Я хочу быть с тобой

— Да ты!.. Ты пользовался моим доверием! — Я просто хотел тебе лучшего! А ты всё носишься с этим голодранцем! Откуда я вообще могу знать, что он с тобой там делает?! — А тебе и не надо знать, ясно?! После такого ты мне не семья, ясно?! — Мне-то всё ясно! А вот тебе!.. Ричи нервно курит тяжка за тяжкой третью сигарету. Омеги надрываются, кричат как в последний раз (всё прекрасно слышно даже на крыльце особняка, где он и дымит) и рыдают. Происходит это далеко не первый раз, так что… стоило бы привыкнуть. Но он не может. Его раздирает беспокойство откуда-то изнутри, потому что в течку они не предохранялись. Потому что в животике его малыша теперь живёт ещё один его малыш. Джи нельзя нервничать, хоть срок и смешной ещё. Нельзя, черт возьми! — Помирятся, — наигранно равнодушно фыркает а-свекр, который смолит на ступеньках вместе с ним и бутылкой вискаря, глотая прям с горла. Папа Джи уже немолод, поэтому нервничать ему тоже, блядь, нельзя! Благо, что отец Джио ещё не в курсе о внуке. Спился бы мужик, тоже ведь немолодой… **** — Ричард! — рявкает в трубку омега. — Я тебя ненавижу! Я тебе намордник куплю, скотина, чтоб ты больше кусаться не мог, ясно?! — Солнышко моё, — ласково щебечут в ответ, — что-то случилось? — Ты, блин!.. Ты случился! У меня не падает уже час! Знаешь, почему?! Потому что я час без остановки дрочу! — Правда? Это что же тебя так возбудило? — Я просто… Черт! Я просто вспомнил… тебя! И всё! Всё, Рич! Я кончить не могу! — О-о-о, бедный мой малыш, — сочувствующе воркует муженек, которому сейчас явно весело, — дилдо ещё не пробовал? — Пробовал! — рявкает взбешенный неудовлетворенный омега. — И, знаешь, что?! Из-за этой долбанной метки я теперь могу кончить только от твоих рук! И от члена! И от всего остального, короче! Ричи отпускает лёгкий смешок, что выводит его из себя лишь сильнее. — А ты, я смотрю, доволен?! Ты теп… Ах… Джи испуганно смолкает, потому что стон выходит совершенно незапланированным. Но в нем, черт возьми, до сих пор находится дилдо, про который он немножко забыл… — И чего ты молчишь? — вкрадчиво интересуется муж, чей голос мгновенно опускается до вибрирующего баритона. Джи сглатывает и сводит ноги, отчего игрушка внутри него вновь слегка смещается. — Я тебя хочу, — возбужденно шепчет омега, — я очень тебя хочу, Ричи. Сейчас. В себе. Хочу чувствовать тебя. — Бля-а-адь, — приглушенно слышит Джи, представляя, как Ричи, сидящий в своём кабинете, ослабляет галстук одной рукой, второй отведя телефон как можно дальше, чтобы он не услышал мата. — Малыш, я не могу приехать сейчас. У меня через полчаса региональная проверка. — Ты сейчас серьёзно?! Через полчаса мне придётся ампутировать член! — Тише-тише, солнышко, тебе волноваться нельзя. Закрой глазки и слушай мой голос, ладно? Будем надеяться, что ты сможешь кончить от этого. — Ладно… — Включи громкую связь, чтобы тебе ничего не мешало. Включил? — Да… — Умница. Вытащи дилдо и встань рачком. Вот так. Потрогай себя там, потрогай, какой ты мокрый и растраханный. Чувствуешь? — голос у альфы опять садится на добрые пару тонов, а дыхание тяжелеет. — Ты сам себя растрахал, Джио. Каково это, не иметь альфы? — Пло-охо, — скулит омега себе в изгиб локтя. — Ну-ну, милый, я всё-таки у тебя есть, хоть сейчас и не рядом. Вставь игрушку обратно в себя. Не торопись. Не хочу, чтобы ты поранился, хорошо? — Да-а… Джи делает ровно так, как велит муж. У него кружится голова и сильно обострены органы чувств