***
В то время как Олег кошмарил больницы, ища нужный автомобиль и сотрудников, что могли что-то знать, на другом конце Москвы в себя только пришел Дима. Первое, что он очень нечетко, расплывчатым силуэтом видит – Голунова, что ему что-то вкалывает. Он хватает ее за запястье изо всех сил, силясь подняться и что-то сказать, но она легко его с себя стряхивает. — Лежи тихо, — отдаленным эхом доносится со стороны и перед глазами снова все плывет. Открывать глаза во второй раз проще, голова хоть не кружится. В нос первым делом бьет запах сырости, а вторым мускатный орех. Матвеев подскакивает на месте, игнорируя головокружение, — Влад? — в голосе радости, будто ребенку щенка подарили, которого он год выпрашивал. Покрутив головой по сторонам, он действительно находит взглядом Череватого забившегося в противоположный угол. Не думая ни секунды, он бросается к нему, стискивает изо всех сил в своих объятиях, вроде должен был прижать к себе, но в итоге жмется сам, роняя слезы. Он думал, что не найдет его. Думал, что больше никогда не увидит его. Влад очень аккуратно, практически невесомо, обнимает в ответ, прижимает к себе и гладит по лопаткам. Молчит и смотрит в одну точку перед собой. Нашел его, что б его, чертяка мелкий. Только кому вот лучше сделал? — Влад, — быстро стерев слезы, что вновь мгновенно собрались на ресницах, хватает его за лицо омега, встревоженно бегая по нему взглядом, — ты в порядке? Что они сделали с тобой? Как ты сейчас? Все еще держа его в своих руках, Влад прекрасно ощущает, как сильно бьется чужое сердце. Сердце, которое никогда не сможет принадлежать ему одному. Он поднимает на него спокойный взгляд и смотрит прямо в глаза, — Идиот, как ты попался? Дима слегка шмыгает носом и жмет плечами, — Не помню. Помню, что открыл дверь, подумав, что вернулся Олег, а дальше ничего, но не это главное, — сжимает пальчиками плечи Влада, сверкая глазами от переполняющих эмоций, — знаешь, что до меня дошло? Влад смотрит на него приподняв брови, что значит не главное? — То, что до меня дошло. Ты сосуд для силы, а хранитель вовсе не Изосимова, она не может им быть, так как она альфа! Дима честно ждет восхищения, удивления, может быть чего-то такого, но никак не легкого подзатыльника. — Бестолочь, что значит неважно, это раз! Два, — снова подзатыльник, — Кто тебя блять в течку надоумил дверь открыть? Ты с ума сошел? Какой Олег нахрен? Он бы тебе не позвонил или не крикнул из-за двери? Дима удивленно и крайне обиженно хлопает ресницами, — Чего теперь об этом… — Действительно блять! — перебивает Череватый, — Знаешь, как тебя сюда притащили? Бросили на вот тот матрац и сказали, еби как хочешь и метку поставь, — Влад смотрит в глаза, дождавшись понимания и добивает, — и сказали, что лучше мне это сделать самому и тогда, если не хочу тебя травмировать, чем потом это сделает сущь. Дима как-то разом теряет поинты уверенности, но и не ощущает, чтобы с ним что-то сделали, за что тут же благодарно смотрит на Влада. Влад же делится, — Я тут чуть с ума не сошел, — Дима замечает царапины на стене, замечает и царапины на шее альфы, и вспоминает то, как тот сидел, забившись в угол и закрыв нос одеждой, — течный омега, без сознания, делай что хочешь. Я конечно не моральный урод, что бы обо мне не думали, но тяжело сдерживаться и не трогать тебя. Особенно, когда этого хочешь не только ты сам, но и сущность внутри. Спасибо, что тебя потом забрали, чтобы вымыть, мне, конечно, прилетело по морде, но я хоть в себя пришел. Кстати, повезло, что ты вроде как сущи принадлежишь, тебя и другие не тронули, не имели права, — хмыкает чуть высокомерно Влад, — а потом втихаря пришла Голунова и вколола тебе что-то, чтобы ты соображал. Слышал бы ты, как она тебя материла. — Спасибо, — хрипит враз осипшим голосом Дима, если бы не выдержка Влада, все было бы куда печальнее. — Дурачок, блять, — фыркает Череватый, — и с хранителем и с нимфой уже все понятно. Мне интересно, ты сам хоть понял, что ты два в одном? — Чего? — округляет глаза Матвеев, а вот до этого нет, он не додумался. Но блять все же было на поверхности. И помощь от сущи, и ее покровительство с самого начала, ведь это точно не Влад заступался за него перед Михеевым, это была сущь. А помощь на озере? А может вспомнить то, что его в другом озере поддержало и не дало утонуть? Может натолкнуть должно было, что поклониться не дали? Все еще нет? А видение по ту сторону себя в белом покрывале? Вот он тупой. Матвеев хватается за голову. Ну да, кровь же у него просто так вкусная была. Просто так все на чернокнижниках завязано. Блять. А как так получилось-то? Влад будто прочитав его мысли хмыкает, — А кто будучи не медиумом пустил в себя душу хранителя? Кто смешал кровь еще в это время? Дима все еще смотрит в одну точку поверх плеча Влада. Вот это он идиот. Вот это он облажался, но подождите, — Влад, между хранителем и сосудом должна быть связь… — холод бежит по позвоночнику, только не говорите ему... Влад же смотрит на него мягко и нежно, чуть блестящими глазами, и грустно улыбается, поглаживая