Bite me

Беспомощный. Таким, кажется, Юнги будет чувствовать себя всегда. Вне зависимости от того, сколько ещё тренировок ему проведёт Хосок. Именно в тот момент, когда Юнги вроде как почувствовал себя в уюте и безопасности, на него было совершено подлое нападение. На балконе собственного дома. Значит ли это, что Мину придётся переехать? Спустя столько лет оседлой жизни подобный вариант казался ему просто невозможным. Очнулся он в каком-то полутëмном подвальном помещении с металлическими стенами и полом. Вампира словно в коробку положили какую-то. — И где я?.. — по телу Мина всё ещё проходила мелкая дрожь, словно электрические разряды, которые он получил перед потерей сознания, ещё не прошли. Юнги даже ощупал трясущейся рукой грудь, проверяя, нет ли здесь какого-нибудь электрошокера. Конечно, боль от разрядов не сильнее прикосновения серебра, но тоже неприятная. Едва Юнги пошевелился, чтобы приподняться и осмотреться, так откуда-то сверху раздался тихий звоночек, кому-то оповестивший о пробуждении Мина. Раздаётся размеренный стук шагов. Они лёгкие, поэтому Юнги сразу понимает, что это, вероятнее всего, идёт та самая девушка, похитившая Мина. «Раз я здесь… Получается, мне послышалось. И Хосок не шёл спасать меня. И правильно. Я бы тоже на его месте не спасал бы такого как я. Я ему никто. Ему нет смысла спасать меня. Он может найти для своей мисии любого другого достаточно слабого вампира. Я не один такой. Я… Вероятно, самый проблемный из всех вариантов,» — размышляет Мин, наблюдая за подошедшей к его камере девушке. Введя нужный код на панели с внешней стороны камеры, она открывает дверь и заходит к Юнги, не закрывая за собой дверь. Видимо, предполагает, что вампир сбежать не сможет. Или просто забила на этот момент. В одной руке девица держала небольшую тарелочку с тортиком. А в другой — ложечку. Нетрудно догадаться, что своим пробуждением Юнги прервал её трапезу. — Ну здравствуй, малыш. Познакомимся? — улыбнулась она, сев на корточки перед Юнги и съев ещё кусочек тортика. Она с любопытством смотрит на Юнги, а его взгляд, в свою очередь, по большей части направлен на её необычное окрашивание. А для того, кто родился в позапрошлом веке, подобный цвет волос вообще казался чем-то очень странным и даже неприятным. — Я не очень хочу знакомиться с той, кто воздействовала на меня электрошокером и похитила, — проговорил Юнги, отодвигаясь ближе к стене. — Ой, ну и ладно, — закатила глаза девушка, — всё равно скоро приедет господин Чон и, скорее всего, убьёт тебя, — ухмыльнулась она и громко засмеялась, увидев тень испуга на лице Юнги, — Но своё имя я тебе всё равно скажу, — девушка съедает очередной кусочек торта, — меня зовут Чон Кавон. Я родом из одного из ответвлений семьи Чон, — объясняет Кавон, — и очень верно служу главной семье и нашему долгу по истреблению нечисти, вроде тебя, — рассматривая бледное лицо вампира, она наклоняет голову немного набок, — И ты меня уже бесишь кислым ебальником. Что такое? Неужели ты не рад скоро избавить землю от своего вредительского существования? И как только Хосок за тобой увязался? Ты владеешь привораживающими чарами? Юнги толком её не слушает. Он думает сейчас только о том, как бы спастись. Дверь за спиной девушки открыта, но никто не может гарантировать Мину и дальнейший свободный путь. «Но в шестьдесят четвёртом тоже никто не гарантировал мне, что я смогу убежать. Но тогда у меня было пятнадцать лет на изучение места…» — размышляет Юнги. Его отвлечённый взгляд направлен куда-то вперёд, но точно не на Кавон. И тут в челюсть Мина приходится сильный удар, отдавший жгучими ощущениями по коже. На девушке перчатки с серебряными нитями, точно… Поэтому так больно. — Ты меня вообще слушаешь?! — отчасти обиженно воскликнула Кавон, поднявшись с