — Иди отдыхай, ты хорошо потрудился сегодня. — Спасибо, учитель. Доброй ночи. — Доброй ночи. *** Утро наступило слишком быстро. Сичэнь услышал радостное пение птиц, почувствовал солнечный луч, щекочущий лицо и тяжело разлепил глаза. Раньше, в это время, он уже бодрствовал, но это было многие десятки лет назад. Хотя, что такое десятки лет для кого-то, вроде него. Лань Сичэнь поднялся, пусть очень хотелось лечь обратно, но у него было слишком много дел. И, для начала, нужно было привести в порядок дом, если уж он хотел здесь остаться. Сичэнь вытащил из рукава расческу и привел в порядок волосы, за многие годы он научился управляться с ними даже без зеркала. Посмотрев на ленту, Лань Сичэнь решительно оставил ее под подушкой, затем накинул верхнюю накидку, под которой спал эти несколько часов, оставшиеся от ночи. Сичэнь положил Шоуюэ на кровать, подумав, положил Лебин рядом, навряд ли они пригодятся ему в ближайшие дни. Двери рассохлись и изнутри открывались еще тяжелее, чем снаружи. Лань Сичэнь покачал головой, вчера его хватило только на то, чтобы протереть смоченным в озерной воде носовым платком остов кровати, не хотелось спать в пыли. Сегодня ему нужно было привести в порядок все остальное и намекнуть главе Цзян, что ему нужен, хотя бы, минимальный набор мебели. За долгие годы странствий он привык обходиться малым. Он вышел на улицу и подставил лицо солнцу. Было еще самую малость прохладно и свежо. Идеальное летнее утро. Пройдя в беседку, Сичэнь решил потратить пару часов до того, как проснется Юньмэн, на медитацию. Усевшись поудобнее на деревянном настиле, любезно положенном поверх камня, он погрузился в себя. Спустя полчаса он почувствовал чье-то приближение, даже раньше, чем уловил шорох шагов по траве. Одни, легкие, принадлежали маленькому ребенку, энергия вокруг него была пока слабой, но такой родной, что Лань Сичэнь невольно вдохнул поглубже, желая насытится. Вторым человеком был Цзян Ци, судя по его поступи, он что-то нес в руках, достаточно тяжелое, чтобы это повлияло на шаги. — Ци-гэгэ, как ты думаешь, учитель знает, что мы здесь? — Ваньинь перебирал маленькими ножками, чтобы поспевать за старшим товарищем. — Не знаю, молодой господин, подойдите поближе и проверьте, — останавливаясь предложил юноша. Сичэнь к этому молодому человеку еще вчера проникся теплотой за его ответственное отношение к ребенку, сейчас же он подумал, что, возможно, найдет в его лице помощника. Тихие шажочки раздались ближе, мальчик крался на цыпочках, Лань Сичэнь непреклонно держал спокойное лицо, ему огромных трудов стоило не распахнуть глаза. — Учитель, вы, что, спите? — Со всей детской непосредственностью Цзян Чэн потряс Сичэня за плечо, Цзян Ци прыснул где-то неподалеку. — О? Ваньинь? Твой уровень столь высок для мальчика твоего возраста, я даже не почувствовал твоего приближения, — серьезно произнес Лань Сичэнь. — Вы принесли мне завтрак? — Да, и кое-что еще, учитель, — Ци подошëл ближе, с умилением наблюдая довольно зардевшегося молодого господина, которого заклинатель поглаживал по голове. — Поставь всë в беседке, в доме пока невозможно находиться, — Лань Сичэнь махнул рукой. — Ваньинь, помоги мне, пожалуйста, подняться. Цзян Чэн со всей ответственностью потянул его за протянутую ладонь. — Учитель, я уже сообщил управляющему, что вам нужна мебель. Также, я отправил запрос в швейную лавку, чтобы вам пошили новую одежду. И принес все для уборки, — на плече у Цзян Ци висело ведро, набитое щетками и тряпками. — Готов приступать в любое время. — С этого момента, ты — мой любимый ученик, — Сичэнь присел на скамейку и посмотрел на поднос с едой. — Садись, здесь слишком много для меня одного. Уборкой