успокаивающе по спине, — Все хорошо, Дим, не переживай. — Влад, — упрямится омега, всем нутром чувствуя, что-то не так, — ответь мне. Скажи, как есть. Череватый вздохнув, опирается спиной на стену, расслабляется и смотрит сверху-вниз на неразумного омегу с легкой улыбкой одними губами. Такой очаровательный в своем упрямстве. Так забавно храбрится, а сам пальчиками цепляется, не отодвигается, поддержки ищет. Доверяет ему. Разумно ли это? Безопасно ли это? пока Влад в своем уме – да, но когда контроль вырвут из его рук, от него нужно будет бежать без оглядки. — Не молчи, — чуть пихает его в плечо Дима, не справляясь с тревожностью, он уже себе всякого надумать успел, а к некоторым вариантам даже пути решения. — Мне судьбу переплели, — все еще не перестает улыбаться Череватый, будучи абсолютно спокойным, видя, что Матвеев хмурится, пытаясь разобраться в ситуации, — Ты рядом со мной и волк спокоен, — Дима все еще хмурится, бегая по его лицу взглядом, — Понимаешь к чему я? Дима же соображает медленно, все еще сбиваясь на внутренние тревоги и ощущения, потому осознает не все сразу. Судьбу переплели. Хреново конечно, но можно вернуть все назад, он не делал так ни разу, но знает как это можно сделать. А это уже больше, чем ничего! Волк спокоен, когда он рядом, тоже ничего необычного. Они переживали друг за друга, ничего удивительного. Но когда вопрос задан в лоб, до него доходит и глаза округляются сами собой, а тело пробирает до холодного пота на спине, — Подожди! Может, это не волк, а сущь спокойна? Может, волк спокоен, потому что мы… — но как только все озвучено, понимается и то, какой это бред. — Блять, как? Я же не пил таблетки, хоть и получил их. Нет. Этого не может быть. Так не должно быть… — Вот и умничка, — большая ладонь ласково касается черных волос, перебирая их пальцами, поглаживая ненавязчиво, — Не надо. Не пей их. Олег сбережет тебя, сможет. Он твоя настоящая судьба. У Димы же сердце крошится на части. Кто кого должен поддерживать и успокаивать? Почему Влад пострадал? Почему выбрали его? Он же не заслужил этого всего! Глаза печет от злости, он клятвенно обещает, — Влад, я, — дыхание от волнения сбивается, — я переплету твою судьбу, распутаю обратно. Верну все как было. Все хорошо будет. Череватый, не теряя полуулыбки, качает головой, — Не надо, — на что в ответ получает удивленный взгляд полный отчаяния, — Не надо, я все равно уже не признаю ни одного омегу кроме тебя, — и тут же поясняет, — Даже если ты переплетешь все обратно, мой волк успел привязаться, успел полюбить тебя. Он давно ощущал тебя, сам знаешь. А сейчас, — мужчина хмыкает, чувствуя, как радуется внутренний зверь, — ему уже пообещали тебя. И это звучит настолько спокойно, без капли обреченности, просто как факт. Ни плохо, ни хорошо. Так просто есть. Что вся внутренняя омежья сущность Димы скулит жалостливо и в слезах захлебывается так, что вскоре они у самого чернокнижника по щекам текут. Влад не заслуживает такого. Он и так настрадался. И хотя бы за это Влад заслуживает всего самого лучшего. Хочется по-детски сказать, ведь он хороший. Он точно заслуживает, чтобы его любили и любить самому. Любить того, кого он сам захочет! Это несправедливо. Даже за все те гадости, что он делал другим, это все равно несправедливо. Любой человек хочет, чтобы его любили, но не всякий хочет любить. Для этого нужно много храбрости, еще больше внутренней силы и настоящего человеческого сердца. У Влада все это есть. Почему у него отобрали эту возможность? Несправедливо. Несправедливо. Несправедливо! Хоть ножками топочи. Влад же так хочет семью. — Влад, мы обязательно придумаем что-нибудь, — клятвенно обещает он, наспех стирая слезы. Жалостью и сожалениями тут не поможешь. — Зачем? — мягко, кончиком большого пальца стирает слезинки Влад, помогая, — Все ведь хорошо. Я никак и ничем тебе не помешаю. Для меня ты всегда будешь тем же маленьким и глупым омегой, которого можно подначивать. Я же буду рядом. Просто рядом, — обещает Череватый. Дима не выдержав, прижимает его к груди, обнимает за голову руками, будто прячет. И шмыгает носом. Кто из них еще глупый? Владу нужна любовь. После всего того, что пережил Влад, что недополучил за всю жизнь. В нем же огромное желание получить эту любовь. У него самого огромный нереализованный потенциал. — Ну чего ты плачешь, дурачок? — гладит его по спине Влад, и сам не выпутываясь из чужих объятий, согреваясь в них, — Не надо. Не надо, плакать. Дима старается. Он вообще не плакса, но что-то эмоции зашкаливают и получается так, как получается. Он старается успокоиться сам, старается успокоить Влада. — Ну чего ты, — хмыкает Влад, — я же говорил тебе, что ты омега, а ты все упрямился, ну и что, кто оказался прав? — стараясь отвлечь, Череватый засовывает пальцы ему под ребра, заставив взвиться в своих руках и чуть взвизгнуть, — Как это вообще произошло? Как ты чувствуешь себя сейчас после начала течки? Матвеев чуть отстраняется и берет Влада за руки, стараясь перебороть нервозность, — Сущность пробудилась практически сразу после