корточек, презрительно посмотрев на Юнги сверху вниз, — Ну и ладно… Скоро приедет господин Чон… Поблагодарит меня за то, что я спасла его сына от такой пакости, как ты. У тебя был шанс объясниться напоследок, но раз не хочешь… И не надо, — напоследок пнув Мина между ног, Кавон развернулась и зашагала в сторону выхода. В этот момент Юнги подорвался с места, решив попытаться сбежать. Однако девушка оказалась быстрее, даже с учётом тортика в руках. Она выскочила из камеры и тут же заперла её. — Чудесно… Честно, не думала, что ты будешь из тех, кто захочет буйствовать… Ну да ладно, — усмехнувшись, Кавон нажала на несколько кнопок на той самой панели, которой и открывалась дверь, — Посмотрим, как тебе это. Думаю, к приходу господина Чона ты будешь как миленький, — протянула Чон и пропала из поля зрения Мина. Её уход был уже и не так важен. Гораздо серьёзнее стало то, что Юнги почувствовал сейчас… Резкую и невыносимую боль по всей дыхательной системе. И, конечно же, сильнее всего заболели лёгкие, в один момент словно отказавшиеся дальше дышать, едва Мин почувствовал эту боль. «Ах да… Это же мой любимый газ с ионами серебра,» — понял Юнги, упав на пол, крепко схватившись за собственную грудь, кажется, сгорающую от боли и невозможности нормально вдохнуть отравленный воздух. Вампир может вполне спокойно задерживать дыхание на большой промежуток времени. Однако есть одно «но». Юнги ведь уже вдохнул серебряного воздуха, а потому его лёгкие всё равно продолжают гореть сильнейшей болью. Съëжившись, Мин лежит на полу, зажмурив глаза, чтобы газ не раздражал и их тоже. Такое положение Юнги принимал всегда, когда его травили серебром тогда, много лет назад. Это безопаснее, чем просто бездействовать и впитывать всю отраву в себя.

***

Кавон ещё не успела сильно далеко уйти. Пройдя шагов пятнадцать, поедая на ходу торт, она внезапно услышала щелчок предохранителя. Обернувшись, девушка тут же встретилась взглядом с направленным на неё дулом револьвера. — Э? — Кавон от такого сюрприза даже поперхнулась тортом, а увидев лицо того, кому принадлежит оружие, и вовсе уронила остатки торта вместе с тарелкой, — Хосок? Я вроде не тебя ждала, — кашляя, промямлила девушка, — Что тебе надо? — она всё продолжает кашлять, поперхнувшись слишком большим куском торта. — Где Юнги? — Хосок шагнул ближе к Кавон так, что дуло револьвера почти прижалось к её лбу. — В… В камере, — заикнувшись от страха, сказала девушка. А вдруг Хосок реально застрелит её? Да нет, это же бред… Не будет же он взаправду стрелять в человека из-за какого-то вампира, — Но подожди, — как только Хосок развернулся, собравшись рвануть в сторону, Кавон крепко схватила его под локоть, заставив остановиться, — Сначала объясни, зачем он тебе? И как ты понял, где искать его? Хосок нервно смотрит на девушку, думая, отвечать ли на её вопросы. И, поскольку Чон не знал, что сейчас происходит с Юнги, он позволил себе промедление и решил ответить ей. — Он мне нужен… Для внедрения в вампирское общество. Он очень слабый вампир, такого легко использовать в своих целях и угрожать ему, — Чон слегка кривит губы. Такая отвратительная горькая ложь так и жжёт его язык. Хосок ведь прекрасно знает, что если бы дело было только в деловом партнёрстве, он бы не стал рисковать своей репутацией, угрожая револьвером своей родственнице. Он бы просто поймал другого вампира, — Я прекрасно помню о сохранившихся под домом камерах. И ты уронила, — Хосок роется в карманах и достаёт оттуда брошь с гербом семьи Чон. И на обороте броши было выведено имя девушки, — И я прекрасно знаю, как часто ты зависаешь у нас в подвале, пытаясь восстановить старые камеры. — И у меня получилось, — хитро улыбается Кавон. У Хосока тут же всё складывается в голове. Если Кавон починила камеры, а Юнги сейчас