Найди меня

Три года спустя…       Вернувшись с отпуска из Бергена в Норвегии позавчера, Дима всё никак не может отойти от перелета. Мигрень просто изводит его. Его и тошнит, и голова постоянно болит, и запахи все раздражают, и свет бесит больше, чем обычно, поэтому часто достается Шепсу, которому хоть бы хны, всё ходит с довольной моськой. А че такой довольный, не говорит, аж бесит. Дима, конечно, ещё на недавнюю течку грешит. После неё всё как-то по одному месту.              — Ну чего ты такой недовольный? — зажав его в своих медвежьих объятиях, целует его в висок Шепс утром, пока они прогревают машину возле своего частного дома, который Олег купил по возвращении из Эстонии.              — На работу не хочет, — кричит их сосед, прыгая возле своей машины в попытках согреться, — Димка, угадал?              — Влад, иди на… — Дима не успевает договорить, потому что Олег, схватив его за подбородок, целует.              Череватый же смеется и перебрасывается со своим мужем хитрыми взглядами.              — Олег, скажешь Марату, что Влад сейчас Левчика в сад закинет, к маме меня отвезет и приедет. Короче, что чутка опоздает, — просит — в девичестве — Кадони.              — Конечно, — обещает Дима вместо мужа и садится в новенькую машину. Недавно поменяли.              В отделе же будто ничего не поменялось. С утра так же кофе и громкие разговоры.              — Утра, — всем машет чета Шепсов, получая приветствия в ответ.              — Марат, Череватый задержится: Левчик в сад, и Голунова че-то просила, — пока помнит, передает Олег. Дима же уже забыл к чертовой матери, и в шоке сам с себя. Вот и старость подкралась незаметно, память ни к черту стала. Отчего даже родные бесы хохочут. Но они вообще часто над ним смеяться стали, а Олега прям зауважали, и так конечно любили, но сейчас аж до восхищения дошло, что чернокнижник порой психует и выпроваживает их служить медиуму, раз они так его любят.              Башаров лишь кивает. Против Голуновой не попрешь.              — Димочка, утра, дорогой, — заходит последней в кабинет Ирина, и, повесив пальто, окидывает всех присутствующих долгим взглядом, — Уважаемые коллеги, хорошо, что вы здесь все в сборе.              Подобный тон заставляет поднапрячься, Ирина же продолжает, — Я напоминаю, декабрь – месяц короткий. Оглянуться не успеете — уже конец месяца, поэтому убедительная просьба собирать архив заранее. До двадцать пятого числа. Позже не приму, объяснительные в управление сами будете писать. И мне нормально всё сдавать, а не одни только обложки, все поняли?              Экстрасенсы кивают. Ещё одна морока на их голову. Не было архивариуса, прям печали не знали, сейчас же прям не вдохнуть — не выдохнуть. Всем, кроме Димочки, на которого уже косятся. Сдружился, блин. Но никто не трогает, он и с бухгалтерией сдружился.              — Ты чего-то какой-то бледный, — нахмурившись, касается лба омеги тыльной стороной ладони Ирина.              — Да опять голова болит, не могу. Аж бесит всё, — жалуется Дима, растирая лицо руками.              — Сейчас на расследование поедешь, пройдет, — добродушно вклинивается в разговор Марат, — Давай с Олегом и Викой.              — Марат, а когда место дадут? — вскидывает бровь Дима, — Ты ещё когда Ире обещал? — Игнатенко кивает, — Мы уже и архивариуса на её место нашли.              Башаров хмыкает, — В конце года точно никто не даст вакантное место, так что только после отчетного периода.              — Мы запомнили, — машет указательным пальцем перед носом мужчины Ира.              — Что за расследование? — уточняет Олег, собирая сумку.              — Муж зверски убил жену. Не признается. Узнать кто и за что, — четко ставит задачи Марат, — С вами едет Вера.              Дима вздыхает: он только проснулся, а уже не то, что устал, а прям вот задолбался. Сев в машину с коллегами, омега сразу же утыкается носом в шею мужа. Освежитель в машине пах до отвратительного сладко. Виски снова тянет до такой степени, что на них выступает испарина, и через тридцать минут чернокнижник просит остановить: его укачало.              — Что за дрянь вы купили, дядь Яш? — жалобно скулит Дима: не спасает даже запах Олега, где это видано?              — Да обычный освежитель, Дим, — отмахивается дедок, — Хочешь, окна откроем?              — Да, — хнычет омега, страдая от нового приступа тошноты.              — Что ж с тобой такое, солнышко? — жалостливо обращается к нему Вера, — Какой день тебя полощет.              — Мигрень, — отмахивается чернокнижник, — Это все этот перелет гребанный. И недосып.              Вика же окидывает его задумчивым взглядом, но продолжает молчать. Лишь встречается глазами с абсолютно спокойным Олегом, что просто обнимает своего мужа и утешающе поглаживает.              По пути к месту преступления они останавливались ещё несколько раз. К концу поездки на Диме уже просто лица не было.              — Зайчик, — касается его плеча Вика, — Ты может останешься, поспишь в машине, а мы с Олегом сами?              Вера кивает, давая свое согласие. Она сама знает, что такое мигрень.              — Я пойду, — упрямится Дима и плетется за коллегами на седьмой этаж пешком, потому что лифт не работает. А чернокнижник что? А он не удивлен и уже даже не разочарован. А как в их блядской службе может быть иначе?              Ещё на пятом этаже, поднимаясь к шестому, омега ощущает удушливый, въедливый запах крови. На языке сразу появляется знакомый солено-металлический привкус. Тяжелый выдох вырывается сам собой.              — Дим, порядок? — оборачивается к нему Олег.              Дима машет ему рукой, чтобы шел быстрее и не волновался по пустякам. Просто неприятно, в голове сразу всплывает ритуал для Януса. Для себя он решил твердо: с чужой кровью больше ни под каким предлогом не работает. Вообще. Только своя.              Дверь в квартиру открыта, их уже ждет убитая горем семья, которая каким-то чудом не верит в виновность любимого зятя.              Олег смеётся про себя: если его когда-нибудь убьет Дима, вся его семья тоже встанет на его сторону. И будет так же настаивать на том, что Олег сам виноват.              