того, как ты пропал. Тогда же вернулся и Олег, он здорово помог мне, а течка, — щеки чуть окрашиваются румянцем, говорить об этом все еще неловко, — началась недавно, когда я искал тебя и поругался с остальными. — Почему Олег все еще не повязал тебя? — возмущается Влад, все же это возможно могло бы уберечь Диму от всего этого, — Вы вообще начали встречаться? Что вообще сейчас между вами? Может он тебя уже и замуж позвал? Дима теребит чужие пальцы, — Мы встречаемся, да, успели познакомиться с родителями, — говорить об этом стыдно, ведь, это означает, что они точно не искали Влада, значит, что не искал даже он. Но Череватый наоборот рад, если они улетали, то лучше бы там и остались, — Да? И как прошло? — Ожидаемо, — чуть жмет плечами омега, — с моими полный пиздец, с родителями Олега все замечательно. У него прекрасная семья. Влад кивает, — хорошо, а замуж чего не позвал еще? Чего тянуть? Не первый день знакомы. Дима снова немного теряется, — Ну, он однозначно собирается, просто дал мне время свыкнуться с мыслью, что теперь я омега. — А ты согласишься? — подначивает его Влад, — Уже принял себя? — Ну, — снова тянет Дима, — мы стараемся договориться. Влад громко, заливисто смеется, — С кем ты договариваешься? С омежьей сущностью? Ты издеваешься? Это же часть тебя, а не бес какой-то. Дима трет шею, да, он понимает, но все это сложно, поэтому тему менять надо срочно, — А ты согласишься? — На что? — с улыбкой, склоняет голову набок Влад. — На мое предложение, — Матвеев от всего сердца надеется на то, что Влад согласится, ведь он бы этого очень хотел, — но я скажу тебе его позже, когда мы выберемся отсюда. — Выберемся? — хмыкает Влад, — Мне вот интересно, как ты собрался это сделать? Встав на ноги, парень обходит подвальное помещение, — М-да, такое себе. Ты пробовал выбраться? Что скажешь на счет двери? Есть ли охрана? Где мы вообще? Череватый хмыкает, — Чудак-человек, ты шо в фильме что ли? Я сидел тихонечко, лишь бы внимание к себе не привлечь. Дима хмыкает, — разумно, конечно, но я без понятия, что мне вколола Голунова, сколько это будет действовать и как плохо мне будет потом, так что надо что-то делать. Ты пробовал призвать Толика? Влад хмыкает, — Вот и зачем они тебя забрали? Сидел я себе тихо-спокойно, никаких проблем не доставлял, даже кушал все что давали. — О! — радостно оборачивается к нему Дима, — Значит, нас кормят. То есть, дверь на какой-то момент открывается. И сколько их приходит? Кто там? — Ты неисправим, — хохочет Влад, — приходит всегда один мужик какой-то, за дверью всегда стоит второй, но только тогда, когда приносят еду. Так нас никто не сторожит, но и дверь не открыть. Дима уже пытается выстроить план в голове, — Что, если вырубить их, когда они придут? Оставить их вместо нас, а самим сбежать? — А кто вырубать будет? — старается не смеяться Влад. — Мы, — уверенно заявляет Дима, — можем взять по одному на каждого, а можем два на одного. У них есть оружие? Влад не может сдержать широченной улыбки, но хоть не смеется, — Димка, точно фильмов пересмотрел. На счет оружия не знаю, не видел. Но думаю, что его нет, никому нельзя нас трогать и вредить нам. — Тогда у нас может получиться, — настаивает Дима, — нам главное выбраться отсюда, а потом разберемся куда дальше. — Рискованно и глупо, не находишь? — вздергивает бровь Влад. — Лучше, чем сидеть просто так в ожидании пока нас принесут в жертву, не находишь? — возвращает шпильку омега. — Ох, — картинно вздыхает Влад, — уверен, что ты даже будучи здесь один придумал бы какую-нибудь херню и сделал бы им все нервы. Сочувствую им, но я в деле. Давай попробуем! Матвеев цветет улыбкой и Влад отворачивается от него. Невозможный. Какой же он невозможный. Шило в одном месте. Олегу с ним будет не просто, останется только посочувствовать ему, ну и помогать иногда присматривать за вот этим чудом. — Эй, а есть план, если не получится? Дима хмыкает, — Я думаю над ним. Влад лишь качает головой, — С тобой не соскучишься. Дима садится на матрац, кладя ногу на ногу, — Итак, по идее, я должен быть в отключке, а ты должен так же забиться в угол подальше от меня. Чтобы они ничего не заподозрили, в том числе об уколе Голуновой, нужно ли нам придерживаться этой стратегии? Подпустить одного ко мне, а ты нападешь со спины? А потом я выйду первым и нападу на того, кто за дверью? Влад все еще слабо себе представляет, как это будет выглядеть вообще, — Дим, тебе проще будет сбежать во время того, как тебя заберут искупать, там вроде омеги. — Я без тебя не уйду, — фыркает упрямо Матвеев, — а если я выберусь оттуда, потом буду бродить, чтобы найти тебя, мы можем снова попасться. Хотя, это неплохой план, чтобы разузнать место, где мы, но я не уверен в том, сколько у нас времени, понимаешь? Влада, если честно, это так умиляет. Что-то копошится, что-то пытается придумать. Такой ребенок. Хотя у них всего год разницы. Откуда-то в нем появилась жажда жить. И Череватый голову на отсечение дает, это либо заслуга Олега, либо он настолько отбитый, что он просто хочет завершить дело и что-то ему