в камере, значит ли это, что… — Сука, — не сдержавшись, Хосок ударил Кавон по щеке, после чего рванул в сторону камеры, — Конечно же, блять! Как же не воспользоваться серебряным газом, нахуй!.. — восклицает Хосок гневно, без разбора тыча по кнопкам на панели двери, пытаясь оборвать подачу газа в камеру, да и вообще открыть её. Но коды все у Кавон, и она явно ничего не скажет Чону, а потому тот просто, спустя почти полминуты нервных попыток отключить газ в камере, просто несколько раз выстрелил по панели, сломав многомесячные труды Кавон. Подача газа прерывается, дверь в камеру послушно открывается, и Чон тут же врывается в неё, — Юнги! Хосок прекрасно понимает, что такое его поведение, а уж тем более насилие, применённое к вроде как коллеге, не останется просто так пропущенным Кавон. Ему явно придётся избавиться от улик. То есть от самой девушки. Да и к тому же, она серьёзно навредила Юнги, её жизнь Хосок уже совершенно точно не хочет сохранять. Мин лежал на полу, находясь в довольно плачевном состоянии. Он давно уже потерял сознание, наглотавшись отравленного воздуха. Чон осторожно берёт вампира на руки и выносит его подальше от камеры, ближе к свежему воздуху. Там он усаживает Мина у стены, обеспокоенно заглядывая ему в лицо. — Разве так можно поступать?.. — хрипло прошептал Хосок, тяжело дыша от волнения. Одно дело — слышать от Мина о прошлых издевательствах над ним, но совершенно другое — видеть их последствия лично, так ещё и чувствовать вину за то, что не успел спасти Юнги от этого, — Он ведь не… — Таракан. Как и любой другой вампир, он — не лучше таракана, которого необходимо травить. Уничтожать, — прошипела Кавон, подошедшая к Хосоку со спины, — А теперь соизволь объяснить свое поведение. Ты напал на меня, человека, из-за него? Грёбанного вампира? Что с тобой? Это не то поведение, которое ожидаешь от наследника семьи Чон. Хосок не оборачивается в сторону родственницы, ему абсолютно неинтересны её слова. Гораздо важнее Юнги, начавший подавать хоть какие-то признаки жизни. Обеспокоенный Чон берёт Мина за руку, слегка сжимая бледную и холодную ладонь с сильно искусанными кончиками пальцев и ногтями. Эту деталь на руках Юнги Хосок ещё никогда не замечал. Затылком Хосок чувствует неладное. Кажется, Кавон направила на его затылок пистолет. — Он мне нужен. Для работы, — сухо отвечает Чон. По его голосу просто очевидно, что сказанное — чистейшая ложь. — Врёшь. Что ты делал у него дома? Зачем прибежал за ним? Зачем на меня напал? Зачем сломал камеру? Что за херня, Хосок?! Хоть знаешь, сколько правил нашего устава ты уже нарушил? Ты не оставляешь мне выбора… И я даже не посмотрю на твоё положение и на твою семью. Я думаю… Вампир хорошенько промыл тебе мозги. Ты что-ли влюбился в него? Хосок молчит. Он не сможет заставить себя соврать, но и правду вслух произнести не сможет. Он лишь смотрит вперёд — на Юнги, у которого слегка подрагивают ресницы, а глаза открыть он пока не может — ещё слишком слаб, наверное. — Это не твоё дело, — сказал Чон, собравшись обернуться и посмотреть на Кавон. — О! Ещё как моё. Я, в отличии от некоторых, не отступала от устава охотников, — и с этими словами Кавон сняла пистолет с предохранителя и выстрелила. Хосок, если бы был здесь один, никак бы не смог спастись. Но у него ведь был Юнги. Юнги, который, едва услышав скрежет пули, собирающейся вылететь из дула пистолета, тут же, превозмогая боль в теле, оттолкнул Чона и подставился под выстрел, просто надеясь, что пуля не будет серебряной. «А почему я, собственно надеюсь на то, что переживу этот выстрел? Разве я не умереть мечтаю? Да… Снова это противоречие… Снова этот страх умереть, когда до смерти остались доли мгновения,» — размышляет Мин. Хотя бы разок его вампирская способность к нечеловечески