Ангелы и демоны

      Сириус устало развалился на кровати — все эмоции исчезли, оставив лишь желание спать вечность, забыть о произошедшем навсегда и больше не слышать ничего, кроме биения собственного сердца.       Теперь только и делали, что трындели о случившемся в Большом Зале, все что-то придумывали, кто-то даже восхвалял того, кто это затеял, чуть ли не обожествлял. Делал это тот, кто в первую минуту начавшегося хаоса слился к себе в ужасе в спальню. Даже не ведая, насколько то было омерзительно: когда с тех, с кем ты вечно соперничаешь, неожиданно смывается чванство, заменяясь любовью. Зрелище — паршивое.       Но Сириуса то больше не интересовало.       Хоть Поттер и галдел об изощрённости шутника по пути в гостиную, Блэк не участвовал в разговоре. Должно быть, впервые в жизни он молчал.       Джеймс и Ремус остались в гостиной. Поттер строил догадки о личности шутника, а Люпин всё то время молчал, вполуха слушая. Питер и вовсе запропастился неведомо куда.       Что-то привлекло внимание Блэка.       На столе что-то мелькало — серебристое свечение, из-за которого Сириус лишь несколько раздражённо скатился с постели и поплёлся в направлении стола с видом великого мученика — письмо пришло ни от кого иного, как от его матери. Как же он надеялся, что это не очередная просьба сойти ему, грешнику, с пути неверного и вернуться в правильный и чистый мир просвещённых — настолько ему осточертели их пустые попытки.       Блэк равнодушным жестом сорвал печать и небрежно достал хорошую плотную бумагу. Маленький холмик образовался меж его бровей, когда он увидел всего строку от матери, выведенную без пафоса, спокойно.       Голубой огонёк Люмоса осветил всего лишь одно предложение.       Первое время до него не доходил смысл написанного.       Осознание улетело в далёкие края.       Глаза его бездумно бродили по одному и тому же предложению с десяток раз.       Пальцы крепче сжали бумагу, чуть смяв.       Медленным движением Сириус дотронулся до волос, сжал их до такой степени, что стало нестерпимо больно, прикрыл глаза в надежде стереть из памяти прочитанное, стереть то, что причиняло ему дискомфорт. Кто-то щипал сердце — ощущаемо настолько, что Блэк не сделал ничего умнее, как ударил себя в грудь для уничтожения едкости и тоски в душе.       Лучше бы, чëрт возьми, ему пытались в очередной раз вправить мозги.       Блэк сумрачно и яростно посмотрел на тучи за окном.       Тучи хладнокровно глядели на него в ответ.       Всё вокруг размылось. Очертания спальни стали преображаться — сужаться и давить на него.       Сириус одной рукой схватился за стол, как за спасательный круг, второй за голову с негодованием. Зубы его от внезапной волны злости заскрипели, а наполненные безумием глаза устремлены были на проклятое письмо. Дядя Альфард мёртв.       Безжалостно скомканная бумага полетела в урну одним отчаянным движением.       Мёртв единственный из родственников, кто его поддерживал.       Дядя Альфард.       — Это вы убили его, мрази.       Блэк сжёг письмо и с ненавистью выплюнул:       — Он опирался на здравый рассудок. Ему было плевать на чистоту крови. И он открыто заявлял об этом, — опёрся отчаянно о стол, сжав челюсть плотно. — Что, следующий я, мама?!       Кто-то бесшумно вошёл в спальню. Растерянно остановился позади, разглядывая напряжённую спину Сириуса.       Неприятный запах горелого завис в спальне, заставляя морщиться в неприязни.       Джеймс тяжело выдохнул. Позади него остановился в недоумении Ремус — его внимание привлекло письмо, брошенное в порыве в мусорное ведро. От которого остался лишь пепел.       Люпин переглянулся с Поттером. Первый — не очень уверенно, но в понимании, что Блэку необходимо побыть одному, переварить произошедшее и выплеснуть эмоции — даже если это будет стоить разрухе спальни.       Джеймс красноречиво приподнял брови, явно не согласный с Ремусом.       Что-то случилось.       Поттер смело шагнул к другу, сверкая желанием помочь, не боясь быть убитым гневом Сириуса.       Люпин осторожно, боясь спугнуть или вызвать агрессию, направился вслед за ним.       