подсказывает, что точного ответа он знать не хочет. Глядя на этот энтузиазм, Влад четко осознает, проблем они не оберутся, а Димку надо будет сто процентов защищать. Дима же сохраняя спокойствие в экстренной ситуации, хладнокровно продумывает различные варианты планов, — Если, человек без оружия, то нападем в открытую, но с хитростью. Если с оружием, мы ничего не можем им противопоставить, а значит отступаем. Тогда, можно рискнуть с планом побега из ванной и постараться стрельнуть ключи, но если будет охрана, то он тоже бесполезен, — трет пальцами подбородок, сосредоточившись на точке перед собой в полу, — но ключи бы нам все равно не помешали. Влад молча наблюдает за ним, и не вмешивается, но у него тоже есть вариант, предложит в конце. Дима же продолжает рассуждать вслух, — Если не сработает ни один из вариантов, тогда останется только договариваться, — поднимает взгляд на альфу, — с сущью, Влад и сваливать уже во время ритуала. Влад кивает, — я тоже думал об этом. Только надеялся обойтись без сущи. — Не получится, он может помешать в самый неподходящий момент, — сводит тонкие брови к переносице омега, — поэтому лучше мы договоримся с ним сами, без посредников, а потом перепривяжем его к предмету какому-нибудь и отпустим восвояси. Влад смеется, прикрывая лицо рукой, — план надежен, как швейцарские часы, сука. Дима, блять, я не знаю, че у тебя в голове, но это пиздец. — Есть другие варианты? — ощетинивается омега недовольно. В отличие от него, он пытается придумать хоть что-то. Влад поднимает руки вверх, сдаваясь, нет ничего хуже обиженных омег. Дима поджимает губы и хмыкает, то-то же, — Так что, какого плана придерживаемся? — Давай по порядку, — жмет плечами Влад, — я не знаю, как пойдет. Матвеев согласен, остается только ждать. И сколько ждать неизвестно. Однако, ждать долго не приходится, замок в двери щелкает и на пороге появляются сразу двое. Один с подносом в руках, другой с пистолетом в руках. Дима еще заметил и третьего за дверью. Понятно. — Все еще не повязал его? — смешливо хмыкает мужчина с оружием, бросив снисходительный взгляд на Череватого. Влад фыркает, — Никто его и пальцем не тронет, я тебе гарантирую. Дима же неуютно поежился. Началось. О нем в его же присутствии говорят как о вещи, которую можно присвоить, — А че с оружием? — запихивает внутренний страх поглубже, — Неужели нас испугались? — и наглая ухмылка на губах, за которую в родном Тольятти часто разбивали лицо. — Нам сказали, что ты упрямый и умный и точно попытаешься сбежать, — поясняет тот, что с подносом в руках, — поэтому, можешь не пытаться. Охраны здесь достаточно, не сбежишь, не получится. Матвеев хмыкает довольно, — может будешь так любезен и расскажешь про все посты? — Рот закрой, омега, — снова этот пренебрежительный тон от мужчины с оружием, что Матвееву так и хочется спустить его с небес на землю. — А то что? — склоняет он голову на бок, — Применишь оружие? Ударишь? Или снова попытаешься унизить? Да и если я рот закрою, как же я есть буду? Гений мысли, блять. Влад подбирается, улавливая чужое недовольство. Но альфа на входе лишь фыркает, — Кир, поторопись. Бета ставит поднос с двумя порциями на пол и спешит на выход, после чего двери закрываются снова. Влад тут же шипит, — Зайка, если это был план, то самый хреновый до которого ты мог додуматься. — Это не был план, не волнуйся, — отмахивается Дима, — и нет, Влад, он бы не выстрелил и ничего нам не сделал бы, не посмел бы, ты прав. Влад шикает, — ты безбашенный. — Кто вообще мог посчитать его умным? В каком месте? — Нет, просто не люблю, когда со мной говорят в подобном тоне, — все еще важно держится омега, — а заодно мы узнали, что там полно охраны и нам точно раньше ритуала не выбраться, хотя все еще можно попытаться. — Нельзя, — перебивает его Влад, — у них полно оружия. — Они его не применят, — возражает Матвеев, — так что можно рискнуть, а если еще и сами добудем оружие… — Димка, — одергивает его Череватый, да сколько можно, — мы не в кино. Пристрелят и глазом не моргнут. Если не они, то явится какой-нибудь Михеев, и вот он точно глазом не моргнет. Или накачают дрянью какой и все. И договоримся и сбежим и все успеем. Дима поджимает губы, а затем сцепляет руки на шее, — Нет, и ты тоже это знаешь. У них нет столько времени, чтобы искать новый сосуд и хранителя. Сам знаешь, нельзя силу держать просто так столько времени, а волна самоубийств и так уже привлекла внимание, как и таблетки. Уверен, что наши уже напали на след таблеток. По крайней мере, я оставил им все доказательства и следы, где нужно искать. — Да, крови мы им попортили, — ухмыляется Череватый, — у меня был план на крайний случай, только не ори, — сразу просит альфа и, уловив вопросительный взгляд, продолжает, — я думал о самоубийстве. Дима кивает, у него тоже есть такой план на самый плохой расклад, — Не осуждаю, но я тебе вломлю, если попробуешь. Сейчас это бесполезно. Влад жмет плечами, не очень-то и хотелось, — Просто это самый реализуемый план. — Чем вскрываться? На чем вешаться? — вздергивает бровь