Вера согласно протоколу представляет семье экстрасенсов, знакомит их с уже работающими сотрудниками правоохранительных органов и устраивает жеребьевку.              Первой выпадает идти Вике, которая отчетливо видит убийство, хладнокровное, давно планируемое. Совершил муж, да. Так говорит душа. Олег подтверждает слова коллеги, а у Димы как всегда свое видение.              Войдя в квартиру последним, он сразу же морщит нос. От кого-то пахло едой, прям как в школьной столовой, где плохая вентиляция. То ли борщ, то ли котлеты, то ли всё вместе. Всё это мешается с запахом аммиака, кошки им всё-таки весь подъезд загадили. А к ним мешаются и запахи всех наблюдателей, бывших жителей и коллег.              Всё это душит и мешает настроиться, — Отойдите подальше, пожалуйста, — люди расходятся, давая ему больше места, а парень расстегивает куртку, опускается на хрустнувшие колени, и прижимать тетрадь к себе не хочется. Вообще бесов звать не хочется. Свои даже будто сами противятся, а вот чужие тянутся, как никогда. Только вот свои намертво за него стоят, никого не пускают. Там один Кроу распушился, как Эверест.              — Ладно, на своей силе поработаю, — бубнит себе под нос Дима и сжимает в руках фотографию, прижимая её к сердцу.              Информация идет хорошим таким потоком, — Женщина убита за измену. Она изменяла на протяжении пяти лет. Ребенок от другого. Муж любил очень, как смысл жизни в них видел. А потом ему кто-то сказал, — омега старается особо не дышать этой смесью запахов, но от этого воздуха не хватает. Сердцебиение ускоряется. — Невысокий такой, с залысинами, седой, — из-за звона в ушах он не понимает, что описывает отца девушки, стоящего буквально у него за спиной, — Родинку над губой показывает, и губы постоянно зло сжаты.              Олег кивает операм быть наготове, сам же тоже подходит ближе к мужу. Две женщины: мать жертвы и ее подруга, — переглядываются между собой. Они правильно понимают?              А Дима, как ни в чем не бывало, продолжает, не замечая ничего вокруг, пока такая же увлеченная Сотникова записывает каждое его слово. — Показывают, что он первым из семьи узнал об измене. И ему за её мужа стало обидно. Показывают, как он пришел, как ему открыли, легко так, радостно, папа пришел!              Опера тут же перехватывают седовласого мужчину, что даже не шелохнулся, и сковывают руки в наручники.              — Что происходит?.. — останавливает Диму Сотникова, но, рассмотрев мужчину внимательнее, замолкает, — Дим, продолжай.              Чернокнижник продолжает, — Чай пили, торт порезали, а потом он её этим же ножом, — дыхание к концу тяжелое. Хочется скорее сбросить с себя все эти ощущения. Хочется перебить этот тошнотворный запах в носу, — Он пытался её убедить, чтобы она всё бросила и сосредоточилась на семье, а она смеялась. А сейчас отца хочет выгородить. Любит его очень.              Открыв глаза, он видит Олега, что по новой допрашивает душу умершей, откинув какие-то условности и морали. Поднявшись на ноги, омега чувствует себя так, будто его вышибает из тела. Душа остается в воздухе, а тело валится обратно на пол. Он, кажется, услышал женский вскрик. Непонятно. Жертва? Свои? А че случилось?              Почувствовав в носу резкий запах нашатыря, распахивает глаза. На грудь давит незнакомая мужская рука. Рядом стоит Олег с его курткой в руках, Вика, скрестившая руки на груди, и Вера с бокалом воды.              — Полежите ещё немного, — настаивает судмедэксперт, — Скажите мне, молодой человек, — считает его пульс пожилой альфа, — Давно в обмороки падаете? Часто? А тошнит тоже часто?              Дима цокает, — Я знаю, что у меня мигрень, да, спасибо. Рецепт на таблетки есть.              — Нет-нет, — улыбается добродушно дядечка, — Вам сейчас нельзя никакие таблетки, особенно сильные. Вы что? Боже упаси.              — Дьявол сохрани, — огрызается Дима, которого раздражает, что с ним говорят загадками, да ещё и как с тупым.              Мужчина качает головой, убедившись в своем выводе, — Я вас поздравляю.              Дима хмурится, пока остальные сохраняют напряженное спокойствие, даже Олег, — Че значит поздравляю? С чем поздравляю? — ещё больше недовольства в голосе молодого омеги. Дед что, белку поймал? Так ещё вроде никто не отмечает.              — Я настоятельно рекомендую вам пройти обследование, а также больше гулять на свежем воздухе, витамины, фрукты и овощи, а также исключить стресс, — настаивает альфа, — И вам бы веса набрать.              Омега искренне не понимает, как можно поздравлять с мигренью, и причем здесь его вес. Это уж точно никак не связано. Что он вообще несет? А может… Дима минуту залипает в пространство. В голове медленно складывается паззл из рекомендаций. Он неловко чешет нос и молчит. Вера подает ему воды, которую он выпивает залпом. Олег подает руку, помогая подняться, и придерживает, чтобы опять не упал.              Дима же подозрительно тих. В машине даже больше не укачивает. Он просто засыпает на плече у мужа. А мысли — точнее, одна мысль — в голове танцует гопак.              Вернувшись в особняк, он по-прежнему ни с кем не говорит. Лишь взяв свою кружку и пакетик зеленого чая, спустился вниз к Ире в архив.              — Ниче, Олег, — подбадривает взволнованного альфу Вика, — Он просто в шоке. Дай ему время осознать.              Радостный Олег, уже отправивший всем близким и самым родным смс-ку «Я скоро стану отцом», кивает. Конечно, он даст ему время. На кухне, где был Саша, слышится звон разбитого стекла. Получил рассылку, значит.              — Че у вас? — косится в их сторону Череватый, — Интересное положение Димки подтвердилось? А мы с Владом ещё перед вашим отъездом в Норвегию об этом подозревали. Уж слишком быстро течка закончилась.              — Какое положение? — разом оборачиваются в их сторону Лина с Надей.              — Какое положение? — заходит в кабинет Марат, — Чье положение? Вы че там так долго торчали?              — Да ну нахуй? — слышится с кухни хохот Марьяны, и следом, — Олег, тебе пизда!              