Джеймс встал перед злым аки чёрт Сириусом, кулаки которого были настолько сильно сжаты, что выделялись костяшки. Напряжённый, отчаянный и тихий — казалось, дотронешься и взорвётся. Его глаза были прикрыты, эмоции, скользящие по физиономии, выдавали его — скорбел и досадовал.       — Дядя Альфард мёртв, — тихо сказал Блэк, как-то странно решительно глядя другу в глаза, излучающие молчаливое сочувствие. — Это они его убили.       Джеймс так же тихо уточнил:       — Они — это кто?       Блэк прикрыл глаза, кое-как сдерживая прилив мощных отрицательных эмоций.       — Чёртов Волан-де-Морт со своими шавками. Чёртовы родители, стоящие на его стороне, — полубезумно заявил, сердито встряхнув головой: — Теперь меня не остановить. Они тронули дорогое мне. В ответ я уничтожу их.       Поттер переглянулся с напряжённо думающим Люпином.       — Бродяга, — осторожно начал Джеймс, повернувшись к другу, которому необходимо было успокоиться, взял мягко за плечи и приобнял через некоторое время, заставляя немного расслабиться Сириуса. — Мы отомстим, это естественно.       — Но нужно быть рациональными и осторожными. Идти на рожон, бить наобум — всё это может создать иллюзию неожиданности и превосходства для тебя. Но их больше. И они отнюдь не глупцы, — Ремус сделал опасливо шаг вперёд, нахмурив брови. — Нужно подождать, всё обдумать, как можно больше выведав информации относительно этого случая, и только тогда действовать.       — Они убили моего дядю! — вспылил Сириус, отстранившись от напрягшегося Поттера.       Блэк отчаянно прижался к стене, зврываясь пальцами в волосы.       — Сириус, это лишь предположение. Лишь догадка, пойми это, — мягко продолжал Люпин, медленно приближаясь к другу. — В этом нет уверенности. Сейчас тебе следует успокоиться, трезво оценить ситуацию. Потом мы решим, что делать дальше. Вместе, понял?       Блэк что-то прорычал, вроде бы и согласный, но не могущий полностью справиться с хлынувшим потоком эмоций.       — Что ж, как врач прописал, — улыбнулся поддерживающе Поттер, положил на плечо Сириуса руку и сжал крепко, серьёзно при этом глядя на него. — Хлестни-ка вискаря. Лунатик, тащи сюда лучший из имеющегося. Будем батьку утешать, — сверкнул уверенно глазами, своей улыбкой всё больше приводя Блэка к покою.       Люпин засомневался в методе Поттера по лечению нервов. К нему прислушаться, видимо, не хотели. И всё же, видимо, то действительно было необходимо. Сделал, как и просили.       Сириус запрокинул голову, прикрыв глаза в мечтании слегка притупить страдания. Болезненно продолжали в голове метаться крикливые мысли.       Однако, Блэк понимал, что он не один, что пока живы друзья и его глупый брат в этом мире есть за что жить и упрямо бороться. Когда он интуитивно знает, что его дядя мёртв по причине секты, созданной повёрнутым на власти придурком, он будет мстить.       Людям же свойственно умирать. Прекрасно понимание смерти. Что эта глупая жизнь рано или поздно завершится. И ты покинешь этот мир. Станешь лишь прошлым. Никем. Уйдёшь из гостей навсегда.       Блэк потерянным взглядом мазнул по друзьям, сжав кулаки с зубами плотнее.       Но отчего же так больно?       — Давай, Бродяга. Ты же не разучился ходить? — ободряюще улыбнулся Поттер.       Сириус вяло усмехнулся, отрицательно качнув головой.       — Хочу побыть один, пошляться и напиться…       Сириус взял из тайника бутылку рома, затем выхватил из рук растерянного Люпина виски и оглядел всё это добро безумно выпученными глазами, процедив сквозь зубы:       — Весёлая намечается ночка, — посмотрел на друзей. — Не вернусь под утро, значит, пьяный валяюсь в кустах. Вероятнее всего.       Джеймс тускло улыбнулся, тревожно глядя на него. Оставлять его одного он не хотел, но, возможно, их присутствие ему сейчас мало чем поможет, если только не сделает хуже.       — Карту оставишь здесь. Накинь мантию-невидимку, не то вместо кустов будешь валяться в объятиях Дамблдора.       Блэк кивнул и пригубил уже открытый виски, жадно глотая содержимое. Достал мантию-невидимку из тайника и отправился к выходу, намеренный раствориться в спирте и, быть может, чьих-нибудь томных объятиях.       Ремус молча и с сочувствием взирал на это, временами переглядываясь с переживающим за психическое здоровье друга Поттером, согласный с Сохатым. Теперь понимал, что лучше его не оставлять одного, но переубедить Блэка, так же знал он, было невозможно. Если он себе вбил что-то в голову, то не оступится.       