Дима, стараясь придумать, как можно воспользоваться и этим. — Ну, ремень забрали, — жалуется Влад, — вещи все забрали, но у меня припрятана булавка, — альфа играет бровями, — на трусах. — Даже спрашивать не собираюсь зачем, — смеется Дима, приподняв руки перед собой. — Чуйка сработала, — хмыкает Череватый, — вот думаю, нацеплю, чтобы не сглазили. — Ну, — все еще не перестает смеяться омега, — сглаза на тебе точно нет. — Давай поедим, — потирает руки друг о друга альфа, — бери свою порцию. — А это точно можно есть? Никаких провалов в памяти не было? — принюхивается к еде омега, крутя в руках тарелку с аппетитным запахом. — Нет, обычная, вкусная еда, все хорошо, — заверяет Влад, — бери и ешь. В кои-то веке, Дима не привередничает и приступает к еде. Силы ему нужны и думать надо много. Особенно, если придется договариваться. Влад приступает к трапезе следом, а почему бы и нет? С Димкой явно проблем будет много, а он голодный. Никуда не годится. И вообще должно же тут быть хоть что-то хорошее. — Слушай, а как к нам Голунова попала? — уминает еду омега и не подозревавший, что настолько проголодался. Череватый жмет плечами, — Если бы я знал, но пришла она явно втайне. — Что, если есть тайный путь? — явно приободрился Дима, снова рассмешив альфу. — Тебе лучше остановиться, если не хочешь, чтобы я умер от смеха. Омега закатывает глаза, но не прекращает обдумывать план. Значит надо воспользоваться способностями и просмотреть место. Своеобразная ширма. Он бы попросил Влада воспользоваться виделкой Толика, но неизвестно, кто откликнется: его сила или сущность. Перед тем, как договариваться, он должен все продумать и выбрать путь наименьшего риска. Доев и поставив тарелку обратно на поднос, Матвеев снова забирается на матрац, и сыто прикрыв глаза, опускает ладони на пол. Начнем, пожалуй. Перед внутренним взором появляется комната за комнатой. Здание в два этажа. Третий этаж – подвал, где находятся они. Здание не пустое. Там есть люди, немного, но с десяток. И животные. Собаки. Их охраняют собаки. Дом в общем квартале. Это просто чей-то дом? Нет, им не выбраться самим. Черт. Но вряд ли, ритуал будет проведен здесь. Елка возле дома огромная. Красиво. А что он может сущи предложить, чтобы договариваться? Свою кровь? Себя? А если не захочет уходить? А как выполнять договор? Ерунда какая-то. А если он Владу хуже сделает? А если обмануть? А как прилетит наказание? И что же? А если ослабить? А как? Хмм… Влад просто поднимает глаза к потолку. Он тоже думал. Все бессмысленно. Остается просто ждать своей участи, либо чудесного спасения. Но. Так было бы, если бы он был один. Сейчас же с ним Дима. Его надо вытащить. Надо как-то извернуться и вывести его из игры. — Есть сигареты? — вырывает из задумчивости голос недовольного Матвеева, что никак не может придумать выход из ситуации и ходит в своей голове по кругу. — Ты на курорт что ли попал? — не может сдержать хохот Влад, а с ним очевидно веселее в заточении сидеть. — Нет, но раз они нас забрали, значит должны обеспечить базовые потребности, — хмыкает Дима, — еда это хорошо, но нам так же нужны медикаменты и что-то от стресса, если они хотят, чтобы мы дожили до их ритуала. И вообще тут очень холодно, — шмыгает носом брюнет, — как ты не простыл? А я вообще не долечусь никак уже сколько времени! Влад лишь качает головой, омега чтоб его, вот и капризничает в течке. Правильно, пусть вынесет им мозг, забрали от альфы, пусть теперь разгребают. Сами виноваты. Ему даже не жаль. Он вот устроится поудобнее и будет наблюдать. — Ты не пробовал просить у них что-то? — вздергивает бровь Дима, чье раздражение лишь растет с каждой минутой. — Нет, — жмет плечами Череватый, — мне как-то нормально. Кормят и ладно. Дима явно не впечатлен и снова осматривает помещение и себя заодно, — Так, меня купали это понятно, но где мои вещи? Чьи вот эти? Что за тряпки? — и в голосе явно брезгливые нотки. Они чистые, но явно не новые. А если с трупа какого-нибудь?! А если в них убили кого? А если хозяин вещей болеет чем? А мало ли где они валялись? А если на них что-то сделали? Почему у него забрали футболку Олега?! — Не знаю, — ощущает себя пробной мишенью альфа, ну ладно, пусть разомнется, ему не жалко. — Но это же шанс сбежать, — хмурится омега, уверенный, что договор с сущностью сорвется, — мы можем у них что-то попросить, они открывают дверь, чтобы отдать, а мы р-раз и из дверей, оглушили и побежали и оружие заберем. Силы уже более-менее равны! Владу очень нравится, как горят его глаза, что даже разочаровывать его жалко, но придется, а то ж навредит сам себе и что ему потом с ним делать, — Дим, там и у других оружие есть, а я напоминаю, в нашем отделе стрелять умеет только Олег. — Они-то этого не знают, — закатывает глаза Матвеев, — а сделать грозный вид можно. Ну что пробуем? Влад жмет плечами. Все равно его мнение вряд ли учтут на самом деле. Дима стучит по двери ногой, оказавшись возле нее в одно мгновение. Только в ответ тишина. Омега сводит брови к переносице, стучит еще раз, но ответ такой же, — Нас охраняют