Раненые птицы

В этот день атмосферу в особняке Корханов трудно было назвать спокойной. Ферит, вернувшийся из дома Казыма, едва не обрушил стены на головы жителей этого дома. Узнав, что его семья недовольна тем, что Сейран беременна девочкой, Ферит отчитывал своих родственников за подобные разговоры в сторону Сейран. — Какое вам дело? Какое вам дело до моей жены и ребенка, который еще даже не родился? Что вам нужно от беременной девушки? Сейран ушла ночью! Если бы с ней что-то случилось? — кричал Ферит, ища хотя бы одно объяснение происходящему. Объяснение всему было лишь одно: ни Ферит, ни Сейран не могли больше оставаться в этом доме. Особняк не был тем местом, в котором можно было жить в спокойствии и любви. Стены этого дома давно пропитались интригами и злостью. Но самое главное, здесь не было свободы. Для Сейран особняк так и не стал домом, она не была свободна в нем, не чувствовала себя счастливой. Узнав о своей беременности, девушка все чаще начала задумываться о том, как сложится судьба ее ребенка, сможет ли она стать хорошей мамой своей малышке, сможет ли воспитать ее счастливой? Как это сделать в особняке, в котором даже за порог дома нельзя выйти свободно? Дом Казыма также никогда не был для Сейран домом. Это была тюрьма, в которой она получала побои и даже сейчас отец не прекращает попыток сделать ей больно. Сейран мечтала о своем доме. Пусть он будет не большой, но в нем будет тепло и уютно. Пусть в нем не будет толпы прислуги, но Сейран будет сама создавать уют, будет готовить завтраки и ужины своей семье. В ее доме всегда будет любовь и забота друг о друге. Этими мечтами Сейран и поделилась этим утром с Феритом, добавив, что в особняк она не вернется. Ферит был вовсе не против этого, наоборот, он был рад, что Сейран делится с ним своими мечтами, но этим мечтам были рады далеко не все. Халис, которому Ферит рассказал, что планирует вместе с женой перебраться в собственный дом, лишь посмеялся над этим. — Как ты собираешься жить отдельно? У тебя есть деньги, чтобы обеспечить собственный дом, жену и будущего ребенка? — спросил дед, выслушав внука. — У меня есть деньги на первое время. Я займусь своими рисунками, уверен, они принесут мне доход и успех. Ни я, ни Сейран больше не можем оставаться здесь, — ответил Ферит, впервые в жизни приняв ответственное решение. — Вот так ты бережешь ценности своей семьи? —Какие ценности, дедушка? — усмехнулся Ферит, — разве у нас остались какие-то ценности? Мы лишь собираемся за одним столом вместе и больше ничего. Стоило мне уехать, как моя жена оказалась на улице. Вы обвинили Сейран в том, что она беременна девочкой, вместо того, чтобы ждать появления внучки. Я не хочу, чтобы Сейран жила в таком доме и не хочу, чтобы моя дочь росла в семье, в которой ей не рады еще до рождения. — Твоя жена знала в какую семью ее приняли. Знала, чего от нее ждут. Имей ввиду, ты не получишь ни лиры, если все же пойдешь на поводу у этой девушки, — стукнув, как обычно, по столу, пригрозил дед. —Я построю свою жизнь самостоятельно. Пусть у меня и не будет твоих денег, дедушка, но будет собственный дом и семья. *** Дождавшись пока Ферит уйдет из его дома, Казым несмотря на все угрозы зятя, решил подняться к дочери в комнату. Как обычно, без стука и какого либо приглашения, Казым вломился к Сейран в комнату, увидев как девушка держит в руке сумочку, что-то складывая внутрь. — Что это ты там прячешь, Сейран? — приближаясь к дочери, спросил Казым. —Ничего... я хотела выйти из дома, — ответила девушка, инстинктивно пятясь назад. —Ты что-то прятала... дай мне это, — Казым вырвал сумку из рук девушки, заглядывая внутрь. Внутри оказались деньги, которые Ферит оставил Сейран перед его уходом. Свой кошелек с банковской картой Сейран забыла в особняке, когда уходила. —Кто это тебе позволил выходить из дома, Сейран? — противным голосом спросил Казым, доставая деньги и пряча их себе в карман. — Я хотела выйти на улицу, хотела сходить на завтрак. —Хорошо, что твой никчемный муж хоть что-то оставил на тебя. Почему ты всё ещё здесь? Почему не возвращаешься в особняк? — глаза Казыма сверкали злостью, пугая Сейран. —Мы с Феритом хотим жить отдельно. У нас будет свой дом...— попыталась объяснить Сейран отцу. Наверное, ей не стоило этого делать, так как Казым после такой новости, едва не сошел с ума, крича о том, что дом Сейран — либо особняк Корханов, либо — могила. На крики отца, прибежала Суна вместе с матерью, испугавшись за беременную Сейран. —Отец, пожалуйста, не кричи, — вмешалась Суна, бросаясь перед сестрой. Казым схватил Суну за запястье, оттаскивая ее от Сейран, желая добраться до дочери. Хватая девушку за руки, Казым толкнул Сейран, от чего она, не удержавшись, упала на кровать, закрывая ладонями живот. —Сейран! — закричала Суна, бросившись к сестре, — Сейран, ты в порядке? Сейран ничего не ответила, продолжая прикрывать ладошками живот. Чувствуя как внутри нее появляется тянущая боль, Сейран сжалась в комок, цепляясь за покрывало. Вокруг началась суматоха. Перепуганные Эсме и Суна искали телефон, чтобы позвонить Фериту, но Казым, который испугался, что Ферит его если не убьет, так покалечит, отобрал у Суны телефон. —Отец, ты не видишь? Сейран нужно в больницу! Нужно сообщить Фериту, — всхлипывая, умоляла девушка. Она гладила сестру по голове, делая все возможное в данной ситуации, чтобы ее успокоить. —Пожалуйста... я очень боюсь... она уже шевелится, — срывающимся голосом, произнесла Сейран. Только утром она была счастлива, ощущая самые первые, почти невесомые шевеления своей малышки, а теперь до смерти боится за ее жизнь. —Я сам отвезу ее в больницу, если вы пообещаете, что будете молчать о том, что здесь произошло. Если хоть кто-то, — Казым показал пальцем на Суну и Эсме, — расскажет о случившемся, вы знаете, что произойдет. Я сообщу Фериту, когда будет нужно.