Сириус перед тем, как уйти, сухо поинтересовался:       — Где Хвост?       Джеймс нехотя промолвил:       — Дрыхнет. С алкоголем перебрал и с поцелуями слизеринских девчонок и мальчишек.       Сириус странно усмехнулся и вышел из спальни, оставив в тишине Поттера и Люпина.       — Пойдём искать его через час. К тому времени он знатно нахрюкается и будет валяться в каком-нибудь коридоре в обнимку с бутылкой, — сжимая кулаки в бессилии, тихо сказал Джеймс.       Ремус кивнул и посмотрел на сожжённое письмо, уничтожив с помощью магии остатки. Открыл окно, чтобы проветрить, тем временем как Поттер нахмуренно спросил:       — Думаешь, к смерти Альфарда причастен тёмный лорд?       — Не уверен. Тем не менее, нельзя отрицать, что дядя Сириуса в последнее время слишком активно действовал в пользу маглорождённых и полукровок…       Джеймс задумался.       — Не первая смерть чистокровного, правильно? Как думаешь, кто ещё мог переступить ему дорогу? Из чистокровных, естественно? — развалился на кровати безнадёжно. Вдруг что-то вспомнил: — У семейства Бордо тоже недавно кто-то умер. И несколько лет назад тоже. При странных обстоятельствах. Может, связано, а? — горестно вздохнул. — Всё это сложно и запутано. Этот Володя, или как его там, действует всё энергичнее, а я уверен, что последние громкие убийства его рук дело… но убивать чистокровных, неужели не боится, что за убитых никто не вступится? Или так уверен в собственном превосходстве? Что запугал, или поработил их? Тьфу, балбес… — провёл языком по зубам, чувствуя безотчётно, что его догадки верны.       Ремус улыбнулся невольно: Джеймс не так-то часто любил размышлять на серьёзные темы.       — Бродяга, эх, Бродяга… как бы не возжелал лезть на рожон и грохать всех… — вытянул губы трубочкой. — Да и с его братом хренова туча проблем.       Ремус промолчал.       А Поттер вскоре отправился выслеживать, где шляется его лучший друг, используя карту Мародёров.

***

      — Мать твою, твою мать…       Сириус чертыхнулся, чуть не споткнувшись о пустоту и не вывалившись в окно. Затем гордо выпрямился и пошёл старательно медленно — чтобы не навернуться. Мантию-невидимку он благополучно засунул спустя полчаса прогулки в карман, почувствовав, что она больше не нужна, и что ему ничего не страшно. Храбро шёл вперёд, пошатываясь.       Опустошённая бутылка виски весело полетела из окна. Чернющие пьяные глаза с нарочитым вниманием проследили за тем, как она отправляется в последний путь.       Блэк схватился за голову, сморщившись от резкой головной боли, провёл нерасторопно ладонью по лицу, пытаясь снять нить усталости, проморгался, ощутив, что мир начинает плыть аки корабль в шторм.       И как его угораздило так нахрюкаться… — только и думал он.       Да уж.       Узнай остальные Мародёры о его состоянии, пинком бы отправили спать, но Сириусу приспичило прогуляться по ночному замку, обматерить свою дурную семейку нескольким портретам, люди на которых в раздражении прикрывали уши руками. Встретился с Пивзом, после чего запустил в него чёрт поймёт откуда взявшийся женский голубой веер — привидение трындело о прекрасной кандидатуре в женихи Блэку — Малфою, с которым они чертовски красиво смотрелись во время их страстной драки на столе в Большом Зале.       Сириус облокотился о стену и промямлил что-то несуразное, пытаясь разглядеть какую-то тень на балконе. Или кошку. Или дементора. Чёрт его знает. Голова кружилась так, что он мог Макгонагалл спутать с бородой Дамблдора. И как Блэка ещё не засекли в таком-то состоянии?       Он пригляделся старательнее и, обалдело охнув, перекрестился.       — Мать Господня…       На перилах на балконе твёрдо стояла женская фигура — в одной бордовой рубашке до колен, босоногая идиотка, не боящаяся простыть в столь холодный день. Она на фоне чёрного неба что-то на неведомом языке пела. Её рубашка на ветру слегка развевалась, а глаза были прикрыты. Создавалось впечатление, что она спит. Или так оно и было?       — Ты хто такая?       Сириус неожиданно сощурился: какая-то огромная тень стояла над девушкой, длинными чёрными пальцами заплетая её волнистые тёмные волосы.       — А ты хто такой?       Блэк нерешительно сделал шаг вперёд, пытаясь вглядеться в очертания странной фигуры, склонившейся над поющей девушкой.       Нечто похожее на дементора ласкало её волосы когтистыми пальцами и проводило ими же по хрупкой шее, удивительно, но не оставляя ни единого пореза. Казалось, оно не хотело причинить ей вред, а напротив пыталось зачем-то помочь. Излечить.       Нежданно неведомое существо ощутило на себе взгляд и резко обернулось, пустыми глазницами воззрившись на ошеломлённого до глубины души Блэка. И как бы невзначай создание ухмыльнулось, обнажив чёрные острые зубы, внезапно испарившись.       Тело девушки после его ухода невольно качнулось и так бы и полетело вниз в целях превратиться в отбивную, но Сириус стремительно сорвался с места и подхватил её за талию, аккуратно сняв с перил дрожащее от холода тельце.       Блэк с удивлением глядел на безмятежное бледное лицо спящей красавицы, на застывшие от мороза капельки слёз на её щеках и подхватил на руки для удобства.       — Бордо?       Немножко протрезвев, Сириус попытался её разбудить, но она так крепко спала, что он лишь нерешительно помялся и прошептал:       — Мать твою… какого хрена…       Подумал, что до больничного крыла не так далеко, всего-то пять этажей, потому побрёл с ворчанием туда, ведя разговор сам с собой.       — И что ты предлагаешь делать, олух?       — Отнести её в больничное крыло и валить…       — А как ты объяснишь ту фигню, которая склонилась над ней? А я знал, знал, что она продала душу дьяволу!       — Заткнись. Надо разобраться, что это было.       — Можно поинтересоваться у виновницы ночного казуса, а?       — Нужно.       В конце концов Блэк раздражился, а интерес возрос до предела.       — Гела, очнись, — прошипел он ей в лицо, но та даже не дрогнула. На её губах застыла блаженная улыбка.       Неожиданно остановился, ощутив что-то неладное: чьи-то шаги гулко раздавались в одиноком коридоре Хогвартса. Потому Блэк предпринял попытку спрятаться, чтобы позднее не было лишних вопросов, или разборок, и слухов, разумеется. Гела в одной мужской рубашке, в отключке, на руках у него, а её прижатая к его груди в знак доверия голова, растрёпанные волосы могут вызвать немало паршивых обсуждений, которые могут дойти и до его брата. И тогда и ему, и Геле кирдык. Ведь Блэку известно о давней влюблённости Регулуса, которую тот якобы пытается скрывать, что у него получается так же хорошо, как у Сириуса не смотреть в сторону красивых девчонок.       Блэк скользнул в глубокую нишу, закрытую длинным цветастым ковром. Через едва заметную дырку в ковре Сириусу предстала возможность посмотреть, кто это крадётся в ночи.       Девушка, одетая в вишнёвого цвета плащ, проскользнула мимо, частенько оглядываясь, благодаря чему Блэку удалось разглядеть и узнать в ней никого иного, как Джо Брэдбери.       — И что вам сегодня приспичило шляться, две неразлучницы? — раздражённо прошептал Сириус, догадки которого сводились все к заговорам и страшным тайнам.       Бордо засопела тихо ему в грудь — ей было холодно, и потому Блэку пришлось с видом истязаемого страданиями грешника поспешить на выход. Но он остановился, неожиданно заинтересовавшись, почему ниша закрыта ковром. Очевидно, для того, чтобы скрыть содержимое. Но что оно собой представляло?        Гелу он аккуратно прислонил к стене — чтобы та не упала. Зажёг Люмос. Тёплый оранжевый огонёк метнулся в темень и конец пространства, озаряя изображение, нарисованное прямо на стене.       Сириус подошёл ближе. Очарованно вздохнул. Он никогда не видел подобного. Потому восхищённо светились его глаза.       Миллионы звёзд замерли в синеве небесной. И среди них во мраке долины застыли две фигуры, в руках которых сияли два огонька печально. Девушка с нежной грустью держала в своей руке огонёк голубого, ласкового, чистого, как небо, цвета, отдавая его возлюбленному. В руке же мужчины сиял ультрамариновый огонёк мрачно, отдаваемый любимой. И казалось, словно тьма над ними становилась всё гуще, казалось, точно их хотела разделить сама Вселенная. Но свет их душ на живой картинке становился всё отчаяннее и яростнее, не желая переставать освещать друг друга в кромешной тьме, стараясь пробиться сквозь эту черноту к звёздам за твёрдой гранью их проклятия.       