Монстр

      Гарри снова впечатало в стену.       — Ну же, Гарри, — заговорил с издёвкой отец, — хотя бы сейчас не разочаровывай меня.       Гарри с ужасом посмотрел на улыбающееся лицо, что утратило всякое сходство с человеческим.       — Пап, пожалуйста… — вновь попытался остановить он это безумие, однако собственное тело противилось его желанию.       Вернее, ему противился симбиот, что это тело подчинил себе.       Едва залечив раны, симбиот бросился на отца Гарри, в очередной раз стремясь лишить его жизни. Пятёрка когтей безуспешно рассекла воздух, когда отец легко избежал атаки, вслед за чем спину Гарри пронзили сразу три алых щупальца.       Гарри закричал.       Он орал во всё горло, ибо эти щупальца не только вонзились в его плоть, но и прижгли её изнутри. Они горели прямо средь мяса и костей Гарри, причиняя тому просто нестерпимые муки.       Впрочем, симбиоту и этого было мало.       Резко развернувшись, он дёрнул отца за щупальца и выросшим из левой руки шипом попытался пронзить его сердце. И симбиот был близок. Его орудие уже почти коснулось груди отца, чтобы затем пробить её насквозь, как вдруг ещё больше алых щупалец обвилось вокруг всех его конечностей.       И они тоже загорелись.       — АААААААААААААА! — кричал Гарри нечеловеческим голосом, ощущая как плавилась его кожа и закипала под ней кровь.       — Хорош визжать! — потребовал отец, ударом припечатывая Гарри к полу.       Но остановиться Гарри не мог.       Его тело продолжало гореть, тогда как властвовавший над ним симбиот продолжал всё исцелять. Ежесекундно Гарри чувствовал, как сгоревшая плоть на его костях восстанавливалась лишь за тем, чтобы в следующий миг вновь оказаться сожранной пламенем. И так по кругу.       — Это ты пришёл сюда! — напомнил истязавший Гарри отец. — Ты решил броситься на меня с обвинениями! Из-за тебя мне приходится это делать! Из-за тебя мне пришлось убить их всех!       Отец кричал едва ли не громче, чем сам Гарри, и в голосе его читалась одна лишь неприкрытая ярость. Он ненавидел Гарри. Всем своим сердцем ненавидел.       Дёрнув щупальцами, отец отправил Гарри в полёт до окна, где тот своим туловищем изрядно погнул рольставни.       Было больно. Очень больно.       Но, по крайней мере, Гарри больше не горел.       Мысли в его голове едва собирались в нечто целостное, но тем не менее Гарри смог на одной вещи сосредоточиться. Отец, сказал что кого-то убил из-за него. Но кого? И зачем? И не собирался ли он теперь убить и самого Гарри?       — Поднимайся, — уже куда спокойнее обратился к нему отец. — Бери симбиота под контроль и поднимайся. Если уж собрался бросить мне вызов, то делай это подобающе.       Но Гарри вовсе не хотел бросать никакой вызов. Он желал всего лишь получить ответы.       — Нет, пап… — вновь заговорил Гарри, когда боль в нём достаточно ослабла. — Хватит… пожалуйста… Я не хочу…       И вновь симбиот пошёл наперекор его планам.       Восстановившись, он резко вскочил на ноги и вонзил когти в живот подошедшего к ним отца. Все десять чёрных отростков вошли в алую плоть и ещё больше в ней удлинились.       Однако отец на это лишь ещё шире заулыбался.       — Какое же ты ничтожество, — сказал он, перехватывая Гарри за запястья. — Даже у этой безмозглой массы решимости больше, чем у тебя.       И в следующий миг Гарри потонул в огне.       Вся боль, что Гарри испытывал ранее, была сущим пустяком на фоне этого. Он просто сгорал заживо.       Гарри был согласен на всё. Он готов был пойти на всё что угодно, лишь бы эта агония прекратилась. Отключиться, сойти с ума, умереть. Подошёл бы абсолютно любой сценарий.       Но боль не исчезала.       Даже симбиот внутри Гарри наконец понял, что ничего не мог сделать с его отцом, и потому начал вырываться. Он стремился спасти и себя, и Гарри, и потому изо всех сил пытался вырваться из мёртвой хватки отца.       Однако и у него ничего не вышло. Ни сверхчеловеческая сила, ни прорастающие прямо сквозь тело отца шипы не смогли ничего изменить. Окончательно уподобившись дьяволу, отец с безумной улыбкой наблюдал, как его сын сгорал, стоя пред ним на коленях. Абсолютно бессильный и непрестанно вопящий.       Гарри даже не заметил, как всё это прекратилось.       В один момент он просто понял, что лежит, подёргиваясь, на полу, а симбиот ютиться где-то в глубине, силясь хоть как-то поддержать в них жизнь.       — Давно пора было тебя выпороть, — сказал отец своим привычным строгим голосом.       Гарри его не видел. Будучи не в силах повернуть голову, он мог лишь слушать то, что произносил его отец, склонившись где-то позади.       — Запомни, Гарри, — продолжил вещать отец. — Когда очнёшься, ты свяжешься со своими дружками, которым успел разболтать нашу маленькую тайну, и заставишь их обо всём забыть. Мне плевать, как ты это сделаешь, — пояснил отец. — Но ни Пит, ни Мэри никогда даже заикаться не должны о том, что ты какой-то не такой. А если не справишься, — со вздохом проговорил отец, накрывая глаза Гарри своей большой ладонью, — за проблему возьмусь уже я.       И свет померк.

