«Юнги! Если ты читаешь это, значит я уехал ночевать домой. Не хочу стеснять тебя, пока ты спишь. Форму твою я постирал. Свежие пакеты с кровью в холодильнике. Приеду где-то утром. Чëрный пакет внизу холодильника не трогай, тебе не понравится»
Юнги читает это, слегка прищурившись. Уж очень неразборчивый у Чона почерк, да и писал он, наверное, сильно торопясь. Вздохнув, Мин откладывает бумажку на место и подходит к холодильнику. Юнги уверенно не обращает внимания на небольшой чëрный пакет, одиноко занимающий нижнюю полку холодильника. Сейчас это его особо не беспокоит, Мин просто хочет есть. Взяв пакет с кровью, Юнги в первую очередь изучает наклейку на ней, сев за стол. Если верить характеристике крови, она должна быть очень вкусной: первая положительная, а донор — девушка. Кровь собрана всего три дня назад. Ещё немного подумав, Мин впивается клыками в приятную на ощупь упаковку. Вроде бы она очень прочная, но вот клыки отлично пробивают её. Сладковатая прохладная кровь тут же проливается в рот вампира. Мин мычит от удовольствия и выпивает залпом весь пакет. Теперь состояние Юнги более чем замечательное. Напившись крови, он чувствует себя полным сил и энергии на дальнейшее времяпровождение в любимых четырëх стенах. А в планах у Мина была небольшая дизайнерская и швейная работа. В своё время, когда ещё Юнги был обычным студентом Академии художеств, он часто занимался шитьём и рисовал различные интересные наряды. И сейчас Юнги очень часто, когда ему не нравятся детали вещи, Мин её просто перешивает и доводит до, по его мнению, идеального состояния. А его форма, выданная Орденом, Юнги абсолютно не нравилась. Полностью приталенный китель, плотно закрывающий шею своим воротником, этот плащ, безвкусно болтающийся… Работы было много. Для занятия шитьём Юнги выбрал гостиную и разложился на полу. К счастью, Хосок уже заботливо постирал форму, и Юнги мог спокойно поработать над ней. Идея Мина состояла в том, чтобы удлинить китель и расширить его крой, при этом добавив пояс на талии. По сути Юнги собирался объединить китель и плащ, а вот брюки его полностью устраивали. Ещё Мин очень хотел добавить кителю вырез на груди под рубашку и укоротить рукава, чтобы его любимые манжеты выглядывали из-под них во всей своей красе.***
Работа у Юнги заняла несколько часов. Закончил он уже под рассвет, однако спать вампиру совершенно не хотелось, уж очень он был увлечëн работой. И вот, ласкаемый пробивающимися сквозь шторы солнечными лучами, Юнги крутится перед зеркалом, оценивая свой новый боевой костюм, если его так можно назвать вообще. Теперь китель был больше похож на длинный пиджак с низким вырезом и классическим кожаным поясом на талии. Именно так Мину и будет комфортнее, когда одежда в целом свободная, но есть акцент на талии и на белоснежной рубашке, выглядывающей из-под пиджака. Нижняя кромка кителя, удлинëнная за счёт ткани плаща, отлично прикрывает левое бедро Юнги. Именно на нём Мин и планирует носить дополнительное оружие. А правое бедро Юнги, напротив, наполовину открыто, создавая акцент на нём, и привлекая к нему внимание. Разная длина половин пиджака получилась благодаря разрезу сзади. И, естественно, как Юнги и хотел, из-под укороченных рукавов выглядывала складчатая плавно струящаяся ткань манжетов. И нет, такая деталь не будет мешать Мину сражаться, это он понял, когда тестировал костюм, имитируя использование различного оружия. Юнги просто настолько привык прикрывать руки длинными рукавами, что не испытывал с ними никаких неудобств. Как раз в тот момент, когда Юнги исполнял различные выпады с ножом в руке, Мин услышал звук открытия двери и понял, что это Хосок вернулся. Внезапно тревога накрыла Юнги с головой. А что, если Хосок не оценит его переделку формы? Имел ли вообще Мин на это право? А вдруг Чон настолько сильно разозлится, что просто убьёт Юнги на месте?.. Из-за того, что вампир был сыт, мысли формировались в его голове гораздо быстрее. Прошло всего секунд десять с момента открытия двери Хосоком, а Юнги уже успел придумать с десяток вариантов осуждения и последующего убийства Хосоком Мина. Ему ведь форму предоставили, а он так поиздевался над ней!.. В панике Юнги срывает с себя перешитый китель и прячет его за диван, оставшись только в рубашке и брюках. Как раз в этот момент Хосок заходит в гостиную, поняв, что вампир там, так как Юнги довольно громко копошился. — Юнги? Доброе… Утро, получается, — зевнув, здоровается Чон. Он окидывает Юнги изучающим взглядом, замечая сильную тревогу в его глазах и какой-то тремор в бледных руках, прикрытых длинными