***
Сожженную деревню окутывал густой, точно гороховый суп, туман, мягким облаком стелившийся вдоль узких тропок и между веточек молодых кустов. Подобно шапке он укрывал руины некогда грандиозных и не слишком сооружений, будто специально мешая разглядеть, что же таится в его глубине, под дымкой его серой бесплотности. Геральт на ходу достает меч, толкнув идущего с неохотцей Элеаса в спину. — Поспеши. Твоя красавица закрывает заведение к рассвету. — Если ты думаешь, что я позволю тебе травить меня как дикого зверя… — Я не собираюсь тебя травить, дурья ты башка! Ты Лену видел? А слышал, что про нее говорят идиоты в трактире? Она помогла вам дважды, и вот это твоя благодарность? Элеас хотел было резко ответить, кольнуть побольнее, но взгляд ведьмака, которым он его смерил, заставил эльфа передумать. — Иди, Элеас. — Вдруг говорит Иорвет, тоже вытащив меч из ножен. — С этим надо покончить раз и навсегда. У Элеаса все в груди переворачивалось от осознания того, что его просили убить ту, которую он любил странной, дикой и необузданной любовью. Хотя убить все же было крайней мерой. Если суккуб согласится покинуть деревню, кровопролития можно будет избежать. Ключевое слово — если. Он спускается неохотно, едва шевеля ногами, а следом за ним идет и Геральт. Иорвет со своим отрядом ждет возле входа, что гарантировало им вероятные приключения на время переговоров, — в деревне ночами крайне неспокойно, — однако за сохранность бойцов скоя’таэлей ведьмак не переживал. Он думал о том, что будет, если проклятье не спадет. А даже если и спадет, на Лену могут продолжаться гонения и, скорее всего, своей деятельностью в том же масштабе она уже заниматься не сможет. Ведьм не любили, не доверяли даже особам с кристально чистой репутацией, а у Лены она помочилась лучше некуда. Все-таки голова суккуба в качестве доказательства непричастности девушки к бедам в городе была бы лучшим вариантом из возможных. Слышится голос, бархатный и томный. Он манит, он обещает наслаждения. Геральт только крепче стаскивает рукоять меча и хватает Элеаса за плечо. — Без глупостей. Поверь, я смогу совладать и с тобой, и с твоей любовницей. Элеас вырывается из стальных тисков и неприязненно кривит губы. Он не позволит ее убить. Ни за что не позволит.***
— Попробуй сделать пар шагов. Если это иллюзия, значит чувствовать ты должна себя как обычно. — Лютик, в том и проблема. Это вы уверены, что у меня ноги! Но я-то копыта чувствую! — Да ты попробуй! Лена устало выдохнула и все-таки поддалась уговорам. Встала, поддерживаемая менестрелем под локоть, прошла два шага как на ходулях, а потом нога зацепилась за ногу и… — Ну, ладно, может ты чувствуешь себя не как обычно. — Сдался Лютик, едва успев подхватить девушку. — Во всяком случае, Геральт скоро во всем разберется. Лен, а можно я попробую? Девушка молча кивнула. Закусила губу. Лютик наклонился, потер ладони и аккуратно дотронулся до девичьей икры. Выпятил нижнюю губу, причмокнув. Одобрительно похлопал. — Что скажешь? — Что тебе надо купить какое-нибудь средство от раздражения кожи. У тебя после бритья такая сыпь! — Что? Лютик! — Ладно, я шучу. Всего-то несколько прыщиков. — Лютик! Менестрель, широко улыбаясь, смеялся беззаботно и легко, а на надувшуюся девушку взглянул тепло и так ласково, словно на младшую сестру, что тотчас невольно вызвало у Лены желание вернуть улыбку в ответ. — Кожа, значит? — Кожа. — Но почему я чувствую шерсть? — В том и суть колдовства суккуба. Только вот не верю я, что Элеас не убивал тех мужиков в деревне. — Он влюблен до смерти, Лютик. — Мягко сказала Лена, помня сумасшедший взгляд бойца Иорвета накануне. — Ему помощь