не постоянно, — пальцы трут подбородок, — Ты умеешь замки вскрывать? — Побойся Бога, — хохочет Череватый, — Дима, успокойся, ложись и отдохни. Ты чем больше нервничаешь, тем слаще пахнешь. Дима цыкает, — Чем ты в детстве занимался? Неужели не учился вскрывать замки? Влад округляет глаза, — Я извиняюсь, это ты чем занимался в детстве? — Любил детективы с ужастиками и экспериментировал, — фыркает Матвеев, — но у меня только один раз получилось замок дома вскрыть. Потом правда получилось, что шпилька мамина там застряла, механизм заклинило и как итог, отец полностью менял замок, а я огреб по первое число и папин знакомый тогда еще мент, прочитал мне лекцию на полтора часа во время новой серии мультика про бетмена, что домушником быть плохо. И никто не поверил мне, что этот навык однажды может спасти мне жизнь и зря. Вот сейчас мы тут с тобой сидим, а я им вообще-то говорил. Научили бы нормально, все бы получилось, мы бы убежали. Но меня же никто не слушал, все же знают лучше. Влад, тихо подойдя к омеге, мягко обхватывает его за плечи и ведет к матрацу. Пусть отдохнет, а то сейчас что-то в нем задели. Дима же чувствует, как печет глаза и заткнуться не может, но и идет не сопротивляясь, — И в отделе тоже, — голос становится одновременно и чуть выше и чуть хриплее, — я ведь говорил им и про сущь и про то, что тебя похитили. И про то, что свои замешаны. Череватый поглаживает его по плечу, уложив. Говорил да, он помнит. Но у них же все семи пядей во лбу. Он и сам поверил ему из-за Толика. — Я говорил, а мне не поверили. Никто. Я им уже все показал, — жалуется очень тихо омега, — а они просто отмахнулись. Влад отходит обратно в свой угол. Он не будет его жалеть. Ему его жалко по-человечески, но пока у него течка, он к нему не подойдет. Он молодой и здоровый альфа, держаться сложно, а он не хочет быть мудаком. Дима же хлюпает носом и сворачивается в клубок, — Я не знаю, хочу ли я возвращаться. Череватый вскидывает голову на омегу. Хрупкий мальчишка не чувствующий себя в безопасности. Он понимает его и несмотря на то, что выше и крупнее него, и к тому же альфа, чувствует себя так же. Вслух же говорит другое, — Дим, это течка. Отдохни. Все хорошо. Дима прикрывает глаза и замолкает. Он не чувствует, что все хорошо или что так может стать. Он чувствует, как смерть дышит в затылок. Нет, он не боится ее. Все умрут когда-нибудь, а жизнь это лишь торопливая, временами интересная и красивая прогулка. Особого смысла в ней нет. Он бы сказал, что и ценности не особо, но это все же хоть немного, но оспоримо. Осознанно человек будто бы живет один раз. По крайней мере, единицы помнят прошлую жизнь. Плюс эта прогулка дает опыт для души, это как если бы прокачивали персонажа а РПГ. А вот смысл. Дима хмыкает, у каждого свой и он постоянно меняется. Его все ищут, пытаются найти, а его просто нет. Смысл жизни просто в ее наличии. Даже то, что ее наполняет и то какая она зависит от человека. При большом желании и приложенных усилиях, особенно, если видеть желаемый итог ее можно бесконечно менять, невзирая на стартовые условия. Так, за одну жизнь можно прожить будто несколько. Чего бы он хотел сейчас? Какой жизни бы он хотел? Пальцы находят волчий амулет и сжимают в кулаке. Сейчас ему очень холодно и страшно, а он хочет ни о чем не думать, точнее не беспокоиться, и заниматься чем любит, чтобы просто быть счастливым с любимым и близкими. Но такие ли близкие его близкие? Может ли он им доверять? А они ему? Сворачивается в клубок еще больше, одной рукой сжимая медальон, вторую прижав к сердцу, так же в кулаке. Кроу, стараясь поддержать, тепло и глухо мурчит, сворачиваясь клубком под боком у грустного омеги с мокрыми щеками. Он заберет его в сон. Не надо рвать сердце обещанное другому. Влад же до крови закусывает верхнюю губу. Он бесполезен, а Дима безнадежен. Может воспользоваться своим планом, пока спит? А как проснется, испугается. Улыбка лезет на губы, обещал вломить, если попробует. Хах. А у самого такой же план в рукаве вместо туза. Он снова бьется головой о стену и поднимает глаза к потолку. Как-то все тупо получается. Как-то неправильно. А умирать-то не хочется. Терять себя тоже. Хочется полюбить, хочется быть любимым. Влад хочет сына вырастить и дать ему все то, что ему не дали. Хочет быть счастливым. Просто банально по-человечески счастливым, он бы заложил за это душу, но разве тогда почувствует хоть что-то? Мысли снова возвращаются к Матвееву. Его бы тоже кто любовью побаловал, помог себя принять и это точно не должен быть он. Он скорее доломает, добьет и они, взявшись за руки, вместе шагнут за край. Им обоим нужны другие люди. Хорошо, что у этого балбеса есть Олег, а у него?.. И он встретит свою судьбу. Если выживет. Осталось только понять, как выбраться? Может один из безумных планов Димы сработает? Ему все же бывает везет.***