займемся позже. Ваньинь, иди к нам. Цзян Чэн подошел и без помощи залез на каменную скамью беседки. — Угощайтесь, — предложил Лань Сичэнь. Цзян Ци дважды приглашать не пришлось, растущий организм постоянно требовал подпитки. — Ваньинь, я чувствую, что ты уже сформировал ядро, с тобой занимаются? — Сичэнь поставил перед мальчиком тарелку с фруктами. — Нет, отец говорит, что еще рано, — Цзян Чэн взял дольку яблока и принялся увлеченно ею хрустеть. — А, по-моему, в самый раз, если ты считаешь, что уже готов, мы можем заняться твоим обучением, — предложил Сичэнь. Ваньинь восхищенно уставился на него и радостно закивал. — Прекрасно, — Лань Сичэнь приступил к завтраку. Прикончив все принесенное Цзян Ци, Сичэнь принялся за уборку. Цзян Ци больше мешал, чем помогал, но, тем не менее, оказался полезен. По крайней мере, равных ему в отмывании пола, Лань Сичэнь еще не встречал. — Мадам Юй иногда приговаривает провинившихся к уборке, — пояснил свои умения юный заклинатель. Сичэнь только хмыкнул с легким оттенком насмешки. Ваньинь ходил маленьким хвостиком, не отставая, за своим новым учителем повсюду. В конечном итоге, Лань Сичэнь вручил ему тряпку для пыли, чтобы занять его делом, хотя пользы от этого было не шибко много. Втроём они привели дом в относительно жилой вид менее, чем за три часа, к тому моменту другие адепты и слуги принесли мебель. Цзян Фэнмянь расщедрился на стол, дополнительные подушки с одеялом и несколько шкафов в часть, где располагалась основная жилая зона, ненавязчиво предлагая, похоже, совместить ее с кабинетом. Для спальни он также выделил шкаф для одежды, столик с зеркалом, пуф к нему и прикроватную тумбу, чтобы было куда сложить мелочи. — Не густо, — с сомнением произнес Цзян Ци, разглядывая новые предметы обихода. — Хватит и этого, — спокойно признал Сичэнь. — Это лишь на первое время, мы не ждали вас в этом году, заказ на все остальное уже отправлен в город, — в дом без стука зашла Юй Цзыюань, две ее помощницы безмолвно маячили за спиной и смотрели недоверчивыми глазами. — Благодарю, — Лань Сичэнь слегка поклонился. — Матушка, — Ваньинь влетел в материнские ноги и обхватил ее ручками под коленями. Сичэнь почувствовал, как замирает от боли сердце, Цзян Чэн, тот, которого он знал и помнил, растерял свою детскую непосредственность, будучи битым жизнью. Никогда он не вел себя так открыто. — Маленький негодник, — женщина потрепала сына по волосам. — Пора бы выгулять и накормить твоих собак. Не хочешь познакомить своего учителя с ними? — Хочу! Наставник, пойдемте, я познакомлю вас с Жасмин, Принцессой и Милашкой! Они самые лучшие щенки в мире, — Ваньинь выпутался из объятий матери и подбежал обратно к Лань Сичэню. — Какие очаровательные имена, — Сичэнь невольно осознал, что его губы растягиваются в улыбке, он так давно не улыбался искренне. — Конечно, идемте, молодой господин Цзян. Мне не терпится познакомиться с вашими собаками. Псарни, как таковой, в Юньмэне не было, но для собак был отведен небольшой сад рядом с домом наследника ордена — Цзян Чэна. Щенки разразились заливистым лаем, стоило Цзян Чэну открыть защелку на воротах. Сичэнь нес в руках поднос с мисками, из которых на него с немым укором смотрели, затянутые пеленой, мёртвые глаза куриных голов. Лань Сичэнь зашел за ограду, идущий следом Цзян Ци закрыл щеколду, чтобы щенки не убежали. Мадам Юй и её помощницы наблюдали за всем снаружи. Сичэнь присел на корточки, позволяя ребенку забрать миски с подноса и поставить их посреди полянки. — Можно, — произнёс мальчик приказным тоном и щенки вылетели из своих домов, налетая на угощение. — Ваньинь, твои щенки отлично воспитаны, ты молодец — проделал большую работу, — Лань Сичэнь