рукавами, — Я думал, ты уже спишь. Что-то случилось? Ты какой-то нервный, — Хосок с беспокойством смотрит на Мина и подходит ближе к нему. Оказавшись достаточно близко к Юнги, Чон берёт его за запястье, заглянув вампиру в глаза. — Я… А… Доброе утро… — проговорил Мин, заикаясь от переживаний. Он стыдливо отводит взгляд, не зная, как теперь сознаться Хосоку в своём творческом порыве. И зачем Мин только сделал это без разрешения? Только мучиться теперь будет… Несколько секунд ещё Юнги молчит, потупив взгляд на пол, пока не всхлипывает тихо и не сообщает Хосоку: — Прости меня! Я испортил форму!.. — на одном дыхании, после чего вампир жмурится, готовясь получить наказание. — А? — Хосок удивлённо смотрит на вампира, — И… Как? Сильно испортил? Я новую привезу, если что… Но я не понимаю, Юнги, как ты её испортить мог, если ты её вроде трогать не должен был… — Не должен был!.. — Мин, отойдя от Хосока подальше, обессиленно падает на диван и агрессивно трёт глаза, чтобы окончательно не расплакаться. Не хочется Юнги в очередной раз показывать себя плаксой. Достаточно. Пора становиться сильнее. «Ты вампира убил. И собираешься плакать из-за тряпки?» — спрашивает Юнги сам себя с искренним презрением. «Да, собираюсь,» — тихо шепчет другой внутренний голос. — Ну и… Где она?.. — спрашивает Хосок, искренне не понимая, к чему Юнги разводит такую драму. Мин без лишних слов заводит руку за диван и достаёт оттуда новую версию кителя. Хосок берёт вещь в руки, с интересом осматривая её. — Я так не пойму… Можешь надеть? — просит Хосок. Юнги поднимает на его несмелый взгляд и замечает, что Хосок не злится от слова совсем. Ни грамма злости не видно в его обеспокоенных и очень добрых глазах. И немного усталых, если присмотреться. — Ага… — шумно сглотнув, кивает Юнги. Он всё ещё побаивается внезапного гнева Хосока, но уже не так сильно, а потому позволяет себе встать и одеться. Застегнув пояс, Мин разворачивается лицом к Хосоку, сложив руки за спиной. — Ну? — интересуется Юнги, немного успокоившись. Хосок с интересом рассматривает такой вариант формы Мина. Он легко понимает, что Юнги это сам просто перешил стандартную форму, ведь ткань идентична, но каким образом это вообще получилось у Мина? «Талантливый человек талантлив во всём,» — невольно Хосок вспоминает эту знаменитую фразу. Юнги уже раскрыл себя как великолепный писатель, замечательный художник, а тут оказывается, что Мин ещё и шьёт превосходно и разбирается в дизайне, ведь очевидно, что и вариант кроя Юнги придумал сам. — Слушай… — тянет Хосок, — Мне лично очень нравится. Честно. Ты это всё сам, да?.. — Юнги в ответ кивает, — поразительно… Никогда бы не подумал, что это ручная работа. Но это действительно тебе больше идёт, чем старый вариант. Подчёркивает твоё… Изящество? — Чон, смутившись, немного заикнулся, — вопрос лишь в том, одобрит ли это папа. Но по факту… Это ведь та же форма, материал ведь тот же, — усмехнулся Хосок и показал Юнги большой палец вверх, — Короче, мне нравится очень. Тебе идёт. И не нужно было так переживать. Хосок подходит ближе к Юнги и, плавно проведя пальцами по прохладной щеке вампира, стирает уже подсохшую дорожку от недавних слёз. Если бы Юнги мог, он бы покраснел ярче любой спелой клубники. Но всë-таки своё смущение Мин мог выразить только слегка шире распахнутыми глазами, в которых бегали быстрые огоньки, зажжённые любовью. Юнги никогда не задумывался о том, насколько ему вообще нужна какая-либо любовь. Никогда не любивший, он был уверен, что спокойно проживёт ещё не одну сотню лет (если выйдет) и никогда не заведёт ни с кем какие-либо близкие взаимоотношения. А зачем? Мину и так хорошо. Было. Но, вкусив даже небольшую часть этого прекрасного чувства быть любимым кем-то, Юнги больше не может представить себя без этого. Без осторожных ласковых прикосновений руки Хосока, без его редких ненавязчивых поцелуев. Мину по сути достаточно просто почаще чувствовать присутствие Хосока, его взгляды, такие осторожные, словно Юнги может разбиться даже от неправильного взгляда. Да, он чувствует себя всё таким же слабым, когда Хосок рядом. Но это та слабость, от которой не стыдно. — Спасибо… Мне очень приятно, — прошептал Юнги смущëнно, отводя взгляд. — Да, кстати о папе. Надо поехать к нему… Сам же понимаешь зачем? — Хосок выглядит не очень довольным перспективой снова встретить Юнги со своим родителем. — Показать сердце? Ты же его достал, да? — уточняет Мин, играясь тонкими пальцами со своими длинными рукавами. — Да. Оно в холодильнике. Мне показалось, что тебе было бы не очень приятно на него смотреть, поэтому