Поздно ночью Олег заваливается в свою квартиру, не чувствуя от усталости ног и сбитых рук. Пришлось договариваться и немного поспрашивать местных барыг не знают ли чего. Втягивает полной грудью еще оставшийся запах меда с корицей. И становится больнее. Он бы вернулся назад на улицы города. Искать дальше. Все равно же не сможет уснуть. Но на пороге уже разувается Саша, что решил присмотреть за ним, а Олег лишь махнул рукой. Пусть делает, что хочет. Лишь бы ему не мешали. — Олег, надо поесть, пошли, — уже топает с белыми пакетами на кухню Александр. Ему совсем не нравится состояние брата, но и другим оно быть не может. Он это, к сожалению, понимает. Олег молчит и лишь гоняет мысли в голове. По миллионному кругу. Одни и те же. Он скоро с ума сойдет. Брат ставит перед ним тарелку с едой и кружку горячего чая. Сегодня все промерзли от мороза и холодного ветра. Как бы не заболели. Олег ест, только вкуса не чувствует, из-за своих мыслей, даже не понимает, что он ест. И диалог не поддерживает. Саша недовольно жмет губы, но все еще молчит. На его месте, он бы закатил скандал, чтобы его оставили в покое. Олег, бросив в раковину грязную посуду, плетется в душ, а затем сразу в спальню, где запах Димы все еще концентрированный. Неразбавленный чужими феромонами или свежим воздухом. Валится лицом в подушку, сворачиваясь в клубок в омежьем гнезде и тихонечко скулит, подвывает как брошенный щенок, которого бросили в мешке где-то на морозе, отлучив от своего маленького хозяина с пусть и холодными, но самыми добрыми и ласковыми руками. Все внутренности скручивает в жгут, все тянет от страха. Как он там? Жив ли еще? А если его изнасиловали? Как он его потом собирать по кусочкам будет? Как доверие его заслуживать будет? Его милый Дима. Он не верит в «общепринятого, единого» Бога, но обращается ко вселенной, ко всем энергиям мертвых и живых с просьбой о защите возлюбленного и о помощи в его поиске. Он нужен ему как воздух. Он не справится без него больше. Больше не сможет один. Это зависимость. Это больная любовь. Но это его пара. Его истинный омега. Альфа подтягивает к себе легкий плед и вдыхает смешанный аромат, добивая себя. Что бы сделал Дима на его месте? Уж точно не лег бы спать так спокойно, как он. Он бы искал его всеми возможными и невозможными способами, как он искал Череватого. От себя становится противно, но от усталости клонило в сон. Он прочесали все госпитали, больницы и кладбища Москвы с одним перерывом на обед, где он сам просидел час с недовольным лицом и пирожком с мясом в одной руке и большим стаканчиком капучино в другом. Олегу очень хочется, чтобы все это оказалось затянувшимся кошмаром. Хочется, чтобы дверь в спальню сейчас открылась, из душа пришел Димка с мокрыми волосами и своим успокаивающим голосом прошелестел что угодно. Поворчал бы на то, что в квартире холодно, на то, что в отделе опять его поняли не так и вытрепали все нервы. А потом прижался бы всем телом, грея о него холодные руки, ноги и ледяной кончик носа, вызывая мурашки по шее. Он настолько этого хочет, что волк в груди изо всех сил напрягает уши, стараясь уловить шорох за дверью. Улавливает его, взволнованно поднимает морду из собственного бока, но уловив запаха брата, что никак не решался войти, разочарованно прячет нос обратно, закрывая глаза и снова болезненно затихая, медленно угасая. Саша за дверью мнется на пороге, но зайти или даже постучаться не решается. Он бы хотел что-то сказать, но… Олег же не шевелится даже, зажмурив глаза изо всех сил. Он угаснет следом от тоски. Уже на грани сна и яви Олегу мерещится, что те самые пальцы невесомо касаются его волос, легко погружаясь в пряди и мягко перебирая кудри. Альфа быстро подскакивает на постели на вытянутых руках, распахнув глаза. Сердце в груди забилось бешено. На краю кровати, отдернув руку от испуга, сидел Дима в его футболке, с мокрыми волосами и обеспокоенно блестящими глазами. Олег порывисто прижимает его к себе, вжимая едва не под кожу, утыкается губами в мокрые черные пряди и жмурится до такой степени, что глаза начинает печь. — Олег? — холодные руки мягко обнимают в ответ, — Все хорошо? Тебе снился кошмар? — Да, — вымученно выдыхает Шепс, — теперь да. Теперь все хорошо, — и покрывает все лицо любимого поцелуями, что от этого звонко смеется и сам тянется за полноценным поцелуем, взбираясь на чужие колени и закинув руки на шею. Омега с упоением целует его губы, подставляет свои, податливо уступая инициативу. У Олега голова кружится. Дима подставляется весь, открывает все больше доступа к себе, к своему телу, буквально как жидкость, подстраиваясь под его руки и каждое плавное, но настойчивое прикосновение. У Олега все внутренности горят от волнения и желания. Тихие, но жадные стоны срываются с моментом припухших губ ставших алыми, словно были в крови. Омежьи бедра трутся о его промежность слегка покачиваясь и ерзая, заставляя задыхаться. Все холодное тело льнет ближе, ластится, ищет нежности. Ищет контакта. И это будто не с Олегом, он будто в дурмане. Перед взором все плывет. Все что он видит, это ярко горящие черные глаза и темно-алые губы, с которых не прекращаясь, как музыка, льются стоны. Внутри что-то царапает. Что-то не так? У Димы новая волна течки? Будто в подтверждение его