с радостью в душе наблюдал за яркой улыбкой, появившейся на детском лице. — Спасибо, учитель! Они знают еще некоторые команды, я обязательно их вам покажу! — Цзян Чэн был так горд за своих четвероногих друзей. Для Сичэня это было, словно ножом по сердцу, ведь он знал, что станет с этими щенками и какой потерей это будет для Цзян Чэна. — Я с нетерпением буду ждать этого момента, Ваньинь. *** Первое занятие со старшими адептами ничем не было похоже на занятие с учениками Лань. Здесь не стояла гробовая тишина, будущие заклинатели перебрасывались колкими фразами, подначивали друг друга, создавая здоровую конкуренцию и борьбу, в которой каждому хотелось выиграть. Сичэнь их не одергивал, ему, наоборот, в радость была такая живость. Ему нравился мягкий юньмэнский выговор, местные словечки и шутки. Он так давно не получал настоящего удовольствия от занятий. Адепты Цзян были не только шумны, но и очень любознательны. В Гусу любой урок превращался рано или поздно в монотонный бубнеж, не находящий особого отклика. Но не здесь, вопросы лились рекой, ученики все стремились опробовать на практике, как только получали информацию. Даже Ваньинь, который решил принять участие в тренировке старших, не чувствовал себя здесь лишним. Если он чего-то не понимал, ему спокойно объясняли и показывали, буквально, на пальцах и, за это, Сичэнь был бесконечно благодарен каждому юньмэнцу. К концу тренировки юный наследник Цзян даже вполне уверенно держал выданный ему деревянный меч. — Спасибо, учитель Лань, — адепты почтительно поклонились. — Вы свободны, — легким взмахом руки Сичэнь отпустил учеников, уверенный, что большинство из них сразу же окажется в озере, настолько пропотевшими, за эти два часа, они были. — Учитель, чем мы займемся теперь? — Ваньинь подошел ближе, он был слегка растрепан, щеки горели румянцем, но на лице было написано довольство. — Я думаю, самое время пообедать. Покажешь мне, где общая столовая? — Сичэнь протянул руку, дожидаясь пока в ней окажется маленькая ладошка. — Конечно! — Цзян Чэн потянул его за собой. В общем зале было шумно, однако при виде юного господина и нового учителя большая часть гомона угасла, сменившись цивилизованными разговорами. Господа семьи Цзян принимали пищу отдельно, редко захаживая к адептам, отдавая им весь зал на растерзание, но отдельный стол для них был предусмотрен. Ваньинь привел Сичэня прямо к нему. — Садитесь, учитель, — мальчик вежливо указал ему на одну из подушек с вышитым гербом Юньмэна. Слуги, вышколеные Пурпурной Паучихой, моментально накрыли на стол, расставив с десяток маленьких мисочек с овощами и мясом. Так же, перед пришедшими появились две миски с рисом и, конечно же, чай. — Спасибо, — Цзян Чэн был хорошо воспитан, как и подобает будущему главе, и относился с почтением ко всем старшим, а не только к тем, кто был выше по положению. — Я налью вам чай, учитель! — Осторожнее, Ваньинь, чайник тяжелый и горячий. Цзян Чэн кивнул и аккуратно поднял керамическую посудину, чтобы налить Сичэню напиток. — Приятного аппетита, учитель! — Он вернул чайник на место и схватил палочки. — Приятного аппетита, Ваньинь, — Лань Сичэнь позволил своему голосу наполниться теплом. *** Вечерело. Влажный воздух наполнился запахом нагретой древесины, мальчишескими криками и запахом вина. Отдыхать здесь любили и умели. Лань Сичэнь неспешно прогуливался по мосткам, вспоминая, как он гулял здесь же в прошлом или, точнее будет сказать, в будущем? Ваньинь воссоздал свой орден практически таким же, каким он был в его детстве. Единственное, о чем он сожалел всю свою жизнь, то чего так и не смог вернуть — атмосферу семейного уюта и детской беспечности. Сичэнь вздохнул и, до рези