Блэк задумался.       — Неужели это их души? И почему это изображение скрывают?       Ему вспомнились неожиданно слова из одного стихотворения, и он невольно прошептал их под нос, удивившись, ведь подобного не помнил ранее, словно те строки были подкинуты к нему:       И даже в краю наползающей тьмы, За гранью смертельного круга,       Я знаю с тобой не расстанемся мы. Мы — память,       Мы — память. Мы — звёздная память друг друга.       Но после отбросил мысли в сторону, ошарашенный и растерянный, и, легко подхватив всё ворчащую Гелу на руки, поспешил на выход.       Что-то вновь заставило его обернуться. Блэк остолбенел: нарисованное на стене исчезло, кем-то в долю секунды стёртое. Словно горячечный бред ему привиделось подобное, что заставило прийти Сириуса к одному выводу:       — Перебрал, что ли?       Блэк постарался об этом забыть. Глубоко вздохнул и несколько нервно вышел.       Он огляделся. Никого на горизонте не виднелось. Но он мог столкнуться с кем-нибудь ещё, а до больничного крыла аж пять этажей. Ближе будет только Выручай-комната, внутри которой он смог бы не только оставить Гелу со спокойной душой, но и передохнуть самому за бутылочкой лучшего виски, притаённого в пыльных ящичках помещения.       — Ах, какой же я опасный, ах, какой я хулиган… — ухмыльнулся.       Затем помрачнел, глянул раздражённо на сопевшую Бордо.       — Ты, как и всегда, всё портишь, Бордо. Что тебе на месте вечно не сидится? Тьфу… — чуть не впечатался в стену.       Гела почувствовала, что её на руках несёт кто-то нехороший, вредный и пьяный, потому перехватила его за шею в желании не улететь куда-нибудь так сильно, что Блэк склонился к её лицу и негодующе прошипел ей в ухо:       — Я тебя в окно выкину, мерзавка, если так будешь делать.       Бордо поморщилась от неприятного запаха алкоголя изо рта и пробормотала, сладко зевая:       — Я тоже любила Альфарда, Регулус. Но напиваться вонючим пойлом для разбойников — не вариант. Как вариант, мой чемодан и вкусный успокаивающий чай, — грустно улыбнулась. — Альфард любил мой чай. Они с Гавриилом могли выпить спокойно бочку, если б она была…       Сириус не смел её перебить, в шоке приоткрыв рот, явно не ожидав, что она заговорит о его дяде Альфарде.       — Его самый любимый чай назывался «Лесная опушка». Он мне напоминал лес. Знаешь, у меня иногда возникают ассоциации с людьми. Кто-то напоминает лес, как дядя Альфард, кто-то ночное холодное небо, как мой брат, кто-то океан, как ты, Регулус. У тебя глаза похожи на океан. Холодный такой, грустный и глубокий.       Гела зафыркала и уснула окончательно.       — М-да уж, знал я, что ты ненормальная, но чтобы настолько… — изумлённый её откровением, предназначенным не ему, что делало слова Гелы более волнующими, Блэк тяжело выдохнул.       Пожалуй, он согласен с ней: его брат действительно напоминает океан. Только сможет ли Сириус со своим крошечным кораблём-мнением пройти грозный шторм Регулуса и привести его в покой, к правильному выводу?       — Ну что ж. Кто не рискует — тот не пьёт шампанское, — презрительно сморщился, словно съел дольку лимона. — В моём случае только разбойничье пойло.       Сириус, более никого не встретивший, тем временем проник в Выручай-комнату, внутри которой было просторно и несколько грустно из-за отсутствия света.       Гела, видимо, посчитала, что его руки являются очень удобной подушкой, потому слезать с них упорно не желала на протяжении нескольких мучительных минут.       — Не рыпайся же, — бормотала себе под нос, махая руками умоляюще.       Блэк, что странно, воспринял не с облегчением тот факт, что его приняли за другого, а с неприязнью: нагло взяли и его заслуги повешали на другого. Ну как так-то?       — А оно мне надо? Вот с Регулусом и устраивай здесь дикие пляски, а я пойду… — посмотрел на заветный ящичек, как на восьмое чудо света, — бухать!       Бордо специально завыла аки Люпин, когда из-за свистоплясок после полнолуния пробуждается голый где-нибудь в Запретном лесу.       — Что ты хочешь от меня? Жизнь мою?       С лёгкой злостью Блэк уложил её на разноцветный диван.       