я спрятал его в пакет… — И попросил не трогать. Ладно, сейчас я соберусь, — Юнги разворачивается и уходит в спальню, чтобы сделать лёгкий макияж, прячущий его вампирскую бледность. Мин справляется с эти довольно быстро. Нужно просто немного бежевого тона на кожу, консилера под глаза и хорошей пудры с румянами, чтобы наличие макияжа не было заметно. И всего этого совсем по чуть-чуть. Лишний грамм косметики может раскрыть её присутствие на вампирском лице. А люди знающие прекрасно в курсе того, как вампиры скрывают свою природную бледность. Хосок тем временем, почему-то решив, что краситься Мин будет долго (Чону всегда данный процесс представлялся уж очень долгим), коротал время, изучая декор в гостиной Юнги. У Мина, как и, наверное, любого вампира, множество различных интересных антикварных вещей. Украшения, аккуратно сложенные по шкатулкам, какие-то фигурки и статуэтки, преимущественно кошек, старые, пахнущие древностью книги… На почётном месте посреди полки даже стояла печатная машинка. Наверное, на ней Мин раньше печатал свои романы, пока не обзавёлся компьютером. Любопытство победило Хосока, и он осторожно открыл дверцы шкафа, чтобы получше изучить данное устройство. Чон аккуратно проводит пальцами по не очень пыльным клавишам (видимо, Мин хорошо ухаживает за своей коллекцией старых вещиц), ощупывает каждый рычажок и клапан. Чисто в общих чертах, кажется, Хосок понимает, как она работает, однако конкретное назначение всех этих рычагов Чону осознать тяжело. В тот самый момент, когда Хосок продолжать изучать машинку, за его спиной раздалось тихое: — Я готов. Юнги подошёл слишком быстро. Слишком неожиданно. Да настолько, что Чон, не ожидавший его появления здесь, резко вздрагивает и соскальзывает ладонью по ребру машинки. Он чувствует резкую колкую боль на ладони. А затем замечает небольшую отскочившую пружинку, которой Хосок и порезался. Посмотрев на Юнги, он уже увидел, как он в растерянности зажимает нос, отводя взгляд покрасневших глаз. — Прости, Юнги!.. Я… Я ненарочно… — Хосок целиком и полностью чувствует себя виноватым в том, что вводит Юнги в неудобное и даже опасное положение. Опасное для них обоих. — Ты кровью истекаешь. Вену порезал… Я же вижу, — убрав руки от лица, Юнги берет ладонь Хосока, побагровевшую от венозной крови, спокойно текущей из раны, — Не бойся… Я тебе сейчас помогу. Честно. Не буду кусаться, — Мин внимательно смотрит в глаза Хосока, ища в них доверие. Хоть какое-то. «Не светит тебе такое доверие. Много о себе возомнил…» — упорно твердит голос внутри. А Хосок, безумно неожиданно для Мина (и для себя), кивает. На пол капает ещё несколько вишнёвых капель. Юнги решает больше не медлить и наклоняется к ране. А Хосок не на шутку паникует, вдруг Мин всё же укусит его. Но руку свою от не отдёргивает, в какой-то степени из любопытства и веря в эти тихие слова: «Честно. Не буду кусаться». И вот Юнги касается языком раны, плавно проводит им по ней, немного надавливая. И отстраняется. Не удержавшись, Юнги облизнулся, медленно и с наслаждением собирая с губ остатки крови Хосока. — Это я… Ой, прости… Не сдержался. Я зализал рану. И… твоя кровь вкусная, — Мин отводит взгляд, сгорая от смущения. Не говоря больше ничего, он хватает Хосока за запястье уже выздоровевшей руки и уводит его в ванную, чтобы смыть кровь с его руки. Хосок даже не знает, как реагировать на эту ситуацию. Юнги залечил его рану той самой лечащей вампирской слюной, о которой Чон прекрасно знал. Относительно бесполезная способность, ведь на раны от серебра она не действует. Зато Мин может залечивать раны Хосока. Будет ли он доверять ему после такого? Юнги ведь не укусил его, хотя мог бы… Хотя, возможно, Чона несколько напрягло то, что вампиру понравилась его кровь… Юнги старательно отмывает руку Хосока от крови, а затем и свои тоже, чтобы не оставить себе соблазна снова начать облизываться. Хосоку не понравится ведь… — Спасибо, — наконец-то Хосок произнёс хоть что-то. Он мягко улыбается и, протерев руки полотенцем, аккуратно обнимает Юнги в благодарность за исцеление. Мин поражённо хлопает глазами, а затем поднимает на Хосока вопрошающий взгляд. — Ты… Не боишься?.. — тихо спрашивает он. — Нет. С чего бы? Ты не укусил меня. А твои слова про кровь… Даже если тебе она понравилась, я не верю, что ты меня укусишь против моей воли, — ответил Хосок. Юнги коротко кивнул, очень хорошо запомнив его слова. «Против моей воли». Значит, есть шанс на то, что у Хосока появится такая «воля»? Об этом Мину ещё предстоит подумать, а сейчас пора направляться на встречу с господином Чоном.