Секвойя

Каролине было скучно. Она водила пальцем по экрану телефона, запуская из рогатки очередную птицу в очередную свинью, и изредка кидая взгляд на людей, сидящих за длинным столом. В Париж они приехали еще до обеда, и, поручив водителю доставить их багаж в дом семьи Бернар, сразу отправились в офис нотариуса, где их уже ждали родители Габриэллы. Себастиан Бернар, крепкий высокий мужчина, сидел, расстегнув пиджак и вытянув ноги. Он выглядел уставшим. Короткие кучерявые волосы в некоторых местах уже были тронуты сединой. Он внимательно просматривал листы из стопки документов, сложенных перед ним, вчитываясь в каждое предложение. Это объясняло то, почему на встрече нет адвоката. Отец Габриэллы был юристом международного класса, имеющим богатую практику. Вряд ли кто-то мог разобраться с оформлением сделки по продаже его же дома лучше, чем он сам. Рядом с ним сидела женщина в облегающем платье насыщенного горчичного оттенка. Уголки ее губ тронули легкие морщинки, как бывает у тех, кто часто улыбается. Ее темные волосы были собраны в высокий пучок, и выглядели так, словно она только что посетила салон красоты. Хотя Каролина знала, что их частный самолет из Лос-Анджелеса приземлился в парижском аэропорту Орли всего несколько часов назад. Каролина всегда помнила их очень гармоничной парой. Она ни разу не видела, чтобы они ссорились. Когда Себастиан был раздражен, только Ребекка могла его успокоить. Она всегда предпочитала молча улыбаться, избегая споров, которые как она считала, приводили не к примирению в поисках истины, а к накалу конфликтов. Она проповедовала философию о том, что с мужчиной нельзя обсуждать серьезные вопросы на голодный желудок. К слову, она превосходно готовила. Конечно, у них были домработницы, но на кухне хозяйка дома позволяла только помогать ей, и никогда не доверяла приготовление пищи кому-то другому. Это действительно было странно, потому что выглядела она так, словно в жизни не держала в руках ничего, тяжелее пилки для ногтей. Каролина восхищалась этой женщиной. Ребекка обладала той самой неувядающей красотой, которую поэты воспевали в стихах. И Габриэлла была точной копией своей матери. Белый кожаный тренчкот Ребекки одиноко висел на напольной вешалке в углу кабинета. За окном было около двадцати пяти градусов, и верхняя одежда выглядела неуместно. Но утром в Лос-Анджелесе был сильный дождь, и ей пришлось накинуть на себя что-то. Большая часть их вещей уже была в новом доме в Калифорнии. По большому счету, оставалось перевезти только то, что Габриэлла взяла с собой пару недель назад, когда переехала к друзьям отца. Конечно, их присутствие на сделке не требовалось, все дела могли решить их адвокаты, но Ребекка настояла на том, чтобы супруг сам занимался этим делом, ища повод вернуться в Париж, чтобы попрощаться с домом, в котором они, как ей казалось, прожили всю жизнь. Габриэлла была благодарна матери, поскольку любила дом, в котором выросла. Она молча разглядывала свои ногти, которым срочно был необходим маникюр. Холодный душ был всем, о чем она могла сейчас мечтать, ведь им даже не удалось заехать домой после прибытия из Барселоны. Они сидели здесь уже больше часа. Заключение сделки затянулось, поскольку у покупателя возникли какие-то новые требования, которые необходимо было обсудить. Себастиан был заметно раздражен, ведь они обсудили все детали еще две недели назад. Он постукивал каблуком по темному паркетному полу, чем заставлял Габриэллу нервничать. Ребекка положила руку на его плечо, после чего тот вздохнул, и устало протянул: — Хорошо, я согласен с Вашими требованиями, — он посмотрел на низкорослого полного мужчину, сидящего напротив него. — Документы в порядке, — он