Вопрос был риторический, да и Бордо наверняка не в состоянии была бы на него ответить.       Хотел было идти напиться и поразмышлять на тему того, с какого момента его дядя стал так близок с семьëй Бордо, как был остановлен чьим-то ворчанием.       Он медленно обернулся. Испепеляюще посмотрел на Гелу.       Бордо сжалась в комочек на диване, прижав к груди ноги, обхваченные её руками в попытке согреться. Наморщенный лоб не делал ей красоты, тем более красный нос. А шептание себе под нос во сне заставило Блэка задуматься.       Неожиданно он вздохнул.       — И что делать? — сам у себя спросил, оглядываясь в поисках подсказки. Но помощи ждать не от кого. Горько выдохнул и взъерошил волосы. — Ладно, — решительно выпрямился. — Найду носки.       Через некоторое время он стоял в нерешительности перед девушкой с шерстяными, смешными, новогодними носками.       — И что дальше? — мялся перед ней как школьник Сириус. — Надеть, не?       Блэк присел на корточки перед её лицом безмятежным и, осознав, что ведёт себя как придурок, беспрекословно заявил:       — Ну не откусит же она мне голову, — вдруг замер, затаив от страха дыхание, когда увидел, что Бордо едва заметно поморщилась от издаваемого им шума. — Или да? — закатил раздражённо глаза. — Ненавижу. Пить брошу, раз превращаюсь в такую мямлю, — с видом сурового воина надел чёртовы носки, облегчённо выдохнув.       Развернулся, чтобы продолжить путь к заветной коробочке с алкоголем, решив, что сегодня можно сделать исключение.       Но Бордо что-то вякнула недовольно. И потому он с видом человека, мечтающего убивать, воззрился на неё.       — Чего. Тебе. От меня. Надо?!       Бордо бессознательно искала рукой одеяло, но ничего на пути не находила.       Блэк же потёр переносицу и воздел руки к небесам в мольбе о помощи.       — Помоги, грешному…       Добавил сухо, гневно глядя на ворочающуюся на диване в желании согреться девушку.       — Я согрею тебя не потому, что ты мне нравишься, Бордо, — мрачно вздохнул. — Ты дорога моему брату. И никогда не бросаешь его в беде, заставляя цепляться за здравый рассудок. Меня он не слушает, так хотя бы послушает тебя.       Сириус мягко приземлился рядом с ней и, подхватив шёлковое синее одеяло с кресла, укутал её как в кокон. Теперь она напоминала ему гусеницу — потому тот бросил издевательский смешок.       — Смешная.       Блэк сдёрнул с себя эмоции, не желая переходить рамки, приблизился чуть, оставляя дистанцию.       Бордо в ответ засопела, пытаясь непроизвольно отодвинуться от него. Но он с ворчанием закинул руку ей на талию и осторожно прижал к себе.       — Я тебе помочь хочу, идиотка. Моя волшебная палочка хрен знает где летает, ты вообще полуголая. Палочка явно не при тебе. Я слишком пьян, чтобы идти куда-то, ты и вовсе спишь, — со страшно выпученными глазами заключил: — Некуда бежать, смирись.       Гела что-то заворчала ему в бок.       — Будешь кудахтать, брошу тебя здесь мёрзнуть, ясно? — буркнул недовольно. — Ты лучше скажи, кому душу продала? — тёмное создание, от которого исходил морозец, не покидал памяти Блэка. А шальное воображение, причём ранее выпитые бутылки рома и виски, не делали ему пользы, придумывать невольно заставляя различные продолжения с каким-то страшным демоном, желающим питаться душенькой невинной девчушки.       — Невинной, ха, — язвительно закатил глаза.       Бордо предприняла ещё попытку избавиться от какого-то обнимающего её придурка, кажется, поняв, что это не Регулус, но Сириус решительно пресёк её попытки. Геле пришлось смириться, уткнувшись ему носом в грудь. Её ноздри защекотал приятный запах одеколона, напоминающий океан. Она улыбнулась, вспомнив холодные глаза Регулуса, и уснула.       — Не сдохла? — Сириус проверил, дышит ли она, и откинулся на подушки в отчаянии. — Напиться не даёт, вот чертовка.       Затем с огорчением глянул на хрупкую бледную девушку и покачал головой в отрицании.       — И почему моего брата привлекла ты? Язык слишком длинный, иногда отрезать хочется. Гордячка до противности. Умная чересчур, тяжело будет.       Вздохнул разочарованно и ушёл в тяжёлые размышления, невольно поглаживая её длинные волосы и оттого немного успокаиваясь, не заметил, как провалился в сон.       Тишина заполнила сладко помещение.

