Чеглок

      — Нельзя разговаривать с незнакомыми взрослыми, — выпрямившись и крепче прижав к себе чехол со скрипкой, громко отчеканила Полина, — Они могут представиться кем угодно.       — Молодец, — в её словах Ласточкин узнал отголоски лекций Тихонова и искажающей любые события призмы детских слухов, — Но мне нужно, чтобы ты ответила на несколько вопросов — жизнь мальчика может зависеть от упущенных минут, — так давить неправильно, но лисий взгляд Морозовой так и тянет спросить.       Знает что-то, прячет.       Она водилась с ними — видели.       — Они могут представиться кем угодно, — повторила Полина.       Отступила на шаг.       — Ты можешь доверять мне, — сержант протянул девочке открытое удостоверение.       За формой действительно мог спрятаться, кто угодно — здесь была её правда.       — Нельзя разговаривать с незнакомыми взрослыми.       — А со старшим лейтенантом? — привычно попробовал Ласточкин.       Подумав, Морозова кивнула.       — Хорошо, — согласился сержант, щёлкнул «корочкой», — Я передам, — потянулся благодарно похлопать Полину по плечу, но быстро отдернул руку, как обжёгся.       — Спасибо, — Морозова учтиво переступила, ещё дальше, — До свидания.       — Береги себя, — улыбнувшись, Ласточник мягко махнул ладонью — холодный воздух неприятно укусил красную, тонкую линию на коже.       Девочка не ответила.       Она ждала Антона.       И сержант вместе с ней; Ласточкин больше не заговаривал с Полиной, молча кружил у крыльца школы.       Иногда останавливаясь, засматривался куда-то далеко за забор — если его не отвлекали встревоженные присутствием милиционера учителя или редкие любопытные ученики.       — Полина! — стоило Петрову показаться на верхней ступеньке, как сержант коршуном налетел на него, отрезал путь вниз.       — Антон, — Ласточкин сразу предложил рукопожатие, представился полным званием и свободной рукой ловко протянул листовку, — Узнаешь?       — Антон! — позвала уже Морозова.       — Узнаю, — Петров заметно нервно сглотнул.       — Не говори! — крикнула Полина.       — У вас, — Антону понадобилась пауза, — У вас есть…       — Моё удостоверение, — закончил за него сержант, — Прошу прощения, — выпустил из хватки и вновь потянулся к глубокому карману, — Вот оно, — достал и вместе с листовкой поднёс ближе к очкам мальчика.       Два изображения смотрелись рядом как-то странно; Семён на листовке по-взрослому серьёзен, задрав оба подбородка, важничает среди других пропавших — а из «корки» Ласточкин глядит забито, умоляюще косится за кадр будто впервые столкнулся с камерой и только-только из школьной рубашки перебрался в подходящий мундир.       — А мешать следствию — плохо, — повернувшись к Морозовой заметил сержант, потом вернулся к Петрову, — Где вы виделись в последний раз?       — В школе, — ответил Антон.       — Задирал тебя? — лицо Ласточкина сочувственно вытянулось.       — Он всех задирает, — вмешалась Полина.       — Ну, — цокнул языком сержант, — А друзья его — беспокоят тебя? Не бойся рассказать мне, — его ладонь ободряюще легла Петрову на плечо, — От правды никому плохо не будет.       — Нет, — мотнул головой Антон.       — Может, из-за девочки? — предложил Ласточкин, его пальцы громко скрипнули по куртке Петрова.       — Хватит! — крикнула Морозова, резко взмахнула футляром для скрипки — движение и лакированный отблеск отвлекли сержанта.       Настолько, что мальчишка вывернувшись успел улизнуть, зайцем нырнуть к Полине, к её тянущей прочь от школы хватке — оставив в руке сержанта свою шапку.       — Мы же ещё встретимся, — пробормотал Ласточкин в след убегающим детям, — На первый раз, жаловаться старшему не буду, — надул обветренные губы, — На второй, вам придётся говорить с ним.