встал, протягивая бумаги нотариусу. — Отлично, осталось заверить все необходимые документы, — протянул пожилой мужчина, сидящий во главе прямоугольного стола. Он обмахивался листом бумаги и выглядел утомленным. Это долгая встреча измотала всех присутствующих. Покупатель потер ладони, и тоже встал. — Вам нужно поставить подписи вот здесь, — указал нотариус. Габриэлла торопливо вылезла из-за стола и направилась к нему, желая поскорее покончить с этим. Вот уже целый час она маялась от скуки, и не знала, чем себя занять. Каролина все еще не желала с ней разговаривать, и аккумулятор телефона давно сел, так что она с огромным энтузиазмом восприняла призыв нотариуса оставить свои автографы. Ребекка тоже поставила подпись в нужных местах, пока мужчины пожимали друг другу руки. Себастиан снял с вешалки плащ супруги, перекинув его через руку. — Ну что, девочки, поедем прощаться, — улыбнулся он, открывая дверь офиса. Он сохранял невозмутимое спокойствие, словно его ничуть не трогал тот факт, что они проведут последние дни в столь дорогом им месте. Но ему не было все равно. Это была только видимость. Несмотря на ухоженную лужайку, недавний косметический ремонт, дом выглядел пустым и заброшенным. В дверных проемах еще висели целлофановые пакеты, и воздух был пропитан запахом краски. Мебель стояла на своих местах, поскольку ее заменой должны были заниматься новые хозяева. Каролина оглядела высокие потолки, украшенные лепниной. Эти стены напоминали ей о детстве. Она так много времени проводила в доме подруги, что родители Габриэллы решили переоборудовать одну из гостевых комнат под спальню Каролины. Но тогда она была еще ребенком, не особенно нуждающимся в личном пространстве, так что большую часть времени все равно проводила в комнате Габи. Когда-то ярко горевший камин, где они с ней проводили долгие вечера, слушая потрескивание дров и наблюдая за искорками пламени, сейчас был потушен. — Выглядит иначе, — тихо сказала она. Это место действительно выглядело безжизненным. Каролина помнила этот дом наполненным множеством звуков и запахов, сейчас же он был окутан тишиной, нарушаемой только постукиванием каблуков о паркет, и гулкими отзвуками голосов Ребекки и Себастиана, обсуждавших что-то в столовой. — Помню, как была здесь в последний раз перед переездом в Штаты, — Каролина окинула взглядом ведущую наверх широкую лестницу в центре гостиной. Она часто бывала здесь, когда приезжала в Париж, хотя предпочитала останавливаться в отеле, словно боясь снова привязываться к чему-то. — Мне было так одиноко, — печально произнесла Габриэлла, — когда ты уехала. Ребекка, видя переживания дочери, поддерживала ее, приглашая Каролину в гости. Но они тогда еще были очень малы, к тому же, семья Перри была занята бесконечными переездами, так что первые несколько лет девочки общались по телефону. Они навещали друг друга всего несколько раз, да и то только тогда, когда Андрэ Перри приходилось бывать в Париже с рабочими визитами. Когда отношения в семье Каролины ухудшились, она стала при каждой удобной возможности сбегать в Париж, иногда в сопровождении своего брата. — Помню, как я хотела хотя бы раз приехать к тебе в гости тогда, в детстве, — продолжила она. Каролина усмехнулась: — Сложно приглашать гостей, когда ты живешь в состоянии бесконечного ремонта. Друзья Каролины редко бывали у нее дома, поскольку ей постоянно приходилось называть разные адреса. Она вдруг ухмыльнулась, вспомнив, как однажды пригласила сокурсниц на вечеринку в пижамах. Когда они приехали, то никого, кроме привратника, в доме не обнаружили. Каролина же, попивая чай в своей кухне, недоумевала, почему их так долго нет. Позже выяснилось, что она как-то забыла упомянуть, что