высокой скорости пригодилась ему. «А почему я вообще спасаю Хосока? Я даже не успел подумать о том, зачем вскочил… Это произошло само по себе, будто на каком-то инстинктивном уровне. Но я точно не жалею о том, что решил его спасти. Я его… Люблю.» Пуля попадает ровно в голову вампира, застряв в ней. Ощущения неприятные, мягко говоря. Так просто она из головы не вылезет… — Да ну? — удивляется Кавон, и в тот же миг раздаётся уж другой выстрел, и девушка падает замертво. — Прости, — тихо сказал Хосок, убирая пистолет за пояс. Всё же немного, но жалко Кавон, даже при условии, что она мучила Юнги, — Юнги… Пойдём? — заглянув в лицо Мина, Чон невольно вздрогнул, испугавшись его ранения, — Юнги!.. Тебе нужна помощь? Тебе больно? — Чон опускается на колени перед сидящим на полу Юнги, осторожно берёт в ладони его лицо, с беспокойством осматривая его рану. Немного тёмной крови лишь слегка обрамляло дырку во лбу вампира. — Нет, всё нормально. Терпимо, — отвечает Мин и морщится от боли где-то в глубине головы, отзывающейся на каждое слово вампира, — нужно что-то длинное, сантиметров десять… чтобы подцепить и достать пулю, — Юнги произносит это совершенно спокойно, будто каждый день из своей головы пули достаёт. А у Хосока, вроде бы испытанного во многих боях воина, кажется, сейчас сердце выскочит из груди от переживаний за любимого вампира. — Проволока?.. — тихо предполагает Хосок. — Или какие-нибудь щипцы. Но не сильно широкие, иначе придётся рану расширять… А это неприятно. Не хотелось бы ломать череп, — Юнги поднимается на ноги и подаёт руку Хосоку, — Спасибо тебе, — с теплом во взгляде сказал Мин. — За что? — удивляется Чон, вставая. — За то, что пришёл, — голос вампира звучит тише и в один момент слегка дрогнул, — Я был практически уверен, что ты не придёшь. Потому что мне легко найти замену для твоего дела, а рисковать своей репутацией ради меня одного… Я не думал, что ты сможешь это сделать. Разве какой-то упырь может быть тебе дороже репутации в Легионе? В семье?.. — растерянно произносит Мин, слегка влажными глазами смотря на Чона. — Не называй себя так. Мне самому очень стыдно, за то, что я тебя так называл, — закрывая подвал на ключ, проговорил Хосок. Он берёт Юнги за руку и ведёт его вверх по лестнице. Путь предстоял довольно долгим, так как этот подвал находился очень глубоко под особняком Чонов, — Ты мне дороже всего того, что ты перечислил. Я понял это в тот момент, когда узнал, что моя родственница и коллега посмела издеваться над тобой. То, какая злоба меня охватила… Если бы с тобой случилось что-то серьёзное, я бы не ограничился одним только её убийством. Для меня твоя безопасность в приоритете. Я просто хочу, чтобы ты был в порядке, чтобы больше никогда с тобой не происходила ни малейшая часть всего того кошмара, который ты пережил, — Хосок останавливается и, держа Юнги за руку, притягивает его к себе. Вторую руку он ненавязчиво положил на талию Мина, посмотрев ему в глаза. — Что-то не так? — Юнги удивлённо хлопает глазами, не совсем понимая смысла этих действий Хосока. К тому же Мин чувствует себя очень неловко из-за дыры в голове. — Я… Этому особо не придал значения из-за того, что сильно переживал за тебя, но… Юнги, ты ведь мне жизнь спас. Эта пуля, которая у тебя в голове, она ведь могла меня убить в один момент. А ты так ведëшь себя, словно ничего не сделал… Меня поражает это. И Юнги, я… Я даже не знаю, как тебя отблагодарить за спасение моей жизни, — говорит Хосок, смотря внимательно в глаза Юнги. — Как вы там это говорите?.. — Юнги задумчиво отводит взгляд, — Оставь это без внимания. Забей, — Мин слегка улыбается, взглянув снова на Чона, — Я буду считать, что отплатил тебе. Ты ведь тоже спас меня, возможно тоже жизнь спас. Даже скорее всего. Я думаю, эта девушка более