Олег же лучится довольством и самым настоящим счастьем. Сбылась его последняя и главная мечта. Они станут родителями. — Дима в обморок упал, версии не сошлись. Долго решали, че да как.              — Че с ним опять? — округляет глаза Марат, а младший Шепс в улыбке расплывается.              — Марат, а как вы думаете, почему молодые омеги могут падать в обморок, а альфы вот так улыбаться?              Башаров тоже улыбается, даже глаза заблестели, — Серьёзно? — получив кивок в ответ, жмет руку, — мои поздравления.              — Спасибо.              И пока Олег получал поздравления и похвалу, омега пил с пустым взглядом зеленый чай, сказав лучшей подруге, что он, кажется, беременный.              Ира его тут же обнимает, — Так радоваться же надо, чего ты? — хватает она его за впалые щеки, — Скоро щечки появятся, животик, а там и малыш, ну? Или ты не хочешь?              — Хочу, — хрипит уже три года как Шепс, — Просто мне страшно.              — Это нормально, — заверяет его Ира, — Все боятся. Но! У тебя есть классный альфа, который вас сто процентов точно не бросит. Есть мы и лучшие врачи. Все будет хорошо, чего ты, — прижимает его к себе ведьма, положив руку на ещё совсем плоский живот.              Дима вопросительно на неё смотрит: точно, да? Может, дед ошибся? Он тоже вон бывает ошибается. Бывает и часто…              Ира, нежно улыбнувшись, кивает. Точнее не бывает. — Пойдем, скажем остальным, чтобы они имели в виду, когда будут с тобой работать. Чтобы ни в какие ритуалы, ни на какие кладбища и погосты, ты меня понял?              — Да не дурак я, понимаю. Но я ж и на своей силе работать умею.              — Ну это можно, — улыбается Игнатенко и снова обнимает его на радостях, — Не боись, я и Влады поможем с ребенком и со всеми трудностями.              Дима же всё ещё напряжен, но подругу обнимает, — Ир, это пиздец.              — Ну какой пиздец, солнце? — держит его за руки умиленная ведьма.              — Это ж сейчас начнется: и перепады настроения, и все прочие прелести, а я так не хочу. А вдруг так Олега достану, что он уйдет от меня? — перебирает чужие пальцы омега, — А если я всех правда так достану, что и в архив отправят?              Ира смеется, — Ну во-первых, Олег тебя точно не бросит, а если да, то сдохнет сразу же, послезавтра, — Дима смеется: ну да, вся его династия чернушников встанет за него, — А во-вторых, ты в своем положении наоборот получаешь все бонусы и плюшки: никто не посмеет спорить с тобой и перечить тебе, лишь бы не нервировать. Потому что нельзя. И вообще, слово беременной омеги — закон. Так что любую херню простят.              Дима жмет плечами: и всё же ему не хочется стать истеричной особой, каким был Кадони, что сделал нервы всем. Даже их отделу, к которому никакого отношения не имел. Тогда честно было жалко Влада, но ещё позже жальче стало другого Влада.              — Давай Мэри позвоним, обрадуем? — предлагает Ира, желая хоть немного приободрить омегу.              — Давай, — соглашается Дима, и они набирают подруге, что уже полноценно вернулась к работе.              Керро, как только узнает про новости о беременности, обещает бросить все свои дела и примчаться в Москву на последние месяцы и первые после рождения малыша, чтобы помочь.              Девушки вообще, кажется, радуются этой новости больше самого омеги, что успел загнаться на тему того, а не передумал ли Олег. Последние пару месяцев он вообще затих на эту тему. Даже Людмила Шотовна больше ничего не спрашивала, и тут он сейчас такой: здравствуйте! Так, ну, с другой стороны, никто и не говорил, что передумал. В конце концов, они к этому готовились. Олег бросил курить, алкоголь вообще был исключен из рациона обоих, и прочее, прочее, прочее. Но почему-то Дима всё равно как-то оказался не готов. А к этому вообще можно быть готовым?              Закончив короткий разговор с эстонкой, Ира ведет Диму наверх к остальным, где все уже смотрели на него с улыбками и блестящими глазами. А Олег вообще светился, как лампочка.              Дима вздыхает, — Все уже всё знают, да? По лицам видно.              В коллективе прокатился смешок, Дима же перешел в наступление, — Это ничего не меняет, понятно? Не надо со мной носиться и оберегать меня от всего. Я как работал, так и буду. Ни в какой архив и делопроизводство я не пойду, иначе встретимся в суде.              Олег, старавшийся сохранить лицо серьёзным, смеется в голос, маскируя всё под кашель, а Марат чаем давится. Ещё никто ничего не сказал, этот уже в суд собрался.              — Не акцентируйте на моем состоянии внимание. Всё. Всем спасибо, — и быстро юркнул под руку к Олегу, что раскрыл объятия.              — Чего так разнервничался, любовь моя? — шепотом спрашивает альфа на ушко, пока отдел поздравляет их, вообще-то.              Саша быстро оформил доставку тортика и заказал роллы — чисто посидеть, Марьяна щелкнула чайник. Марат притащил коньяк из кабинета — отметить хорошие новости.              — Владик с Левой подъедет? — уточняет Череватый, раз они хотят после работы посидеть.              Марат кивает: конечно, чего он спрашивает.              — Не каждый день о беременности узнаешь, — фырчит Дима, чуть насупившись. Олег же по любому раньше понял и молчал. То-то и сильно удивленным не выглядит.              Олег, ухмыльнувшись по-доброму, целует его в макушку и гладит по спине, — Так это же самые хорошие новости, которые только могут быть. Или ты передумал? — тревога заползает в голос альфы: они же вроде всё обсудили ещё полтора года назад и вот пытались, но постоянный стресс и поздно проснувшийся ген играли свою роль.              Дима отрицательно качает головой, — Просто всё равно как-то неожиданно.              Олег выдыхает, и смеётся над ним уже Дима. Не только ему нервничать.              — Я счастлив, — тихонечко делится альфа, не выпуская свою пару из рук, пока коллеги накрывают на стол.              И Диме так тепло на душе становится от этих слов, что он тихонечко урчит, растекшись по плечу мужа. Он тоже счастлив. Правда. Искренне              — К столу, ребят, — зовет их Саша, с умиленной улыбкой смотря на пару.              