неделю назад переехала в новый дом. Подруги не понимали, как можно было забыть о такой «незначительной» детали. Но Каролина, привыкшая к переездам, уже давно не придавала им особого значения. — Ты даже не представляешь, как мне было плохо без тебя. Мы ведь с тобой почти не расставались до моего переезда, — Каролина опустила взгляд. Кажется, ее глаза слегка увлажнились. От утренней обиды не осталось и следа. В конце концов, разве у нее был кто-то ближе, чем Габи? Габи, которая всегда поступалась своими интересами ради подруги. Она готова была отдать все, что имела, только бы Каролина была счастлива. Хотя той и нужно-то всего было, чтобы Габи была рядом. И она была. Никогда не спрашивая, не упрекая, не давя. От природы обладая удивительным даром чувствовать людей, она всегда знала, когда нужна подруге. Габи была не из тех, с кем можно помолчать. Она никогда не давала подруге уйти в депрессию, погружаясь в кашу своих проблем. Она предпочитала действовать иным способом — загрузить Каролину новыми впечатлениями по самое горло, так, чтобы у нее не осталось ни одной свободной минуты, чтобы уйти в себя. Конечно, в их отношениях, как и в любых, случались проблемы. И они обе очень переживали, когда случалась ссора. Но еще в подростковом возрасте они как-то единогласно пришли к мнению, что вряд ли может случиться то, что их действительно разлучит. И с тех пор они предпочитали не тратить время на обиды, поскольку обе знали, что любая ссора рано или поздно все равно закончится, и холодные войны пользы никому из них не принесут. Первой звонила не та, которая была неправа, а та, которая быстрее понимала, что скучает. — Я и теперь не намерена с тобой расставаться. Куда ты от меня денешься? — Габриэлла крепко прижала подругу к себе, слушая, как та начинает всхлипывать. — Понимаю, это глупо, — послышался глухой голос Каролины, разбавленный сдавленными рыданиями, —, но я до сих пор не могу простить им то, что они увезли меня отсюда. — Кэри, милая, ну не надо. Видишь, теперь и я покидаю Париж. Каролина вытерла слезы тыльной стороной ладони. — В конце концов, кто может нам помешать бывать здесь так часто, как нам захочется? — подмигнула Габи. — Это, и правда, глупо… Ведь я полюбила Нью-Йорк, с его дорогами, заполненными желтыми пятнами такси, и тихими улочками в глубине кварталов, и сверкающей Пятой Авеню. Это город контрастов. Его даже сравнить с чем-то сложно. Я не представляю себя где-то в другом месте, — покачала она головой, — Париж навсегда останется моей родиной. Но Нью-Йорк мой дом. И я не хочу это менять. Она вдруг резко подняла голову, преисполнившись какой-то непоколебимой уверенности. — Ты же знаешь, я буду жить там. Надо просто подождать, — отчеканила она. Габриэлла внимательно посмотрела на подругу. Она понимала, что та имеет в виду квартиру, в которой они когда-то жили с семьей. — Если честно, как бы я не любила этот дом, на самом деле я очень рада, что переезжаю в Штаты, — пожала плечами Габриэлла. — Почему? — Потому что как бы ни был прекрасен Париж, и как бы мне не было хорошо здесь, с тобой мне лучше, даже на краю света, — она улыбнулась. — Иди сюда! — Каролина притянула ее к себе. — Кстати, ты уже думала об учебе? Что ты планируешь? — Да. Я подумывала о том, чтобы перевестись в один из Университетов Лос-Анджелеса, но таких сильных юридических факультетов, как в Сорбонне, там и в помине нет. Все достойные альтернативы находятся на восточном побережье, — протянула она как-то уж слишком загадочно. Глаза Каролины лихорадочно заблестели. — О, Габи, ты серьезно? — она подпрыгнула от радости, прекрасно понимая, что речь идет о Лиге Плюща*. — Обещай, что ты подумаешь над этим! Габи драматично приложила руку ко