***

      Гарри очнулся в своей комнате.       Несколько раз он то приходил в себя, то снова отключался, но в один момент он наконец полностью пришёл в сознание и уставился в потолок собственной комнаты.       Всё было как в тумане.       Лёжа неподвижно на кровати, Гарри старался вспомнить, что было до того, как он здесь оказался (и как он вообще здесь оказался), но ясность к нему всё никак не приходила. Лишь неясные образы да обрывки.       Боль. Точно было много боли. И крики. Да, кто-то точно кричал.       Это был Гарри? Это он кричал от боли?       Всё ещё пребывая в недоумении, Гарри с трудом повернул голову и обнаружил стоящую подле кровати капельницу.       «А это ещё зачем?» — спросил он сам у себя, глядя на протянутую к правой руке трубку.       Понимания происходящего стало ещё меньше.       Тело как свинцом залило, в голове пустота, а в довесок Гарри ещё и капельницу поставили.       «Что за херня?» — продолжал спрашивать он у себя.       Закономерно рассудив, что что-то было совсем не в порядке, Гарри попробовал поднять себя в сидячее положении. Однако первая же попытка напрячься отозвалась во всём теле жгучей болью. По Гарри будто волна пламени прокати…       Он вспомнил.       Гарри всё вспомнил.       Понимая, что не сможет сдержать эмоций, он заткнул себе рот одеялом и только после этого закричал. Из его глаз полились слёзы, а горло исторгало полный ужаса и печали крик, что тут же затухал в мягком нутре одеяла.       Гарри убил их. Шоу и даже доктора Уоррена. Он убил их, когда они попытались опоить его и схватить.       А затем ещё и отец. Да, отец. Он оказался таким же, как Гарри. Убийцей. И монстром. Воспоминания о том, во что превратился его отец и что с ним сделал, были настолько живы и сильны в голове Гарри, что он едва ли не снова оказался там. В той самой комнате для совещаний, где отец буквально истязал его.       Гарри задрожал.       Каждую его мышцу пробила лютая дрожь, и Гарри ничего не мог сделать, чтобы ей противостоять. Его трясло так сильно, что даже кровать ходуном заходила. Гарри пытался успокоиться, старался хоть как-то взять себя в руки, однако всё впустую. Итогом всех его потуг стало лишь то, что он в какой-то момент перестал кричать. Но даже в этом его заслуги было мало. Просто воздух в его лёгких наконец-то закончился, а вдохнуть новую порцию уже не получалось. Дрожащие руки наотрез отказывались Гарри слушаться и всё плотнее прижимали к его рту одеяло.       Это уже становилось опасно. Ещё немного и могло произойти нечто непоправимое, и Гарри в последнем отчаянном порыве как-то качнул своё тело вправо, свалившись затем с кровати.       Падение выдалось неприятным.       Особенно это касалось правой руки, в которую была вставлена игла от капельницы и из которой оная, по всей видимости, оказалась грубо вырвана. Жжение в предплечье было довольно сильным.       Но именно эта боль помогла Гарри прийти в себя и вернула ему контроль над телом.       Избавившись от одеяла, Гарри первым же делом принялся жадно хватать ртом воздух. Только спустя, наверное, минуту он, разминувшись с угрозой задушить самого себя, стал потихоньку задумываться об остальном и даже начал принимать сидячее положение. Давалось это очень нелегко, но прогресс, по крайней мере, был. Уперевшись руками в пол, Гарри выжал себя на четвереньки, а после, завалившись набок и прислонившись к кровати, сел окончательно.       От таких нагрузок у него по всему телу проступил пот.       Стряхнув с лица и испарину, и остатки слёз, Гарри взглянул на правое предплечье, где не осталось никаких следов от торчавшей из него иглы. Очевидно, симбиот всё ещё был в Гарри и совершенно точно не спал, как когда-то раньше.       Почему-то от данного факта Гарри испытал некоторое облегчение.       