нужна. Когда девушка узнала о плане Геральта заставить Элеаса собственноручно убить суккуба, то тотчас воспротивилась подобному плану. Чары бы спали, безусловно, только неизвестно, как бы это сказалось на молодом и пылком эльфе. А потому упросила ведьмака постараться решить дело мирно. Геральт дал слово, что не станет убивать без нужды. — И все-таки доказательство смерти суккуба было бы лучшим доказательством твоей невиновности. Люди-то продолжат думать, будто ты причастна ко всему бардаку в Вергене. — Подумают и закончат. — Вдруг слышится знакомый голос из-за угла, и вскоре перед Лютиком с Леной показывается беловолосая макушка. — К тому же, дело прошло весьма пышно, так что… — Геральт! — Вскрикнула Лена, вскочив на ноги. Чисто на эмоциях, импульсивно, и также не думая сделала несколько шагов. — Ой… Геральт крайне редко улыбался широко и мягко, почти солнечно, без напряжения или ехидства, однако глядя на счастливую Лену, — такую радостную, такую удивленную, — даже не заметил, как губы сами расползлись в улыбке. В этот момент он казался девушке особенно красивым. — Ноги, Лен. Не копыта, а ноги. — Спасибо, Геральт. — Шепчет Лена, повиснув у ведьмака на шее. — Ты мой настоящий герой.***
Лена слушала рассказ Геральта с такими резко сменяющимися эмоциями на лице, что казалось еще чуть-чуть и попросит пересказать все заново. Как маленький ребенок впитывает каждое слово новой, интересной сказки, так и девушка внимала ведьмаку, не упуская из виду ни одной детали. Хотя рассказчик из Геральта был не самый лучший. — Она едва не убила этого дурака. Его даже двигать поначалу боялись. Ну, ты видела, в каком он состоянии. — Она ушла навсегда? — А у нее есть выбор? Я ей неплохо подпалил шерсть, а вместе с Иорветом удалось ее скрутить серебряной цепью. Проклятье, как видишь, сняла без оговорок. Наверняка истекает кровью где-нибудь да проклинает на этот раз уже меня. — Из-за меня ты можешь в беду попасть. — Лена опускает голову, чувствуя свою вину как никогда остро. — Виновата я, а пострадать можешь ты. — Лен, — Геральт придвигается к девушке ближе, обняв ее за плечи, и, мягко взяв за подбородок, заставляет посмотреть себе в глаза, — не говори глупостей. Рано или поздно на нее был бы заказ. — Ты ее не насмерть? — Только не говори, что тебе ее жалко. — Не знаю. Просто не хочу, чтобы из-за меня кто-то умер. Геральт криво усмехается и целует Лену в лоб. — Если тебя это успокоит, она скоро залижет раны, — они не смертельные. Но можешь быть уверена, что больше она сюда не сунется. Нам сейчас надо разобраться с твоей, кхм, репутацией. — Думаешь, получится убедить народ, что это не я? — Я попробую. У меня, знаешь ли, талант к убеждению. Лена мягко улыбается, прильнула к ведьмаку и положив голову ему на плечо. Было решено, что временно она останется в той лачуге, где спал Киаран, пока дело не будет решено окончательно. Иорвет обещал разобраться с Элеасом, а Геральт уже утром собирался агитировать за Ленину порядочность. — Не хочешь прогуляться до водопада? Я думаю, тебе там понравится. — Ну, копыт у меня больше нет. — Лена мелодично смеется, бросив взгляд на свои ноги. — Так что с радостью. Они гуляют до самого рассвета, и, даже когда солнце уже взошло, не торопились обратно в город. Им хотелось насладиться обществом друг друга, побыть только вдвоем, потому как ни один из них не был уверен в том, что им готовил день грядущий. Лена засыпает, обняв ведьмака так крепко, будто боялась, что тот исчезнет раз и навсегда из ее жизни, но сон не дарует ей спокойствия. Она видит то, что вселяет в нее беспокойство, и девушка даже не подозревает, что ее тревоги окажутся не напрасными.