лбу. — Ох, право, я даже не знаю, — замотала она головой. Каролина наигранно нахмурилась и скрестила руки на груди. — Хорошо, я обещаю рассмотреть данный вариант, — официозно произнесла Габриэлла, уперев руку в бедро. — С радостью сообщаем Вам, что будем рады видеть Вас в нашей лиге, — подыграла Каролина. — Дартмут? — Дартмут — дерьмо! — воскликнула Габи. — Тогда, может, Принстон? — размышляла подруга. — Не люблю оранжевый цвет, ** — скорчилась Габи, и, приложив указательный палец к губам, устремила взгляд в потолок, - я, вообще-то, подумывала о Колумбийском, — задумчиво продолжила она. Каролина, затаив дыхание, ждала окончания фразы. Неужели они, и правда, будут учиться вместе? Ей было трудно поверить в это. — Но, к сожалению, ваш юридический факультет не в состоянии дать мне больше, чем Сорбонна, так что, — она таинственно замолчала, глянув на слегка поникшую подругу, — если я и выберу один из Плющей, то это будет Йель, — закончила она. — Габи, как бы мне не хотелось учиться вместе с тобой, я вынуждена признать, что Йель действительно станет для тебя самым достойным местом обучения, — улыбнулась подруга. — У них прекрасное отношение к иностранным студентам, — добавила Габи, — к тому же, я была примерной девочкой, — игриво повела она плечами, — и хорошо училась, так что мой перевод в Йель не составит труда. Габриэлла, несмотря на всю показную взбалмошность, была одной из лучших студенток своего курса, проявляя искреннюю заинтересованность, как в общественной, так и в научной деятельности университета. Возможно, она поступила опрометчиво, отказавшись от стажировки в Олд Прайсез. Эта старинная компания могла бы дать ей очень много возможностей для применения теоретических знаний на практике. Но она не жалела об упущенной выгоде, ведь, в конце концов, то, что она приобрела, благодаря этому отказу, было гораздо важнее. Габриэлла невольно улыбнулась, вспомнив о Клоде, и опомнилась, только когда заметила, как Каролина присела на узкую кушетку у лестницы, положив сумочку рядом с собой. Она смотрела в стену, взгляд был пустым, словно мысленно она находилась не здесь. Поймав на себе взгляд подруги, она вздохнула: — Вспомнила, как уезжала из своего дома, — девушка медленно окинула взглядом гостиную. Протянув руку, она коснулась круглых перил, и вдруг заметила на них тонкие мелкие трещинки, покрытые новым слоем лака. Почему она не замечала их раньше? Она ведь касалась этих поручней бесчисленное множество раз. Краска на стенах сейчас казалась темнее. А над лестницей, оказывается, висели картины. Неужели она столько раз смотрела на эти стены и не видела всего этого? И неужели нужно было обязательно прощаться, чтобы, наконец, это заметить? Когда они перестали ценить простые вещи, вроде горячего шоколада после долгой зимней прогулки, или катания на карусели под проливным дождем? Или дома, в котором живешь много лет. Почему нельзя было просто радоваться жизни во всех ее проявлениях? Почему люди начинают ценить что-то только тогда, когда теряют это? Она тряхнула головой, сбрасывая с себя неприятные воспоминания. — Ты уверена, что дело только в этом? — Габи скрестила руки на груди. Каролина перевела растерянный взгляд на подругу, начиная понимать, что она имеет в виду. Они до сих пор не поговорили о том, что произошло на яхте. Но сейчас ее мысли были заняты совсем не этим. Она уверенно кивнула. — Кэри, просто знай, что ты всегда можешь поделиться со мной всем, если захочешь, — Габриэлла присела рядом. — Я знаю. — Хорошо, — обняла ее та. — Я думаю, тебе стоит позвонить Ноэлю. Ты вообще давно с ним говорила? — вдруг спросила Габи. — Несколько дней назад, — пожала плечами та. — Он сейчас где-то в восточной Европе, с ежегодным