в глазах, всмотрелся в закат. — Учитель Лань, матушка просила передать вам это, — Цзян Чэн держал в маленьких ладошках стопку листов, перевязанных бечевкой. — Спасибо, Ваньинь, — мужчина забрал листы и пробежался по ним глазами. Мадам Юй была мудрой и хозяйственной женщиной, она самостоятельно вела списки юньмэнских адептов, отмечая их успехи и промахи. Становилось понятно, почему эти юнцы, в возрасте которых обычно не существовало авторитетов, так уважительно относились к ней. Она практически заменяла им мать, стоило им вступить в орден. Она знала про каждого из них, буквально, все — от любимого лакомства до количества полученных ран. Это не могло не внушать трепет. А теперь она делилась этими знаниями с Сичэнем, доверяя ему самое важное. Хотя нет. Самое важное она доверила ему некоторое время назад. Лань Хуань опустил взгляд на Ваньиня, который со всей своей детской непосредственностью уселся на деревянный настил и свесил босые ноги в воду. Вообще, Сичэнь отметил отдельно, почти все адепты, не считая самых старших, конечно, которые блюли субординацию и знали, что такое настоящая дисциплина, бегали босиком. Лето выдалось ужасно жаркое, так что дети пытались избавиться, хотя бы, от обуви. Лань Сичэнь снял сапоги и опустился к юному Цзяну. — Если я не ошибаюсь, тебе сейчас пять, верно? — Завел он непринужденный разговор. — В начале зимы, в сезон Шуанцзян, мне исполнится шесть, — важно кивнул мальчик, наблюдая за карпами, которых тут было видимо-невидимо. — Ты уже совсем взрослый молодой господин, — Сичэнь грустно улыбнулся. Ему в этом году должно было стукнуть пятьдесят пять, выглядел он едва ли на тридцать, благодаря ежедневной практике самосовершенствования. Но чувствовал себя, при этом, на добрую сотню, последние несколько лет сильно подкосили его. Можно было бы сказать, что он держался на чистом упрямстве. Но это значило бы соврать. Единственное, что заставляло его вставать и работать каждый день — мечта безумца, за совершение которой ему придется заплатить всем, что у него имелось, а может и чем-то большим. Лань Сичэнь опустил взгляд на воду, в полупрозрачной синеве которой радостно плескались, необремененные столь тяжкими думами, разноцветные карпы. Смотреть на юного Цзян Чэна было для него одновременно и абсолютно невыносимо, и невероятно необходимо. И, кажется, именно из-за этого он не мог заставить себя отвернуться от воды и мельтешения в ней, испытывая при этом муку недостижимости. Ваньинь не замечал терзаний своего учителя и спокойно наслаждался присутствием доброго человека, которому было до него дело, что даже в собственном доме, при наличии статуса наследника, откровенно говоря, было редкостью. — Наверное, нам стоит разыскать твою матушку, Ваньинь, — предложил Лань Сичэнь спустя несколько минут молчания. — В это время матушка тренируется со своими помощницами, — Цзян Чэн нехотя поднялся. — Я сам дойду, учителю нужно отдохнуть, — он почтительно поклонился и почти вприпрыжку направился в сторону тренировочного поля. Сичэнь поймал себя на том, что мягко усмехается. Он взял сапоги и неспешно побрел в сторону своего домика. Затертое множеством ног дерево ощущалось приятной гладкостью под натруженными ногами. Жаль, что когда-то давно он так и не решился пройтись по Пристани Лотоса босиком, многое потерял. Впрочем, в те годы он был куда менее раскован, чтобы появляться так на глазах адептов другого ордена, пусть и не совсем чужого, все-таки, главой Юньмэн Цзян был его супруг. Лань Сичэнь вздохнул. От сладковато-коричного запаха лотосов на секунду закружилась голова. Отвык. Последний раз этот запах ощущался им три года назад и был неразрывно связан с самыми горькими воспоминаниями.