из-за отсутствия одного зрения. У него зудит между ног, а напряженный член болит. Благо, что срок ещё маленький. Джи страшно представить, что бы он делал в той же ситуации с огроменным пузом и отваливающейся поясницей. — Тебе хорошо, маленький? — возбужденно шепчет Ричи. — Да, — жарко выдыхает омега, болтаясь уже где-то на грани. В заднице пошло хлюпает от резких движений, и муж это слышит, наверняка слышит. И это тоже добавляет оборотов к его перевозбужденному состоянию. Ричи возбужден — он это понимает и тоже слышит. Слышит, как тот удовлетворяет себя. — Хочу в тебя, — хрипло стонет муж, — в твою мокрую мягкую дырочку, хочу растрахать её узлом, чтобы даже закрыться не смогла, а потом все четыре пальца, на костяшки тебя насадить, чтобы орал от кайфа. Джи тонко скулит в трубку, кончая на диванную обивку, и ещё немного двигает игрушку внутри финальным аккордом. Рука отваливается, но он чувствует себя самым счастливым человеком. — Кончил, сладкий? — Да, — облегчённо выдыхает омега, устало падая на диван бочком. — Жду тебя как можно быстрее. Приедешь, как проверка уедет? — Конечно. Господи, ещё три часа минимум… Ричи так и не кончил. Джи это знает и понимает, что мужу надо бы помочь, но… — Целую, — и скидывает. Ричи, видно, сразу не выкупает, что они, как и всегда, в одной лодке. Джио самую малость… злорадствует. Настроение поднимается, и хочется жить и творить. Он принимает лёгкий душ, заваривает себе зелёный чай и, удобно расположившись на диване, включает любимый сериал. Ричи перезванивает через целых полчаса. — Джи, я кончить не могу, — каплю испуганно говорит муж. — М? Правда? — невинно отзывается омега, хрустя найденными в закромах крекерами-рыбками. — Дилдо не пробовал? — Джио! — рявкает взбешенный муженек. Джи отпускает лёгкий смешок. — Что такое, милый? — У меня колом стоит, а проверка уже ходит по офису. Думаешь, это смешно? — О-о-о, бедный мой, как же теперь быть? Даже и не знаю… Ну, ладно, ты там пока думай, что тебе делать, а у меня сериал идет, так что… извини. Джио с чистой совестью кладёт трубку, чувствуя себя полностью отмщенным. Злой Ричи (по-нормальному злой) — не всегда приятное явление, но… иногда довольно интересное. Джио очень покладистый муж. Шёлковый, если говорить честно. Однако критику и уж тем более насмешки в свой адрес не терпит. Да и… хочется секса. Может, это гормоны, может, просто прихоть, но ему в последнее время хочется жёстче. Хочется дико и грубо, чтоб до слез, а Ричи несколько ненужно нежничает, потихоньку заражаясь тревогой за ребёночка. В общем-то, Джи мужа понимает. Но Джи как-то привык, что все его хотелки немедленно исполняются. Ричи приезжает через час (Джи как раз досматривает вторую серию), естественно с порога, всё еще с жесточайшим стояком, обещает выдрать как сидорову козу… Ну, и… а желания-то исполняются. Как и привык Джио. **** — Ну какие лошади? — воркует его альфа. — Какие-какие? Какой! Мой бедный Гастон! Я его видел почти год назад! А раньше мы почти каждые выходные ездили кататься! — Ну, малыш, ты же понимаешь… — Нет, не понимаю. Я всего лишь беременный! Я не калека и не тупой-слепой-больной! — Ах, всего лишь беременный! Ты на восьмом месяце! Ты шнурки сам завязать не можешь! Ты на лошадь даже с табуреткой не залезешь! — Но!.. — Джи всхлипывает, жмуря мгновенно увлажнившиеся глаза. — Со-о-олнышко, — обречённо стонет его несгибаемый альфа, уткнувшись ему в колени, — я тебя никуда не пущу. Никуда, Джи. Не надо плакать, пожалуйста, я