***

      — Это ещё что за чудеса? — хмурился Джеймс, глядя перед собой.       А перед ним благополучно лежала раскрытая карта Мародёров, освещённая слабым оранжевым свечением, исходящим от камина, возле которого Поттер валялся, следя за передвижениями пьяного друга, сходящего ночью с ума. И как его до сих пор не заметили и не поймали? Оставалось загадкой.       — Ты куда с ней пошёл, придурок?! — возмутился Джеймс, наблюдая за тем, как Блэк уходит с Бордо. — Что она там вообще делает? — вопросительно уставился в огонь Поттер; глаза его пылали жутким интересом.       — Что ты тут делаешь? — позади него кто-то остановился, пытаясь заглянуть за плечо, чтобы разглядеть странную карту.       Джеймс лихо развернулся, резко прошептав «Шалость удалась», чем спас себя от дальнейших расспросов, и воззрился на отвлёкшего его от размышлений виновника.       — Э-э-э…       Он растерялся на миг.       Лили огляделась, сложив руки на груди. В гостиной они были одни, что её ничуть не смущало. Здесь, в гостиной, она часто оставалась в одиночестве по ночам: в это время уже все спали. Кроме редких случаев с Мародёрами, конечно.       — Почему не спишь? — с вопросом прищурилась.       Мозг Поттера забарахлил от увиденного: в глазах девушки сверкали интерес и лёгкое волнение. Ничего умнее не придумав, он выдал, удивлённый её эмоциями:       — Тебя жду.       — Чего? — изумлëнно распахнула глаза, затем скептично улыбнулась, кивнув своим мыслям.       — Что, Ромео не может ждать свою Джульетту ночью, в гостиной, чтобы сделать это?       Джеймс мигом придумал план, как заворожить прекрасную леди, самоуверенно заухмылялся. Взмахнул волшебной палочкой, из которой посыпались спектральные искры, напоминающие мириады сердец; они закружились вокруг Эванс решительно, не давая возможности выбраться из маленького водоворота.       Лили только и оставалось, что удивлённо глазеть не только на искорки волшебные, но и на самодовольного Поттера. Его широкая улыбка почему-то разозлила Эванс. Лили надменно взмахнула палочкой в ответ, уничтожив волшебство Джеймса, посмотрела на него наигранно чопорно и так же ответила:       — И не надейся, Поттер.       — На что, на твой поцелуй? — с той же ухмылкой задал вопрос. — Не переживай, дорогая. Мне не важно, будешь ты меня целовать, или нет. Мне одной твоей радости достаточно, — серьёзно на неё глядя, но при этом мягко улыбаясь, задумчиво наблюдал за реакцией девушки: смущение, неловкость, секундная приязнь, злость и страх, что он с ней лишь играет. Поттер передёрнул плечами.       Лили же вспыхнула и, возмущённо махнув рукой, развернулась, неуверенно бросив напоследок:       — Дурак.       Как только дверь за Эванс закрылась, Поттер печально посмотрел ей вслед, чувствуя, как что-то покалывает сердце.       Кажется, он основательно влип.

***

      Пробуждение для Гелы было несколько болезненным.       Её веки еле-еле распахнулись, а рассеянный взгляд упёрся в стеклянный потолок, за которым виднелись разорванные на две части чёрные облака. Показалось на миг, что звёзды намеренно порвали полотно пушистое ночи, словно желая отдалить две, казалось бы, неотделимые частицы друг от друга.       Звёзды сонно мигали.       Гела с кряхтением перевернулась на живот и, положив голову на подлокотник дивана, оглядела помещение, погружённое в ласковый мрак. Неожиданное щёлканье пальцев. И по помещению закружились морские и изумрудные фонарики, хоть капельку разгоняющие тьму.       Бордо медленно поставила ступни на пол, почувствовав приятную прохладу.       Фонарики закружились перед ней, погружая в волшебный смерч.       — Интересно, как я здесь оказалась? — смятенно спросила с прикрытыми глазами. — Не ветром и магией меня занесло в Выручай-комнату.       В раздумье подошла к стеклянной стене, устало лбом прикоснувшись к ней. Её ресницы трепетали, а огоньки чудесные за спиной гасли.       Гела растерянно распахнула глаза. Перед ней застыла в мёртвой тишине школа.       Её сюда кто-то неизвестный принёс, после ушёл. Тем не менее, здесь она в безопасности благодаря ночному спасителю.       — Однажды это станет из-за лунатизма моим последним ночным приключением, — вздохнула и внезапно чихнула, потерев нос пальцами. — Простыну, не смогу отправиться с Регулусом в замок. А жизнь так коротка…       Гела посмотрела на красивые носки, надетые ей на ноги, и чихнула вновь, проворчав:       — Холодно здесь.       Махнула рукой. Магическое тепло медленно разлилось по телу, успокаивая.       Затем с любопытством приложила палец к губам.       — Кто же мне помог? — внимательно огляделась, но, кроме неё, ни единой души не присутствовало в помещении, с тем только приуныла, недоумëнная.       — Вот теперь строй догадки… точно не Регулус, не в том состоянии из-за произошедшего… — печально взглянула на небо, на одну звезду, ими сегодня утерянную, вспомнила вдруг чей-то раздражённый мужской голос, чьи-то зловещие угрозы, когда она пыталась закинуть ногу кому-то на талию, жалобные стоны, когда металась из стороны в сторону на диване. Как несмотря на это, её только крепче прижимали к себе в желании успокоить.       — Да кто же ты такой? — растерянно уставилась в окно, продолжая перебирать варианты возможного спасителя. Но все варианты были пусты. А её тем временем что-то привлекло на улице.       Около Запретного леса находилась человеческая фигура. Стояла, не двигаясь, словно застывшая во времени. Затем та наклонилась и сорвала травинку, положив её в рот, повернулась и огляделась внимательно, будто считая, что её могут преследовать. Плащ позади создания из-за ледяного порыва ветра взлетел к небесам. И на месте человека оказался кот. Синющие глаза блеснули во тьме так ярко, что Гела прижалась к холодному стеклу всем телом.       — Гавриил?       Её брат точно услышал догадку, последний раз глянул на школу и скрылся в зловещем в ночи лесу, оставив за собой тонкий шлейф сверкающего льда на траве.       — И что это было? — недоумëнно приоткрыла рот, теряясь в догадках.       Но ответа не было на этот вопрос.