чем собиралась меня убить. Юнги смотрит задумчиво на лицо Хосока, скользя по нему, возможно, излишне заинтересованно. И Чон это замечает, повторяя за Мином, пока его взгляд не останавливается на бледно-розовых губах вампира. Чон всё ещё чувствует исходящую от них возможную опасность, однако это, скорее всего, просто привычка — бояться клыков любого вампира. Этому Хосок верит, не будет Юнги его кусать вероломно, если они поцелуются снова. — Можно? — тихо спрашивает Чон, взяв Юнги за подбородок и едва ощутимо коснувшись большим пальцем его нижней губы. Он смотрит внимательно в завораживающе красивые бордовые глаза, ища в них честный ответ. Хосоку кажется, или в этих кровавых океанах мелькают искры любви? — Да, — ответил Юнги и прикрыл глаза, слегка поддавшись губами вперёд, навстречу губам Хосока. Этот поцелуй был дольше и медленнее всех предыдущих. Юнги, хоть и продолжал чувствовать неловкость из-за своего ранения, но целовал Хосока с такой любовью и страстью, словно никто и никогда не ранил его, действуя над Мином в таком контексте против его воли. Он и сам, кажется, в какой-то момент совсем забыл обо всём, думая только о Чоне, о его мягких губах и его дыхании, так и благоухающем жизнью. Забывшись, Юнги даже издаёт тихий стон и делает шаг в сторону стены, продолжая этот поцелуй. Мин крепко держится за плечи Хосока, притягивая его тело ближе к себе, словно желая сильнее прижаться к тëплому телу Чона. У вампира никогда до этого не было желания погреться, но вот тело Хосока… Оно так и зовёт к себе ближе своим теплом. — А я точно заслуживаю этот поцелуй?.. — тихо прошептал Юнги, когда Хосок отстранился от его губ. Прикрыв глаза, он, кажется, задавал этот вопрос сам себе. А потом, подняв печальный взгляд на Хосока, Юнги продолжил, — Я думаю… Что, скорее всего, нет. Тебе ещё не понять… — Мин отводит взгляд, полный стыда. Хосок понял, что уже устал скрывать от Юнги факт того, что он знает о том, что так сильно гложет вампира, не давая ему просто наслаждаться возможностью любить и быть любимым. Да, сейчас у них нет времени это обсудить подробно, но Чон не может просто молчать. — Я понимаю. Я… Пролистал немного вперёд книгу. Я всё прочитал Юнги, — Я хочу поговорить с тобой об этом. Потом, когда мы вернёмся домой. Но сейчас я просто хочу сказать тебе, что ты ни в чём не виноват. И ты заслуживаешь и любви, и и поцелуев, и всего, чего захочешь, — Хосок берёт в ладони лицо Юнги, смотря ему в глаза. — Ты так считаешь? — тихо прошептал Мин. Ему стыдно. И это видно по бегающему взгляду. — Да. Пойдём вытащим пулю и вернёмся домой, — Хосок заметил, что уже второй раз называет дом Юнги будто и своим тоже. Но ничего плохого в этом Чон не заметил. Хосок ведёт Юнги дальше, и они выходят из подвала особняка его семьи. Тихо, чтобы не привлечь внимание прислуги, Чон тут же проскальзывает на второй этаж, в свою комнату, ведя Юнги за собой. Взгляд вампира тут же приковывает свежее издание его книги, лежащее на незаправленной постели Хосока. — О… Ты купил именно её? Она же довольно дорого сейчас стоит, — проговорил Мин, бережно беря книгу и с восхищением рассматривая её. Работа художника действительно впечатляет Юнги, разбирающегося в искусстве. — Мне понравилось оформление, — мягко улыбнулся Хосок, принявшись рыться в своём рабочем столе, ища там проволоку. Откуда она у него должна быть? Ну, всё просто. — А это что? — Мин, словно любопытный кот, попавший в новое место, продолжает немного нагло изучать комнату Хосока, рассматривая каждую деталь её наполнения, запоминая всё и делая для себя определённые выводы. Ещё до того, как Юнги обратил внимание на то, что вызвало у него вопрос, Мин подметил ещё многое. Во-первых, комната Хосока была не очень просторная, но довольно светлая из-за большого