Джуллиардским благотворительным концертом, — махнула она рукой. — О, как я скучаю по твоему брату, — раздался голос Ребекки, и в другом конце гостиной послышался гулкий цокот каблуков, — я вовсе не хочу обидеть твоих родителей, но ты и Ноэль всегда были для нас с Себастианом кем-то вроде названных детей, — улыбнулась она, подойдя к девочкам. — Я передам ему твои слова, Ребекка, — пожала Кэри ее руку, — думаю, мы скоро увидимся в Нью-Йорке. Ребекка подняла брови и удивленно посмотрела на дочь. — Габи, ты ей не сказала? Габи хлопнула в ладоши: — Я совсем забыла, мама, — радостно улыбнулась она. Каролина переводила взгляд с одной на другую, не понимая, о чем ее забыли предупредить. — Дорогая, Нью-Йорк вполне может подождать, — сказала Ребекка, — мы будем счастливы, если ты поедешь с нами в Лос-Анджелес, и погостишь в нашем новом доме. И да, твоя комната уже ждет тебя, — широко улыбнулась она, пребывая в восторге от своей новости. Каролина испытала невообразимую радость от мысли, что проведет с подругой еще какое-то время. По правде говоря, это было ей сейчас необходимо. — С радостью, спасибо за приглашение, — восторженно воскликнула она, ощущая, как ее сумочка, лежащая рядом, вибрирует. — А вот и Ноэль, — усмехнулась она, доставая телефон. Габи и Ребекка радостно переглянулись. — Ну, как проходит твое лето, сестренка? — раздался веселый голос брата из трубки. Каролина задумалась. Она и сама не знала, как ответить на этот вопрос. Она улетела из Америки чуть больше недели назад, а с ней уже столько всего произошло. Она едва не утонула, и узнала, что человек, которому она доверяла, пытался утопить ее отца, И еще она встретила Джастина. На фоне этого все остальное меркло. Воспоминания о том несостоявшемся поцелуе в подсобке заставили ее вздрогнуть. — Эй! Ты меня слышишь? — окликнул ее Ноэль. Послышался звук, напоминающий щелчок открывающейся жестяной банки, а следом характерное шипение. — Лето, как лето. Ничего особенного, — безразлично бросила она, - ты, что, пьешь пиво? У тебя же сейчас полдень! — Кэри, это газировка, — укоризненно ответил он. — Вообще-то я в Варшаве, и если я ничего не путаю, мы с тобой в одном часовом поясе. В трубке вдруг раздался возмущенный возглас. — Ты опять раскидал свои вещи, чувак! — Ты не один? — спросила Каролина. — Это Брэнсон, он передает тебе привет, — рассмеялся тот. Вообще-то его звали Брэд Томпсон, но друзья звали его Брэнсон. Они с Ноэлем учились на одном курсе. Брэнсон был глуповатым и напыщенным, но Ноэль общался с ним, потому что он был лучшим другом его бывшей девушки, Вивиан Бэйкер, с которой когда-то его и познакомил. К тому же, Брэнсон был талантливым музыкантом, что Ноэлем очень ценилось. И Ноэль, и Каролина относились к Брэнсону с высокомерной снисходительностью, что, в принципе, было для него привычно. Они искренне недоумевали, как Вивиан, будучи весьма сообразительной особой, могла с ним общаться. Хотя, вообще-то, она была очень странной, словно не от мира сего. Хипповатая, мечтательная Ви была как раз из тех, кто считает ворон на улице. Каролина никогда не была в восторге от девушек брата, но она и не могла быть объективной, поскольку привыкла быть единственной девушкой в его жизни. Но с Ви Ноэль был действительно счастлив, и Кэри сочла, что этого достаточно. Они встречались около полугода. Вивиан была убежденным веганом, не говоря уже о том, что, в принципе, вела здоровый образ жизни. Поэтому новость о том, что Ноэль уже не первый месяц крепко сидит на наркоте, стала для нее убийственной. Несколько последующих недель их друзья наблюдали ссоры и примирения, клятвы и слезы, пока, в конце концов, Ви не поняла, что человека нельзя заставить сделать то, чего он делать не