ведь всё равно не соглашусь. Джио тихонько всхлипывает и утирает слезы. Не потому что расстроен — он вообще не расстроен — а потому что гормоны. Ну да какая разница… — Пожалуйста, — дрожащим голосом просит муж. — Наш сыночек тоже расстраивается. Совсем ведь немножко осталось, малыш, совсем немножко… Прошу тебя, потерпи. Не надо никаких лошадей и вообще… ничего не надо. — Ладно. Джи зарывается ладонью в волосы мужа, тихонько умиляясь с искренних переживаний того. И с этого тоже плачет. **** — Я блюю уже два дня без перерыва. Джи, я умру? — слабым голосом хрипит Райли на том конце. — Не драматизируй, это просто токсикоз, — нервно звучит на заднем фоне, и телефон у друга перехватывают. — Здравствуй, Джио. Как твоё самочувствие? — Всё чудесно, спасибо. А вы как? — Мы… плохо. Его выворачивает от всего. Ты… ты не знаешь, что с этим делать? — О… там много способов есть. Джи злорадствует. Райли всю его безвылазную беременность слал ему фотки и щебетал о всяких-разных путешествиях. И кара настигла. **** Он просыпается среди ночи случайно. Просто натыкается на холодные простыни рядом, а не маленькое тёплое тельце, вечно жмущееся ему под бочок. Садится на постели, вслушиваясь в тишину, но ничего не слышно. Он всегда просыпается, когда их малыш плачет. Всегда просыпается и идет убаюкивать куда-нибудь в гостиную, потому что Джи и так почти не спит с их крохотным капризулькой. Наконец поднимается, первым делом заглядывая в колыбельку, стоящую рядом с постелью, и с удивлением обнаруживает, что сынишка на месте, сынишка сладко сопит. А Джио нет. Страшно как-то сразу становится и будто бы даже холодно. И сон как рукой снимает. Он тихонько покидает спальню, сразу замечая горящий во дворе свет. О ворах и прочих отморозках почему-то не думается, думается о вещах намного ужасней типа послеродовой депрессии или просто пересмотре жизненных ценностей, потому что… Его чудесный омега всегда был несколько другим, из другого теста, из высшего сословия. Другой и до безумия в этом прелестный. Но такие омеги не закапываются в пеленках, сосках и присыпках. Такие омеги созданы для вещей более возвышенных. Он очень боялся, что Джи не выдержит. Очень. Он настаивал на няне, он настаивал на том, чтобы съездить куда-нибудь, отдохнуть только вдвоём, проветриться, потому что Джи всю беременность сидел дома. Но Джио отказался. — Солнце? — тихо зовет альфа, выходя на крыльцо их собственного нового дома. Джи сидит на ступеньках и смотрит куда-то вдаль, на тёмное небо и деревья. — Ты чего, маленький? Он садится рядом, осторожно касаясь остренького плеча. И всё внутри замерзает, стоит лишь услышать всхлип. — Джи… — Я… Извини, я просто… — Джио поднимает на него заплаканные глаза и пытается улыбнуться, что выходит откровенно плохо. — Я просто до сих пор… до сих пор не могу поверить… Я… Ричи сгребает его в охапку не думая. Внутри что-то ухает вниз и будто бы на сердце ложится камень. Джи плачет, вцепляясь в него тонкими пальцами, и нихуя не кажется лёгким. — Я так счастлив, что… Ричи, я… У нас получилось. Наш малыш, Рич. Я его так люблю… Он закрывает глаза, крепче стискивая своего худенького мужа в ответ. Будто бы у него был шанс… будто бы был хоть единый шанс не полюбить этого человека… — Ты чудо, Джио. От тебя могло родиться только ещё одно чудо. Джи что-то угукает, хныкая у него на плече. А за спиной у него звёздная россыпь, отчётливо видная в пригороде, и тёмные макушки сосен. И даже капризуля-сыночек даёт им это время.