окна. Видимо, прислуга в комнате Чона не убирается, ведь в ней царил сущий беспорядок, а полки повыше давно покрылись приличным слоем пыли, который даже асоциальный Мин не допускал себе. На стене скромно висел потрёпанный плакат с группой Linkin Park. Вроде как классика рока, многие слушают эту группу хотя бы немного, однако наличие плаката в комнате Хосока может говорить о достаточно сильной любви Чона к их музыке. Но больше в комнате охотника Мин не обнаружил каких-то фанатских вещей. Только различная канцелярия, одежда и редкое оружие были основной частью бардака в комнате Хосока. Так что же привлекло внимание вампира? Оставленные на прикроватной тумбе браслетики из бисера. То, каким уже сформировался в голове Мина образ Хосока, совершенно не вязалось с этими очаровательными браслетами. — Это… Моё маленькое увлечение. Помогает отвлечься от работы, — спокойно ответил Хосок и наконец нашёл проволоку, которая ему нужна была для работы над этими браслетиками. Моток металлической проволоки, так кстати довольно толстой, лежал в прикроватной тумбе. «Наверное, он плетёт свои браслетики перед сном,» — предположил вампир и мягко улыбнулся, представив эту картину. — Весьма очаровательно, — Мин заметил, что Хосок совершенно не смущается от разговора о своём нестандартном увлечении. Это ещё больше понравилось Юнги, — Спасибо, — взяв проволоку из рук Хосока, вампир с его позволения сел на край кровати и, размотав некоторое количество проволоки, формирует её конец в виде петли. Расчёт Мина был на то, что петля, обхватив пулю, сожмётся благодаря сужению, собственно, раны Юнги, что позволит без проблем достать инородное тело из головы вампира. И без лишних прелюдий Мин приступает к действию. Хосок отворачивается от такого странного и весьма неприятного зрелища — ведь вампир буквально засовывает в свою голову проволоку, делая это с таким будничным выражением лица, будто просто расчёсывается. А Хосок даже краем уха слышит этот неприятный влажный «мясной» звук, когда проволока проникает достаточно глубоко, в мозг, где засел свинец. — Тебе не больно? — интересуется Чон, стараясь разговором заглушить неприятные звуки и ассоциации с ними. — Не особо. Скорее неприятно… Ой!.. А сейчас немного больно было. Проволока царапнула мозг, — сказал Мин, болезненно зашипев. Хосок с неприязнью морщится, стараясь не представлять себе эту картину. — Ты скоро?.. — немного жалобно сказал Чон, даже прикрыв ладонями уши. — Почти… — шепчет Мин, и со звонким стуком слегка окровавленная пуля падает на пол. Хосок переводит взгляд на Юнги, а у того уже абсолютно целый лоб, только осталось круглое пятно засохшей крови, которое Мин аккуратно отдирает с бледной кожи, — Всё. Спасибо за помощь, — благодарно улыбается Юнги, про себя отмечая, что как-то уж очень много раз за сегодня он улыбается. Из-за Хосока. — Ты так спокойно и легко сделал это… Часто достаёшь из себя пули? — интересуется Хосок. — Вообще… Сейчас такое почти не случается. Однако в те времена, когда я ещё жил в Париже и был мал и неопытен, я охотился откровенно плохо, не умел выбирать жертв. Часто попадались очень громкие, которые так много кричали, что прибегала полиция и, естественно, стреляла. Для меня, помню, тогда это было поразительно: меня продырявили по всему телу, а я жив… Но пули так же, как сейчас, оставались во мне, а их было так много, что они мешали нормально двигаться. Тогда я научился легко их вытаскивать и из особо глубоких мест, — рассказывает Мин и немного взволнованно смотрит на Хосока, не зная, как тот отреагирует на слова о громких жертвах. — Ясно… Хорошо, что тебе больше не придётся ловить пули от полиции, — натянуто улыбнулся Чон. Ему всё ещё тяжело признавать, что его возлюбленный — убийца. На его счету множество невинно убитых людей. Но если бы