Следом он отыскал взглядом саму иглу, что, пускай и погнулась, всё также болталась на конце тянущейся от стойки трубки. Подняв глаза на подвешенный на всё той же стойке пакет и приглядевшись к его белому содержимому, Гарри рассудил, что для чего бы эта капельница ни предназначалась, а сомнительных веществ, которые он раньше принимал, в ней не было. Всё же и симбиот в нём был в порядке, и какого-то заметного отторжения к закачиваемой ему прямо в вену жидкости Гарри не испытывал.       И это по-своему успокаивало.       Хотя в целом ситуация, конечно же, оставалась хуже не придумаешь.       Стоило Гарри всерьёз надо всем пережитым задуматься, как его тут же одолевала дурнота. Ничего подобного он и в самых своих страшных кошмарах представить не мог. Он, отец, симбиот… Вернее, симбиоты. У отца один такой внутри точно имелся. И отец, в отличие от Гарри, даже полностью его контролировал.       Но чем эти симбиоты вообще являлись? И что Гарри должен был делать дальше?       Ответов не было.       Ни на эти два вопроса, ни на целый вагон прочих. У Гарри не то что плана, у него даже нормального понимания происходящего не имелось. Слишком много всего произошло. И отец, опять же…       Гарри же ничего не напутал, отец прямо угрожал жизням Мэри и Пита, если Гарри не убедит их больше никогда о его «мутации» не вспоминать?       Это точно были не пустые слова. Произнося их, отец был предельно серьёзен. К тому же он прямо сказал Гарри, что уже из-за него кого-то убил.       Ещё больше смертей…       Гарри схватился за голову.       Это просто какое-то сумасшествие. Гарри ведь даже не знал, сколько и кого конкретно он убил. В его воспоминаниях были доктор Уоррен и Шоу, которые сами на него первые и напали. Шоу так и прямо в Гарри выстрелил, тогда как доктор просто пытался его чем-то накачать. Гарри не хотел им вредить, да и не навредил бы, если бы они сами всё не начали. Случившееся с ними вполне можно было назвать самообороной.       Но что насчёт остальных?       Отец говорил Гарри о какой-то женщине. Мол, угодив в аварию, Гарри её убил. Однако сам Гарри этого совсем не помнил. Если речь шла об аварии, то на ум сразу приходило недавнее происшествие, когда у бессознательного Гарри угнали машину. Так что же выходило? Никакую машину никто не угонял, и это сам Гарри с кем-то столкнулся? А после ещё и убил?       С учётом тех знаний о симбиоте, что Гарри уже имел, это вполне могло оказаться правдой. Если Гарри сильно пострадал во время аварии, то симбиот действительно мог вырваться наружу, чтобы спасти ему жизнь. Тогда если второй участник (или, скорее, участница) и пережил саму аварию, то вот встреча с симбиотом для него, наверняка, закончилась смертью.       Только вот Гарри этого не помнил.       Совсем.       И если всё на самом деле было так, как сейчас разрисовал себе Гарри, то скольких ещё людей он мог убить, даже этого не осознавая? Сколько ещё правды скрывал от него отец?       Гарри вновь захотелось кричать.       Однако на сей раз он смог удержаться и, вместо пустых криков, решил для начала подняться с пола. Ухватившись за кровать одной рукой, а второй вцепившись в стойку капельницы, Гарри принялся поднимать себя на дрожащие ноги.       И в этот самый момент дверь в его комнату открылась.       — И что это ты такое творишь? — раздался со стороны входа голос Виктории.       Гарри, что всё ещё едва-едва пытался выпрямить непослушные ноги, от неожиданности чуть не плюхнулся обратно на задницу. И он, скорее всего, именно так бы и сделал, если бы Виктория следом не поспешила к нему и не помогла затем сесть на край кровати.       — Повторяю свой вопрос, — вновь заговорила Виктория, сдунув с лица выбившуюся прядь. — Какого хрена ты творишь, Гарри? — с суровым лицом спросила она.       — Поднимаюсь с пола, очевидно, — за неимением лучшего выдал свой ответ Гарри. — Я упал с кровати, — пояснил он, предрекая следующий вопрос Виктории. — Случайно, если что, — сам не зная для чего, уточнил он.       — Как же ты так умудрился, позволь узнать? — с лёгкой усмешкой спросила Виктория, одаривая пристальным взглядом как самого Гарри, так и стоящую рядом капельницу.       От последней к полу всё также тянулась трубка с погнутой на конце иглой.       И Гарри сильно призадумался над тем, что же ему лучше было Виктории ответить. Рассказать ей правду он не мог однозначно, это даже сомнению не подлежало. Однако и толковую ложь ему так сходу придумать не получалось. А время всё утекало.       — Кошмар приснился, — сказал Гарри, наконец выдумав хоть что-то подходящее. — Не помню, что именно там было, но проснулся я весь на взводе и как-то неудачно завалился набок. Глупость несусветная, — заключил он с горькой усмешкой.       И в глубине души сильно пожалел о том, что всё на самом деле не обстояло именно так.       — И, надо полагать, этот твой кошмар никак не связан с тем, что вы с Норманом повздорили, верно? — заявила следом Виктория.       Гарри с удивлением поднял на неё глаза.       — Что он тебе рассказал? — не мог не спросить Гарри.       — Ничего, — тут же ответила Виктория. — Сам он мне ничего рассказывать не пожелал. Просто притащил тебя вчера бессознательного и всем настрого запретил из дома выпускать. А после свалил, без объяснений. Сволочь, — закончила она крайне недовольным тоном.       — А это тогда откуда? — кивнул Гарри на капельницу.       — Тоже Норман, — сообщила Виктория. — Оставил вместо себя какого-то незнакомого докторишку с идиотской фамилией. Тот тебя осмотрел и распорядился капельницу поставить. Утром уехал, но к вечеру обещал вернуться. И где только Уоррена в такое время носит? — посетовала она, упомянув о том, кого уже и в живых-то не было.       У Гарри всё внутри съёжилось, но внешне он постарался этого никак не показать.       — Ясно, — со вздохом произнёс он. — А про ссору тебе тогда кто рассказал? — продолжил он выяснять степень осведомлённости Виктории.       — А это секрет, — хитро ухмыльнулась Виктории. — У меня в Оскорп свои источники. Говорят, ты вломился к Норману на совещание и закатил там истерику?       — Вроде того, — не стал отрицать Гарри.       — Расскажешь, из-за чего? — без давления поинтересовалась Виктория.       — Не хотелось бы, — совершенно искренне ответил Гарри. — Это только между мной и ним. Прости, — извинился он, виновато понурив голову.       А Виктория потеребила его по волосам.       — Эх, что сын, что отец, — очень по-доброму сказала она. — Но ты хотя бы извиняешься, так что ещё не всё потеряно. Ладно, пока сам не захочешь, я не буду тебя об этом спрашивать.       — Спасибо, — от всей души поблагодарил Гарри.       — А теперь марш обратно в кровать, — потребовала Виктория, буквально силой уложив Гарри в постель. — Раз уж по твоей милости все мои планы на сегодня свернулись, буду сама следить за твоим постельным режимом.       Не давая и возможности возразить, Виктория подняла с пола одеяло и тут же накрыла им Гарри.       — Лежи, — строго распорядилась она. — Я пока пойду принесу тебе попить. Ты, кстати, голодный? — спросила она, уже поворачиваясь к двери.       — Жутко, — признался Гарри.       — Тогда скажу на кухне, чтобы чего-нибудь придумали. Я скоро, — пообещала Виктория и скрылась за дверью       А Гарри только и мог, что молча смотреть ей вслед.       Сколь бы мрачные мысли его только что ни одолевали, а Виктория одним своим появлением заставила Гарри поверить, что всё было не так уж и плохо. Гарри не знал, какой такой магией она обладала, однако был ей за это безмерно благодарен.       Не время предаваться отчаянию.       Гарри ещё должен был решить, что ему делать дальше.