мыслей, прямо перед ним, Матвеев прикрыв глаза, запрокидывает голову назад, обнажая манящую, беззащитную шею с рисунком. У Олега слюна выделяется и клыки выступают. Омега же стонет жалобно. Ему очень нужно. Запах корицы и меда становится ярче, слаще, сильнее. Настолько, что его можно перекатить на языке, как угощение. Шепс сжимает в своих руках податливое, холодное тело, слегка подкидывает бедра, чтобы омега устроился поудобнее, и тянется к соблазнительной, беззащитной шее. Горячий язык влажно скользит по мягкой коже покрывшейся мурашками. Клыки пробно, игриво царапают рисунок, вызывая дрожь в чужом теле и задержку дыхания. Омега буквально замирает в чужих руках в предвкушении, но Олег не ощущает его ускоренного сердцебиения в пульсе, кожа под руками не становится горячее. Альфа же оставляет на шее нежнейший поцелуй. Он помнит об их договоренности. Дима хнычет жалобно и недовольно. Капризно льнет ближе и снова подставляет шею для укуса. Ему надо. Он хочет. — Пожалуйста, — звучит плаксиво. Он буквально умоляет. Пальцы до боли впиваются в плечи Олега. На ресницах первые капли. На бледных щеках румянец. Но тот лишь снова оставляет чувственный поцелуй на нежной коже. Снова не чувствует пульса из-за судорожного стона. Что-то не так. Дима очень странно ведет себя. Ощущается не так. Олег отстраняется. Его Дима даже в самый первый приступ течки так себя не вел. Он боится метки. С чего бы вдруг? Руки мягко оглаживают худую спину и, надавив на лопатки, укладывают к себе на плечо. Успокаивая. Заземляя обоих. Омега податлив как пластилин, подчиняется сразу же. Еще мгновение и с плеча Олега доносится дрожащее мурчание. — Что-то не так? — хрипит от перевозбуждения голос Димы, сохраняя в себе мурчащие нотки, — Ты какой-то странный. Олег хмыкает и сжимает омегу в своих руках в крепкой хватке. Это он-то странный? Ну что ж, сыграем. — Я думал, я потерял тебя, — хрипит Шепс, не в силах отказать себе, надышаться запахом меда с корицей. — Потерял? — хмыкает Дима, игриво накручивая кончик его кудряшки себе на палец, — ну так найди меня, раз потерял, Олег. Атмосфера в комнате разом меняется. Из воздуха исчезает все возбуждение. Тускнеет сладкий аромат. Кожа под руками скоро инеем по ощущениям покроется. Дима легко выпутывается из чужой хватки, но с бедер не слезает. Оставаясь на коленях у Олега. — Назови имя, — Олег ощущает пустоту вместо сердца существа под лицом Димы. — Дима, — лукаво улыбается Матвеев, хитро прищурив глаза, смотря на альфу снизу вверх. Своими руками, перекладывает чужие, большие руки себе на ягодицы и довольно урчит, снова чуть покачиваясь на чужих бедрах. Совсем чуть-чуть и почти незаметно. — Неправда, — невольно сжимает руки Шепс, — Дима не устроил бы подобные танцы во снах. Назови имя. Улыбка становится шире и насмешливей, подается вперед, — Дима, — с томным придыханием и на ушко едва ли не самими губами по коже. Олег чувствует, как кровь закипает, но кто бы это ни был, буквально падает к нему на грудь, будто без сил, отчего он рефлекторно подхватывает, страхует от падения. — Найди меня, Олег. Только что закипающая кровь, застывает в венах льдом, глухо падая вниз, обрывая сердце. Это тот самый тон Димы. Вот сейчас он бы точно поверил, что разговаривает с ним. — Ищи меня. Найди мое сердце. Олег под рукой снова ощущает лишь холод и пустоту. Там, где у людей сердце, ничего не бьется, — Где мне найти его? — голос предательски сел. Горло ободрало от сухости. Дима игриво хихикает и, так и продолжая лежать обессиленно у него на груди, снова путается пальчиками в волосах, — Загадка для сыщика. Где же сердце мое? Где же я? Где? — совсем чуток, но наигранно и нараспев. — Где? — рычит утробно Олег, но сбросить с себя наглого инкуба не смеет. Не в образе Димы. Он слишком слаб перед ним. — Ты знаешь, где я, — голос сущности враз отдает неприятным холодом, поцарапавшим кожу. — Не знаю, — возражает Олег, если бы он знал, разве сидел бы дома? — О, ты знаешь, — не хуже змеи шипит на чужое ухо, подтянувшийся по груди альфы Каид, хитро сощурив глаза хозяина. — Нет, — возражает Олег, — Помоги мне. Скажи, где найти его. Каид надменно взирает на Шепса сверху-вниз и хмыкает, — Все ты знаешь, глупый альфа. Найди меня. Времени у тебя немного. Если бы Каид знал адрес, он бы назвал, но он лишь может показать те картинки, которые видел Дима. Он лишь чувствует, что Олег точно знает, где они. — Я не поисковик, — психует Шепс, — я ищу везде, но не могу найти. Помоги мне! Легко вспорхнув с чужих коленей, инкуб расправляет на себе скудное наличие одежды и плавно покачивая бедрами, идет к выходу. Взявшись за ручку двери, оборачивается через плечо, бросает на альфу взгляд из-под полуопущенных ресниц, — Значит, пришло время попрощаться навсегда, Олег. — Стой! — просит Олег, не в силах пошевелиться с того момента, ка инкуб перестал его касаться, — Подожди! Помоги мне, прошу. — Найди меня, Олег. Ты знаешь, где я. После того, как дверь закрывается, Олег, с тяжелым дыханием, просыпается в своей спальне один, а за окном все еще властвует госпожа ночь.