он их не убивал, то Хосок бы не встретил Юнги, ведь тот бы давно умер от голода, не так ли? Размышления Хосока прерывают внезапные шаги за дверью и её открытие с громким ударом за стену. Резко обернувшись, Чон увидел своего отца. — Папа, стой! Не трогай его! — вскрикнул Хосок голосом, срывающимся на хрип. И не то чтобы Хосок кричал громко, скорее даже очень тихо, будто потерял голос в принципе. От страха. — И что это тут у нас происходит? — вполне спокойным голосом проговорил господин Чон, быстрым и уверенным шагом подходя к парочке. Мин так и не поднял взгляд, замерев в чистейшем ужасе. Он едва привык к одному охотнику, едва начал верить в то, что он его не тронет, так тут внезапно нарисовался его отец. Наверняка более опытный охотник. И более жестокий. И тут Юнги чувствует холодное дуло револьвера, прижавшееся к его макушке. Мин так и чувствует кожей смертельный жар серебра, исходящий из недр этого оружия. И он переводит растерянный взгляд на Хосока, уже прощаясь с ним глазами. Господин Чон ведь совершенно точно не будет жалеть вампира. А Хосок… Даже на колени опускается перед отцом. И, видимо, этот жест впечатляет господина Чона, раз тот до сих пор не выстрелил. Он вопросительно смотрит на сына, ожидая объяснений. Чон бегло смотрит на вампира, и Юнги читает в его взгляде просьбу. Непонятно о чём. Но Мин для себя решает молчать и соглашаться, если потребуется. — Папа… Не убивай его, пожалуйста. Этот вампир особенный, — начинает Хосок. Юнги вздрагивает — неужели Чон от переживаний совсем потерял голову и сейчас просто выдаст их отношения? — Он… Сын Пак Чимина. Понимаешь, пап? Его нельзя убивать. Он очень важен для того, чтобы избавиться от Чимина. К тому же… Нам удалось договориться. Да, ты можешь удивиться, ведь с этими упырями, кажется, невозможно вести диалог априори, верно? Но у меня получилось. Я у тебя ведь способный мальчик, да? — нервозность Хосока постепенно сходит на нет, когда он начинает видеть заинтересованность и понимание в глазах отца, — К тому же, в перспективе, его можно использовать для уничтожения многих влиятельных вампиров. Да, он довольно слаб, жизнь его помотала, однако у него есть уникальная способность — феноменальная память. Думаю, для шпионажа это прекрасная способность, не так ли? Поэтому я настаиваю на сохранении его жизни. — Хм… Хорошо. Я знал, что ты у меня сообразительный, не зря я поручил тебе это дело, — коротко отвечает господин Чон, однако тут же сильнее вжимает ствол револьвера в голову Юнги. На лице Хосока снова появился страх, но сторонний наблюдатель, вроде господина Чона, увидит в этом лишь рабочий страх, страх за незавершение дела. И Мин не может не гордиться Хосоком, за его актёрскую игру, за его талантливую импровизацию, за его самообладание. Но сейчас Юнги продолжает выражать на своём лице страх за свою жизнь, — Но у меня есть один вопрос. Что он делает в твоей комнате? На этот вопрос у Хосока будто уже был готов ответ. — Я готовил его для представления тебе. Уточнял условия нашего сотрудничества. А то он некоторые детали не понял ещё, — спокойно проговорил Чон. — Какие именно? — спрашивает его отец. — Ну, например, то, что любое неповиновение будет караться смертью, как и любое нападение на человека, — поясняет Хосок. И вот только теперь он встаёт с колен, ведь господин Чон наконец-то убрал пистолет. — У меня есть вариант поинтереснее, — сказал господин Чон и, резко схватив Мина за волосы, задрал его голову, чтобы Юнги смотрел на него, — Эй… — Юнги. Меня зовут Юнги, — перебил его Мин тихим голосом, слегка поморщившись. Дыхание мужчины, направленное теперь на Мина, пахло алкоголем, хоть господин Чон и вёл себя трезво. — Ну и самомнение у нас! — засмеялся господин Чон, — Осмелился меня! перебить! Ну ничего, на первый раз стерплю, Юнги, — с