***

На следующее утро.       — Ты где шлялся, чёрт шальной? — по пути во двор для последующей прогулки поинтересовался Поттер, жуя вкусную ореховую конфету. Ему известно, где был друг, но хотелось услышать лично. Искать его Джеймс не пошёл. Понятно было, что Блэк скрылся с Бордо в Выручай-комнате, а попасть туда не было возможным. А что они там делали, его не касалось. Но услышать всё равно интересно.       Сириус мотнул головой, сбрасывая сонливость и пелену с глаз, рассеянно ответил:       — Уснул в Выручай-комнате.       — Вместе с Бордо, я так понимаю? — пропел Поттер, сощурившись.       Сириус поморщился.       — Ну и? Оно обязательно было следить за мной?       — Чтобы проследить, наделаешь ты глупостей или нет… как видно, ночка у тебя была весёлая, — Джеймс взглядом обвёл помятого и смешного в своей сонливости друга. Сочувствующе улыбнулся: — Не переживай, брат мой. Скоро мы и сюрприз всем устроим. И знатно напьёмся. До такого состояния, что я и Хвост будем вновь вытаскивать тебя с Лунатиком голых и грязных из очередного оврага, — презабавно улыбнулся, отчего у глаз появились милые морщинки.       Блэк вновь поморщился.       — Пойдём, напою тебя вкуснятиной.       Поттер вальяжно направился по коридору в Большой зал и принялся напевать песенку под нос, пытаясь приободрить лучшего друга.       Сириус молча прислушивался, с каждым разом чувствуя всё большие тёмные неприятности, которые ждут его в скором будущем. Но вяло улыбнулся, кивнув благодарно. Снова Поттер вытаскивает его из этого проклятого дремучего леса размышлений.       Затем вспомнил спящую в Выручай-комнате Гелу. Интересно, давно ли она её покинула? Сегодня ещё ни разу не застал он Бордо в школе. Может, спит ещё.       Сириус не жалел, что ушёл, и что она не узнает, кто ей помог. Лучше будет, если она ничего не узнает. Лучше будет, если их ничего не будет связывать, кроме едких замечаний и забавляющих их обоих словесных драк. А Регулус никогда не узнает о произошедшем.       — Эй, что за шум?       Блэк не заметил по мере приближения к школьному двору всё нарастающие с каждым шагом шум и гам.       Чьи-то жалобные крики, смешанные с плачем заставили двоих друзей переглянуться в недоумении.       Они ускорились.       Пришли в заполненный школьниками и преподавателями двор.       Их глазам открылось удивительное: всё вокруг, вопреки законам природы, было мрачно погружено в лёд. Двор сверкал в лучах Солнца ослепительно, заставляя жмуриться почти всех присутствующих, прикрываться руками. Крупные хлопья снега кружились хаотично гонимые холодным ветром, не улетающие за границу двора. Словно место, в котором воцарилась зима в осеннее время, стало проклято за ночь царицей снежной.       Сириус заворожённо взирал на прекрасие, приоткрыв рот. Джеймс пробормотал что-то удивлённое, что-то в духе «во чудеса-то».       Но не властвующая зима во дворе заставляла кого-то страшно взвывать, рыдать взахлёб.       Поттер и Блэк воззрились на безжизненно лежавшее тело одного из учеников, окружённого стайкой учителей и других учащихся. Лёд обхватывал его нежно, необычайно узорчато переходя на чуть сероватое лицо.       Казалось, ледяная маска Зимы навеки застыла на его физиономии. Неподалёку громко плакала третьекурсница, видимо, заставшая его не так давно, самая первая. Её оттащили от юноши, над которым колдовала Макгонагалл.       То был Северус Снегг.       — Он что, откинулся? — изумлённо пригляделся Блэк.       Двор всё больше наполнялся шокированными учениками, из-за обсуждений которых самую суть было уловить трудно, только какие-то обрывки: «Северус… утро… холод… Гавриил… смерть…»       — Ну и трындец, — раздражённо заявил Блэк, прорываясь к центру событий вместе с лучшим другом.