хочет. Ноэлю повезло, что родители так об этом и не узнали. Он тяжело переживал разрыв, очень скоро поняв, что чаши весов не равны. Ви была для него всем, но она твердо дала понять, что не намерена быть созависимой. Ноэль решил, что не хочет из-за глупой зависимости потерять следующую девушку, которая станет ему так же дорога. Он все же отказался от пагубной привычки, хотя и с неимоверным усилием. Пришлось избавиться от окружения, с которым раньше он проводил приятные вечера за косяком и амфетаминами. Но с тех пор прошел год, и Каролина понимала, что Ноэль никогда и никого не полюбит сильнее. Он грезил только ею. — Итак, ты опять застрянешь в Париже на все лето? — раздался в трубке его голос. — Нет, семья Габи переезжает в Лос-Анджелес, и Ребекка пригласила меня погостить, — задумчиво потерла ухо Каролина, глядя на Ребекку. — О, дорогая, без Ноэля этот дом будет пуст, передай ему, что мы с Себастианом с нетерпением ждем его, пусть вылетает сразу, как освободится, — погрозила пальцем та. — Ура! — воскликнула Габи, — И как мне самой не пришла в голову эта мысль? Габриэлла и Ноэль отлично ладили. Они оба обладали мощной энергетикой. Ученые должны были использовать их тандем как альтернативный источник энергии. Ими можно было бы осветить не один десяток домов. Каролина в их компании всегда была кем-то, вроде няни. Пока эти двое выдумывали безумные игры, снося все на своем пути, Каролина только и делала, что причитала. Они смеялись над ней, когда она рыдала в углу из-за каждой небольшой царапины, жалея себя, словно жить ей осталось не больше часа. — Замётано! — весело воскликнул Ноэль. — Я как раз еще не придумал, чем себя занять после возвращения домой. — Отлично, скоро увидимся, — Каролина улыбнулась. — Пока, старушка! — захохотал тот. — Ноэль, я сто раз говорила тебе… — гневно начала было Каролина, но услышав короткие гудки, только тяжело вздохнула, глядя на темный экран телефона. — Девочки, нам предстоит тяжелый двенадцатичасовой перелет. Мы вылетаем завтра вечером. Так что у вас еще есть время закончить свои дела в Париже, — сказала Ребекка. — Я жду вас к ужину через десять минут, — кивнула она головой в сторону столовой, направляясь к двери. — У тебя есть какие-то дела в Париже? — спросила Габи, когда они остались в гостиной вдвоем. — Вообще-то, на яхте я была уверена, что по приезду сюда первым делом займусь местью Адаму. Но Клод и Итан уже и так устроили ему взбучку, — Каролина запнулась, понимая, что не упомянула главного идейного организатора. — Да, Клод рассказал мне, — кивнула та, наблюдая за подругой, с лица которой вдруг исчезли все намеки на радость. Кэри снова растерянно смотрела в стену. — У меня тоже нет дел. Мне, в любом случае, придется вернуться в Париж в августе, чтобы заняться переводом из университета, — размышляла Габи вслух, подперев рукой подбородок. Но Каролина не реагировала, снова погрузившись в свои, по всей видимости, не слишком приятные мысли. И Габи знала, о чем, а точнее, о ком она думает. — Мы были вдали от цивилизации целую неделю, — вдруг воскликнула Габи, словно только что это осознала. На самом деле она просто пыталась отвлечь подругу. — Посмотри на мои ногти! Каролина пришла в себя, когда Габи потрясла пальцами у ее носа. — И волосы! — Габи подняла одну прядь и в ужасе закатила глаза. Тяжело вздохнув, девушка уперлась рукой в бедро. — Раз мы обе завтра совершенно свободны, думаю, ты не будешь против того, чтобы весь день провести в СПА, — подмигнула она подруге. — О да! — мечтательно вздохнула Каролина, понимая, что предложение весьма заманчивое — Габи, только ты знаешь, что мне необходимо, — она потянула подругу за руку, — но для начала мы должны поесть. Я так голодна!