неприятным Мину слегка сальным тоном протянул охотник, — Будешь на постоянной основе работать на Легион теперь. Не только с делом о Чимине, но и просто упырей вырезать. И шпионить для нас. — Я не умею убивать вампиров, — честно ответил Юнги. Шея уже начала затекать, а мужчина и не думал отпускать волосы вампира. — Тоже мне проблема! Научишься! У тебя вот, прекрасный учитель — мой сынишка. А вообще, лучшее обучение происходит на практике. Даю тебе три дня, этого хватит вполне на поиск и убийство вампира. Проверим твою компетентность. Если не справишься с каким-то вампиром, как будешь справляться с Чимином? — усмехается господин Чон. И в его словах есть доля истины, — А дальше может и полноценное посвящение в легион забацаем. Вопросы есть? — Нет, — прохрипел Мин, лишь бы его волосы уже отпустили. — Отлично. Оружие и форму тебе Хосок выдаст. Знает где склад всего нужного. — А аллергия на серебро? — спрашивает Мин. — Перчатки какие-нибудь найдёшь. Просто не трогай голыми руками лезвия и пули, что сложного-то? — смеётся господин Чон и наконец-то отпускает Юнги. Обозначив конец этого разговора, он шагает к двери, — жду через три дня подтверждение убийства вампира. Что-нибудь такое… Сердце, во! Прекрасная идея, считаю. А если не справишься… Хана тебе, — усмехается Чон, смерив вампира оценивающим взглядом, — Хорошего вам вечера… А, Хосок, — обращается он к сыну. — Что? — Где Кавон? Она ведь меня вызывала. — Она передала мне вампира и уехала. Между нами возникло лёгкое недопонимание, в результате которого она похитила моего вампира, — усмехнулся Хосок. — Ясно, — и Чон наконец-то ушёл. Только теперь Юнги и Хосок смогли выдохнуть. Но не слишком сильно. Почти три минуты они молчали. Мин — сидя на краю кровати, Хосок — стоя перед ним. Они молчали, обдумывая всё только что произошедшее. — Ну пиздец, — Чон со злости пнул пустую почтовую коробку, мирно лежавшую у него на полу. — Не выражайся, — тихим бесцветным голосом попросил Мин. Противоречивые чувства терзали его. Ему предстоит убить себе подобного. И не один раз. С одной стороны, неприятно, страшно. С другой — Чон будет рядом, поможет, подстрахует. Да и не то чтобы Мин питал хоть какие-нибудь братские чувства к вампирскому роду. Какие чувства могут быть вообще к тем, кто в силу своего этикета не приняли его к себе, ведь его сопровождал его родитель?.. Юнги рассудил, что, скорее всего, от убийства вампира испытает чувства не ярче чувств от убийства человека. Но это в теории. В любом случае, Мину больше не хочется работать на старшего Чона. Он его напрягает, одним своим присутствием ломает то личное пространство, которое Юнги и так с огромным трудом отстраивал заново. — Хосок… Обними меня, пожалуйста, — тихо попросил Мин. И Хосок сделал это, подойдя к Юнги и обняв его так, что голова вампира оказалась заботливо прижата к груди Чона. Хосок аккуратно положил ладонь на затылок Мина, пригладил его пушистые волосы. Это просто объятия. Просто очередные тёплые прикосновения. Но то, как это было исполнено в этот раз… Заставило Юнги почувствовать, кажется, самый высокий уровень комфорта из всех возможных. Мину кажется, словно он снова ребёнок, которого заботливо прижимает к груди мать, гладит его и успокаивает. Юнги прикрывает глаза и тихо всхлипывает, а потом и вовсе заливает рубашку Хосока бесшумными слезами. Мин улыбается, плача в грудь Хосока. Значит, плачет от счастья, от чувства, как его зона комфорта полностью восстановлена благодаря простым объятиям Чона. — Поедем домой? Я уложу тебя спать… Только сначала на склад быстро сходим, — тихо предлагает Хосок, продолжая обнимать Юнги и гладить его по голове. — Спасибо… — Мин поднимает заплаканные глаза на Хосока, — спасибо за всё. Просто за то, что ты есть. Моё спасение, не отпускай меня.