Вскоре все занимают места за сдвинутыми столами, коньяк и шампанское льются по бокалам, и только Диме и Владу, у которого на коленях вертелся Лева, наливают сок и чай. Олег и Череватый пьют алкоголь с разрешения мужей — и то, буквально по одному бокальчику.              Саша всё не может отвести взгляда от Димы — что-то внутри болезненно отзывается. Какой-то страх, что что-то с ним случится, а значит, и с ребенком, треплет изнутри. Не дай Бог. Взяв стакан коньяка, он встает и обращается к паре, — Не могу поверить, что вы уже три года в браке. Как будто вчера отмечали вашу свадьбу, а сегодня уже узнаем о беременности.              На глаза мужчины выступают слезы, что сразу же тревожит омегу, что оборачивается к мужу. Что-то не так? Олег же его лишь приобнимает за плечи. Нет, все в порядке. Просто эмоции.       Саша же продолжает, — Я так рад за вас, ребята. Всегда знал, что вы будете истинной парой, ну суждено вам было, — Олег аж слюной от возмущения давится. Это ж хватает наглости, а?       — Не ты ли мне говорил, что человек и альфа не могут быть истинными, и Дима точно не моя пара, ведь ты увидел другого?              — Не было такого, — уничижительно смотрит на брата Саша, — Опять что-то придумываешь. Ты вместо того, чтобы на старшего брата наговаривать, лучше теперь за Димой тщательно следи, чтобы отдыхал и ел хорошо. Заботься о нем и от себя ни на шаг.              — Я беременный, а не больной, зачем со мной так носиться? — фыркает Дима, но в ответ получает поцелуй в висок от мужа и снисходительные взгляды от остальных. Оберегать беременных омег, даже чужих, у альф в инстинктах заложено, а помогать и поддержать — у других омег. Ну ничего, поймет потом, но тут встревает Кадони, ныне Череватый.              — Забыл, как сам со мной носился?              Дима жмет плечами, — Ну ты посмотри на себя, типичная хрупкая омежка, и на меня.              За столом поднимается дикий хохот, что очень задевает Диму: он не понял, а че он не так сказал.              — Матвеев, — утирает слезы с глаз Череватый, — Побойся Бога. Ты такой же, только ещё и младше на дофига лет.              Дима фыркает, — У меня характер — мощь.              — То, что ты душнила, не значит, что ты мощь, — поправляет его Марьяна, — Все мы знаем, что ты тот ещё нежный малыш, так что всё.              Вика поддакивает, — А сейчас ещё и гормоны начнут шалить.              — Так я это к чему, — перебивает всех Саша, — Ребят, я вас от всего сердца поздравляю. Вы всегда можете рассчитывать на нас. И я просто счастлив за вас, — всё же дрожит голос старшего Шепса.              — Саш, всё будет хорошо, — обнимает его пара, — Спасибо.              — Я присматриваю за тобой, — шепотом заверяет омегу Саша, а вот Влад во всеуслышание заявляет о том, что один из первых всё понял, и да: он не присматривает, он следит за омегой. И за Олегом — только косяк, пусть пеняет на себя.              — Ой, — канючит Лина, — Вообще не представляю тебя с животиком и щечками. Милаш, наверное, будешь.              Дима тоже себя таким не представляет. Надо бы следить за питанием и тренировками. А то потеряет физическую форму, и как он за видениями бегать будет? С одышкой? Бесам на смех?              Посидев до восьми, отдел разъезжается по домам. Дима хмыкает, заходя в полюбившийся дом, где их встречает вымахавший ему выше колена в холке Сириус и сильно потолстевший Локи на пороге.              — Слушай, и всё-таки хорошо, что дом частный, — вешает куртку на крючок омега.              — Да ты что? — подкалывает Шепс, — А кто поначалу ругался и не хотел сюда ехать? Хотя сосед-таксист Череватый к твоим услугам, я с машиной. Тебе предлагал права купить. Доставки есть, всё есть. Че тебе не так было?              — Шепс, ты дурачок? — оборачивается резко Дима, — Я тебе ещё тогда сказал! Потому что ты сам купил дом нам, а мы могли скинуться. А ты заладил: в квартире у тебя будут только плохие воспоминания, — передразнивает мужа омега, — А у меня их не было. Да дело даже не в них, мне было неудобно, что всё купил ты. А я сам мог. Ну или хоть напополам.              Олег тяжело вздыхает, — Это твой подарок на свадьбу, успокойся. Я же не мог тебе реально только песню подарить. Я ж не идиот какой-то.              Дима смеется, насыпая корма животным. Просто его тоже не так воспитывали, и принимать такие подарки и покровительство непривычно было и сложно. Сейчас проще, но благо и Олег на него этим не давит, как-то он всё незаметно так проворачивает.              Олег же не может нарадоваться и налюбоваться своим мужем. Он считает себя самым счастливым человеком на земле. За спиной будто крылья выросли. Ему сейчас любое море по колено, а горы по плечо. Он в предвкушении, готов к любым капризам беременного омеги. На любые вообще подвиги. Он этого момента так ждал, прям вот ждал. Они когда в Эстонии отдыхали, сидели с детьми Керро, пока они с мужем на свидание пошли, ему уже тогда очень хотелось своих нянчить, а когда ещё и Дима спустился с самым младшим, он чуть не прослезился. А когда с Левичком, бывало, сидели, он чуть не скулил, представляя, какими они сами родителями будут. Ему очень интересно, каким будет ребенок, на кого похож — по внешности, по характеру, чей дар. Он вот прям ждет не дождется, и наконец-то свершилось.              Только вот, к его разочарованию, Диме это не нужно. Он совершенно не капризничает, не закатывает истерики. Наоборот, он стал будто строже, агрессивнее, язвительнее. Часто медитировал, не на погосте не кланялся, но всё ещё делал подношения своим бесам. Работал в отделе, как и прежде, чем немного, но всё же пугал остальных. Работал, к слову, только с чернушниками — Ирой и Череватым. Олег, как исключение. Иногда ездил с Марьяной и совсем не работал с остальными. Вместо истерик о странных хотелках он закатывал скандалы с правоохранителями и наблюдателями.              — Ну точно наш будет, — наблюдает на одном из расследований за омегой Влад, чувствуя, как энергию буквально берут от места смерти человека, — Чернокнижник.              — Ещё и альфа походу, — кивает Олег, тоже внимательно присматривая за мужем. Дима же не хочет узнавать ни первичный, ни вторичный пол ребенка, сюрприз хочет. Поэтому ни узи не делает, ни не позволяет продиагностировать, закрываясь бесами. Там Каид всех сожрет за ребенка. Олег хотел схитрить, пока омега спал, а вот Каид не спал, ещё и Кроу нарычал. Всю ночь потом кошмары снились, зато Димка в хорошем настроении проснулся.              Дима же сидит на коленях, живот совсем небольшой, что и не скажешь, что он уже на шестом месяце. Он вообще будто не изменился, а с его оверсайз одеждой вообще тем более ничего не заметить. Вот и коллеги, что знакомы с ним постольку, поскольку, этого и не замечают. Но к воздуху принюхиваются, улавливая где-то неподалеку беременную омегу. А они ж ещё и не распространялись особо. Там даже Кадони, знающий о его положении, всё время подкалывал его с тем, что, а точно беременный? А потом громко возмущался: почему он за свою беременность двадцать килограмм набрал, а этот только семь? Где справедливость?!              — О, Дим, здаров, — приветствует его старый знакомый из оперов, отвлекая от работы.              Омега кивает в ответ и настраивается вновь.              — А правду говорят, что ты за Шепса замуж вышел?              — А ты нюх потерял? — недовольно зыркает на альфу снизу-вверх Дима, снова закрывая глаза и настраиваясь.              — Че, и реально беременный? — раздается смешок рядышком.              — Че доебался? — психует Дима, сколько можно сбивать? Ему и так сложно на своей силе всё тянуть! Это вам не бесы, которых сейчас звать нельзя, для них сейчас одна плата есть — ребенок, — По запаху понять не можешь? Ну так к врачу сходи, че до меня доебался? Или заняться нечем? Все место происшествия осмотрели?              — А ты че так разговариваешь? — недоволен опер, который просто пообщаться подошел.              Назревающий конфликт замечают Олег и Влад, тут же подбираясь поближе.              — Проблемы? — вскидывает бровь омега, который сам может разобраться, — Ты мешаешь мне работать.              — Да я…              — Рот закрой, когда я работаю, и свали делом займись, а не сплетни вынюхивай, — психует омега и, сунув руку в карман, сдувает в сторону мужчины пепел.              — Э! — орет парень, которого тут же перехватывают альфы под руки, — Че он в меня кинул? Че кинул?              — Заткнись, — шипит Олег, оттаскивая его подальше.              Влад же добавляет, — Ничего страшного он в тебя не кинул, нельзя ему сейчас, а вот я землицей могильной сыпануть могу. Сдохнешь к вечеру, — опер стихает и своим позже передает: не лезть к ним.              Дима же, выдохнув и в десятый раз настроившись, прислушивается к себе, к своим ощущениям и в какой-то момент вскакивает с места, несется в сторону лестницы на крышу.              — Дима, блять! Стой! — орет на него Башаров, чуть не подскользнувшись на снегу.              — Дима! — рявкает и Олег, но трое альф за ним не успевают, тот уже взбирается на обледеневшую лестницу и карабкается наверх.              — Матвеев, мать твою, — ругается Череватый, — Какого черта тебя туда понесло?              Дима замирает на лестнице, зацепившись за одну из тонких перекладин. Оверсайз куртка забавно на нем колышется и топорщится, делая его ещё больше миниатюрным, но при этом сильно беременным и неуклюжим пингвинчиком, намного больше, чем он есть на самом деле. У Олега от испуга сердце замирает. Не дай бог соскользнет или сорвется. Голова же может и закружиться. А он и до этого на ровном месте спотыкался.              — Дим, слезь, пожалуйста, — умоляет Марат, — мне уже беременной Вики, восемь лет назад так же зимой попершейся на крышу заброшки, хватило вот так, — проводит пальцем по горлу куратор.              — Дим, слезай, — просит Олег, но ныне Шепс упрямится.              — Там наверху что-то спрятано. Я чувствую, а не вижу. Мне надо достать.              — Дим, давай я достану, — держит лестницу Олег, чтобы она не шаталась.              Омега фыркает, — Всё нормально, я сам, — и лезет дальше.              — Я за ним, — взбирается наверх Олег —перехватит, если что.              Теперь уже Влад держит лестницу и тихо матерится. И не наорешь-то на него толком. Нельзя.              Тем временем чернокнижник оказывается на крыше и аккуратно, чуть скользя, тянется к краю. Проверяя рукой под небольшим выступом. Вздрагивает всем телом и испуганно оборачивается, почувствовав, как его за шкирку перехватывает Олег, оттаскивая от края.              Сказать, что альфа зол — вообще промолчать, — Где искать и что?              — Где-то тут, — показывает на отрезок крыши омега, — Что-то, — жмет плечами, — Небольшое такое, длинное, холодное. Плоское.              Альфа кивает и шикает, — От края отойди.              Дима послушно отступает подальше, внимательно следя за тем, как, распластавшись по краю крыши, неизвестный предмет ищет Олег.              Рядом каркает ворона, привлекая к себе внимание, а Диме страшно, вдруг Олег сорвется. И под руку ведь не скажешь. Медленно крадется ближе — придержать его, но на него тут же гаркают.              — Стой, где стоишь.              Дима вздыхает и обхватывает себя руками от внутреннего холода.              — Спускайся, — командует поднявшийся на крышу Марат, указывая на вход изнутри заброшки, — Там тебя Влад встретит, вниз отведет. Я тут с Олегом.              Дима отрицательно качает головой, — Вот с ним и спустимся.              Олег же в тот же момент, придерживаемый Маратом, встает на ноги, а в руках у него блокнот на замочке, небольшой, желтый, с цветными листами внутри, — Ты бы не дотянулся, он глубоко заныкан был меж стеной и старым фильтром сплитки.              Дима жмет плечами и ныряет под руку альфе, успокаивая себя тем, что с ним всё в порядке.              Олег прижимает его к себе ближе и ведет вниз. То есть сам полез, а за него переживает. М-м, понятно.               Череватый ведет их вниз и громко ругается, за спиной идет Марат.              — Вот все нормальные беременные омеги хотят селедку в карамели, мел там какой, рельсы понюхать, а ты? — ругается Влад, — С ума сойти. Катастрофа, а не омега.              — Влад, — одергивает друга Олег. Даже если он с ним согласен, он чувствует, что Диме обидно, — Ебало на ноль.              Дима же берет себя в руки и ровным голосом произносит, — А мне некогда дурью страдать. Нам на кладбище надо, — хорошо, что шмыгают носом от холода все, а пару слезинок можно спихнуть на ветер. Он и без Череватого знает, что какой-то неправильный омега. Зачем его носом в это тыкать.              — Ну ты чего? — всё прекрасно замечает Олег, стирая слезинки украдкой, — М?              — Ничего, — храбрится Дима, сдерживая внутри всю эту обиду, не давая волю разбушевавшимся эмоциям. И чтобы Олег ещё и не обнял, начиная жалеть, и не добил его окончательно, ускоряет шаг.              — Матвеев, — окликает его Череватый в спину, — Матвеев, ты че обиделся?              — Я уже три года как Шепс, пора запомнить, — бросает обжигающий взгляд на Череватого Дима и захлопывает дверь в машину.              — Точно обиделся, — кивает Влад, усмехаясь, — Значит, надо будет извиняться. Олег, что он сейчас любит?              — Ну ты Влад и балабол, всё как всегда, — качает головой Башаров.              — Мороженое, — делится Олег, вздохнув, — Любое, кроме стаканчиков, потому что ему жалко вафельку. Он ест его ложкой и не хочет вышкребывать ему внутренности, ему же больно, — абсолютно спокойно и буднично делится альфа, которому вот такие загоны чисто в прикол. Он его ещё и на видео в такие моменты старается заснять. Ему очень нравится.              — Понял, — так же буднично принимает к сведению информацию Влад.              — А, и без орешков, — вспоминает Олег.              — А это почему? — смеется Марат, — Думает, что это как глазки, или прыщи напоминает?              Влад смеется, — Не, там по любому грустная история.              Олег кивает серьезно, — Вот вы эгоисты бессердечные, природу не любите.              Влад уже расплывается в улыбке, как Чешир, а Марат приподнимает бровь вопросительно.              Олег же, с трудом сохраняя серьезный вид, поясняет перед тем, как сесть в машину, — Из-за таких как вы, белочки где-то голодают.              Мужчины постарше смеются в голос, а Олег садится в теплую машину к обиженному, беременному мужу, которому прочитанную историю рассказывает дядя Яша, угостив яблочным леденцом.              — Ты же понимаешь, что на кладбище ты не пойдешь, — обняв, укладывает его к себе на плечо Олег.              Дима кивает: да он уже и не хочет, если честно. Лишь носом утыкается в запаховую железу Олега и, прикрыв глаза, ещё пару раз шмыгает носом.              — Ты как?              — Намальна, — невнятно бубнит омега, когда в машину садятся отсмеявшиеся Влад и Марат.              — Дим, — тут же задевает его неуемный Череватый, — Димка.              — Чего тебе? — даже не оборачивается к нему чернокнижник.              — Ну не обижайся на меня. Я же волнуюсь за тебя, — и тут же расплывается в подленькой улыбке, не получив ответ, — Димка, ну хочешь, я тебе орешки куплю завтра.              Олег кидает на него взгляд а-ля «да ты издеваешься», Марат тихо прыскает в кулак, а Дима пихает мужа локтем в бок за то, что рассказал.              — Череватый, иди нахуй, — звучит крайне обиженно и возмущенно.              Влад заливается хохотом и, невесомо навалившись на него со спины, аккуратно обнимает, — Ну не обижайся. Димка, ну че как маленький.              — Отстань, — чуть дергает плечом Дима, пригревшись в руках Олега.              — Не-а, — всё ещё прилипает к нему Череватый. Он уже знает, как вести дела с беременными омегами, и Дима просто ангелочек, по сравнению с его мужем. Вот там можно было повеситься. Но он выжил. Он с ним даже ходил в МФЦ, какое-то пособие оформлял, вот где он его с другой стороны узнал, а не вот эти ваши в быту и в постели. Так что он сильный и закаленный. А Влад же обещал и Димку научить всем этим хитростям по оформлению выплат и пособий. Не лишнее, конечно, но Олегу удачи, Влад же с ними пойдет.              Порывшись по карманам, он снова хмыкает, — Смотри, че у меня есть, — крутит в пальцах шоколадный батончик, — Будешь?              Дима молча забирает угощение. Есть-то хочется. Дома вообще в последнее время всё влет уходит. Он буквально вчера не заметил, как всё съел под сериальчик и предъявил Олегу, что тот всё съел сам, не оставив ему. Как он вообще мог о нем не подумать и хотя бы что-нибудь не заказать? Не стыдно ему беременных объедать?              Олег тогда честно извинился, повинился, заказал всего, ещё и плечики размял, и только вечером до Димы дошло, что вообще-то всё съел как раз-таки он. И он честно не понимает, как, столько съедая, он набрал только семь килограмм, за что получает от врача, якобы это мало — буквально нижняя граница от рекомендаций.              Ира же фыркает: а что он ест такого? Фрукты, овощи? Мясо и мороженное? Почти пп. А сколько он бегает на расследованиях и нервничает, он, конечно же, забывает. Хорошо хоть согласился на то, что ему разрешили приходить на работу к десяти-одиннадцати, как проснется. И уходит домой вовремя, а если остается со всеми, то просто сидит: ест угощения от Иры и пьет Сашин полезный чай с вкусняшками от Кости и кураторов, под присмотром мамы Вики и Марьяны, в теплых носочках от Нади и пледом Лины. Пока Олег и Влад с него пылинки сдувают.              — Вот и помирились, — смеется дядя Яша, тормозя возле кладбища.              Пока альфы работают на кладбище, Дима грустит. Всё же замечание Влада сильно его задело. Он, значит, старается все эти капризы контролировать и дозировать, а он в итоге ещё и какой-то не такой. Обидно-обидно. Можно подумать, он вообще хотел когда-то быть этой омегой. А вот и нет! Понятно? Как умеет. Тоже ему. Он тоже альфа не идеальный. Кадони много на него жалуется. Да-да, он всё знает, но не подкалывает же. Он выше этого, конечно, но не он эту войну начал.              Как только все возвращаются, Дима обращается к Марату, — Я домой хочу, я устал.              — Конечно, — соглашается Башаров, — Сейчас до особняка доедем, а оттуда поедешь домой, хорошо?              — Нормально себя чувствуешь? — уже сканирует его обеспокоенный Олег.              — И Олег со мной поедет, — капризничает омега, кивая мужу, но тот всё равно укрывает его своим запахом и энергетикой.              Марат снова невозмутимо кивает, — Хорошо, Дим.              — А че, так можно было? — вскидывает бровь Влад.              — Не пизди, тебя всегда к Владу отпускали, — фыркает Дима, — А ты в это время таксовал, — не он начал эту войну, не он.              Череватый слюной давится, а Башаров оборачивается, — Да ты что?              Дима важно кивает, — Мгм.              Олег же отворачивается к окну, его разборки чернокнижников не касаются. Тут бы быстрее домой.              Влад же лишь качает головой: значит, шоколадкой он не отделается. Ладно. Купит пакет киндеров — это работает с ним самим, Владом и Левой, значит, есть вариант, что и с Димой прокатит, а то ещё чего разболтает.              Ни с кем не попрощавшись, Дима с Олегом уезжают домой, где омега сразу же забивается в их комнату, свивая себе гнездо, пока Олег быстро всё разогревает и отбивается по телефону от звонков обеспокоенных коллег и даже мамы, прознавшей, что они раньше уехали с работы.              В гнездо к грустному омеге, свернувшемуся в клубок, забирается Локи, укладываясь возле небольшого живота, и Сириус, что ложится в ногах, грея холодные ступни горячим боком.               — Дим, пошли ужинать, — зовет его Шепс, но, не получив ответа, идет за ним сам, однако, открыв дверь и заметив гнездо, замирает на пороге, — Можно?              Омега кивает, и только тогда Олег заходит и подходит к постели, — А в гнездо можно?              Омега снова кивает, и Шепс кое-как перелезает через животных и устраивается рядышком, гладя по плечу.              — Что случилось?              — Ничего.              Олег целует его в плечо, — Ну я же вижу, что что-то не так. Расскажи.              — А как я рожать буду? — огорошивает альфу вопросом Дима, обернувшись.              Сохранив спокойствие, Олег продолжает его успокаивающе поглаживать, — Как все омеги-парни, посредством операции. Как Влад.              — А если, что-то пойдет не так? — карие глаза обеспокоенно блестят в полумраке.              — Всё будет в порядке. У нас лучший врач в Москве, приедет Юлька. Тебе не о чем волноваться, — заверяет его Олег, у которого холодные мурашки по спине промчались, поднимая кожу дыбом.              — А если…              — Никаких если, — грубо перебивает Олег и тут же целует его руку, извиняясь.              У Димы новый вопрос, — А шрам тебя потом не смутит? — Да, его это сильно беспокоит. Очень сильно. Сколько случаев, когда такое после родов происходило? Сколько браков распалось? То-то и оно.              Олег смеется, — Меня нет. Вообще ни капли. Блин, Дим, че за вопрос вообще такой? — а потом в голове щелкает: внешность для его пары — всегда вопрос болезненный. — Меня не смутит и не оттолкнет ни один шрам. Я тебя люблю не только за внешность. Но, если это дискомфорт для тебя, значит, потом уберем его пластикой, хорошо?              Дима кивает, и глаза его блестят от слез: эмоции переполняют. У него такой хороший муж. Но ни одна слезинка не проливается. Он держится.              — Ну и чего ты, — тянет его к себе в объятия Олег, — Всё нормально, всё вообще отлично.              Дима кивает и целует мужа, чтобы точно не разреветься, — Я тебя тоже люблю. — Кажется, отпускает даже обида на Череватого, что он вообще понимает? Главное же, что Олегу всё нравится.              — Ужинать пойдем? — гладит по спине вновь прильнувшего к нему мужа Олег.              — А мороженка есть? — тихо спрашивает в плечо мужу Дима, кивая.              — Если ты утром не съел, то да, если нет, то ничего страшного, съездим или закажем, — тут же предлагает альтернативу Олег, чтобы в голове омеги это не выросло в трагедию мирового масштаба.              — Пошли, — не отлипает от него Дима, которому так спокойно и хорошо.              Усмехнувшись, Олег подхватывает его под лопатки и колени и несет на кухню, где мороженого, к сожалению, не оказывается.              — Ну, ничего, — подбадривает его Олег, — Закажем, или хочешь, съездим?              Недолго думая, Дима расплывается в улыбке, — А пошли пешком? Заодно и с Сириусом погуляем, — и радостный такой, будто ему уже пакет мороженого дали.              Кинув скептичный взгляд за окно, где всё же было снежно и достаточно холодно, уточняет, — Уверен?              Омега заверяет его уверенным кивком, именно поэтому после ужина радостно скачущий Сириус и воодушевленный Дима ждут Олега, что закрывает дом, берет деньги и проверяет, не выбежал ли Локи. И только потом они, не спеша, идут в ближайший супермаркет.              Довольный Дима ведет на поводке хаски, которого постоянно командами одергивает Олег, чтобы тот не бежал, и не дергал поводок, и вообще, шел рядом. Омега же доволен до соплей, и снегопад внезапный ему тоже очень нравится, причем не меньше, чем их собаке, и рот у него не закрывается — он рассказывает всё и обо всем. Олег же вообще пребывает в какой-то нирване. Пока доволен Дима, он тоже счастлив, спокоен и безмятежен. Всё, что его волнует: будет ли там свежая выпечка, и работает ли автомат с кофе. Холодно всё же.              В магазине Дима выбирает себе мороженое, Олег покупает ещё продуктов, не забывают и про питомцев, но на обратном пути что-то идет не так. Альфа замечает какую-то подавленность в омеге. Он даже спокойно отдает ему поводок с Сириусом и пакетик с мороженым, которые изначально наотрез отказывался отдавать.              — Мы что-то забыли? — предполагает Олег, но Дима отрицательно качает головой и, насупившись, продолжает молчать, пиная носками ботинок снег, едва переставляя ноги. — Взяли что-то не то? — вторая попытка и снова мимо, — Ты устал? — останавливается альфа и, подумав, омега наконец-то кивает.              — Вызывай такси, — ставит пакеты на заснеженную лавочку альфа, пытаясь не показать свое удивление. То есть пройтись пятнадцать минут от магазина до дома он устал, а днем ранее бежать за видением в течение получаса без остановки, ещё и обложив матом следователя, он не устал. Ему когда Илья это рассказал, он чуть челюсть не потерял, а Дима лишь хлопал глазками и пил чай с сушеным манго вместе с Ирой.              — А как же Сириус? — без энтузиазма уточняет Дима, открывая приложение на телефоне Олега — свой-то забыл, причем, кажется, на работе.              — С нами поедет, — жмет плечами Олег, выдыхая пар изо рта, — Замерз?              Дима отрицательно качает головой и снова молчит. Олег же готов просить подсказку у его бесов. В голове-то не покопаешься, не пустит.              До дома тоже едут в тишине, Дима гладит Сириуса, захотев ехать с ним на заднем сиденье, а Олег сидит с водителем.              Вернувшись домой, он снова уходит в гнездо, уводя за собой Сириуса и подбирая по дороге Локи, даже не взглянув в сторону мороженого.              Олег, не придав этому значения, разбирает пакеты и раскладывает продукты в холодильнике и по полкам. Ну мало ли, может, так устал. Потом мороженое поест. Может, сейчас фильм посмотрят, поваляются, понежатся.              В хорошем настроении, Олег поднимается в спальню и застывает в дверях. Уткнувшись в пушистый бок жалобно поскуливающего Сириуса и обнимая Локи, омега рыдал.              — Дим, — едва не на цыпочках в комнату и на пол, возле кровати, — Что такое?              — Я плохой человек.              — Что? — морщится Олег, — Это тебе Сириус или Локи сказал? Почему ты так решил?              — Они обиделись на меня, — плачет в голос омега, не отпуская от себя в принципе и не вырывающихся животных.              — Кто? — терпеливо уточняет Олег, проверяя взглядом скорее встревоженных за хозяина зверей.              — Мороженое, — срывается на скулеж Дима, для которого это стало последней каплей за такой большой день.              — Не понял, — честно признается Олег, — Мы же его домой купили, как оно обиделось?              Дима всхлипывает громче и обиженно смотрит на Олега, — Эти-то мы купили, а другие? Лежат там одни, мерзнут. Теперь думают, что они невкусные и мне не нужны, — снова прячет лицо в собаке Дима.              Сириус, недолго думая, подхватывает плач хозяина и воет на весь дом. Олег морщится и шикает на собаку, закрывая ему рот рукой.              — Душа моя, ты из-за этого тогда расстроился?              — Да.              — Сильно расстроился?              — Да.              — Очень? — уже не скрывает умиленной улыбки Шепс.              — Да.              — Хорошо, — берет в руки телефон Олег, — Собирайся, бери Сириуса и поехали.              — Куда? — выглядывает из собаки зареванный парень.              — Как куда? — ищет ключи от машины Олег, — В магазин. Извиняться.              — Правда? — неверяще округляет глаза Дима, Олег же кивает и командует.              — Сириус, гулять! — подает руку мужу и тащит его вниз, где подает куртку и помогает с сапогами. Ему нравится о нем заботиться, поэтому он готов даже с Димой за это ругаться. Да, он самостоятельный, а Олег хочет позаботиться.              Приехав в тот же магазин, Олег ведет Диму с Сириусом к тому же холодильнику с мороженым и подает ему пакет-майку, — Бери всё то мороженое, которое обиделось.              — Честно? — блестит глазами омега, и Олег лишь кивает, ловя в свою сторону сочувствующие взгляды от молодых альф, восхищенные — от омег, и одобряющие — от уже взрослых альф. Олегу всё равно, ему важна реакция только одного человека, который сейчас очень занят, а ему ещё и пес помогает, встав на задние лапы и сунув любопытный нос в холодильник.               Дима набирает полный пакет, хоть и понимает, что это вроде бы глупо, но его это сильно расстроило, да и лишним не будет. Вручив пакет альфе, Дима с собакой отходит к окну, чтобы не мешаться в очереди. И Олег спокойно расплачивается, когда слышит воющую сигнализацию — Сириуса, который не подпускает пожилую пару к Диме, что никак не совладает с собакой. Пёс просто не дает ему принять угощение от пары — пакет с сушеным манго, а они с Ирой очень любят грызть его в течение дня.              — Сириус, тихо, — командует Олег и сканирует хмурым, тяжелым взглядом стариков.              — Это вашему беремянежке, — улыбается женщина в меховой шапке и шубе, — Он у вас очень милый, а я, когда беременная была, с ума сходила по манго.              — Просто угощение от чистого сердца, — поддакивает мужчина, — Берите.              Сириус ворчит, а Дима молчит, чувствуя недовольство Олега.              — Спасибо, но не стоит. Мой муж предпочитает другие сладости, а витаминов и фруктов ему достаточно. Не посчитайте за грубость, — обнимает омегу за талию Олег и быстро уводит к машине.              — Милый, ну что ты, возьми, — тянет вслед Диме угощение женщина.              Но омега лишь улыбается, — Извините, у нас как муж скажет, так и будет. Оставьте себе.              Олег, удивленно вскинув бровь, бросает на него быстрый взгляд. С каких это пор? — Ты смотри в отделе так не брякни, меня там засмеют и зачмырят.              — Да неправда, — улыбается Дима и тут же удивленно хлопает глазами, — А чего ты так с ними?              — В детстве не учили от чужих сладости не брать? — так и веет недовольством от альфы, — Ты манго хочешь? Чего не сказал?              — Не хочу, — всё ещё не понимает Дима, на него ещё и Сириус ворчит, — Господи, что собака, что хозяин. Чего взъелись?              — Ты слишком беспечный, — фыркает Олег, но смягчается, когда его быстро целуют в щечку, прося не ворчать.              — А ты заботливый, — ловит тут же на себе внимательный взгляд, — Меня все устраивает, — тут же поднимает руки вверх Дима: конечно, ему все нравится. Он практически самый счастливый человек на земле. У него есть любимый человек, с которым они обожают друг друга, он ждет от этого человека ребенка. У него прекрасный дом, всё есть, с доходами проблем нет. Друзья есть надежные, работа любимая, творчеством в свое удовольствие он занимается. И всё это здесь, сейчас и стабильно, а все ужасы остались позади. Чего ему ещё желать?